Она покончила жизнь самоубийством. Повесилась.
— Это вы, господин Сивош?— хрипло спросил Пооч.
— Я, товарищ капитан. Здравия желаю! Ее обнаружила соседка и сразу же заявила. Туда выехала милицейская машина. Районный участок передал сообщение нам, потому что личные приметы умершей совпадают с переданной нами вчера информацией. Алло?..
— Я слушаю.
— Я отдал распоряжение, чтобы до вашего приезда на месте происшествия ни к чему не прикасались. Когда тело обнаружили, оно уже было холодным. Видимо, самоубийство произошло около восьми утра.
— Что вам известно об этой женщине?
— Зовут ее Жофия Бакони. Разведенная, жила одна. Нас об этом информировала соседка. Алло, вы слушаете? У погибшей рыжие волосы.
Пооч положил трубку. Взгляд его упал на записку, оставленную Кепешем. Прочитав адрес, отмеченный красным фломастером, капитан пробормотал:
— Да, не скоро он оттуда выберется. В это время кто-то постучал в дверь.
— Можно?
В комнату вошла тоненькая рыжеволосая девушка.
— Что вам угодно?— не слишком приветливо спросил Пооч.
— Лейтенант Кепеш распорядился, что товарищ капитан будет меня допрашивать.
— Вы кто?
— Я — Жофия. Рыжая Жофия, как меня называют. Меня доставил сюда старший сержант Сивош. Поверьте, капитан, у меня сейчас нормальная работа,- она открыла сумочку,- вот мой паспорт. Мое имя Жофия Ковач.
Пооч прищурился.
— Так... вы знакомы с Евой Борошш?
— Да.
— Как она выглядит?
— Маленькая толстая брюнетка. Но, честное слово, я приходила к ней не из-за комнаты...
— Спасибо! Посидите в коридоре!— нетерпеливо махнул рукой капитан. Сняв трубку, он набрал номер.— Господин Сивош? Это не та Жофия. Отпустите ее и зайдите ко мне, у меня для вас работа.
Он сел и пододвинул к себе поступившие из лаборатории материалы. Но читать не стал, а, облокотившись на стол, оглядел комнату и остановил взгляд на сиротливо стоявшем стуле лейтенанта Кепеша. Капитан недовольно покачал головой: краснодеревщики могли бы подождать. Хотя, кто знает, как еще повернется...
Кого теперь брать с собой вместо Кепеша? Вот, к примеру, Бордаш, маленький, курносый, со временем из него выйдет неплохой сыщик, но сейчас пока он чересчур задирист. Или, скажем, Кертес. Немногословный, симпатичный парень, но упрямый, точно осел. И твердолобый, никакой фантазии. Кроме того, он на две головы выше Пооча, шею свернешь, пока с ним разговариваешь. Уж лучше тогда Петерди. Петерди?.. Где он недавно слышал эту фамилию? Нет, сейчас об этом думать некогда. Он набрал номер 317.
— Пришлите Петерди к выходу. Едем на место происшествия. В комнату вошел Сивош.
— Вы тоже поедете,— сказал ему капитан.— Нужна машина. Выезжаем немедленно.
Взгляд его снова упал на стул лейтенанта. Сердито сдвинув брови, Пооч вырвал из блокнота листок. «Улица Тамаша, 10. Поторопитесь!»— написал он и положил записку на самую середину стола Кепеша. Потом сгреб в папку все материалы и сунул ее под мышку.
— Машина ждет,— доложил стоявший возле подъезда Пе-терди.
За рулем сидел вчерашний шофер. Включив зажигание, он открыл было рот, собираясь что-то сказать, но передумал и только улыбнулся.
— Чему вы радуетесь?— набросился на него капитан.— Кругом трупы, а вы веселитесь!— Тут он заметил, что в машине уже кто-то есть.
Это был Кепеш. Он сидел с мрачным видом, брюки его были перепачканы грязью. Все раздражение Пооча как рукой сняло. Он злорадно оглядел замызганного франта и пропустил вперед Сивоша. Кепешу пришлось изрядно потесниться, чтобы дать место двум солидным мужчинам.
— У меня важные известия,— буркнул он.
— Вы простудились?— осведомился Пооч самым сердечным тоном.
— Не только.
— А что же? Думаю, Тисаи преподнес вам сюрприз.
— Совершенно верно,— Кепеш чихнул. Наклонившись, он постучал по плечу сидящего впереди Петерди.— У вас есть платок?
— Есть,— ответил тот и протянул носовой платок.
— Что ж это все-таки за важные известия?— спросил Пооч.
— От Тисаи я узнал фамилию интересующего нас человека. Краснодеревщик говорит, что он ему представился как Халас, и в паспорте была та же фамилия.
