В спальне я обнаружил объектив фотоаппаратуры, смонтированной в соседней квартире. Решил взять с поличным. При проведении операции накладка получилась. Человек из той, соседней, квартиры ушел, отстреливаясь, и моего оперативника ранил. А его «быки», которых я взял, заявили следователю, что их послали в этот бордель задержать злостного должника их банка.— А хозяйку трясли? — поинтересовался генерал.— Она в полном отказе, — Сергей мазнул ладонью по воздуху, как бы перечеркивая саму возможность получить показания Майи Дмитриевны. — Ничего якобы не знает: ни про аппаратуру, ни про соседнюю квартиру, тем более, что владелец ее живет в Америке. Я вышел на техника, который монтировал аппаратуру, но за несколько часов до моего приезда он, видите ли, отравился газом.— Да, — сказал генерал. — Тут серьезные ребята действовали…— Еще какие! — подхватил Никольский. — Я установил трех весьма высокопоставленных господ, которые подверглись шантажу в связи с посещением этого борделя. Все трое дружно отрицают знакомство с хозяйкой квартиры. И более того, с их подачи мое начальство такое покатило на меня…— Значит, эти трое взяли на лапу? — перебил генерал.— Наверняка, — кивнул майор. — Против них давала показания Лариса. Так ее прокуратура выставила клеветницей и шлюхой.— Жалко девку… — покачал головой Владимир. — А с тобой что?— В лучшем случае — понижение в должности, в худшем — увольнение. — Сергей печально улыбнулся.— Знаешь, Сергей, я этого дела так не оставлю! — вдруг загорелся генерал. — Кое-какое влияние у меня еще есть!— Не надо, — возразил Никольский с полной покорностью судьбе. — Может быть, все к лучшему.— Что к лучшему? — почти выкрикнул генерал. — Что обливают грязью память Жорки Шадрина?! Что честного человека выгоняют из милиции?! Это, по-твоему, к лучшему?!
Когда Сергей пришел в отделение, он чуть ли не в дверях столкнулся со своим непосредственным начальником.— Никольский, — ахнул Беляков, — от тебя водкой несет!— Не фиалками же! Не одеколон пил, — как ни в чем не бывало откликнулся Никольский.— На, заешь! — Беляков достал из кармана металлическую трубочку от валидола и высыпал на ладонь несколько серебристых шариков. — Японские!— Зачем? — удивился Сергей.— А затем, что против тебя начато служебное расследование и у меня в кабинете ждет подполковник из инспекции по личному составу! — выдал подполковник, бешено вытаращившись на Сергея.— В чем меня обвиняют? — спокойно спросил майор.— Ну, несанкционированное проведение операции я отбил, сказал, что был в курсе, — махнул рукой Беляков, разом сменив гнев на милость. — Но там еще и непрофессионализм, и ранение Миши Лепилова, и интимная связь с какой-то Выходцевой, и превышение власти, и оговор честных людей…— Тогда мне эти шарики не понадобятся, — невесело усмехнулся Никольский. — Спасибо, Виталий Петрович.Разговор происходил у самых дверей отделения. Беляков поджидал здесь Сергея, хотел предупредить. Никольский еще раз поблагодарил кивком начальника, прошел дежурную часть под сочувствующими взглядами сослуживцев и поднялся по лестнице.За столом Белякова сидел подполковник внутренней службы.— Товарищ подполковник, я майор Никольский! — доложил Сергей с непроницаемым видом.
