- Кто вам дал адрес?
Ее не интересовало, кого он ищет и что ему здесь надо, и Репня понял,
что черные глаза пронзили его в прямом смысле. Она прекрасно поняла,
кого он ищет и что ему надо. Да, колдунья с такой квалификацией вполне
могла ему помочь.
- Я не помню, кто дал мне адрес.
Конечно, она поняла, что он не лжет. Ибо, по-прежнему зорко глядя
ему в глаза, сказала:
- Жаль! Я бы нашла способ наказать болтуна.
Она проводила его в светлицу. Впрочем, это помещение скорее надо было
бы назвать темницей: задрапированные черной тканью стены, пара горящих
свечей на столе и полное отсутствие окон. Глазу не на чем было остановиться.
Кроме пламени свечей.
Хозяйка усадила Репню в кресло, стоящее перед столом, и спросила,
прожигая его взглядом:
- Так что вас привело ко мне?
Репня успокоился: все-таки мысли она читать не умела.
- Мне надо, чтобы вы...
И тут ему пришло в голову совершенно другое решение. Менее преступное.
Но гораздо более мстительное. И которое осуществимо наверняка, потому
что прямого вреда этой сучке не принесет.
- Мне бы хотелось, чтобы вы обратились к Огненному Змею. Сколько это
будет стоить?
Она ответила. Такая сумма у него с собой имелась. Впрочем, если бы
ее не оказалось, он был раздобыл деньги и вернулся сюда. Пусть бы
даже в долги пришлось залезть
- Согласен.
- Вы принесли с собой прядь волос с головы той, кого хотели бы присушить?
- Нет. Но у меня есть пуговица от ее кофточки. - Репня достал из кармана
голубой камушек.
Ведьма осторожно взяла пуговицу, стремительными движениями побросала
ее с ладони на ладонь. Словно тлеющий уголек...
- Годится! Но будет стоить немного дороже. На двадцать полтин.
- Согласен.
Ведьма достала из стола круглое ручное зеркальце, подала Репне:
- Смотрите сюда и представляйте себе лицо той, чье сердце вы хотите
приворожить. Глаз не закрывайте.
Ведьма сжала в шуйце голубую пуговицу, бросила в пламя одной из свечек
щепотку какого-то порошка. По светлице поплыл приторно-сладкий запах.
Словно франкскими духами попрыскали...
- Она уже спит, - сказала ведьма. - Это хорошо. Иначе пришлось бы
подождать.
Репня смотрел на свою физиономию в зеркале и усиленно пытался представить
себе лицо Веры. Черты ее уплывали из его памяти, искажались, прыгали,
расползались, аки снег под солнцем в цветне, но Репня ловил их за
хвост, держал крепкой хваткой и загонял обратно - в память, в зеркало,
в жизнь...
Уж теперь-то он отыграется, за все, что она с ним сделала, отыграется.
Она будет ползать перед ним на коленях, она будет умолять его хоть
разочек взглянуть на нее, ну один-разъединственный, ведь она любит
его, любит больше жизни, любит так, как никто никогда никого не любил,
и как вы можете так терзать мое сердце, любовь моя, простите меня
за то, что я тогда оттолкнула вас, но теперь я без вас попросту жить
не могу... И все в таком же духе. А он посмотрит на нее свысока и
отвернется. И лишь когда она дойдет до полусумасшествия, он снизойдет
до нее. Но взяв ее тело, тут же забудет о ней. И пусть она мается
до самой своей смерти!..
Плыл по светлице сладкий аромат, потрескивали чуть слышно свечи, бормотала
неразборчиво ведьма, взмахивая черными рукавами, аки ворона крыльями.
Пялился в зеркало Репня. Мгновение шло за мгновением, но ничего не
происходило.
Вдруг поверхность зеркала словно покрылась рябью, отражение Репни
разбилось на кусочки, и кусочки эти закружились, завертелись, заметались
туда-сюда. А потом снова устремились друг к другу, сложились в мозаику,
сцепились... Но это была уже не физиономия Репни - из зеркала на него
смотрела Вера.
Удивленно взлетели кверху ее брови, расширились глаза, превратился
в букву "О" изящный ротик.
И тут воздух в светлице словно загустел, налился тяжелым страхом.
Взвыла истошно ведьма, ослепительно вспыхнули свечи. И погасли. Но
при свете этой вспышки Репня успел заметить, как раскололось в руках
зеркало. Он едва успел нагнуть голову, чтобы защитить лицо от осколков.
И потерял сознание.
* * *
Пришел он в себя довольно быстро. Так ему, во всяком случае, показалось.