— Петерди!— Теперь уже Пооч постучал по плечу коллеги, сидевшего впереди.— Сходите, пожалуйста, сейчас в картотеку и попросите, чтобы до нашего возвращения подготовили данные на всех лиц по имени Геза Халас.— Он в раздумье откинулся на сиденье: это, конечно, не много, но уже кое-что. Интересно, сколько человек с таким именем состоит у них на учете?
Когда Петерди вернулся, шофер тронул машину. Кепеш снова чихнул. Пооч насмешливо улыбался. Не надо было самостоятельно действовать. Разумеется, то, что узнал Кепеш, очень важно... И все же...
— Скажите, Петерди,— снова заговорил Кепеш, делая ударение на фамилии коллеги,— фамилия вашей жены — Петерди?
— Конечно,— сказал тот и улыбнулся:— Почему вы спрашиваете?
Вместо ответа Кепеш чихнул. Пооч бросил на Кепеша признательный взгляд: отличный все-таки парень! Капитан тут же вспомнил, где он встречал фамилию Петерди.
— И с некоторых пор,— сказал Пооч,— у нее появились жалобы на здоровье, правда?
— Правда. А вы откуда знаете, товарищ капитан?
— И фамилия ее врача — Хинч, верно?
— Совершенно верно.
— А вчера он посоветовал ей лечь в больницу.
— Нет, это не совсем так,— сказал Петерди, обернувшись назад.— В последний раз она была у врача в среду, а в четверг утром легла в больницу. Наверное, вы знакомы с моей женой?
— Нет, я знаком с доктором Хинчем. Кепеш снова чихнул.
— Доктор Хинч утверждает,— продолжал капитан,— что ваша жена была у него в пятницу, то есть вчера. Ровно в пять часов вечера.
— Это исключено. Вчера я как раз в пять был у нее в больнице. Я забежал на одну минуту, чтобы только узнать диагноз. К счастью, операция не нужна. Врачи считают, что лечащий врач ошибается. Доктор Хинч подозревал, что у нее миома, а в больнице говорят другое...— Петерди покраснел.
— Что именно?
— Что у нее будет ребенок.
— Поздравляю!
Широкое лицо Петерди светилось от радости.
— Мы уже пятнадцать лет женаты, а детей у нас нет. Представляете, товарищ капитан, как я счастлив! Даже на доктора Хинча не сержусь за то, что он ошибается.
— Может быть, то другая Петерди,— предположил Кепеш.
— Возможно,— согласился Пооч.— Хотя, по-моему, доктор Хинч просто назвал нам другое имя вместо настоящего, то есть это еще одна из его так называемых «ошибок». У него для этого была серьезная причина: назови он настоящее имя пациентки, то вскоре бы выяснилось, что я был прав — у доктора Хинча нет алиби. Нужно проверить, что все-таки записано у него в журнале. Если вообще что-нибудь записано...
Около дома собралась небольшая кучка людей, глядевших на одно из окон.
— Вот бедняжка...
— Подумать только, в нашем доме!
— Вон милиция приехала!
Все с любопытством уставились на людей, выходивших из машины. Дом был старый, с облупившейся штукатуркой, так называемый доходный дом. У одной из квартир дежурил милиционер, а в десяти шагах от него с почтительным видом стояла женщина.
— Товарищ милиционер,— говорила она,— можно мне пойти закончить уборку?— В одной руке она держала веник, в другой совок.
— Нет,— твердо отвечал милиционер,— вы важная свидетельница.
— Но я же буду дома...
В это время в конце коридора появилась группа людей.
— Видите,— сказал милиционер,— уже идут.— На серой облезшей двери, прямо над его головой, висела овальная эмалированная пластинка с номером «32».— Здравия желаю!—приветствовал он вновь прибывших.
— Это здесь?
— Так точно!
— А женщина, которая обнаружила труп?
— Разрешите доложить, она стоит вон там.
— Здравствуйте!— приветствовал ее Пооч.
— Моя фамилия Сэп, я из тридцать третьей квартиры,— смущенно начала она.— Утром я пошла в магазин — я всегда хожу через черный ход, потому что так ближе,— смотрю, у Жофии приоткрыта дверь. Я тогда ничего плохого не подумала. А когда вернулась, дверь была все так же открыта, и я...
— Прошу вас, пройдите пока в свою квартиру. Сначала я осмотрю место происшествия,— сказал Пооч.
— Я только потому сразу начала рассказывать,— смутилась женщина,— товарищ милиционер сказал, что я очень важный свидетель...
— Разумеется, вы очень важный свидетель. Я скоро к вам зайду.
— Хорошо,— сказала Сэп, но с места не сдвинулась.
