Впрочем, историческая наука не занимается сослагательным наклонением...
Она изучает то, что с обществом случилось. Хотя причины того, что
с обществом случилось, она тоже изучает. Если это необходимо тем,
кто занимается историей как наукой. Но поскольку в Словении историей
как наукой занимались в основном члены Колдовской Дружины, то причины,
почему волшебники - в отличие от всего остального общества - не подвержены
культу женщины, словенская история не изучала.
И потому Свет Сморода даже не задумывался над своим отношением к слабому
полу.

15. Ныне: век 76, лето 2, червень.
Когда Свет спустился к завтраку, Веры за столом еще не было. Забава,
увидев хозяина, засияла, как начищенная добросовестной хозяйкой сковородка.
- Доброе утро, чародей! Прикажете подавать?
- Доброе утро, Забава. - Свет сел за стол, внимательно посмотрел на
служанку.
Ему вдруг показалось, что ее хорошее настроение вызвано именно отсутствием
в трапезной Веры.
- Где наша гостья?
Синие глаза Забавы тут же выцвели.
- Ваша гостья предпочитает завтракать у себя. Велела подать в гостевую.
Свет отложил взятую было ложку, нахмурился:
- С каких это пор в моем доме не выполняются хозяйские распоряжения?
Я ведь сказал, что она будет трапезничать вместе со мной.
Забава помрачнела еще больше:
- Ей было предложено спуститься к завтраку, но она отказалась. Нешто
ее упрашивать?
- Нет, - сказал Свет и встал из-за стола. - Упрашивать не надо.
Когда он подошел к гостевой, ему вдруг показалось что там никого нет.
Сотворив заклинание, он остолбенел: комната и в самом деле была пуста.
Он распахнул дверь и остолбенел еще раз.
Вера сидела в кресле у окна, смотрела на улицу. Когда Свет открыл
дверь, гостья даже не пошевелилась. Ауры у нее не было. Вообще никакой.
Впрочем, продолжалось это лишь долю секунды. Свет тряхнул головой,
пытаясь избавиться от наваждения. Вера медленно обернулась. Свет с
шумом проглотил слюну: аура была на месте, цветной шапкой окружала
волосы гостьи. Но это была вовсе не аура волшебницы - преобладал розовый
цвет обычной женщины, намертво взятой в плен Додолой. И было бы не
удивительно, если бы у гостьи оказались в придачу еще и зеленые глаза.
Но глаза были вчерашние, карие. Вот только взгляд их сегодня был не
только внимателен, но и откровенно насмешлив.
- Почему вы не идете завтракать вниз? - сказал Свет. И поморщился:
вопрос прозвучал детским лепетом.
- Потому что вы - грубиян и невежа. Завтрак в компании такого типа
не способен доставить женщине ни малейшего удовольствия.
Свет кашлянул, прочистив горло:
- Когда это я вам грубил?
- Да только что!.. Лишь грубиян и невежа может ворваться в комнату
к гостье без стука. Если я, конечно, гостья. - Она улыбнулась. - Однако
меня преследует мысль, что я все-таки нахожусь в заключении. А поскольку
тюремная камера столь комфортна, то вывод прост: зачем-то я вам нужна.
А раз нужна, значит могу выдвигать своим тюремщикам определенные условия.
В том числе и требовать, чтобы завтрак мне подавали сюда. Логично,
не правда ли?
Свет пришел в себя, еще раз прочистил горло.
Интересно, что у нее с аурой, подумал он. Неужели аура волшебницы
и вправду была наведена? Неужели мы и в самом деле купились на простую
прикрышку?
"Простая прикрышка" по-прежнему смотрела на него с улыбкой,
явно ждала ответа.
Ну какая из нее волшебница, с досадой подумал Свет. Вон как улыбается!
Ладно, поставим нахалку на место.
- Вы можете требовать все что угодно, - сказал он. - Но если через
десять минут не спуститесь в трапезную, останетесь без завтрака. А
может, и без обеда.
Улыбка ее погасла, полные губы собрались в тонкую ниточку. Вот теперь
она уже была похожа на волшебницу. Если бы не розовые пламена в ауре...
- Хорошо, через десять минут спущусь. - Она встала с кресла, взялась
за пуговицы на платье, посмотрела на Света. - Может быть, вы все-таки
выйдете? Или вам интересно, как я буду переодеваться.
- Вот уж этот процесс меня совершенно не интересует! - Свет вышел
из гостевой и спустился вниз. Сказал Забаве: - Поднимитесь к ней.
Она будет завтракать со мной.