…Домой он возвращался понурый.— Тебя ждут, — открыв дверь, предупредила Наташа. Никольский посмотрел на вешалку. Там висело легкое элегантное пальто.— Лариса? — воскликнул он полувопросительно-полуутвердительно. Наташа кивком подтвердила его догадку и продолжила излагать имевшуюся у нее информацию:— Звонил Виталий Петрович. Тебя искал.— Кто ищет, тот всегда найдет. Нашел, — сказал Никольский и двинулся было в кабинет. Но Наташа за рукав придержала его.— Насколько я понимаю, у тебя крупные неприятности, Никольский? — спросила она, заглядывая ему в глаза.— У кого их не бывает, Румянцева? — пожал он плечами.— Боже, какой идиот! — изумилась она и прижалась щекой к его груди. — Ларисе сильно досталось?— Порядком, — признался он, сверху поцеловал ее в темечко и отправился в кабинет. Сидевшая в кресле Лариса, увидев Сергея, тотчас вскочила.— Можете не вставать, Лариса, — Никольский натянуто улыбнулся. — Как мне думается, я уже не начальник.— Я очень хотела попрощаться с вами, Сергей, — сказала она тихо. — Попрощаюсь и уйду.— Но все-таки присядьте, — попросил он. Она снова опустилась в кресло, а он присел на тахту.Вошла Наташа с подносом, на котором были два чайника — большой, с кипятком, и маленький, с заваркой, а также сахарница, печенье, сухарики и две чашки. Увидев эти две чашки, Лариса попросила:— Не уходите, Наташа.Та расставила на столике принесенные ею предметы и двинулась на кухню, пояснив:— Я себе чашку принесу.Вернулась она почти сразу. Присела к столу и разлила чай по чашкам. Все трое сделали по первому глотку. Ритуал был соблюден, и Лариса, поставив чашку, решительно сказала:— Я пришла, Сергей, поблагодарить вас за все, что вы для меня сделали.— За что? — усмехнулся невесело Сергей. — За то, что разрушил вашу жизнь?— Ее надо было разрушить, — убежденно произнесла Лариса. — Вчера приехал муж, и я все ему рассказала. Завтра я уезжаю.— Куда? — сразу же спросил Сергей.— Откуда приехала. В Камышин. Я ведь завоевательница, — добавила она с едкой иронией. — Двенадцать лет назад я явилась сюда покорять Москву.— И покорили? — ровным голосом спросила Наташа.— С точки зрения дуры двенадцатилетней давности — безусловно. Престижный муж, загранпоездки, шикарная квартира, автомобиль под задом — все, о чем двенадцать лет назад мечталось как о счастье! Где оно, счастье-то?!Сарказм, горечь, злая насмешка над собой, презрение к себе прежней ядовитым коктейлем смешались в речи Ларисы. Закончив говорить, она рассмеялась коротким злым смешком. Но тут же на глазах ее выступили слезы.— Сижу в президиуме, а счастья нет, — не совсем к месту припомнил Никольский чью-то фразу.Лариса встала, посмотрела на Наташу, посмотрела на Сергея.— Спасибо вам, Сергей, за то, что до конца пытались защитить честное имя Георгия, за то, что поверили мне… — сказала она искренне. — Пора. До свидания, хороший человек!Никольский не пошел провожать ее в прихожую. Он сидел на тахте и ни о чем не думал. Его охватила апатия. Все же нелегко ощущать себя проигравшим…Лариса уже в дверях обратилась к Наташе:— Вам повезло, Наташенька……Сергей из окна смотрел, как элегантная дама уверенно шагала к Спиридоновке.— Завоевательница, — вспомнил он.— Она сильная, — поняла его мысль Наташа, тоже провожая взглядом стройную, осанистую, словно в струнку вытянутую фигуру. — Она как стальной клинок: гнешь его, а он выпрямляется.— Если не сломать, — дополнил сравнение Сергей и посмотрел Наташе в глаза.Она обняла его за шею и призналась шепотом:— Мне повезло. Хочешь, я завтра к тебе перееду?— Не хочу! — совершенно неожиданно отрезал Сергей.— Почему?! — обиженно удивилась девушка.— Не хочу до тех пор, пока не перестану думать, что ты сделала это из жалости и сочувствия к поверженному неудачнику, — мягко пояснил Никольский и ласковым движением привлек ее к себе. ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ХОЗЯЙКА ЮВЕЛИРНОЙ ЛАВКИ. В ресторане безумствовал цыганский ансамбль. Молодые цыганки — все, как на подбор, красавицы — трясли покатыми плечами и гортанно покрикивали, придавая пению мужского хора некую степную лихость. Таборной удалью веяло от цыган: волнистые гривы, аршинные усы, разбойничьи бороды.Солист ансамбля Гулевой — самый лохматый и темпераментный — шел между столиков, и скрипка его рыдала от любви, горя и счастья. «Новые русские» совали цыгану за кушак купюры разных стран. Дым стоял коромыслом.