Вокруг царил мрак. Репня повел перед собой руками, наткнулся на стол.
Встал с кресла, осторожно шагнул вокруг стола. И тут же, споткнувшись
о лежащее на полу тело, отшатнулся. Но по-настоящему испугаться не
успел: ведьма вдруг застонала.
Слава Сварожичам, обрадовался Репня. Жива...
- Кто тут? - раздался хриплый голос.
- Это я. - Репня шагнул вперед, на ощупь помог ведьме подняться. -
Что случилось?
Ведьма не ответила. Она легонько оттолкнула Репню и принялась возиться
в темноте. Наконец вспыхнула спичка, осветила стол, треснувшее зеркало,
расплывшиеся на месте свечей два круглых стеариновых пятна с останками
фитилей. Спичка обожгла ведьме персты, и та помянула недобрым словом
Велеса. Потом опять повозилась в темноте, чиркнула спичкой, зажгла
новую свечу.
- Что все-таки случилось? - спросил Репня.
Ведьма смотрела на него долго, с сомнением, словно решала, говорить
или не говорить. Наконец она опустила глаза и сказала:
- Случилось то, что вы должны оставить надежду приворожить эту женщину.
Я этим делом заниматься не буду. Можете мне не платить.
- Что вас так напугало? Или она оказалась волшебницей более сильной,
чем вы?
Колдунья возмущенно фыркнула, но Репня почувствовал, что недалек от
истины. И спросил:
- А может, вы возьметесь навести на нее порчу? Я бы мог заплатить
и за такое колдовство.
Ведьма вновь вскинула на него глаза. В них плескался откровенный испуг.
Но было и еще что-то. Касающееся Репни. И это что-то вошло в него.
Одеревенели мышцы на конечностях, похолодела кожа на голове, судорогой
свело грудь - он еле-еле мог вздохнуть. Ведьма приблизилась, положила
ему на лоб холодную ладонь и сказала:
- Сейчас вы уйдете отсюда. И забудете об всем, что здесь происходило.
Она вновь неразборчиво забормотала. Блестящие черные глаза вторглись
в душу Репни, разрезали на ломти его память и принялись тасовать ломти,
как карты. Репня не сопротивлялся - сил сопротивляться не было. Он
лишь подумал о том, что бы он с нею сделал, если бы она попала ему
в руки. И если бы у нее на секундочку отняли Талант.
Ведьма вдруг вздрогнула. Черные глаза скрылись под голубыми покрывалами
век. Ледяная ладонь упала с его лба.
- Уходите! Забудьте!
И Репня ушел.
* * *
Он удивился, с какой легкостью ему удалось все это вспомнить. Если
бы так же легко удалось вчера найти в районе порта извозчика!.. А
то вернулся домой лишь около часа ночи.
Да, по-видимому, Талант ведьмы оказался не настолько сильным, чтобы
заставить его забыть о случившемся. Или это лишенный Таланта Репня
оказался не настолько слабым, чтобы беспрекословно подчиниться ее
воздействию?..
Откуда же ощущение безысходности? Ошибка-то, разумеется, совершена.
Не стоило опосля случившегося в доме Смороды рассчитывать на способности
Ночной ведьмы. И ездить к ней не стоило. Надо было лечь спать - утро
вечера мудренее. Неужели ведьма прочла его воспоминания? Да нет, это
же невозможно! Максимум, на что она была способна, - почувствовать,
что клиентом было когда-то совершено преступление. И все!.. Она даже
не сумела бы понять, было ли преступление раскрыто или убийца остался
безнаказанным. Но надо себе признаться: осторожность он потерял. И
из-за кого? Из-за какой-то сучки, будь она хоть трижды волшебница
и хоть сто раз вторая мать Ясна!.. Отправить бы ее туда, куда он отправил
мать Ясну, да, жаль, не получится...
Кто же она такая, коли ведьма ее так испугалась? И она ведь, сучка,
зеркало расколотила!.. О Свароже! Да ведь нет же в мире колдуний такой
квалификации, чтобы почувствовали, когда к ним взгляд Огненного Змея
притягивают. Чародей бы - и то не всякий прощупал столь слабую связь.
А может, Сморода все время следит за ментальной обстановкой вокруг
своей гостьи? Может, это он связь прихватил?.. Да нет, я же ее в зеркале
видел перед тем, как оно треснуло, ее и никого другого! Уж женщину-то
от мужчины я отличу, находясь в любом состоянии...
