— досадливо воскликнул между тем Беляков. — Но ты понимаешь, пальто украли у главного редактора самой скандальной московской газеты. И характер у этого деятеля базарный — и в силу профессии, и сам по себе. Он уже заявление настрочил, представляешь?! И что мне оставалось делать? Пришлось принять.— Пить надо меньше главным редакторам. По кабакам меньше ходить. Тогда номерки терять не будут, — выдал Никольский неприязненно.— Вот ты ему это и скажи, — предложил Беляков. — Сам скажи, а я послушаю, что он тебе ответит.Никольский вздохнул.— Виталий Петрович, вы же сами прекрасно понимаете, что это пальто мы никогда не найдем, — серьезно проговорил он. — Единственный выход — всем отделением сброситься и купить ему новое. Переживем как-нибудь. Меня другое беспокоит: с самоубийством нечисто.— Как нечисто? — изумился Беляков. — Мне позвонили и сказали, что все в порядке.— Да разве в этом дело? — сказал Никольский и протянул фотографию Белякову.— Беляков схватил ее и принялся разглядывать с нескрываемым удовольствием.— Это покойный, что ли?! — воскликнул он с явным одобрением. — Шустрик! Баб любил. А где бабы, там и расходы. Непомерные по нынешним временам.— Виталий Петрович, здесь прямой шантаж, — заявил Сергей твердо.— Ты что, шантажистов собрался искать?! — изумился Беляков. — Извини, я тебе в этом не помощник и не советчик. Дело закрыто. А вот две квартирные кражи, шесть угонов, разбой на Патриарших и это проклятущее кожаное пальто на тебе висят.
Заведующий юридическим отделом шадринского министерства оказался старым знакомцем Сергея и обрадовался его приходу, как дитя. Он вскочил из-за своего стола и двинулся навстречу Никольскому, улыбаясь и протягивая для пожатия сразу обе руки.— Не угомонился еще, старый хрен, все бегаешь?! — воскликнул чиновник с веселой насмешкой, за которой легко угадывалась затаенная зависть.— А ты сидишь, — Никольский демонстративно осмотрелся. — И хорошо сидишь, Боря!— Как только из нашей любимой краснознаменной милиции ушел, так жизнь моя потекла молоком и медом! — ответил Борис и засмеялся.Впрочем, Никольский знал наверняка: лукавит Борька. Ведь он — бывший сыщик. А сыск — это жизнь. И променять ее на прозябание даже в самом шикарном кабинете очень тяжело для любого настоящего опера. А Борис был настоящим опером, что ни говори.— Оно и видно, что молоком и медом! — усмехнулся Сергей. — Вон какой мордулет отъел.— Сидячая работа, Сережа, служебная машина… — объяснил Борис чуть смущенно и взял быка за рога: — Ты ко мне по поводу Шадрина?— Что ты можешь о нем сказать? — задал дежурный вопрос майор.— А что ты хочешь о нем узнать? — спросил чиновник.— Все! — отрезал Сергей. — Сам знаешь нашу работу, Боря. Мне нужен психологический портрет погибшего. Любая мелочь может оказаться важной.— Я сталкивался с Шадриным только по работе, — Борис пожал плечами. — Но как юрист скажу тебе, что такого руководителя в этом доме еще не было. Железный порядок, точность, понимание любого вопроса с полуслова… Как было замечательно с ним работать, Сережа! А главное — он перекрыл кислород всему жулью, которое клубилось в нашем ведомстве.Сергей был осведомлен:— Лицензирование? — спросил быстро.— Естественно. Лицензии. Огромные деньги на кону… — вздохнул Борис. Порой его самого по старой ментовской привычке так и подмывало схватить за руку вора. Но… должность теперь не позволяла. И тут хоть батарейки грызи от досады.— Значит, самоубийство Шадрина — для кого-то большой подарок? Так я тебя понял?— Еще какой! — подтвердил Борис. — Шадринское кресло еще не остыло, а зам его уже выдал первые лицензии, на которых стоял отказ Шадрина. Тем временем доброе имя покойного старательно полощут в помойном ведре. Ты еще не читал эту пакость? — Борис протянул Никольскому какую-то газету. — Это вместо некролога ему.