Совершив круг по залу, Гулевой закончил партию пронзительной кодой и скрылся за кулисой. Его проводили шквалом аплодисментов.В тесном закутке, отгороженном от зала, сидел за столиком Никольский.— Извините, Сергей Васильевич, — сказал Гулевой, вне сценического образа тихий, интеллигентный человек. — Может быть, принести вам чего-нибудь?— Спасибо, — отказался Никольский. — Давайте продолжим. — Он достал из кейса фоторобот какого-то человека и показал его цыгану. — Посмотрите, пожалуйста, вы ничего не напутали?С портрета глядело молодое лицо, обрамленное бородой и неопрятными патлами. Глаза бородача были прикрыты очками.Гулевой подсел к столику, в очередной раз взглянул на фоторобот и сказал уверенно:— Ничего. У меня хорошая зрительная память.— Мы проверили, — сообщил Никольский. — Такого журналиста нет.Гулевой виновато пожал плечами.— Но он показал удостоверение. Правда, рассматривать мне было неудобно. И журнал приносил — тот же номер…Раскрытый журнал, пожелтевший от времени, лежал на столике.— А как он вышел на вас? — поинтересовался Никольский.— Случайно. Напал на эту заметку, — Гулевой кивнул на журнал, — и решил проследить историю нашей семьи. Очень удивился, что брошь сохранилась.Никольский взглянул на черно-белую фотографию броши, помещенную в журнале.— Зачем же вы такую ценную вещь в доме держали? — спросил майор укоризненно.— А где же еще держать? — удивился цыган. — Из поколения в поколение берегли. Да, видно, судьба…Гулевой прислушался к песне, звучавшей в зале, выждал и, поймав нужный момент, неожиданно лихо гикнул. Скрипка в его руках закричала раненой птицей, он поднялся и выскочил из-за кулисы, встреченный новым шквалом аплодисментов.
В кабинете Никольского сидели Котов и Лепилов. Никольский читал им тот самый пожелтевший от времени журнал, который вместе с Гулевым рассматривал в ресторане.— «Небезызвестный господин Мокташев в который раз удивил Москву. На зеленом сукне Английского клуба нефтяной король за час выиграл у графа Безбородко сто тысяч рублей. Разоренный граф был вынужден отдать фамильную реликвию — брошь, подаренную его прабабушке Екатериной Великой».— Покороче давай, — попросил Котов, посмотрев на часы.— «В тот же вечер господин Мокташев присутствовал на бенефисе любимицы публики Варвары Гулевой и преподнес ей сию уникальную вещь», — закончил чтение Никольский.— Ясно, — кивнул Котов. — Цыган — потомок?— Внук, — уточнил Никольский. — За месяц до кражи показывал брошь человеку, который представился как журналист, — он выложил на стол фоторобот того самого патлатого бородача.— Наводчик? — понятливо уточнил Котов.— Похоже, — кивнул Никольский.— Хорошо, — заключил Котов, снова посмотрев на часы. — Держи меня в курсе.— И ради этого приезжал? — не поверил Никольский.— А как же? По долгу службы. Курирую вас, недотеп! — Он хохотнул.— Я серьезно спрашиваю, — не принял его тона майор.— И я серьезно, — невозмутимо вторил Котов.— Тогда дополнительная информация — к размышлению, — Никольский перебрал на столе какие-то бумаги, будто готовясь к длинному докладу: он решил позлить Котова.— Валяй, но в темпе, — неохотно согласился муровец.— Кроме квартиры Гулевого на днях обчистили еще две, — доложил Никольский. — И почерк тот же — довольно впечатляющий. Расскажи, Миша.— Скок на самом высоком уровне, — сообщил Лепилов. — Сигнализация отключена мастерски. Замки вскрыты без единой царапины. Следов — никаких.— Кто потерпевший? — поинтересовался Котов.— Ювелир и бывший цеховик, — сообщил Лепилов.Котов насторожился.— Что взяли? — быстро спросил он.— Мелочевку, — ответил Лепилов. — Магнитофон, кофемолку, два серебряных чайника из горки, свитер, пепельницу бронзовую, блок сигарет…— Ладно, не утомляй, — вздохнул Котов, потеряв интерес к дальнейшему перечислению.— Понимаешь, в чем загадка? — спросил Никольский. — Судя по всему — явные профессионалы. Такие наобум не работают. И тем не менее в одном случае шли за исключительно ценной вещью, а в других — за чайниками.— Вот и разгадывайте, — равнодушно предложил Котов.— Постараемся, — пообещал Никольский. — А теперь объясни, почему в МУРе так заинтересовались брошью, которую украли у Гулевого?Котов поднялся из-за стола.— МУР любопытен, как ребенок. Обожает всякие цацки. Просто тянет его к ним! — Он явно высмеивал собеседника.— Слава, будь человеком, — нахмурился Никольский.— Наташеньке нежный привет, — улыбнулся Котов и вышел из кабинета.Никольский с Лепиловым недоуменно переглянулись.