Продолжая обдумывать ситуацию, он приготовил на газовой плитке нехитрый
холостяцкий завтрак и сел за стол. Но сколько он ее не обдумывал,
ситуация лучше от этого не становилась. Эта сучка, похоже, сама присушила
его сердце. Ведь в нормальном состоянии он бы ни за что не пошел бы
на такую глупость, какую совершил вчера. Да еще дважды. И вторая глупость,
похоже, оказалась более серьезной. Ночная ведьма явно в нем что-то
почувствовала. И потому ради собственной безопасности ее надо нейтрализовать.
Во что бы то ни стало!
Приняв это решение, он успокоился. Исчезло ощущение безысходности.
И лишь далеко-далеко, в самой глубине души, затаилось предчувствие
того, что происходящее добром не кончится. Но предчувствиям Репня
не верил с тех пор, как мать Ясна лишила его Таланта. Никогда еще
предчувствия не сбывались. Лишь мешали жить да работать. И потому
он изгнал предчувствие прочь, вымыл посуду и отправился на площадь
Первого Поклона - прощупывать очередную партию не имеющих медицинских
справок кандидатов в паломники. А еще лучше - в паломницы!
* * *
Утро шестерницы оказалось для Света очень тяжелым. Едва продрав глаза,
он сразу понял, что главной задачей на настоящий момент является борьба
с духом Перуна. В противном случае он будет попросту нетрудоспособен.
Похоже, после вчерашней тренировки и последовавшего затем открытия
нового заклинания - прости, Семаргл, что его пришлось открыть в столь
неподобающий момент! - не помогла и трехчасовая работа с пером и бумагой.
Во всяком случае раздражительность она до конца не убрала. И как хорошо,
что сегодня предстоит возня со шпагой!..
Разумеется, вчера можно было бы отказаться от очередной тренировки.
С его-то квалификацией вреда не будет никакого...
Свет поморщился. С моей-то квалификацией вреда не будет! Именно так
думали многие чародеи. Отказаться от очередной тренировки. Потом перейти
вообще на одну тренировку в седмицу. При моей квалификации вполне
достаточно. Меньше тренировок - меньше раздражительность - проще жизнь.
Логическая цепочка элементарна! Вот только вскоре, как правило, начинаем
замечать, что заклинания, еще полгода назад не вызывавшие у нас никаких
проблем, вдруг начинают срабатывать с задержкой. Или вовсе перестают
получаться. Тут чародей прозревает и увеличивает количество тренировок.
Но оказывается, что восстановить форму гораздо труднее, чем поддерживать
ее.
Мысли эти были для Света не новы. Зато, при всей их банальности, помогали
настраиваться на предстоящий день. Особенно, в такие моменты, как
сейчас - когда дух Перуна попросту беснуется в твоей душе. Своего
рода способ аутогенной тренировки...
Однако сегодняшний уровень агрессивности взволновал Света. Конечно,
вчера был очень напряженный день. Магически напряженный. Требующий
определенной траты энергии осмотр кареты убитого академика, затем
усиленная тренировка. А потом еще и заклятье корня Репни... Все вроде
бы понятно, но что-то Света беспокоило еще.
Он знал цену этому своему беспокойству. И потому закрыл глаза, вытянул
вдоль тела руки, расслабился. Вспомнил свое душевное состояние перед
самым отходом ко сну, настроился. Тревога помогла. Разум его раздвоился
легко и просто: часть вошла в приснившийся сон, а другая часть анализировала
содержание извлекаемых из подсознания фантазий. И сразу нарвалась
на объяснение сегодняшнего самочувствия.
Все мгновенно стало ясно, но дисциплина - одно из главных качеств
волшебника, и потому Свет проанализировал сновидения до самого утра.
А потом вернулся к самому началу ночи.
Ментальная атака на него была проведена изящно и стремительно, и это
говорит о неплохой квалификации нападавшего. Вот только характер этой
атаки был совершенно непонятен. Свет пробовал разные заклинания, стремясь
сделать полный анализ воздействия, но получалась какая-то чушь. С
одной стороны, атака явно велась на него, но с другой, часть энергии
куда-то рассеивалась. Словно он был не один... А когда начался анализ
реакции на атаку, Свет нарвался и вовсе на полную ерунду. Во-первых,
отсасывалась часть реактивной энергии, а во-вторых, он вдруг увидел
зеркало, а в зеркале сосредоточенную физиономию Репни Бондаря. Картина
сия, прожив в нем не более мгновения, тут же исчезла, и было абсолютно
загадкой, то ли это было магическое отражение действительности, то
ли кусочек кошмарного сна.