Вечером Никольский вернулся домой. На этот раз в пустую квартиру. Он лениво раздевался в кабинете-спальне, когда загудел телефон. Не вставая с кресла, Никольский включил селектор и вяло отозвался:— Да.— Сергей Васильевич, это генерал Сергеев беспокоит, — услышал он знакомый голос бравого вояки. — Поговорить не с кем, возмущение выразить некому. Вы читали эту подлую заметку?— К сожалению, — ответил Никольский.— Кто мог позволить себе чернить память такого человека!? — кипел генерал.— Обыкновенный современный журналист, — почти спокойно ответил Никольский и добавил зло: — Без чести и совести! Сейчас они все такие!— Ох, и попадись мне этот писака! — взвился Сергеев. — Руки б обломал. Я еще вот почему вам звоню, — вдруг резко успокоился он. — Похороны Жоры — послезавтра.Сергей выключил селектор и пошел в ванную. Но умыться ему не дали: зазвенел дверной звонок. Он открыл дверь. На пороге стояла Яна, а за ее спиной маячил некий молодой человек: вертлявый, с хитрой бесстыжей рожей настоящего скандального репортера.— Нам повезло, — сообщила спутнику Яна. — Мент дома.— Что тебе надо? — почти с ненавистью бросил Никольский.— Мне надо, чтобы ты помог моему коллеге, — ничуть не смутилась молодая газетная поросль. — Ты что, будешь нас у дверей держать? — Яна двинулась на Никольского, и тот отступил:— Входите.Девка по-хозяйски прошла в столовую и крикнула оттуда:— Володя, иди сюда.Коллега проследовал за ней. Двинулся в столовую и Никольский. Втроем они уселись за стол.— Ну, чем я могу помочь твоему коллеге? — устало спросил Сергей.— Позвольте, я сам скажу, — бойко вступил в разговор парень. — Насколько мне известно, вы занимаетесь делом о самоубийстве Шадрина.— Предположим, — традиционно неопределенно ответил майор.— Наша газета ведет независимое журналистское расследование о коррумпированности высших эшелонов власти! — с пафосом заявил парень.— А при чем здесь Шадрин? — прищурился Сергей.— Вы что, не читали мою статью в сегодняшнем номере? — удивился юнец.— Читал, — Никольский еле сдерживался.— Ну и как? — жадно поинтересовался мальчишка.— Кто вам давал информацию для этой статьи? — не отвечая на вопрос, сам спросил его Никольский.— Это редакционная тайна! — произнес парень торжественно, даже с пафосом.— А все, что связано с самоубийством Шадрина, пока является служебной тайной! — сказал Сергей, как отрубил. — Так что говорить мне с вами не о чем.— Всюду тайны, всюду секреты! — возмутилась Яна. — Работать невозможно в этой затхлой совковой обстановке!— Все повязаны, Яна, — раскрыл ей глаза коллега. — Никто не хочет говорить правду об этом деятеле.— Почему же, — чуть помедлив, возразил Никольский. — Я знаю человека, который может очень много интересного рассказать о Шадрине.— Кто же он? — поинтересовался Володя.— Сосед покойного, генерал Сергеев. Я вам дам адресок. Можете идти к нему без предварительного звонка. Он сейчас дома и, как мне кажется, с удовольствием поговорит с вами.Журналисты ушли. Никольский радостно потер руки. Ох, и поговорит генерал Володя с Володей-репортером! Пух и перья полетят!
Котов разглядывал фотографию без особого интереса. Теперь, получив новую должность, Слава сидел в отдельном кабинете и очень этим гордился. Потому и поглядывал на Никольского с некоторым превосходством.— Шадрин, что ли, отдыхает с дамочкой? Ну и что ты от меня хочешь? — скучным голосом спросил Котов.— Попроси ребят из полиции нравов, чтобы посмотрели в своей картотеке, — ответил Никольский. — У них же все дорогие проститутки на учете.— Ты их сам знаешь, этих ребят, — возразил Котов. — Иди и попроси.— Одно дело, Слава, когда зам начальника отдела МУРа просит, а другое — мент с земли.Никольский хотел немного польстить приятелю. Не получилось.— Что ты хвостом бьешь?! — разозлился Котов. — Дело закрыто!— А куда мы денемся с явной сто седьмой? — парировал Никольский.— Для начала ты найди дурака-прокурора, который на основании этих фоток возбудит дело о доведении до самоубийства! — горячо воскликнул Котов. — Пойми, Сергей, это не наша головная боль. Они там, наверху, живут в роскошных квартирах, катаются на «Мерседесах», трахают красивых баб, хапают огромные взятки. Куда ты лезешь? Запомни: пока мы их не трогаем, они нас не трогают.Никольский молча забрал со стола снимок и направился к двери.— Ты куда? — удивился Котов.— Ребятам фото покажу, — заявил Никольский.— Тебя раскатают в пыль, Сережа! — предупредил Котов. Похоже, он искренне переживал за коллегу, лезущего дуриком в волчье логово.