Наташа и Сергей целеустремленно шли по улице. Точнее, целеустремлен был Сергей: он едва ли не тащил вперед свою спутницу, держа ее за руку. Наташа время от времени удивленно косилась на Никольского, но вопросов не задавала.Наконец они вошли в ювелирную лавку. Покупателей здесь было немного. Люди толпились возле прилавка, и у большинства из них вид был испуганный: цены на выставленных под стеклом украшениях подавляли всякое эстетическое чувство.— Ну, зачем привел? — спросила Наташа Никольского. — Сознавайся.— Сон видел, — сообщил Сергей, придав своему лицу самое таинственное выражение.— Так… — улыбнулась она. — И какой же?— Будто я предложение сделал — одной женщине… — Сергей отвел глаза и посмотрел вверх, словно бы крайне заинтересовавшись узором на потолке магазинчика.— Красивой? — поинтересовалась Наташа, продолжая лукаво улыбаться.— Ох… — Никольский якобы задохнулся от восторга. — Самой-самой. Не знаю даже, как духу набрался.— И что я тебе ответила? — Глаза Наташи победно сверкнули.В это время из-за двери служебного помещения лавки появилось элегантное создание женского пола, облаченное во все заграничное. Надменным взглядом создание окинуло толпу покупателей, и вдруг взгляд этот будто споткнулся.— Наташка! — заорало создание восторженно, разом растеряв весь свой спесивый лоск.И в следующий миг Наталья была заключена в объятия.— Жанна? — удивилась она, не слишком разделив радость встречи. — Здравствуй.Жанна оглядела ее и заключила с некоторой завистью:— В полном порядке!— Ты тоже, — вернула ей комплимент Наташа.— Да где там! — отмахнулась Жанна. — Кручусь по заграницам — туда-сюда. Вся издергалась! Лица нет!— Я бы не сказала, — великодушно возразила Наташа. — Лицо есть.— Остатки! — самокритично возразила Жанна. — В зеркало смотреть страшно. Что делать — ума не приложу!— Ну, смени образ жизни, обстановку… — с усмешкой посоветовала Наташа.— О чем ты говоришь? — замахала руками Жанна. — И так уж… Три страны сменила, двух мужей. Волосы перекрасила… Что еще я должна менять?Она в упор уставилась на Никольского. Наташе пора было его представить. Но этого не случилось.— Извини, — сказала она Сергею. — Мы тебя бросим, — и добавила, похоже, скорее для Жанны. — На пару минут, не больше.Потом Наташа взяла подругу под руку и отвела в сторону. Она явно не хотела знакомить Жанну с Сергеем. Ему, признаться, это очень польстило: впервые гордая Наталья столь недвусмысленно демонстрировала ревность.Оставшись в одиночестве, Никольский немного помедлил, оценивая ситуацию, и, покосившись на Наташу, стоявшую к нему спиной, предпринял ряд важных действий: направился к прилавку, пригляделся к тому, что лежало под стеклом, тихо посовещался с продавщицей, выбил в кассе чек, отдал его, получил две маленькие коробочки, открыл, посмотрел, закрыл и спрятал в карман. В коробочках лежали обручальные кольца.Закончив дело, Никольский снова покосился на Наташу. И оказалось, что он попался… Наташа успела распрощаться с Жанной и теперь издали наблюдала за Сергеем — серьезно и чуть испуганно.Он подошел и виновато улыбнулся.— Так что я тебе ответила? — спросила Наташа.— Когда? — прикинулся он дурачком.— Во сне, — пояснила она нетерпеливо.— Сама, наверное, помнишь… — Он прищурился, улыбаясь хитро.— Погоди, не путай меня… — Нарочито серьезно она подняла указательный палец на уровень его лица. — Чей сон? — спросила строго.— Мой! — торжественно заверил Никольский.— Как же я могу его помнить? — осведомилась она менторским тоном.— Ну, раз ты в нем была… — Никольский изо всех сил сдерживал улыбку, но сдержать не мог.— Господи, чушь какая! — возмутилась Наташа. — Перестань сиять! — И, не выдержав, сама рассмеялась, избавляясь от пережитого волнения. — До чего же ты глупый!— Догадалась? Жаль. Уж я скрывал, скрывал… — притворно посетовал Сергей.— Зря не познакомила тебя с Жанной, — Наташа покачала головой. — Вот бы парочка вышла!— Что же ты?!. — воскликнул Сергей, как бы очень сожалея об упущенном знакомстве.— Пожадничала, — улыбнулась Наташа. — Дурачок, да мой.