Забава набычилась, тряхнула каштановыми кудрями. Но возражать не решилась,
отправилась за гостьей.
В трапезную заглянула Ольга.
- Прикажете подавать, чародей?
- Нет. Подождем, пока до нас снизойдет гостья.
Ольга скрылась в дверях кухни.
А Свет задумался, крутя в руках ложку. Честно говоря, после того как
у гостьи пропала аура колдуньи, смысла возиться с этой девицей больше
не было. Правда, странно, что он некоторое время вообще не ощущал
никакой ауры. Если, конечно, это ему не пригрезилось... Ведь не бывает,
чтобы у человека исчезла аура. Это все равно что исчезла сама жизнь!
Наверное, пригрезилось... Впрочем, какая разница! Раз эта девица не
колдунья, надо применить к ней стандартное заклятье на снятие амнезии,
и после этого она сама расскажет, кто с нею так обошелся. А может,
попробовать на ней установку академика Барсука? Хорошо было бы, да
только на это никто не пойдет. Опасно во всех смыслах - и с точки
зрения заботы о ее здоровье, и с точки зрения возможной утечки информации...
Он положил ложку на стол и вздохнул. Чушь все это! Ведь если бы ее
первоначальная аура была наведенной, он должен был бы обнаружить это
еще позавчера. А он не обнаружил. Объяснить такое противоречие можно
только одним: аура была наведена волшебником такой квалификации, до
которой чародей Сморода еще не дорос. А подобных волшебников всего
один, да и тот Кудесник. Но ее улыбка!.. Нет, что-то тут не так...
Раздавшиеся на лестнице шаги прервали его размышления. Он повернул
голову. По лестнице спускалась Забава. Синие глаза ее метали фиолетовые
молнии. Позади Забавы шла гостья. Она была без фиолетовых молний,
зато при полном параде. И довершала полный парад аура. Аура настоящей
волшебницы.
* * *
Свет сидел в кабинете и откровенно злился на себя.
Ну почему его так поразила эта вновь приобретенная аура колдуньи?
Ведь он уже сделал вывод, что с гостьей что-то не так, а эта аура
была лишь подтверждением правильности сделанного вывода. Так нет же!
Чуть язык не проглотил! И, конечно, она заметила его состояние. Даже
смеялась над ним, нет, не вслух, но он же видел, как подрагивали ее
губы. Да, колдуньи не смеются, но она смеялась. Ведь не может же быть,
чтобы за то время, пока она переодевалась к завтраку, на нее вновь
навели лживую ауру. Кто навел-то? Забава, что ли? Чушь какая! Нет,
это можно объяснить только одним: она играет с ним в какую-то игру.
И эта игра ему совершенно непонятна. Да и не нравится... Впрочем,
дурак он дурак, есть и другое объяснение. Хороший волшебник мог бы
навести такую ауру с улицы, через фасадную стену дома.
Свет бросился наружу, подозвал одного из болтающихся поблизости соглядатаев.
- Слушаю вас, чародей!
- Скажите, любезный, не останавливался ли кто-либо возле моего дома
с полчаса назад? - Свет прикинул объем работы по наложению необходимого
заклятья. - Он должен был провести тут минут десять.
Соглядатай покачал головой:
- Нет, чародей. Если бы кто-либо задержался здесь на такое время,
мы бы его заметили.
- А экипаж не стоял?
- Было дело. Остановилась одна карета. Пристяжная решила характер
показать. Но продолжалось это не более минуты. Кучер, в конце концов,
так огрел ее кнутом, что с нее тут же все упрямство слетело. Пошла
как миленькая.
- Что за карета, не заметили?
- К сожалению, не обратил внимания.
Ничего не заметил и второй соглядатай.
Работнички аховы! - зло подумал Свет. Впрочем, ведь им никто не говорил,
чтобы они обращали внимание на останавливающиеся возле дома чародея
кареты. Их забота, чтобы птичка из клетки не улетела. Эх, если бы
тут дежурили волшебники! Те бы сразу засекли процесс наложения заклятья.
Но будет слишком жирно, если работу соглядатаев начнут выполнять волшебники.
Даже если следить надо за домом чародея Смороды!..
Раздраженный, он вернулся домой. В кабинете его уже ждал Берендей.
Поговорили о хозяйственных делах. Свет просмотрел список расходов,
связанных с проживанием в доме гостьи, поморщился. И поймал себя на
том, что морщится он не по поводу расходов - их возместят, - а по
поводу необходимости возиться с этой девицей.
- Что-нибудь не так? - спросил озабоченно Берендей.