Недалеко от совминовской автобазы стоял разноцветный рыдван Никольского, а рядом с ним — слегка возбужденный, модно одетый Стас. Увидев подъезжающую черную «Волгу», он панически заголосовал, даже на проезжую часть выскочил. Водителю «Волги» ничего не оставалось делать — остановился.— Пьяный, что ли?! — проорал шофер.— Друг, выручай! — Стас подошел к открытому оконцу «Волги». — Стала — и ни с места! Понять ничего не могу!Шофер вылез из «Волги», подошел к пестрому авточуду и высказался:— А я понять не могу, как она еще бегает.Он открыл капот, заглянул в двигатель и спросил:— Ты когда-нибудь в мотор заглядывал? Хотя бы для интереса.— Да вот купил на днях по дешевке, чтобы на садовый участок ездить, — затараторил Стас. — А так — водить вожу, а в механике этой не секу ничего.— Ну, смотри ты! — удивился шофер. — А двигатель в полном порядке. Тут просто контакт отошел. — Он пошуровал в моторе чуток и сказал: — Садись и езжай.— Сколько я должен? — Стас сунул было руку в карман.— За такую работу деньгами не берут, — тонко намекнул шофер.— Нон проблем! Тогда по рюмке! — предложил Стас, полуобнимая собеседника за плечи одной рукой, а второй указывая на двери кафе.— Хоп! — весело согласился шофер. — Я только машину поставлю.
Разместившись за столиком уютного кабачка на Патриарших прудах, новоиспеченные приятели огляделись по сторонам.— Гриша, здесь все схвачено, сейчас будет как в лучших домах, — заверил Стас.И действительно, к их столику уже бежала официантка.— Станислав Федорович, как всегда? — с торопливой любезностью спросила она, замерев перед Стасом едва ли не по стойке «смирно».— У меня гость, Люда. Оформи, как надо, на двоих, — солидно распорядился Стас.Вскоре на столе уже стояла семисотграммовая бутылка «Лимонной», а вокруг нее расположились тарелки с подобающей напитку обильной закуской. Стас налил по первой.— Спасибо, Гриша. За твое здоровье! — провозгласил он тост.Выпили.— Тебя здесь уважают, — заметил Гриша.— Мой район, — пояснил Стас.— Я этот район хорошо знаю. Хозяина последние три дня сюда на квартиру возил, — сообщил Гриша.— А где он живет? — как бы без особого интереса спросил Стас.— Жил, — поправил шофер.— Переехал, что ли?Стае великолепно имитировал ни к чему не обязывающий застольный треп, а на самом деле весь превратился в слух.— Умер хозяин… Застрелился, — повесил буйну голову Григорий.— Проворовался? — весело подхватил Стас.— Да ты что, Станислав! — замахал руками шофер. — Честнейший человек был! Я так думаю, что из-за бабы.— От этих баб — одна беда, — мудро изрек Стас, многозначительно кивая. — Красивая?— Класс! — определил Гриша и загрустил. — Эх, Лариса, Лариса!— Ты ее хорошо знал? — как бы между прочим поинтересовался Стас.— Ну, как знал? — пожал плечами Гриша. — Возил раз двадцать ее домой, в Несвижский, шесть. Вот вроде бы и женщина душевная, а довела. Давай помянем моего хозяина.Теперь разлил Гриша, и они, не чокаясь, выпили.