— А мне она так понравилась! — продолжал балагурить Никольский.— Не только тебе… — произнесла Наташа таинственно.— Кому еще? — поинтересовался Сергей, изображая крайнее неравнодушие к Жанне и ее знакомствам.— Старая любовь Алеши Тарасова, — сообщила Наташа и осеклась.Никольский мгновенно переменился. Улыбка сбежала с его лица, в глазах появился хищный и азартный сыскной блеск.— Эй, не делай стойку! — воскликнула Наташа. — У них давно уже все в прошлом, насколько я понимаю…— Вы подруги? — деловито спросил Никольский, поневоле переходя на официальный тон опроса свидетеля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Когда Сергей пришел в отделение, он чуть ли не в дверях столкнулся со своим непосредственным начальником.— Никольский, — ахнул Беляков, — от тебя водкой несет!— Не фиалками же! Не одеколон пил, — как ни в чем не бывало откликнулся Никольский.— На, заешь! — Беляков достал из кармана металлическую трубочку от валидола и высыпал на ладонь несколько серебристых шариков. — Японские!— Зачем? — удивился Сергей.— А затем, что против тебя начато служебное расследование и у меня в кабинете ждет подполковник из инспекции по личному составу! — выдал подполковник, бешено вытаращившись на Сергея.— В чем меня обвиняют? — спокойно спросил майор.— Ну, несанкционированное проведение операции я отбил, сказал, что был в курсе, — махнул рукой Беляков, разом сменив гнев на милость. — Но там еще и непрофессионализм, и ранение Миши Лепилова, и интимная связь с какой-то Выходцевой, и превышение власти, и оговор честных людей…— Тогда мне эти шарики не понадобятся, — невесело усмехнулся Никольский. — Спасибо, Виталий Петрович.Разговор происходил у самых дверей отделения. Беляков поджидал здесь Сергея, хотел предупредить. Никольский еще раз поблагодарил кивком начальника, прошел дежурную часть под сочувствующими взглядами сослуживцев и поднялся по лестнице.За столом Белякова сидел подполковник внутренней службы.— Товарищ подполковник, я майор Никольский! — доложил Сергей с непроницаемым видом.
…Домой он возвращался понурый.— Тебя ждут, — открыв дверь, предупредила Наташа. Никольский посмотрел на вешалку. Там висело легкое элегантное пальто.— Лариса? — воскликнул он полувопросительно-полуутвердительно. Наташа кивком подтвердила его догадку и продолжила излагать имевшуюся у нее информацию:— Звонил Виталий Петрович. Тебя искал.— Кто ищет, тот всегда найдет. Нашел, — сказал Никольский и двинулся было в кабинет. Но Наташа за рукав придержала его.— Насколько я понимаю, у тебя крупные неприятности, Никольский? — спросила она, заглядывая ему в глаза.— У кого их не бывает, Румянцева? — пожал он плечами.— Боже, какой идиот! — изумилась она и прижалась щекой к его груди. — Ларисе сильно досталось?— Порядком, — признался он, сверху поцеловал ее в темечко и отправился в кабинет. Сидевшая в кресле Лариса, увидев Сергея, тотчас вскочила.— Можете не вставать, Лариса, — Никольский натянуто улыбнулся. — Как мне думается, я уже не начальник.— Я очень хотела попрощаться с вами, Сергей, — сказала она тихо. — Попрощаюсь и уйду.— Но все-таки присядьте, — попросил он. Она снова опустилась в кресло, а он присел на тахту.Вошла Наташа с подносом, на котором были два чайника — большой, с кипятком, и маленький, с заваркой, а также сахарница, печенье, сухарики и две чашки. Увидев эти две чашки, Лариса попросила:— Не уходите, Наташа.Та расставила на столике принесенные ею предметы и двинулась на кухню, пояснив:— Я себе чашку принесу.Вернулась она почти сразу. Присела к столу и разлила чай по чашкам. Все трое сделали по первому глотку. Ритуал был соблюден, и Лариса, поставив чашку, решительно сказала:— Я пришла, Сергей, поблагодарить вас за все, что вы для меня сделали.— За что? — усмехнулся невесело Сергей. — За то, что разрушил вашу жизнь?— Ее надо было разрушить, — убежденно произнесла Лариса. — Вчера приехал муж, и я все ему рассказала. Завтра я уезжаю.— Куда? — сразу же спросил Сергей.— Откуда приехала. В Камышин. Я ведь завоевательница, — добавила она с едкой иронией. — Двенадцать лет назад я явилась сюда покорять Москву.