Дверь за следователями закрылась. Старший сержант Кечкеш, охранявший квартиру Жофии, по-прежнему стоял у двери. Сэп, которая до этого так рвалась закончить уборку, теперь нехотя поплелась домой. Она бы с большей охотой приняла участие в осмотре места происшествия. Не каждый же день такое случается! Но непреклонный Кечкеш строго охранял закрытую дверь.
Квартира состояла из комнаты и кухни. В комнату вела застекленная дверь. Выходившие во двор окна были плотно задернуты шторами, в полумраке едва можно было различить очертания мебели.
Пооч сделал знак, чтобы никто не входил в комнату. Следователи остановились в кухне.
— Старший сержант,— позвал Пооч, выглянув в коридор. И когда Кечкеш вошел, спросил:— Вы видели труп?
— Докладываю, видел.
— Как же вы могли увидеть?
— Не понимаю, товарищ капитан?
— Загляните-ка в комнату. Сейчас видите? Кечкеш заглянул в комнату.
— Докладываю, сейчас не вижу.
— Вы утверждаете, что тогда видели. Как это могло быть?
— Когда я прибыл, соседка ждала меня в коридоре. Она вошла первая и зажгла свет.
— Зажгите, пожалуйста. Кечкеш щелкнул выключателем.
— Спасибо,— сказал Пооч.— Можете идти.
На стене были книжные полки. На одном из металлических креплений висело женское тело. Рыжие волосы закрывали лицо. Рядом валялся стул. На женщине было белое летнее платье и зеленые босоножки. Ни часов, ни цепочки, никаких украшений на ней не было.
В комнате порядок. Все шкафы закрыты.
— Вы видите,— сказал Пооч стоявшему рядом Кепешу,— на чем она повесилась? На буксирной веревке для автомашины. Длина такой веревки не меньше трех метров, а этот обрывок чуть больше метра. Откуда у нее эта веревка? Подобные вещи женщины не держат у себя дома.
— Может быть, у нее есть машина.
— Это легко выяснить. Пусть это сделает Петерди.— Пооч обернулся.— Петерди, вы слышали? Вызовите также оперативную группу. И позаботьтесь об отправке покойной. Господин Сивош, возвращайтесь в отделение, садитесь в мой кабинет и, что бы ни случилось, немедленно информируйте. Я останусь здесь. Первое, что нужно узнать, была ли у покойной машина.
Уже через несколько минут поступил ответ: автомашины у покойной не было.
— В таком случае...— Пооч все еще стоял на пороге комнаты.— Кепеш! Позовите соседку.
Женщина сразу же пришла. Вытянув шею, она старалась заглянуть в комнату, но фигура капитана заслонила весь дверной проем.
— Расскажите, пожалуйста,— обратился к ней Пооч,— как вы обнаружили покойную?
— Когда я возвращалась из магазина,— с готовностью начала она свой рассказ,— как я уже говорила, дверь в квартиру Жофии была по-прежнему открыта, и тут я вспомнила, что Жофия уехала. Я отнесла домой сумки, вернулась и стала ее звать, но никто не откликался. Тогда я решила зайти в квартиру.
— О чем вы подумали в первый момент?
— Что к ней забрались воры. Но замок не был сломан, и я подумала, что она за чем-то вернулась домой. Только почему у нее темно? Ни в кухне, ни в комнате свет не горел. Я вошла в квартиру, в кухне никого не было. Тогда я открыла дверь в комнату, зажгла свет и... и... сразу же увидела. Кажется, я вскрикнула... Я очень испугалась. Я тут же подошла и дотронулась до нее. Я подумала, сниму ее... но она уже остыла. Когда-то я работала медсестрой и поняла, что она уже мертвая и снимать ее не имело смысла. Это было ужасно... я так растерялась... не знала, что делать. Потом подумала, что лучше ничего не делать, закрыла за собой двери и побежала звонить. Через десять минут приехала милицейская машина.
— Вы погасили свет?
— Даже не знаю. Не помню. Наверное. Разве в таком состоянии запомнишь?
— Вы уверены, что, когда вы вошли в комнату, свет не горел?
— Ну конечно! Ведь я ничего не видела и потому включила свет.
— Вы ничего не трогали в комнате?
— Нет.
— Спасибо. Прошу вас находиться в своей квартире. Я к вам сейчас зайду.
— Хорошо.
— По-моему,— сказал Кепеш,— на выключателе будут отпечатки пальцев только этой женщины и, разумеется, сержанта милиции. И вообще мы не обнаружим здесь никаких отпечатков пальцев, кроме отпечатков погибшей. Вы согласны?
— Я тоже так думаю. Странно все-таки... эта буксирная веревка... Почему не бельевая? Или шпагат? Или какой-нибудь шнур? И где ее остальная часть?
