я -- это ваша
подлинная суть. Она не заимствована, она -- ваша. Никто не может
забрать ее назад.
Взгляните, как прекрасны строки Чжуан Цзы:
Когда стрелок пускает стрелу для забавы,
все его мастерство при нем -- для забавы!
Когда стрелок пускает стрелу для забавы,
все его мастерство при нем.
??? ОСТОРОЖНЕЕ ЗДЕСЬ С ПЕРЕНОСОМ СТИХОВ ИЗ ШАПКИ ГЛАВЫ -- ЗДЕСЬ
ПОВТОР ПЕРВОГО ДВУСТИШИЯ ДВА РАЗА, НО В ПЕРВОМ С ДОБАВЛЕНИЕМ
ПАРЫ СЛОВ ???
Когда вы забавляетесь, вы не пытаетесь самоутверждаться. Вы
спокойны, расслаблены, нормальны. Пока вы играете, действуете
просто ради забавы, вас не волнует, что о вас подумают другие.
Видели ли вы отца, который в шутку борется с ребенком? Он будет
побежден. Он будет лежать на лопатках, а ребенок будет сидеть на
нем верхом и хохотать, и закричит: "Я тебя победил!" -- и отец
будет счастлив. Это обычная забава. В игре вы можете быть
побеждены и при этом быть счастливым. Забава несерьезна, она не
имеет отношения к эго. Эго всегда серьезно.
Так помните, что, если вы серьезны, вы всегда будете в суматохе,
внутреннем беспорядке. Святой всегда забавляется, как если бы он
пускал стрелу шутки ради. Его не интересует мишень, он просто
приятно проводит время.
Немецкий философ, Евгений Херригел, отправился в Японию учиться
медитации. А в Японии используют все виды упражнений для
обучения медитации; стрельба из лука -- одно из них. Херригел
был прекрасным стрелком: он был абсолютно точен, он никогда не
промахивался. Поэтому он отправился к мастеру, чтобы тот обучил
его медитации с помощью стрельбы из лука, раз он в этом был уже
дока.
Три года обучения миновали, когда Херригел начал понимать, что
попусту тратит время. Мастер продолжал настаивать на том, что
_он_ не должен стрелять. "Предоставь стреле вылететь самой
по себе. -- говорил он Херригелу. -- Тебя не должно быть, когда
ты целишься, позволь стреле целиться самой".
Это был бред. В особенности для западного человека, это было
абсолютным абсурдом: "Что значит "позволь стреле стрелять
самой?" Как может стрела стрелять сама? Если я не буду ничего
делать, так и выстрела не будет". И он продолжал стрелять,
никогда не промахиваясь мимо мишени.
Но мастер повторял: "Цель -- это вовсе не мишень. Цель --
_ты_. Мне неважно, попадешь ты в мишень или нет. Это
механическое мастерство. Я обращаю внимание только на то, есть
ты или нет. Стреляй ради забавы! Наслаждайся этим, не пытайся
доказать, что ты никогда не мажешь мимо мишени. Не старайся
утвердить эго. Оно уже и так есть, ты есть, совершенно незачем
это доказывать. Освободись, пребывай в покое, будь непринужден и
предоставь стреле вылететь самой".
Херригел никак не мог понять, о чем речь. Он все пытался и
пытался и спрашивал снова и снова: "Если я всегда набираю сто
очков из ста, почему ты не признаешь моего умения?"
Западный ум всегда заинтересован в конечном результате, а
восточный ум всегда интересуется самим процессом. Для восточного
ума результат бесполезен; вся суть в начале, в стрелк'е, а не в
мишени. Поэтому мастер отвечал: "Нет!"
Тогда, окончательно разочаровавшись, Херригел попросил
разрешения уехать. "Тогда мне придется уехать. -- заявил он. --
Три года -- это слишком долгий срок, а в результате -- ничего.
Ты продолжаешь говорить "нет"... что я все еще тот же самый, не
изменился".
В день своего отъезда он пошел попрощаться с мастером и увидел,
что тот обучает других учеников. Но этим утром Херригелу все это
было уже неинтересно; он уезжал, он махнул рукой на все свои
планы. Поэтому он просто ждал, когда мастер освободится, чтобы
он мог попрощаться и уехать.
Сидя на скамье, он впервые взглянул на мастера. В первый раз за
три года он посмотрел на мастера. Тот и вправду ничего не делал;
все было так, будто стрела вылетала сама. Мастер не был
серьезен, он забавлялся, наслаждался. Не было никого, кто бы
интересовался, достигнет ли выстрел цели.
