Эдуард Хруцкий, Анатолий Степанов: «На углу, у Патриарших...»

Эдуард Хруцкий, Анатолий Степанов
На углу, у Патриарших...



Scan & Read — fixx — Олег
«На углу, у Патриарших...»: Омега; 2003

ISBN 5-465-00012-0 Аннотация Оперуполномоченный уголовного розыска Сергей Никольский и его товарищи по 108-му отделению милиции хорошо известны сотням тысяч зрителей благодаря сериалу «На углу, у Патриарших...», с успехом идущему на телеэкранах. Ныне 108-е отделение милиции, расположенное рядом с Патриаршими прудами, — такой же символ, как 87-й полицейский участок, воспетый в полицейских романах Эда Макбейна.Оперативники 108-го, сыскари МУРа, генералы Главка, высокопоставленные чиновники, известные политики, подпольные антиквары, мелкие мошенники, матерые убийцы, хищные красавицы, богатые бизнесмены... Загадочные преступления, милицейские будни и, конечно, любовь... В повести Анатолия Степанова и Эдуарда Хруцкого читатель встретится с уже полюбившимися по сериалу героями, которые поведут его по стремительным трассам лихо закрученного детективного сюжета.Издается впервые. Хруцкий Эдуард, Степанов Анатолий
На углу, у Патриарших... ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ТИХАЯ НОЧЬ. Телефон зазвонил резкой тревожной трелью. Впрочем, здесь любой телефонный звонок нес в себе заряд тревоги: от хорошей жизни люди сюда не звонили. Дежурный по отделению снял трубку.— Милиция!— Приезжайте скорее! — заверещал в мембране женский голос. — Убийство! Труп во дворе! Я, понимаешь, скребу дорожку…— Адрес! — властно перебил собеседницу капитан Митрофанов. — Называйте адрес, где труп!Она подчинилась. Милиционер быстро записал координаты злополучного двора.— Кто обнаружил покойника? — спросил Митрофанов деловито.— Дворничиха я местная, — отозвалась женщина. — Заступила на уборку, а тут, понимаешь…— Дождитесь опергруппу! — приказал капитан не терпящим возражений тоном.— Слушаюсь! — по-военному четко ответила дворничиха.Несколько минут спустя из двора отделения, надсадно ревя сиреной, выскочил служебный УАЗ.В поздних сумерках тихий московский двор был беспросветно черен. Фары милицейской машины, разворачивавшейся от въезда, осветили дворничиху, стоявшую у редких кустов так называемого садика.Человек в потертой курточке — капитан Сергей Никольский — вышел из автомобиля и спросил:— Где труп?— Украли, товарищ начальник! — Немолодая толстая женщина в форменной желтой безрукавке поверх одежды недоуменно подняла плечи.— Как украли? — спокойно поинтересовался Никольский. За годы работы в милиции он привык ничему не удивляться.— Пошла вам звонить, вертаюсь, а его нет, — заторопилась дворничиха. — Чечены, наверное. Они своих всегда увозят.— Увозят, говоришь? — механически откликнулся Никольский и включил свой сильный милицейский фонарь, осветив им место предполагаемого убийства. Все выглядело достаточно характерно: замятая человеческим телом слабая городская трава, непонятные темные пятна и хорошо заметная дорожка по еле заросшей земле — видимо, вероятного покойника действительно волокли.— Донцов, пускай собаку! — приказал Сергей.Овчарка сразу взяла след, резко натянула поводок и скрылась вместе с проводником за недалекими кустами.Тем временем из парадного появился амбал в кожанке нараспашку, в несвежей рубашке, мятых джинсах и новых, дорогих, но ни разу не чищенных ботинках, с чемоданчиком в руке. Увидев милицейскую машину, малый замер, попятился и скрылся за дверью подъезда.Овчарка вдруг остановилась возле одного из кустов и громко залаяла. Донцов склонился над ней, дернул носом и вдруг расхохотался.— Ты чего? — вскинул голову Никольский.— Шемяха! — радостно сообщил милиционер. — Он, скотина! Я сразу так и подумал, что он!— Как догадался? — серьезно спросил Сергей.— Чую по запаху, товарищ капитан. Хорошо накушался, — разглядывая неподвижное тело, отметил Донцов.— Вот сволочь пьяная! — завопила дворничиха. — Из-за тебя, паразита, людей от дела оторвала!И от злости хлестнула бесчувственного Шемяху метлой по заднице.Амбал в кожанке, притаившийся в парадном, внимательно следил за происходящим. С милицией сейчас ему встречаться было нельзя.— Лепилов, вызывай перевозку, — приказал между тем Никольский. Потом обернулся к дворничихе: — А ваше, простите, имя-отчество?— Шакурова я, Рая, — почему-то застеснялась она.— Большое спасибо, Рая. И просьба к вам: постойте здесь, пока не подойдет машина из вытрезвителя.— Обязательно, товарищ начальник, покараулю, покараулю, чтобы шпана его, дурака, не ограбила.— Не беспокойся, мамаша, его в вытрезвителе обчистят, — усмехнулся Лепилов: он отлично знал, что там произойдет.