— И покорили? — ровным голосом спросила Наташа.— С точки зрения дуры двенадцатилетней давности — безусловно. Престижный муж, загранпоездки, шикарная квартира, автомобиль под задом — все, о чем двенадцать лет назад мечталось как о счастье! Где оно, счастье-то?!Сарказм, горечь, злая насмешка над собой, презрение к себе прежней ядовитым коктейлем смешались в речи Ларисы. Закончив говорить, она рассмеялась коротким злым смешком. Но тут же на глазах ее выступили слезы.— Сижу в президиуме, а счастья нет, — не совсем к месту припомнил Никольский чью-то фразу.Лариса встала, посмотрела на Наташу, посмотрела на Сергея.— Спасибо вам, Сергей, за то, что до конца пытались защитить честное имя Георгия, за то, что поверили мне… — сказала она искренне. — Пора. До свидания, хороший человек!Никольский не пошел провожать ее в прихожую. Он сидел на тахте и ни о чем не думал. Его охватила апатия. Все же нелегко ощущать себя проигравшим…Лариса уже в дверях обратилась к Наташе:— Вам повезло, Наташенька……Сергей из окна смотрел, как элегантная дама уверенно шагала к Спиридоновке.— Завоевательница, — вспомнил он.— Она сильная, — поняла его мысль Наташа, тоже провожая взглядом стройную, осанистую, словно в струнку вытянутую фигуру. — Она как стальной клинок: гнешь его, а он выпрямляется.— Если не сломать, — дополнил сравнение Сергей и посмотрел Наташе в глаза.Она обняла его за шею и призналась шепотом:— Мне повезло. Хочешь, я завтра к тебе перееду?— Не хочу! — совершенно неожиданно отрезал Сергей.— Почему?! — обиженно удивилась девушка.— Не хочу до тех пор, пока не перестану думать, что ты сделала это из жалости и сочувствия к поверженному неудачнику, — мягко пояснил Никольский и ласковым движением привлек ее к себе. ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ХОЗЯЙКА ЮВЕЛИРНОЙ ЛАВКИ. В ресторане безумствовал цыганский ансамбль. Молодые цыганки — все, как на подбор, красавицы — трясли покатыми плечами и гортанно покрикивали, придавая пению мужского хора некую степную лихость. Таборной удалью веяло от цыган: волнистые гривы, аршинные усы, разбойничьи бороды.Солист ансамбля Гулевой — самый лохматый и темпераментный — шел между столиков, и скрипка его рыдала от любви, горя и счастья. «Новые русские» совали цыгану за кушак купюры разных стран. Дым стоял коромыслом.Совершив круг по залу, Гулевой закончил партию пронзительной кодой и скрылся за кулисой. Его проводили шквалом аплодисментов.В тесном закутке, отгороженном от зала, сидел за столиком Никольский.— Извините, Сергей Васильевич, — сказал Гулевой, вне сценического образа тихий, интеллигентный человек. — Может быть, принести вам чего-нибудь?— Спасибо, — отказался Никольский. — Давайте продолжим. — Он достал из кейса фоторобот какого-то человека и показал его цыгану. — Посмотрите, пожалуйста, вы ничего не напутали?С портрета глядело молодое лицо, обрамленное бородой и неопрятными патлами. Глаза бородача были прикрыты очками.Гулевой подсел к столику, в очередной раз взглянул на фоторобот и сказал уверенно:— Ничего. У меня хорошая зрительная память.— Мы проверили, — сообщил Никольский. — Такого журналиста нет.Гулевой виновато пожал плечами.— Но он показал удостоверение. Правда, рассматривать мне было неудобно. И журнал приносил — тот же номер…Раскрытый журнал, пожелтевший от времени, лежал на столике.— А как он вышел на вас? — поинтересовался Никольский.— Случайно. Напал на эту заметку, — Гулевой кивнул на журнал, — и решил проследить историю нашей семьи. Очень удивился, что брошь сохранилась.Никольский взглянул на черно-белую фотографию броши, помещенную в журнале.— Зачем же вы такую ценную вещь в доме держали? — спросил майор укоризненно.— А где же еще держать? — удивился цыган. — Из поколения в поколение берегли. Да, видно, судьба…Гулевой прислушался к песне, звучавшей в зале, выждал и, поймав нужный момент, неожиданно лихо гикнул. Скрипка в его руках закричала раненой птицей, он поднялся и выскочил из-за кулисы, встреченный новым шквалом аплодисментов.