— Наверняка в багажнике машины, где она взяла этот обрывок.
— Да, разумеется. Но в какой? В этом городе хватает машин. Ладно, давайте оглядимся.
Наконец они вошли в комнату.
— Соседка сказала, что эта женщина уехала, поэтому ей и бросилось в глаза, что дверь открыта.— Лейтенант подошел к шкафу. На полках лежали аккуратно сложенные вещи: кофточки, постельное белье, полотенце, рядом висели платья, пальто и короткая белая шубка.— Так, так,— заметил Кепеш,— белая шуба.
— Давайте смотреть дальше!
— Держу пари, что она и холодильник разморозила,— сказал лейтенант, тщательно просматривая вещи в шкафу.— И грязной посуды в кухне нет. Думаю, она взяла очередной отпуск и уехала отдыхать. А перед этим женщины всегда приводят квартиру в порядок. Фотографии!— воскликнул он, доставая с одной из полок коробку.— Интересно...— Кепеш просматривал фотографии. В основном это были снимки Жофии, несколько детских, какая-то пожилая женщина, вероятно, мать.— Смотрите-ка,— сказал Кепеш, показывая одну из фотографий,— знакомая. Это Ева Бо-рошш.
— В самом деле,— в раздумье проговорил Пооч, разглядывая снимок, с которого ему улыбалась молодая женщина, блондинка.— Остальное, мне кажется, можно доверить оперативной группе. Фотографии и сумочку этой женщины возьмем с собой. Видно, дома она пробыла недолго. Приехала она утром, постель не смята. Даже кофе себе не сварила... Торопилась... Наверное, только заскочила на минутку...
— Чтобы повеситься?..— не удержался Кепеш.
Припустив мимо ушей реплику лейтенанта, Пооч продолжал:
— Этот обрывок буксирной веревки... неужели она приготовила его заранее? Что-то не верится. И это самоубийство... Мы только что имели дело с самоубийством. Как оказалось — фиктивным. По-моему, здесь тоже что-то не так. Женщины были знакомы — фотография подтверждает этот факт, во всяком случае, делает вероятным... Скажите-ка,— он резко повернулся к Кепе-шу,— как, по-вашему, эта буксирная веревка попала в квартиру? Как она ее сюда принесла? В руках? В сумочке? А может... с ней кто-то был и принес, скажем, в портфеле?
— Или завернул в газету.
— В мусорном ведре ничего нет.
— Тогда просто в руках. Почему бы и нет?
— Вы правы...— в раздумье кивнул Пооч.— Почему бы и нет?
Когда прибыла оперативная группа, Пооч и Кепеш отправились в соседнюю квартиру. Сэп сразу же открыла им дверь.
— Ох, извините, у меня такой беспорядок,— затараторила она, как только мужчины переступили порог.— Я даже не успела выложить из сумок продукты... Вы представляете, какое это страшное потрясение, когда я ее увидела... хоть я и была медсестрой, я все равно ужасно испугалась. Садитесь, пожалуйста! Можно, конечно, пойти в комнату, только я даже не убрала постель...
— В котором часу вы ее обнаружили?— У Пооча голова пошла кругом от этого потока ненужных слов.
— А в котором часу?.. В девять я ушла из дома, а вернулась в половине десятого. Я спросила время у зеленщика, когда расплачивалась, и он сказал, что половина десятого. Я больше никуда не заходила, сразу же пошла домой...— Она замолчала, чтобы перевести дух.
— Вы давно знаете Жофию?— спросил ее Пооч, прежде чем она снова заговорила.
— С тех пор, как мы стали соседями, уже шесть лет. Я частенько к ней заходила немного поболтать. Она была замкнутой, в доме ни с кем, кроме меня, не дружила. Тем более после того, как многие жильцы стали возмущаться, что у нее все время орет магнитофон, часто даже по ночам. Я в это не вмешивалась. Просто перешла спать в другую комнату, там не было слышно. Жофия была одинокая, как раз перед тем, как сюда переехать, она развелась с мужем, ей очень с ним не повезло, он ее бил. Представляете?! Ничего удивительного, что ей хотелось немного отвлечься... У нее было много знакомых.
— Вы не замечали, чтобы какой-нибудь мужчина заходил к ней чаще других?
— Я как раз об этом хотела сказать. Несколько месяцев назад все прекратилось: и музыка, и гости ходить перестали. Тогда-то у нее и начались отношения с этим шофером.
— Вы его знаете?
— Ох, молоко!— взвизгнула женщина, бросаясь к плите. Кухню наполнил запах гари.— Придется, теперь отмывать...— с досадой заметила она.- Конечно, я его знаю! Вернее... нет, не знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
— Это вы, господин Сивош?— хрипло спросил Пооч.