Усевшись в машину, оперативники облегченно вздохнули. Тревога оказалась ложной, а значит, не надо проводить дознание, бегать по подъездам, опрашивая жильцов в надежде найти случайного свидетеля преступления, не надо писать длинные отчеты начальству и ожидать неминуемого нагоняя… Не будет и очередного «висяка». Вечер складывается пока удачно.УАЗ медленно выкатился со двора.Амбал, прятавшийся в подъезде, перевел дух. Он вышел из парадного и споро зашагал мимо садика. Но судьба сегодня была явно против него. Из темноты на него внезапно налетел не сумевший вовремя свернуть мальчишка-велосипедист.Амбал выронил чемоданчик, отпрянул в сторону и выхватил нож. Потом, поняв, в чем дело, он злобно сплюнул:— Ах ты, падла! — рявкнул он пацану. — Разуй глаза, сопляк, пока я тебе их не вырвал! Щенок чертов!Мальчишка лежал на земле. Рядом валялся чемоданчик амбала: оттуда выпали подсвечники, бронзовые статуэтки и какие-то свертки.Увидев обнаженный нож, пацан испугался.— Ты чего, дядя? — пробормотал он, косясь на сверкающую сталь. — Нечаянно ведь я…— Тихо, гаденыш! — сказал амбал, успокаиваясь. — А ну, собирай! — Он кивнул на разбросанные по асфальту вещи.Ползая по земле, мальчишка принялся собирать их, затем уложил в чемоданчик, защелкнул замки. Встать он не решался.Амбал взял чемоданчик, подумал, врезал пацану тяжелым башмаком по заднице и скрылся в темноте.В дежурной части отделения милиции непрерывно трезвонили телефоны. Войдя с улицы, Сергей бросил капитану Митрофанову:— Саша, отбой опергруппе города. Ложная тревога. Обычный алкаш.— Никольский! — послышался начальственный рык.— Здесь я, товарищ подполковник, здесь! — Сергей, пряча усмешку, обернулся на знакомый голос.В дежурку спускался со второго этажа начальник отделения Беляков. Был он слегка грузен, но мундир придавал его рыхловатой фигуре значительность и столь необходимую при общении с подчиненными строгость. Подполковник очень хотел казаться грозным отцом-командиром. Но служившие под началом Белякова офицеры и сержанты знали: человек он вовсе не злой и от гнева высших чинов из главка всегда прикроет — конечно, если это не в ущерб самому себе. А суровый вид и голос громовержца — всего лишь поза, не более.— Вижу, что ты здесь, — загрохотал Беляков. — Но в каком виде! Почему не в форме?!— Она у меня дома, — пожал плечами Никольский.— Рядом живешь! — Подполковник сменил гнев на милость. — Сходи, переоденься. Известно тебе, что сегодня у нас на территории? Прямо рядом с отделением?! — Он опять слегка завелся.— Презентация, — фыркнул Сергей.— А что такое презентация, знаешь? — продолжал Беляков таким тоном, будто пытался «расколоть» матерого рецидивиста.— От слова «презент». Подарок. Халява. Пьянка за чужой счет, — Никольский едва сдерживал смех,— Мне неважно, от какого это слова! — вновь загремел подполковник. — Мне важно, что на ней сам генерал Колесников будет! Не дай Бог, попадешься на глаза!— Убьет? — лукаво поинтересовался Сергей.— Хуже. Сколько я хлопотал, чтобы он тебе майора присвоил!.. А все без толку… — Беляков даже вздохнул.— Не имеешь вида — ходи в капитанах, — подал голос дежурный.— Правильно, — не заметив иронии, согласился Беляков. И вдруг, резко развернувшись в сторону, почти зарыдал: — Как ты несешь, как несешь, Черныш! Побьешь все к едрене фене! Пузом, пузом поддерживай!Через дежурку, мягко и осторожно ступая, следовали к выходу два милиционера со здоровенными ящиками в руках. Провожая их глазами, подполковник весь напружинился, словно сам тащил ценный груз. Беляков расслабился, только когда сержанты вышли за дверь.— Знаешь, почем кафель каминный мне обошелся? Пять долларов за штуку, — пожаловался он Никольскому.— Трудно живется вам, товарищ подполковник, — с преувеличенной серьезностью посочувствовал Сергей.— Язва ты, — заметил Беляков. — Ну, я отбываю. Убери, пожалуйста, от наших дверей свою развалюху.— Почему?! — На сей раз шутливость Никольского как рукой сняло: он понятия не имел, куда ему перегнать собственную машину.— Она позорит органы внутренних дел! — Важно изрек подполковник. Он направился к выходу, но остановился в дверях и отомстил сразу всем: — Спокойной ночи, ребятки! Благополучного дежурства… А на даче как хорошо сейчас!Менты дружно вздохнули. Да, ночное дежурство — не подарок, до утра торчать в отделении — и то тяжело. Но это если обойдется без вызовов. Только ведь наверняка не обойдется. Не те времена нынче…Сергей посмотрел в окно на отъезжающую машину начальника и сказал Митрофанову:— Я отлучусь ненадолго.— Переоденешься? — невинно полюбопытствовал капитан.Никольский в ответ озорно сверкнул глазами: он умел ценить юмор, даже столь незатейливый.