Из кладбищенских ворот тянулась невеселая толпа. Чиновные рассаживались по персональным автомобилям, остальные устраивались в автобусе. Разъехались.Тогда из красных «жигулей» вышла Лариса и направилась к кладбищу. Немного подождав, Никольский закрыл дверцу многоцветного своего автомобиля и на солидном удалении последовал за женщиной.Она села в «Жигули», положила руки на баранку, лбом уткнулась в руки и застыла в неподвижности. Никольский ждал. Наконец Лариса подняла голову и включила зажигание. И он решился: открыл дверцу красных «жигулей» и сказал:— Здравствуйте, Лариса Константиновна. Я майор Никольский из уголовного розыска. Мне крайне необходимо с вами поговорить.Она, продолжая глядеть перед собой, спросила равнодушно:— О чем?— О ваших взаимоотношениях с Георгием Тимофеевичем Шадриным, — как можно мягче произнес Никольский.— Шадрина нет. Нет и никогда уже не будет никаких взаимоотношений, — горько вздохнула женщина. — Мне не о чем с вами говорить, — добавила она без злости, печально и безнадежно.— Я понимаю, вам тяжело. Но придется поговорить, Лариса Константиновна, — произнес Сергей с деликатной настойчивостью.— Вон та пестрая машина — ваша? — вдруг спросила Лариса и, увидев утвердительный кивок Никольского, продолжала: — Я ее у себя в Несвижском еще заметила. Если уж следите, то не в таком приметном автомобиле.— Я не следил. Я сопровождал вас, — возразил Сергей.— Не вижу разницы, — отмахнулась Лариса.— Разница есть. Если бы я следил, вы бы меня не заметили. — Никольский склонился к оконцу, и они встретились взглядами. — Я вас очень прошу ответить на несколько вопросов. Очень.Лариса весьма нехорошо улыбнулась и, решившись, открыла дверцу.— Ладно, садитесь, — разрешила она и тут же объяснила: — Мне необходимо выговориться, поговорить о Георгии, рассказать, какой он был замечательный. Но не с кем и некому. Разве вот только с майором милиции. Как вас зовут, майор?— Сергей Васильевич.— Пока не разойдусь, задавайте вопросы, Сергей. Мне так легче.Никольский устроился на сиденье рядом с ней и задал первый вопрос.— Ваш роман с Шадриным — это было серьезно для него и для вас?— Не роман, Сергей. Любовь, — твердо поправила его Лариса, и видно было: для нее эта разница принципиальная.— Поначалу мне казалось, что Шадрин имел дело с высокооплачиваемой проституткой… — осторожно высказался Никольский.— Вы не ошиблись, — перебила его Лариса. — Я действительно высокооплачиваемая проститутка. Только как вы узнали, что у Шадрина была женщина?— Мне об этом нелегко говорить, Лариса, но другого выхода нет… — Сергей помедлил. — Рядом с телом Шадрина была обнаружена пачка фотографий, на которых сняты вы и он.— Что это за фотографии? Вы их можете мне показать? — торопливо и взволнованно спросила Лариса.— Одну. Наиболее невинную, — Никольский протянул ей снимок. — Начальная, так сказать.— Господи, — тихо сказала она. — Значит, нас тайно снимали у этой суки Майки, а потом все вывалили Георгию. И он решил, что я предавала его. — Она все поняла и закричала. — Я убила его! Это я, я убила его!Она закусила тыльную сторону своей правой ладони и, раскачиваясь, как китайский болванчик, завыла по-звериному.— Перестаньте выть! — заорал Никольский. — Прекратите истерику!Она впилась зубами в свою руку, перестала выть и заплакала. «Слава Богу… — подумал Сергей. — Выплачется — успокоится. Теперь, по крайней мере, по щекам хлестать ее не придется, чтобы в себя привести…»Неожиданно пошел дождь. Капли медленно ползли по ветровому стеклу. Лариса платком вытерла глаза и спокойно, теперь абсолютно спокойно, произнесла:— Я убила его.— Его убили те, до кого я хочу добраться с вашей помощью! — жестко заявил Сергей. — Те, кто делал эти снимки, те, кто, шантажировал Шадрина ими. Это те, кто ради наживы с легкостью искалечат любую человеческую жизнь. Я найду их, Лариса.— А что вы можете с ними сделать? — спросила она без всякой веры.— Есть такая статья в уголовном кодексе — доведение до самоубийства! — Никольский говорил теперь жестко и уверенно, желая убедить женщину в том, что виновные в смерти ее любимого будут наказаны. Без веры в это Лариса вряд ли станет помогать Сергею.— Статья, по которой в первую очередь необходимо привлечь меня… — сказала Лариса. — Хотите услышать все с самого начала? Так слушайте. Скоро год, как я дама из дома свиданий Майки Виноградовой. Завлекаю и развлекаю нынешних тузов, за что и получаю от Майки кое-какие суммы в зелени.— Зачем вам деньги, Лариса? — поинтересовался Сергей. — Насколько мне известно, вы, мягко говоря, не нуждаетесь.— Еще как нуждаюсь! — с горечью возразила она. — Мне было необходимо покрыть долг в пятнадцать тысяч долларов. Теперь, после разговора с вами, я поняла, что все это подстроено. Но тогда… Меня просили провезти эти пятнадцать тысяч через границу, и вдруг на таможенном досмотре, который я всегда проходила без сучка и задоринки, после тщательного обыска обнаружили эти деньги. Естественно, их конфисковали. Так образовался долг, который помогла мне выплатить сердобольная сука Майя на понятных вам условиях. Своего мужа я давно не люблю, жила с ним по привычке. К тому, чтобы переспать с мужчиной, отношусь спокойно и без предрассудков. Поэтому Майкины условия приняла. Деньги-то выплачивать надо было. Ну, вот… Сначала один любовничек, затем другой, третий… и — Георгий. Я страшно испугалась того, что он мне сразу же понравился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33