Эго всегда нацелено в мишень. У забавы нет мишени, в которую
можно попасть, сама забава заключена в начале, когда стрела еще
только покидает лук. Выстрел случаен, и, если он и достигает
мишени, это к делу не относится; попали вы или промахнулись --
значения не имеет. Но когда стрела покидает лук, стрелок должен
развлекаться, наслаждаясь, быть несерьезным. Когда вы серьезны,
вы напряжены; когда вы несерьезны, вы расслаблены, а когда вы
расслаблены, -- вы есть. Когда вы напряжены, есть эго; _вы_
-- сокрыты им.
Впервые Херригел посмотрел... потому что теперь это его не
касалось. Теперь это было не его делом, он бросил все это. Он
уезжал, поэтому и вопроса о серьезности не стояло. Он признал
свое поражение, ему нечего было доказывать. Он взглянул, и
сейчас впервые его глаза не были прикованы к мишени.
Он посмотрел на мастера: все происходило так, как если бы стрела
покидала лук сама по себе. Мастер только лишь придавал,
вкладывал в это энергию, он не стрелял. Он не делал ничего, не
прикладывал никакого усилия. Херригел взглянул, и впервые он
понял.
Словно зачарованный, он подошел к мастеру, взял в руку лук и
оттянул тетиву. "Вот ты и постиг, -- произнес в этот миг мастер.
-- Этому-то я три года и учил тебя". Стрела еще не покинула
лука, а мастер уже сказал: "Ну вот и все. Цель достигнута".
Наконец-то Херригел развлекался, не был серьезен, он не был
целенаправлен.
В этом и заключается отличие. Развлечение не целенаправлено; у
него нет цели. Развлечение -- оно является целью само по себе,
имеет свою внутреннюю ценность, не существует ничего вне его. Вы
наслаждаетесь, и ничего больше. В нем нет никакого дела, никакой
цели, вы просто играете в нем, забавляетесь им, и это все.
Когда стрелок пускает стрелу для забавы,
все его мастерство при нем.
Когда вы стреляете ради забавы, вы не находитесь в конфликте. Вы
не разделены, напряжения нет; ваш ум никуда не направлен. Ваш ум
вообще неподвижен -- поэтому вы цельны. Так рождается
мастерство.
Рассказывают историю о мастере Дзен, архитекторе,
проектировавшем новый храм, пагоду. У него была привычка --
чтобы рядом с ним был его первый ученик. Он рисовал проект,
эскиз, оборачивался к ученику и спрашивал: "Ну как?"
"Это недостойно тебя", -- отвечал ученик каждый раз. И тогда
мастер отбрасывал этот проект.
Так повторялось девяносто девять раз. Миновало уже три месяца, и
властитель начал интересоваться, когда же, наконец, будет
закончен проект, чтобы можно было приступить к строительству. А
потом как-то раз, пока мастер рисовал очередной эскиз, у него
высохли чернила, и он велел ученику пойти и приготовить новых
чернил.
Ученик вышел, а когда он возвратился, то воскликнул в изумлении:
"Как?! Ты создал его! Но почему же ты не мог сделать этого все
три месяца?"
"Из-за тебя. -- сказал мастер. -- Ты сидел подле меня, и я был
разделен. Ты смотрел на меня, и я действовал целенаправленно,
это не было развлечением. Когда ты ушел, я расслабился. Я
почувствовал, что никто не смотрит на мою работу, и я стал
целым. Этот проект я не делал, он родился сам. Он не получался
все эти три месяца, потому что я стремился его сделать, я был
деятелем, действующим лицом".
Когда стрелок пускает стрелу для забавы,
все его мастерство при нем.
...Потому что все его существо, самая суть его доступна. А когда
доступно все существо, в вас рождаются красота, грация, совсем
иное качество бытия. Когда вы разделены, серьезны, напряжены --
вы безобразны, вы уродливы. Вы можете добиться успеха, но успех
ваш будет ужасен. Вы можете суметь самоутвердиться, доказать,
что вы кто-то важный, но этим вы ничего на самом деле не
докажете, вы лишь создаете фальшивый образ. А когда вы тотальны,
расслаблены, цельны -- никто вас, возможно, и не знает, но вы
есть, вы существуете.
И эта целостность -- благословение, самое наипрекраснейшее,
самое осчастливливающее, что вообще бывает с медитирующим умом,
что вообще случается в медитации.
Медитация означает целостность.