По дороге домой Сергея охватила легкая грусть. Пуста, безлюдна была его родная улица, не то что раньше… Теперь здесь не гуляли, не прохаживались — лишь редкие прохожие, опасливо озираясь, торопились куда-то.Навстречу Никольскому попалась привычная взгляду москвичка. Красивая, как молодая ведьма. Одетая в турецкий ширпотреб. С неподъемной сумкой. Нельзя было сказать, что она несла ее — она ее перла.— Нинка, ты? — воскликнул Сергей, загораживая дорогу девушке.Она остановилась, хмуро уставившись на Никольского.— Неотразима! — восхитился Сергей— Еще чего?.. — угрюмо буркнула Нинка, окидывая милиционера мрачным неприязненным взглядом.— Просто хотел сказать, что рад тебя видеть. Очень рад. Замечательно выглядишь. А как упакована!Он говорил почти искренне, откровенно любуясь женщиной. Даже губы Сергея растянулись в истинно голливудской улыбке, открыв ровные белые зубы. Нинка подумала и смягчилась.— Я тоже хотела тебе сказать… Давно хотела… — почти нежно произнесла она и, оглянувшись по сторонам, поманила Сергея поближе. Он наклонился к ней, не гася улыбки, ожидая ответного комплимента. И тогда, подурнев от ненависти, она крикнула ему прямо в ухо:— Чтоб ты сдох, гад ползучий! Тварь поганая! Чтоб тебе век бабы не иметь!Потом отступила на шаг, чтобы полюбоваться произведенным впечатлением. Однако впечатления-то особого и не видать было. Не первый год Никольский работал в милиции и давным-давно привык к оскорблениям, зачастую так и сыпавшимся из уст его «клиентов».— Ну, про бабу — перебор, Нинка. Возьми назад, — ответил Сергей беззлобно, даже продолжая улыбаться, но теперь несколько насмешливо.— Это за мужика моего, который срок мотает — по твоей милости! — фыркнула Нинка, удивляясь в душе совершенно неадекватной, по ее мнению, реакции мента.— А ты думала, я его на курорт отправлю за воровство? — Сергей лихо подмигнул девушке: мол, что ты, не понимаешь что ли, свои ведь люди…Однако она его тона не приняла.— Ничего, отольются тебе мои слезы! Ох, отольются! — почти выкрикнула Нинка с истерическим надрывом. Однако ясно было: истерика ее — на три четверти игра. Конечно, обида переполняет Нинку, но чтобы ненавидела — этого нет.— Неужели? — усмехнулся Сергей.— Ага, — убежденно подтвердила Нинка. Злость распирала ее. — Жена-то бросила? Бросила! И никто на такого не позарится. Попомни, зараза, глаз у меня дурной и слово верное!— Жалко мне тебя, — тихо сказал Никольский. — Ей Богу.Он сочувственно потрепал ее по плечу. Глаза женщины вдруг повлажнели. Резким движением она стряхнула с себя его руку, обошла Сергея, как столб обходят, и поперла свою неподъемную сумку дальше. Никольский проводил ее взглядом. «Эх, бабы… — подумал он. — Русские бабы… Всех ведь мер вы: и красивые, и добрые, и верные… А нормальных мужиков не хватает: либо подонки, либо пьянь да рвань… Вот и рада такая Нинка прилепиться хотя бы к уголовнику, к урке поганому, лишь бы был у нее свой мужик! Эх, Россия, Расея… Ни конца, ни спасения…»Сергей встряхнулся, отгоняя тоску, и решительно зашагал вперед. Родной дом был уже близко. Вот и подъезд. Кошками пахнет, наскальная живопись на стенах… Заглянешь в такой парадняк мельком — и решишь безоговорочно: дикари здесь живут, не иначе. А вот поговоришь с этими «дикарями» — совершенно неожиданно обнаружишь в них и глубокую внутреннюю культуру, и образованность, и ум. Откуда что берется? Парадокс, однако…