В кабинете Никольского сидели Котов и Лепилов. Никольский читал им тот самый пожелтевший от времени журнал, который вместе с Гулевым рассматривал в ресторане.— «Небезызвестный господин Мокташев в который раз удивил Москву. На зеленом сукне Английского клуба нефтяной король за час выиграл у графа Безбородко сто тысяч рублей. Разоренный граф был вынужден отдать фамильную реликвию — брошь, подаренную его прабабушке Екатериной Великой».— Покороче давай, — попросил Котов, посмотрев на часы.— «В тот же вечер господин Мокташев присутствовал на бенефисе любимицы публики Варвары Гулевой и преподнес ей сию уникальную вещь», — закончил чтение Никольский.— Ясно, — кивнул Котов. — Цыган — потомок?— Внук, — уточнил Никольский. — За месяц до кражи показывал брошь человеку, который представился как журналист, — он выложил на стол фоторобот того самого патлатого бородача.— Наводчик? — понятливо уточнил Котов.— Похоже, — кивнул Никольский.— Хорошо, — заключил Котов, снова посмотрев на часы. — Держи меня в курсе.— И ради этого приезжал? — не поверил Никольский.— А как же? По долгу службы. Курирую вас, недотеп! — Он хохотнул.— Я серьезно спрашиваю, — не принял его тона майор.— И я серьезно, — невозмутимо вторил Котов.— Тогда дополнительная информация — к размышлению, — Никольский перебрал на столе какие-то бумаги, будто готовясь к длинному докладу: он решил позлить Котова.— Валяй, но в темпе, — неохотно согласился муровец.— Кроме квартиры Гулевого на днях обчистили еще две, — доложил Никольский. — И почерк тот же — довольно впечатляющий. Расскажи, Миша.— Скок на самом высоком уровне, — сообщил Лепилов. — Сигнализация отключена мастерски. Замки вскрыты без единой царапины. Следов — никаких.— Кто потерпевший? — поинтересовался Котов.— Ювелир и бывший цеховик, — сообщил Лепилов.Котов насторожился.— Что взяли? — быстро спросил он.— Мелочевку, — ответил Лепилов. — Магнитофон, кофемолку, два серебряных чайника из горки, свитер, пепельницу бронзовую, блок сигарет…— Ладно, не утомляй, — вздохнул Котов, потеряв интерес к дальнейшему перечислению.— Понимаешь, в чем загадка? — спросил Никольский. — Судя по всему — явные профессионалы. Такие наобум не работают. И тем не менее в одном случае шли за исключительно ценной вещью, а в других — за чайниками.— Вот и разгадывайте, — равнодушно предложил Котов.— Постараемся, — пообещал Никольский. — А теперь объясни, почему в МУРе так заинтересовались брошью, которую украли у Гулевого?Котов поднялся из-за стола.— МУР любопытен, как ребенок. Обожает всякие цацки. Просто тянет его к ним! — Он явно высмеивал собеседника.— Слава, будь человеком, — нахмурился Никольский.— Наташеньке нежный привет, — улыбнулся Котов и вышел из кабинета.Никольский с Лепиловым недоуменно переглянулись.