Провозившись с собственным подсознанием еще четверть часа, но так
ничего и не добившись, Свет сдался. Единственным результатом проделанной
работы стало дальнейшее усиление агрессивности, и у него уже не вызывало
сомнения, что придется просить Гостомысла Хакенберга увеличить продолжительность
сегодняшнего занятия.
Если, конечно, у германца окажется свободное время. А взамен, в качестве
платы, приглашу его позавтракать в компании с дамой.
* * *
Свободное время у Хакенберга нашлось. Германец загонял Света до полного
изнеможения и нанес ему столько уколов, сколько от старого мастера
Свет не получал и за полмесяца. Да, гонорар свой он отрабатывал на
совесть...
Зато вместе с физическим изнеможением Свет ощутил в душе такую пустоту,
какой, казалось, не испытывал никогда. И это лучше всего говорило
о полном достижении разрядки.
Берендей ввалился в фехтовальный зал, когда Свет с мастером, отбросив
в сторону маски и шпаги, лежали навзничь, с трудом переводя дух.
- Время завтрака, чародей!
Свет поморщился: за своими утренними переживаниями он совершенно забыл
предупредить эконома, чтобы тот перенес время завтрака. Он поднялся
на ноги:
- Так вы не откажетесь со мной позавтракать, мастер?
- Почту за честь! - Хакенберг тоже встал с пола и поклонился. - С
удовольствием!
- Много ли времени вам потребуется на то, чтобы привести себя в порядок?
- Не более получаса, чародей.
Свет повернулся к Берендею:
- Тогда поступим следующим образом. Пусть Касьян приготовит нам что-нибудь.
Мы позавтракаем через полчаса. А сейчас накормите нашу гостью. Если
она, конечно, не пожелает нас подождать.
Гостья подождать пожелала. Когда Свет с германцем пришли в трапезную,
Вера сидела на своем месте, но тарелка перед нею была еще пуста.
- Доброе утро, Вера!
- Здравы будьте, сударыня!
- Доброе утро, чародей! Здравы будьте, сударь!
Вошла с подносом Забава, без удивления посмотрела на германца, принялась
раскладывать по тарелкам омлет с зеленым горошком.
- А я тоже проспала, - сказала Вера. - Хорошо, Забава разбудила.
Свет посмотрел на Забаву. Сегодня ее глаза молний не метали.
- Как вам нравится мое новое платье? - сказала Вера, бросив кокетливый
взгляд на Света.
- О? - сказал Свет. - На вас новое платье! А я и не заметил.
Забава чуть не прыснула. А Вера возмущенно-недоверчиво воскликнула:
- Не заметили?
- Очень красное платье, - дипломатично сказал Хакенберг. - Только
такое платье и может быть на такой женщине.
Вера мило улыбнулась ему:
- Благодарю вас, сударь! Некоторым стоило бы поучиться, как говорить
женщине комплименты.
Теперь взгляд, который она бросила на Света, был откровенно лукавым.
Забава хихикнула и тут же сбежала на кухню. Свет озадаченно посмотрел
ей вслед: сегодняшнее поведение служанки показалось ему странным.
Куда делась ее пылкая безудержная ревность? Куда исчезли косые взгляды,
которые она бросала на гостью? Неужели он опростоволосился, и гостья
попросту перевербовала его прислужницу? Только чем она могла ее перевербовать?
Не деньгами же, в самом деле!.. Однако вот вам наглядный пример, что
женщинам никогда нельзя доверять, даже тем, кто тебя любит.
Между тем гостья и фехтовальщик уже вели оживленную беседу. Говорили
о всякой ерунде: о справной погоде, о Паломной седмице, о том, что
красная женщина всегда радует глаз мужчины. Вернее, говорил в основном
германец, а Вера поддакивала, пересыпала его монолог восторженными
восклицаниями и довольными смешками. Свет же, внимательно глядя в
тарелку, мрачно поглощал завтрак: не знал он, о чем беседовать с этой
кареглазой фифочкой. С графиней Фридриксон было проще: той не требовалось
создавать таких условий, чтобы она чувствовала себя как дома. И пожалуй,
стоило бы связаться с Буней Лаптем и заявить, что он, Свет, больше
не намерен заниматься этой лжематерью Ясной. Он бы так и поступил,
если бы был уверен, что она и в самом деле лже-! Впрочем, с Буней
было о чем поговорить и помимо паломницы - Свет вечор достаточно хорошо
проанализировал свое приглашение на обед к Кудеснику.
- Вы знаете, вчера убили какого-то академика, - сказал Хакенберг.
- Говорят, зарезали прямо в собственной карете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35