Сергей возился с ключом, когда дверь напротив распахнулась и в ее проеме возникла весьма даже изящная женская фигурка. Без предисловий и без приветствия девушка заявила:— Жду, жду, жду! Ты мне нужен, мент.Сергей не спеша повернулся, расплылся в нарочито широкой улыбке и изобразил бурное ликование:— Яночка, радость моя, Яночка, счастье мое! Ну, во-первых, здравствуй, а во-вторых, на хрена тебе понадобился мент?— Есть серьезный разговор. — Яна не поддалась на игривые интонации.— Ну, какой может быть серьезный разговор с представительницей бульварной прессы? — словно бы даже увещевая соседку, сказал Сергей и руками развел.— Играем на равных: я — бульварная журналистка, а ты — продажный мент! — отбила она атаку.— Тогда заходи, — решил Сергей и открыл дверь в свою квартиру. Она отличалась теплым старомосковским уютом. В прихожей по-доброму щетинились рогатые вешалки, отливали бронзой модернистские бра, многозначительно поблескивало огромное зеркало от пола до потолка, оправленное ореховой рамой. Все здесь говорило о любви хозяина к домашнему очагу, но и о чисто холостяцком неумении следить за бытом. Уют квартиры Никольского был уютом запустения.На ходу снимая куртку, Сергей предложил Яне:— Я душик приму, а ты кофейку приготовь.— Обойдешься. Некогда мне за тобой ухаживать! — задиристо ответила девушка.— Ну, Бог с тобой, золотая рыбка… — хмыкнул Никольский.Они миновали прихожую. И столовая была хороша. Здесь гостей встречали мореного дуба буфет необъятных размеров, дубовый же на крутых мощных ногах круглый стол, шесть стульев вокруг него с резными спинками и мягкими сиденьями, неброские, но старомодно милые картины и картинки по стенам, а еще широченный диван с пристройками и полками. Конечно, все было заметно потерто, продавлено, поцарапано, но как-то мило, спокойно, уютно.— Значит, не любишь меня? — с наигранной горечью произнес Сергей. — Верно сказала мне сегодня одна роковая женщина: кто на такого позарится?— Никто, — раздраженно подтвердила Яна.Сергей посмотрел на нее и, потеряв кураж, серьезно спросил:— Слушай, а почему, в самом деле?..— Потому что урод, — объяснила Яна. — Кость у тебя белая, а работа черная.Сергей достал из буфета банку кофе и направился на кухню. Яна — за ним.— Долго будешь меня конвоировать? — поинтересовался он.— Пока не выслушаешь.— Ладно, излагай. — Он налил в кофейник воды, поставил на плиту и включил газ.— Ты мои репортажи смотришь? — агрессивно поинтересовалась девушка.— Это про старушек в рваных башмаках, бродящих по замусоренной Москве?! — воодушевился Сергей. — Как же! Обязательно смотрю! Только их и смотрю, Яночка! Ничем другим вообще не занимаюсь!— Не старайся, не достанешь, — осадила его Яна. — Месяца три назад у меня сюжет прошел о честном торговце. Видел?— Во-первых, честных торговцев не бывает… — изрек Никольский, глядя на девушку глазами государственного обвинителя. — А во-вторых, это о недоучившемся студенте Димке, что ли, что кукушечкой у нас на углу в палатке сидит? Видел, видел. Не наврала про честного-то?— Не наврала. Правда честный малый… — посерьезнела Яна. — А теперь на него наезжают.— На всех наезжают, — пожал плечами Сергей.— Ваши наезжают! — вдруг заорала Яна. — Родимые защитники из твоего отделения, гражданин капитан!— В кои-то веки кофейку спокойно попить собрался… — вздохнул Сергей.— Не судьба! — съязвила девушка.— И переодеться мне надо…— Ждешь кого-то?— Ага. Презентацией зовут. Слыхала о таком звере?— Слыхала! — Яна упорно не желала замечать ироничного тона Сергея. — После переоденешься! — непреклонно заявила она.Никольский выключил газ и сказал с нарочитой безнадежной тоской в голосе:— Ладно, пошли…
Войдя в палатку, Никольский в изумлении поинтересовался:— Как ты в такой духоте сидишь?— А я через окошечко дышу, — серьезно пояснил торговец Дима.Все у него было в порядке: и холодильник для скоропортящихся продуктов, и маркированные ценники на всех товарах, и кассовый аппарат в рабочем состоянии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33