Поэтому помните, что медитация должна быть развлечением, она не
должна походить на работу. Не нужно заниматься ею, как
занимается молитвой так называемый верующий, делайте ее, как
игрок. Забавляйтесь, играйте, делайте ее в шутку; как шутник,
повеса, а не как бизнесмен! Она должна быть развлечением, и
тогда все ваше мастерство будет вам доступно, тогда она
расцветет сама по себе. Вы будете не нужны. Усилия не нужно.
Просто должно быть доступно все ваше существо, самая ваша суть,
должна быть доступно вся ваша энергия. И тогда цветок
распускается сам по себе.
Если он стреляет на медную пряжку,
он нервничает.
Если он борется всего лишь за медную пряжку, если есть что-то,
чего можно достичь, какой-то результат, то он уже нервничает,
боится. Внутри появляется страх: "А вдруг я проиграю?" Он
разделен. Одна часть его ума говорит: "Может быть, ты и
выиграешь"; "Возможно, ты проиграешь", -- заявляет другая.
Теперь все его мастерство недоступно, теперь он состоит из двух
половин, он разделен. А когда вы разделены, все ваше существо,
вся ваша жизнь становятся безобразны и болезненны. Вы уже
нездоровы.
Если ж он стреляет на золотой приз,
то он слепнет
а мишень двоится в его глазах --
он уже безумен.
Ступайте на рынок и взгляните на людей, гонящихся за золотом.
Они слепы. Золото ослепляет людей, как ничто другое, золото
совершенно лишает зрения. Когда вы слишком озабочены успехом,
слишком озабочены результатом, слишком амбициозны, слишком
честолюбивы, когда вы чересчур беспокоитесь о золотой медали,
тогда вы слепнете и мишень начинает двоиться в ваших глазах. Вы
настолько опьянены, что у вас вообще все начинает двоиться.
Насреддин как-то раз беседовал, сидя в баре со своим сыном.
"Всегда помни о том, что надо вовремя остановиться, -- поучал
он. -- Спиртное -- это хорошо, но нужно знать меру. Это я говорю
тебе из своего собственного опыта. Посмотри вон в тот угол --
когда эти четверо за вот тем столиком начнут выглядеть, как
восемь, пора остановиться".
"Но пап, я там вижу только двоих", -- признался сын.
Когда ум пьян, в глазах начинает двоиться. А золото делает вас
бессознательным, пьяным. Теперь есть две мишени, и вы так
спешите попасть в них, что нервничаете, внутренне дрожите.
Именно об этом и говорит Чжуан Цзы:
... он уже безумен.
Каждый -- безумен. Безумны не только сумасшедшие, вы тоже
безумны. Разница лишь в количестве, но не в качестве, еще
немного -- и в любой момент вы можете преступить черту безумия.
Это как если бы вы были девяносто девять градусов. Сто градусов,
-- и вы кипите, вы пересекаете границу кипения. Разница между
теми, кто в сумасшедших домах, и теми, кто снаружи, только лишь
количественная, не качественная. Все -- безумны, потому что
каждый гонится за результатами, преследует цели, имеет
намерения. Каждому нужно чего-то достигнуть. Отсюда рождается
нервозность, внутренняя дрожь, и тогда вы уже не можете быть
внутренне неподвижны, не можете успокоиться, не можете
достигнуться внутренней тишины, безмолвия. А когда вы неспокойны
внутри, мишень превращается в две, а то и в четыре или восемь --
а тогда уже невозможно стать стрелком.
Совершенный стрелок -- это всегда стрелок развлекающийся.
Совершенный человек проживает жизнь как развлечение, как игру.
Взгляните на жизнь Кришны. Было бы прекрасно, если бы Чжуан Цзы
знал о нем. Жизнь Кришны -- это развлечение. Будда, Махавира,
Иисус так или иначе выглядят немного серьезными, как если бы
чего-то нужно было достигнуть -- мокши, нирваны, избавления от
желаний. Но Кришна абсолютно лишен намерений, бесцелен: великий
флейтист живет просто ради забавы, ради удовольствия, танцуя с
девушками и наслаждаясь, распевая. Ему не нужно никуда идти. Все
есть здесь, так зачем беспокоиться о результатах? Все доступно
прямо сейчас, так почему же этим не наслаждаться?
И если развлечение -- это признак совершенного человека, то
Кришна -- совершенен. В Индии мы никогда не называли жизнь
Кришны чаритрой(charitra), его качеством, мы называли
ее лилой(lila) Кришны, его игрой. Это не качество, это
не намерение; она абсолютно лишена намерений, она бесцельна.
Это подобно игpе маленького ребенка. Вы не можете его спросить:
"Что ты делаешь?" Вы не можете спросить: "В чем смысл этого?" Он
приятно проводит время, просто играя с бабочками. Чего он
достигнет, прыгая на солнце? Куда его приведут эти его действия?