— Я, товарищ капитан. Здравия желаю! Ее обнаружила соседка и сразу же заявила. Туда выехала милицейская машина. Районный участок передал сообщение нам, потому что личные приметы умершей совпадают с переданной нами вчера информацией. Алло?..
— Я слушаю.
— Я отдал распоряжение, чтобы до вашего приезда на месте происшествия ни к чему не прикасались. Когда тело обнаружили, оно уже было холодным. Видимо, самоубийство произошло около восьми утра.
— Что вам известно об этой женщине?
— Зовут ее Жофия Бакони. Разведенная, жила одна. Нас об этом информировала соседка. Алло, вы слушаете? У погибшей рыжие волосы.
Пооч положил трубку. Взгляд его упал на записку, оставленную Кепешем. Прочитав адрес, отмеченный красным фломастером, капитан пробормотал:
— Да, не скоро он оттуда выберется. В это время кто-то постучал в дверь.
— Можно?
В комнату вошла тоненькая рыжеволосая девушка.
— Что вам угодно?— не слишком приветливо спросил Пооч.
— Лейтенант Кепеш распорядился, что товарищ капитан будет меня допрашивать.
— Вы кто?
— Я — Жофия. Рыжая Жофия, как меня называют. Меня доставил сюда старший сержант Сивош. Поверьте, капитан, у меня сейчас нормальная работа,- она открыла сумочку,- вот мой паспорт. Мое имя Жофия Ковач.
Пооч прищурился.
— Так... вы знакомы с Евой Борошш?
— Да.
— Как она выглядит?
— Маленькая толстая брюнетка. Но, честное слово, я приходила к ней не из-за комнаты...
— Спасибо! Посидите в коридоре!— нетерпеливо махнул рукой капитан. Сняв трубку, он набрал номер.— Господин Сивош? Это не та Жофия. Отпустите ее и зайдите ко мне, у меня для вас работа.
Он сел и пододвинул к себе поступившие из лаборатории материалы. Но читать не стал, а, облокотившись на стол, оглядел комнату и остановил взгляд на сиротливо стоявшем стуле лейтенанта Кепеша. Капитан недовольно покачал головой: краснодеревщики могли бы подождать. Хотя, кто знает, как еще повернется...
Кого теперь брать с собой вместо Кепеша? Вот, к примеру, Бордаш, маленький, курносый, со временем из него выйдет неплохой сыщик, но сейчас пока он чересчур задирист. Или, скажем, Кертес. Немногословный, симпатичный парень, но упрямый, точно осел. И твердолобый, никакой фантазии. Кроме того, он на две головы выше Пооча, шею свернешь, пока с ним разговариваешь. Уж лучше тогда Петерди. Петерди?.. Где он недавно слышал эту фамилию? Нет, сейчас об этом думать некогда. Он набрал номер 317.
— Пришлите Петерди к выходу. Едем на место происшествия. В комнату вошел Сивош.
— Вы тоже поедете,— сказал ему капитан.— Нужна машина. Выезжаем немедленно.
Взгляд его снова упал на стул лейтенанта. Сердито сдвинув брови, Пооч вырвал из блокнота листок. «Улица Тамаша, 10. Поторопитесь!»— написал он и положил записку на самую середину стола Кепеша. Потом сгреб в папку все материалы и сунул ее под мышку.
— Машина ждет,— доложил стоявший возле подъезда Пе-терди.
За рулем сидел вчерашний шофер. Включив зажигание, он открыл было рот, собираясь что-то сказать, но передумал и только улыбнулся.
— Чему вы радуетесь?— набросился на него капитан.— Кругом трупы, а вы веселитесь!— Тут он заметил, что в машине уже кто-то есть.
Это был Кепеш. Он сидел с мрачным видом, брюки его были перепачканы грязью. Все раздражение Пооча как рукой сняло. Он злорадно оглядел замызганного франта и пропустил вперед Сивоша. Кепешу пришлось изрядно потесниться, чтобы дать место двум солидным мужчинам.
— У меня важные известия,— буркнул он.
— Вы простудились?— осведомился Пооч самым сердечным тоном.
— Не только.
— А что же? Думаю, Тисаи преподнес вам сюрприз.
— Совершенно верно,— Кепеш чихнул. Наклонившись, он постучал по плечу сидящего впереди Петерди.— У вас есть платок?
— Есть,— ответил тот и протянул носовой платок.
— Что ж это все-таки за важные известия?— спросил Пооч.
— От Тисаи я узнал фамилию интересующего нас человека. Краснодеревщик говорит, что он ему представился как Халас, и в паспорте была та же фамилия.