Наташа и Сергей целеустремленно шли по улице. Точнее, целеустремлен был Сергей: он едва ли не тащил вперед свою спутницу, держа ее за руку. Наташа время от времени удивленно косилась на Никольского, но вопросов не задавала.Наконец они вошли в ювелирную лавку. Покупателей здесь было немного. Люди толпились возле прилавка, и у большинства из них вид был испуганный: цены на выставленных под стеклом украшениях подавляли всякое эстетическое чувство.— Ну, зачем привел? — спросила Наташа Никольского. — Сознавайся.— Сон видел, — сообщил Сергей, придав своему лицу самое таинственное выражение.— Так… — улыбнулась она. — И какой же?— Будто я предложение сделал — одной женщине… — Сергей отвел глаза и посмотрел вверх, словно бы крайне заинтересовавшись узором на потолке магазинчика.— Красивой? — поинтересовалась Наташа, продолжая лукаво улыбаться.— Ох… — Никольский якобы задохнулся от восторга. — Самой-самой. Не знаю даже, как духу набрался.— И что я тебе ответила? — Глаза Наташи победно сверкнули.В это время из-за двери служебного помещения лавки появилось элегантное создание женского пола, облаченное во все заграничное. Надменным взглядом создание окинуло толпу покупателей, и вдруг взгляд этот будто споткнулся.— Наташка! — заорало создание восторженно, разом растеряв весь свой спесивый лоск.И в следующий миг Наталья была заключена в объятия.— Жанна? — удивилась она, не слишком разделив радость встречи. — Здравствуй.Жанна оглядела ее и заключила с некоторой завистью:— В полном порядке!— Ты тоже, — вернула ей комплимент Наташа.— Да где там! — отмахнулась Жанна. — Кручусь по заграницам — туда-сюда. Вся издергалась! Лица нет!— Я бы не сказала, — великодушно возразила Наташа. — Лицо есть.— Остатки! — самокритично возразила Жанна. — В зеркало смотреть страшно. Что делать — ума не приложу!— Ну, смени образ жизни, обстановку… — с усмешкой посоветовала Наташа.— О чем ты говоришь? — замахала руками Жанна. — И так уж… Три страны сменила, двух мужей. Волосы перекрасила… Что еще я должна менять?Она в упор уставилась на Никольского. Наташе пора было его представить. Но этого не случилось.— Извини, — сказала она Сергею. — Мы тебя бросим, — и добавила, похоже, скорее для Жанны. — На пару минут, не больше.Потом Наташа взяла подругу под руку и отвела в сторону. Она явно не хотела знакомить Жанну с Сергеем. Ему, признаться, это очень польстило: впервые гордая Наталья столь недвусмысленно демонстрировала ревность.Оставшись в одиночестве, Никольский немного помедлил, оценивая ситуацию, и, покосившись на Наташу, стоявшую к нему спиной, предпринял ряд важных действий: направился к прилавку, пригляделся к тому, что лежало под стеклом, тихо посовещался с продавщицей, выбил в кассе чек, отдал его, получил две маленькие коробочки, открыл, посмотрел, закрыл и спрятал в карман. В коробочках лежали обручальные кольца.Закончив дело, Никольский снова покосился на Наташу. И оказалось, что он попался… Наташа успела распрощаться с Жанной и теперь издали наблюдала за Сергеем — серьезно и чуть испуганно.Он подошел и виновато улыбнулся.— Так что я тебе ответила? — спросила Наташа.— Когда? — прикинулся он дурачком.— Во сне, — пояснила она нетерпеливо.— Сама, наверное, помнишь… — Он прищурился, улыбаясь хитро.— Погоди, не путай меня… — Нарочито серьезно она подняла указательный палец на уровень его лица. — Чей сон? — спросила строго.— Мой! — торжественно заверил Никольский.— Как же я могу его помнить? — осведомилась она менторским тоном.— Ну, раз ты в нем была… — Никольский изо всех сил сдерживал улыбку, но сдержать не мог.— Господи, чушь какая! — возмутилась Наташа. — Перестань сиять! — И, не выдержав, сама рассмеялась, избавляясь от пережитого волнения. — До чего же ты глупый!— Догадалась? Жаль. Уж я скрывал, скрывал… — притворно посетовал Сергей.— Зря не познакомила тебя с Жанной, — Наташа покачала головой. — Вот бы парочка вышла!— Что же ты?!. — воскликнул Сергей, как бы очень сожалея об упущенном знакомстве.— Пожадничала, — улыбнулась Наташа. — Дурачок, да мой.— А мне она так понравилась! — продолжал балагурить Никольский.— Не только тебе… — произнесла Наташа таинственно.— Кому еще? — поинтересовался Сергей, изображая крайнее неравнодушие к Жанне и ее знакомствам.— Старая любовь Алеши Тарасова, — сообщила Наташа и осеклась.Никольский мгновенно переменился. Улыбка сбежала с его лица, в глазах появился хищный и азартный сыскной блеск.— Эй, не делай стойку! — воскликнула Наташа. — У них давно уже все в прошлом, насколько я понимаю…— Вы подруги? — деловито спросил Никольский, поневоле переходя на официальный тон опроса свидетеля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33