- Нет, все в порядке.
- Еще два платья должны быть готовы к сегодняшнему вечеру.
Свет снова поморщился. И тут его осенило. Мысль показалась ему достаточно
интересной. Он сложил бумаги и сказал:
- Все в полном порядке, Берендей. Пришлите-ка ко мне Забаву.
Через несколько минут Забава вошла в кабинет, замерла в выжидательной
позе, скромно сложив руки на белом фартучке. Однако синие глаза ее
по-прежнему метали фиолетовые молнии. А Свет вдруг обнаружил, что
не знает с чего начать.
- Слушаю вас, чародей.
Свет посмотрел на лежащие перед ним бумаги, словно пытался попросить
у них помощи.
- Вот какое дело, девочка... У меня будет к вам одна просьба... Да,
именно так. Просьба...
Молнии в глазах служанки погасли, вместо них разлилось сплошное теплое
сияние: ведь он назвал ее так необычно - девочкой.
- Я слушаю вас, чародей!
- Вы присядьте-ка, - спохватился Свет. - Разговор у нас с вами предстоит
серьезный. И может оказаться длительным.
Теперь, помимо теплого сияния, в глазах служанки зажглась надежда,
и была она настолько откровенной, что Свет - неожиданно для самого
себя - смутился. Пока Забава, не зная куда деть руки, устраивалась
на стуле, он опустил глаза на стол, делая вид, будто читает какую-то
очень важную бумагу. В общем, собственное поведение не понравилось
ему до такой степени, что он решил немедленно выстрелить из главного
калибра.
- Мне бы очень хотелось, чтобы вы подружились с нашей гостьей.
Она восприняла это как начало хозяйского выговора, потупилась, судорожно
поправила фартучек.
- Право, я, кажись, не позволяю себе ничего...
- Вы меня неправильно поняли. Я имел в виду, что вы должны сойтись
с нашей гостьей поближе.
Забава аж подпрыгнула. Вскинула на него глаза. В них уже не было надежды
и теплого сияния - лишь возмущение да фиолетовые молнии.
- Я?! С этой лахудрой? - Подбородок Забавы взметнулся кверху. - По-моему,
в обязанности служанки подобная работа не входит!
Свет хрюкнул - опять он зашел не с той стороны.
- Вы меня не поняли...
Недовольный собой, он встал из-за стола, прогулялся, собираясь с мыслями,
по кабинету. Она не сводила с него глаз - возмущение сменилось ожиданием,
но не равнодушным - любопытствующим.
А ведь я давно не интересовался ее аурой, подумал Свет. Сел за стол,
сотворил мысленное с-заклинание.
Нет, аура ее совершенно не изменилась. По-прежнему слишком много розового.
У Света вдруг исчезла всякая уверенность, что запланированный разговор
закончится так, как ему требуется. Во всяком случае первый шаг был
явно неверен. Впрочем, кто вообще способен разговаривать с обычными
женщинами!.. Все у них на чувствах, все на эмоциях...
Он пригасил Зрение и начал сначала:
- Вы ведь знаете, наверное, в каком сложном международном положении
живет наша страна?
Она снова подпрыгнула - похоже, он поражал ее сегодня раз за разом.
- Э-э-э... Я как-то не задумывалась об этом, чародей.
- А зря не задумывались!.. Впрочем, все верно - что вам до этого положения?
Это только такие, как я, должны ломать голову над тем, чтобы все остальные
словене жили в мире.
Вот тут, похоже, он попал в точку. В ней родились беспокойство за
него и желание хоть как-то облегчить ему столь многотрудную жизнь.
Надо было ковать железо, пока горячо.
- Видите ли, Забава, в чем дело... Наша гостья не обычная гостья.
Вполне возможно, что она является врагом нашей с вами страны. Она
утверждает, что потеряла память, но может статься, попросту лжет.
Я, как вы знаете, слишком занят, чтобы заниматься ею вплотную. К тому
же, это дело длительное, а времени нет. Да если еще учесть, что со
мной она держится настороже... Вам же будет гораздо проще сблизиться
с нею - ведь вы женщина. И за обычными житейскими разговорами легко
можете понять, в самом ли деле она потеряла память или лишь прикидывается.
- Он замолк, ожидая ответа.
Ответила она не сразу. Нахмурила брови, выпятила нижнюю губку, перебрала
на коленях складки верхней юбки. И наконец сказала:
- Неужели вам не хочется поговорить с очень красной женщиной самому?
Свет чуть не ляпнул, что красные женщины его совершенно не интересуют.