— Петерди!— Теперь уже Пооч постучал по плечу коллеги, сидевшего впереди.— Сходите, пожалуйста, сейчас в картотеку и попросите, чтобы до нашего возвращения подготовили данные на всех лиц по имени Геза Халас.— Он в раздумье откинулся на сиденье: это, конечно, не много, но уже кое-что. Интересно, сколько человек с таким именем состоит у них на учете?
Когда Петерди вернулся, шофер тронул машину. Кепеш снова чихнул. Пооч насмешливо улыбался. Не надо было самостоятельно действовать. Разумеется, то, что узнал Кепеш, очень важно... И все же...
— Скажите, Петерди,— снова заговорил Кепеш, делая ударение на фамилии коллеги,— фамилия вашей жены — Петерди?
— Конечно,— сказал тот и улыбнулся:— Почему вы спрашиваете?
Вместо ответа Кепеш чихнул. Пооч бросил на Кепеша признательный взгляд: отличный все-таки парень! Капитан тут же вспомнил, где он встречал фамилию Петерди.
— И с некоторых пор,— сказал Пооч,— у нее появились жалобы на здоровье, правда?
— Правда. А вы откуда знаете, товарищ капитан?
— И фамилия ее врача — Хинч, верно?
— Совершенно верно.
— А вчера он посоветовал ей лечь в больницу.
— Нет, это не совсем так,— сказал Петерди, обернувшись назад.— В последний раз она была у врача в среду, а в четверг утром легла в больницу. Наверное, вы знакомы с моей женой?
— Нет, я знаком с доктором Хинчем. Кепеш снова чихнул.
— Доктор Хинч утверждает,— продолжал капитан,— что ваша жена была у него в пятницу, то есть вчера. Ровно в пять часов вечера.
— Это исключено. Вчера я как раз в пять был у нее в больнице. Я забежал на одну минуту, чтобы только узнать диагноз. К счастью, операция не нужна. Врачи считают, что лечащий врач ошибается. Доктор Хинч подозревал, что у нее миома, а в больнице говорят другое...— Петерди покраснел.
— Что именно?
— Что у нее будет ребенок.
— Поздравляю!
Широкое лицо Петерди светилось от радости.
— Мы уже пятнадцать лет женаты, а детей у нас нет. Представляете, товарищ капитан, как я счастлив! Даже на доктора Хинча не сержусь за то, что он ошибается.
— Может быть, то другая Петерди,— предположил Кепеш.
— Возможно,— согласился Пооч.— Хотя, по-моему, доктор Хинч просто назвал нам другое имя вместо настоящего, то есть это еще одна из его так называемых «ошибок». У него для этого была серьезная причина: назови он настоящее имя пациентки, то вскоре бы выяснилось, что я был прав — у доктора Хинча нет алиби. Нужно проверить, что все-таки записано у него в журнале. Если вообще что-нибудь записано...
Около дома собралась небольшая кучка людей, глядевших на одно из окон.
— Вот бедняжка...
— Подумать только, в нашем доме!
— Вон милиция приехала!
Все с любопытством уставились на людей, выходивших из машины. Дом был старый, с облупившейся штукатуркой, так называемый доходный дом. У одной из квартир дежурил милиционер, а в десяти шагах от него с почтительным видом стояла женщина.
— Товарищ милиционер,— говорила она,— можно мне пойти закончить уборку?— В одной руке она держала веник, в другой совок.
— Нет,— твердо отвечал милиционер,— вы важная свидетельница.
— Но я же буду дома...
В это время в конце коридора появилась группа людей.
— Видите,— сказал милиционер,— уже идут.— На серой облезшей двери, прямо над его головой, висела овальная эмалированная пластинка с номером «32».— Здравия желаю!—приветствовал он вновь прибывших.
— Это здесь?
— Так точно!
— А женщина, которая обнаружила труп?
— Разрешите доложить, она стоит вон там.
— Здравствуйте!— приветствовал ее Пооч.
— Моя фамилия Сэп, я из тридцать третьей квартиры,— смущенно начала она.— Утром я пошла в магазин — я всегда хожу через черный ход, потому что так ближе,— смотрю, у Жофии приоткрыта дверь. Я тогда ничего плохого не подумала. А когда вернулась, дверь была все так же открыта, и я...
— Прошу вас, пройдите пока в свою квартиру. Сначала я осмотрю место происшествия,— сказал Пооч.
— Я только потому сразу начала рассказывать,— смутилась женщина,— товарищ милиционер сказал, что я очень важный свидетель...
— Разумеется, вы очень важный свидетель. Я скоро к вам зайду.
— Хорошо,— сказала Сэп, но с места не сдвинулась.