Да никуда! А он никуда и не собирается. Мы называем это
ребячеством и мы думаем о себе, что мы зрелы, но, уж поверьте
мне, если вы действительно зрелы, то вы снова уподабливаетесь
ребенку. И тогда жизнь ваша снова превращается в забаву, в
развлечение. Вы будете ею наслаждаться, каждым ее мгновением, вы
будете несерьезны. Громкий смех зазвенит по всей вашей жизни. В
ней будет более всего танца и меньше всего -- бизнеса; она будет
больше всего похожа на пение, мурлыканье под нос в ванной, и
менее всего -- на вычисления в офисе. Она не будет математикой,
она будет просто наслаждением.
Мастерство его осталось прежним,
но приз раздваивает, разделяет его.
Он озабочен призом.
Он думает больше о победе,
чем о выстреле --
и потребность побеждать
истощает его силы.
Если вы чувствуете себя слабым, таким бессильным, беспомощным,
то причина этого -- в вас. Никто другой не истощает ваши силы. У
вас неисчерпаемые источники сил, эти источники никогда не
пересыхают, но вы выглядите таким иссушенным, как будто вот-вот
упадете, израсходовав последнюю каплю энергии.
На что же уходит вся ваша энергия? Вы породили внутри себя
конфликт, хотя мастерство ваше и неизменно.
Мастерство его осталось прежним,
но приз раздваивает, разделяет его.
Он озабочен призом.
Давайте я расскажу вам историю. Это случилось в одной деревне:
бедный мальчик, сын нищего, был молод и полон сил. Он был так
молод и настолько силен, что, когда королевский слон проходил
через деревню, он просто хватал слона за хвост -- и тот не мог
двинуться с места!
Это вызывало большое недовольство короля и восторг народа,
поскольку тот сидел на слоне, а собирался весь рынок и все
смеялись. И все из-за какого-то сына нищего!
Король позвал своего премьер-министра: "Что-то надо делать. Это
оскорбительно. Я теперь боюсь проезжать через эту деревню, а тот
мальчишка иногда уже приходит и в другие деревни! Где угодно, в
любое время, он может схватить моего слона за хвост, и тот не
сможет двинуться. Этот парень изумительно силен, так сделай
что-нибудь, чтобы поубавить его энергию".
"Мне придется сходить посоветоваться с мудрецом, потому что я
представления не имею, как истощить его силы, -- ответил
министр. -- Он же просто нищий. Имей он какую-нибудь лавку, это
поубавило бы его энергию. Если бы он работал в офисе клерком,
это истощало бы его. Будь он школьным учителем, тогда его силы
расходовались бы на другое. Но он ничем не занимается. Он живет
ради собственного удовольствия, и народ любит и кормит его,
поэтому он никогда не испытывает недостатка в еде. Он счастлив,
он ест и спит. Трудно будет что-то придумать, но я пойду".
Итак, он отправился к одному старому мудрецу. Старец этот велел
ему: "Сделай одну вещь. Пойди и скажи мальчику, что ты будешь
давать ему по золотой рупии ежедневно, если он будет выполнять
одну небольшую работу -- а работа эта действительно небольшая.
Он должен будет зайти в деревенский храм и зажечь лампу. Нужно
лишь зажечь в сумерках лампу, только и всего. И ты будешь давать
ему по одной рупии каждый день".
"Но как это поможет? -- удивился премьер-министр. -- Это может
только лишь придать ему еще сил. Он будет получать по рупии
ежедневно, и он станет еще больше есть. Ему даже не надо будет
заниматься сбором милостыни".
"Не беспокойся, просто делай, что я говорю", -- ответил мудрец.
Так и было сделано; а на следующей неделе, когда король проезжал
мимо, мальчик вновь попытался остановить слона, но потерпел
поражение. Слон протащил его.
Что же произошло? Появилась забота, родилось стремление. Он
должен был помнить, двадцать четыре часа в день он должен был
помнить, что ему нужно каждый вечер заходить в храм и зажигать
свет. Это стало заботой, которая разделила все его существо, всю
его жизнь. Даже когда он спал, ему стало сниться, что уже вечер:
"Чем ты занимаешься? Иди скорей зажги свет, и получи свою
рупию". И, к тому же, он начал собирать эти золотые рупии. У
него их было семь, потом восемь, и тогда он начал вычислять, что
за такое-то время у него накопится сотня рупий -- а потом они
вырастут до двухсот. Появилась математика, расчет, но
развлечение было утрачено.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40