Как и некрасные... Но кое-какой опыт в разговорах с собственной служанкой
был им уже приобретен. Поэтому он возмутился:
- С чего вы решили, что она очень красна? Я, например, так не считаю.
По-моему, вы будете покраснее.
Выстрел оказался метким: она аж зарделась от удовольствия. А Свет
сделал для себя вывод, что обычным женщинам надо говорить не то, что
думаешь, а то, что им хочется услышать. Тогда с ними вполне можно
ладить.
И действительно, лицо Забавы засветилось улыбкой.
- Что ж, я могу попробовать... Я попробую, чародей. Думаю, проще всего
это будет, если вы сделаете меня на время горничной этой женщины.
Тогда у нас с нею окажется очень много времени для разговоров.
- Только нам с вами сразу надо договориться об одной вещи. О содержании
ваших с нею бесед не должен знать никто посторонний. Ни дядя Берендей,
ни тетя Стася, ни другие люди...
- Никто?!
- Ни один человек!
В том, как она произнесла слово "никто", явно зазвучало сомнение.
Да и глаза она опустила. И вот тут Свет вдруг понял, что она хотела
бы услышать еще.
- О содержании ваших бесед знать должен один я. Каждый вечер мы будем
с вами встречаться, и вы будете рассказывать мне, как прошел день.
Это наверняка оказалось то, о чем она не могла и мечтать, потому что
глаза ее тут же засияли и она сказала звенящим от радости голосом:
- Я согласна! Я очень постараюсь!
- Вот и хорошо. - Свет старательно расслабил лицо, но на липовую улыбку
духу не хватило. Впрочем, Забава и без его улыбки вылетела из кабинета
сама не своя от свалившегося на нее счастья.
Свет с удовольствием потянулся в кресле, встал, подошел к окну. Внизу,
на набережной, парами-тройками совершали утренний моцион новгородские
женщины. Каждая катила перед собой детскую коляску со спящим под пологом
дитем.
Гуляйте-гуляйте, подумал Свет. Оказывается, с вами вполне можно иметь
дело.
Он еще немного посмотрел на прогуливающихся вдоль волховских вод мамаш
и вернулся к столу: надо было просмотреть переданную ему вчера на
рецензию работу одного из сотрудников академика Рощи. Работа была
посвящена периоду, охватывающему конец шестьдесят восьмого века -
время избавления Киевской Руси от ордынских захватчиков, и весьма
Света интересовала.
Однако поработать не удалось. Не прочитав и двух страниц, он почувствовал
пульсацию, исходящую от волшебного зеркала.
В доме у Света имелось три волшебных зеркала. Тем, которое размещалось
внизу, в зеркальной, пользовались все домашние, и оно требовало для
инициации присутствия дежурного колдуна и потому использовалось только
днем. Два других - в кабинете чародея и в его спальне - были настроены
на самого Света. С помощью этих зеркал с ним могли связаться в любое
время, но исключительно по важным государственным вопросам.
Поэтому пришлось отвлечься от событий конца шестьдесят восьмого века
и вернуться к заботам начала семьдесят шестого.
Едва он сотворил заклинание, зеркало осветилось. В нем появилась встревоженная
физиономия Буни Лаптя.
- Добрый день, брат! Извините, что помешал, но дело архиважное.
- Слушаю вас, брат.
- Вчера поздно вечером найден труп академика Барсука.
О боги, подумал Свет. И суток не прошло!
- Как это случилось?
- Странная история. Труп был обнаружен кучером академика сразу опосля
возвращения из института. В карете... Удар ножом в сердце. - Буня
выглядел очень усталым, даже слегка изможденным. - Кучер вызвал стражу.
Те немедля подключили нас. Сыскники работали чуть ли не до утра.
- Сыскники-волшебники? - спросил Свет.
- Разумеется! Теперь они собираются организовать магическое проявление.
Хотелось бы, чтобы и вы присутствовали. Ваш Талант поможет им избежать
ошибки.
Свет непроизвольно поморщился, поняв, что от этого дела ему удрать
не удастся никоим образом. Если потребуется, Путята Утренник тут же
подключит Кудесника. Впрочем, Кудесник давно уже сказал Свету, что,
с его уровнем Таланта, ему бы с самого начала стоило работать в министерстве
безопасности. А поскольку заниматься в первую очередь безопасностью
страны чародей Сморода не пожелал, пусть смирится с тем, что, несмотря
на любые успехи в науке, его все равно будут систематически привлекать
к самым серьезным делам...
Разумеется, смерть Барсука несерьезным делом не назовешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35