Дверь за следователями закрылась. Старший сержант Кечкеш, охранявший квартиру Жофии, по-прежнему стоял у двери. Сэп, которая до этого так рвалась закончить уборку, теперь нехотя поплелась домой. Она бы с большей охотой приняла участие в осмотре места происшествия. Не каждый же день такое случается! Но непреклонный Кечкеш строго охранял закрытую дверь.
Квартира состояла из комнаты и кухни. В комнату вела застекленная дверь. Выходившие во двор окна были плотно задернуты шторами, в полумраке едва можно было различить очертания мебели.
Пооч сделал знак, чтобы никто не входил в комнату. Следователи остановились в кухне.
— Старший сержант,— позвал Пооч, выглянув в коридор. И когда Кечкеш вошел, спросил:— Вы видели труп?
— Докладываю, видел.
— Как же вы могли увидеть?
— Не понимаю, товарищ капитан?
— Загляните-ка в комнату. Сейчас видите? Кечкеш заглянул в комнату.
— Докладываю, сейчас не вижу.
— Вы утверждаете, что тогда видели. Как это могло быть?
— Когда я прибыл, соседка ждала меня в коридоре. Она вошла первая и зажгла свет.
— Зажгите, пожалуйста. Кечкеш щелкнул выключателем.
— Спасибо,— сказал Пооч.— Можете идти.
На стене были книжные полки. На одном из металлических креплений висело женское тело. Рыжие волосы закрывали лицо. Рядом валялся стул. На женщине было белое летнее платье и зеленые босоножки. Ни часов, ни цепочки, никаких украшений на ней не было.
В комнате порядок. Все шкафы закрыты.
— Вы видите,— сказал Пооч стоявшему рядом Кепешу,— на чем она повесилась? На буксирной веревке для автомашины. Длина такой веревки не меньше трех метров, а этот обрывок чуть больше метра. Откуда у нее эта веревка? Подобные вещи женщины не держат у себя дома.
— Может быть, у нее есть машина.
— Это легко выяснить. Пусть это сделает Петерди.— Пооч обернулся.— Петерди, вы слышали? Вызовите также оперативную группу. И позаботьтесь об отправке покойной. Господин Сивош, возвращайтесь в отделение, садитесь в мой кабинет и, что бы ни случилось, немедленно информируйте. Я останусь здесь. Первое, что нужно узнать, была ли у покойной машина.
Уже через несколько минут поступил ответ: автомашины у покойной не было.
— В таком случае...— Пооч все еще стоял на пороге комнаты.— Кепеш! Позовите соседку.
Женщина сразу же пришла. Вытянув шею, она старалась заглянуть в комнату, но фигура капитана заслонила весь дверной проем.
— Расскажите, пожалуйста,— обратился к ней Пооч,— как вы обнаружили покойную?
— Когда я возвращалась из магазина,— с готовностью начала она свой рассказ,— как я уже говорила, дверь в квартиру Жофии была по-прежнему открыта, и тут я вспомнила, что Жофия уехала. Я отнесла домой сумки, вернулась и стала ее звать, но никто не откликался. Тогда я решила зайти в квартиру.
— О чем вы подумали в первый момент?
— Что к ней забрались воры. Но замок не был сломан, и я подумала, что она за чем-то вернулась домой. Только почему у нее темно? Ни в кухне, ни в комнате свет не горел. Я вошла в квартиру, в кухне никого не было. Тогда я открыла дверь в комнату, зажгла свет и... и... сразу же увидела. Кажется, я вскрикнула... Я очень испугалась. Я тут же подошла и дотронулась до нее. Я подумала, сниму ее... но она уже остыла. Когда-то я работала медсестрой и поняла, что она уже мертвая и снимать ее не имело смысла. Это было ужасно... я так растерялась... не знала, что делать. Потом подумала, что лучше ничего не делать, закрыла за собой двери и побежала звонить. Через десять минут приехала милицейская машина.
— Вы погасили свет?
— Даже не знаю. Не помню. Наверное. Разве в таком состоянии запомнишь?
— Вы уверены, что, когда вы вошли в комнату, свет не горел?
— Ну конечно! Ведь я ничего не видела и потому включила свет.
— Вы ничего не трогали в комнате?
— Нет.
— Спасибо. Прошу вас находиться в своей квартире. Я к вам сейчас зайду.
— Хорошо.
— По-моему,— сказал Кепеш,— на выключателе будут отпечатки пальцев только этой женщины и, разумеется, сержанта милиции. И вообще мы не обнаружим здесь никаких отпечатков пальцев, кроме отпечатков погибшей. Вы согласны?
— Я тоже так думаю. Странно все-таки... эта буксирная веревка... Почему не бельевая? Или шпагат? Или какой-нибудь шнур? И где ее остальная часть?
— Наверняка в багажнике машины, где она взяла этот обрывок.
— Да, разумеется. Но в какой? В этом городе хватает машин. Ладно, давайте оглядимся.
Наконец они вошли в комнату.
— Соседка сказала, что эта женщина уехала, поэтому ей и бросилось в глаза, что дверь открыта.— Лейтенант подошел к шкафу. На полках лежали аккуратно сложенные вещи: кофточки, постельное белье, полотенце, рядом висели платья, пальто и короткая белая шубка.— Так, так,— заметил Кепеш,— белая шуба.
— Давайте смотреть дальше!
— Держу пари, что она и холодильник разморозила,— сказал лейтенант, тщательно просматривая вещи в шкафу.— И грязной посуды в кухне нет. Думаю, она взяла очередной отпуск и уехала отдыхать. А перед этим женщины всегда приводят квартиру в порядок. Фотографии!— воскликнул он, доставая с одной из полок коробку.— Интересно...— Кепеш просматривал фотографии. В основном это были снимки Жофии, несколько детских, какая-то пожилая женщина, вероятно, мать.— Смотрите-ка,— сказал Кепеш, показывая одну из фотографий,— знакомая. Это Ева Бо-рошш.
— В самом деле,— в раздумье проговорил Пооч, разглядывая снимок, с которого ему улыбалась молодая женщина, блондинка.— Остальное, мне кажется, можно доверить оперативной группе. Фотографии и сумочку этой женщины возьмем с собой. Видно, дома она пробыла недолго. Приехала она утром, постель не смята. Даже кофе себе не сварила... Торопилась... Наверное, только заскочила на минутку...
— Чтобы повеситься?..— не удержался Кепеш.
Припустив мимо ушей реплику лейтенанта, Пооч продолжал:
— Этот обрывок буксирной веревки... неужели она приготовила его заранее? Что-то не верится. И это самоубийство... Мы только что имели дело с самоубийством. Как оказалось — фиктивным. По-моему, здесь тоже что-то не так. Женщины были знакомы — фотография подтверждает этот факт, во всяком случае, делает вероятным... Скажите-ка,— он резко повернулся к Кепе-шу,— как, по-вашему, эта буксирная веревка попала в квартиру? Как она ее сюда принесла? В руках? В сумочке? А может... с ней кто-то был и принес, скажем, в портфеле?
— Или завернул в газету.
— В мусорном ведре ничего нет.
— Тогда просто в руках. Почему бы и нет?
— Вы правы...— в раздумье кивнул Пооч.— Почему бы и нет?
Когда прибыла оперативная группа, Пооч и Кепеш отправились в соседнюю квартиру. Сэп сразу же открыла им дверь.
— Ох, извините, у меня такой беспорядок,— затараторила она, как только мужчины переступили порог.— Я даже не успела выложить из сумок продукты... Вы представляете, какое это страшное потрясение, когда я ее увидела... хоть я и была медсестрой, я все равно ужасно испугалась. Садитесь, пожалуйста! Можно, конечно, пойти в комнату, только я даже не убрала постель...
— В котором часу вы ее обнаружили?— У Пооча голова пошла кругом от этого потока ненужных слов.
— А в котором часу?.. В девять я ушла из дома, а вернулась в половине десятого. Я спросила время у зеленщика, когда расплачивалась, и он сказал, что половина десятого. Я больше никуда не заходила, сразу же пошла домой...— Она замолчала, чтобы перевести дух.
— Вы давно знаете Жофию?— спросил ее Пооч, прежде чем она снова заговорила.
— С тех пор, как мы стали соседями, уже шесть лет. Я частенько к ней заходила немного поболтать. Она была замкнутой, в доме ни с кем, кроме меня, не дружила. Тем более после того, как многие жильцы стали возмущаться, что у нее все время орет магнитофон, часто даже по ночам. Я в это не вмешивалась. Просто перешла спать в другую комнату, там не было слышно. Жофия была одинокая, как раз перед тем, как сюда переехать, она развелась с мужем, ей очень с ним не повезло, он ее бил. Представляете?! Ничего удивительного, что ей хотелось немного отвлечься... У нее было много знакомых.
— Вы не замечали, чтобы какой-нибудь мужчина заходил к ней чаще других?
— Я как раз об этом хотела сказать. Несколько месяцев назад все прекратилось: и музыка, и гости ходить перестали. Тогда-то у нее и начались отношения с этим шофером.
— Вы его знаете?
— Ох, молоко!— взвизгнула женщина, бросаясь к плите. Кухню наполнил запах гари.— Придется, теперь отмывать...— с досадой заметила она.- Конечно, я его знаю! Вернее... нет, не знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20