— А когда именно?
— После того, как вы ушли с работы.
— Я... поздно ушел. Работал сверхурочно, засиделся.
— Во сколько же вы ушли?
— Ну... так, после трех.
— А потом?
— Выпил кружку пива и пошел домой.
— А в пятницу? Где вы были в пять часов вечера?
— В пятницу?..— Керекеш задумался.— А, в пятницу!— радостно воскликнул он.— Я был в командировке за городом. В пять я как раз был в дороге. У меня есть путевой лист, в нем отмечено, что я вернулся после шести. Груз я вместе со счетами сдал на склад.
— Кладовщик был еще на месте?
— Склад открыт до восьми вечера. Цех работает в две смены. Можете проверить.
Пооч отметил про себя, что у Керекеша снова безупречное алиби. А что в это время делал Геза Халас? Был со своей невестой в доме отдыха. Купался, спал или гулял... Кто это теперь помнит?
— Господин следователь,— с растерянным видом сказал Керекеш,— я хочу дать показания.
— Говорите, Керекеш.
— Поверьте... я никого не убивал!
— Ладно, правда все равно выяснится.
Пооч знал, что нужно дождаться Кепеша, и прикидывал, как скоро он может появиться.
— Я думаю,— нерешительно продолжал Керекеш,— вы ошибаетесь... никакого убийства не было. Обе женщины... мне кажется...
— Что вам кажется?
— Покончили жизнь самоубийством.
— Почему вы так думаете?
— Я...— Керекеш глубоко вздохнул.— Я сознаюсь, что сыграл роль брата Евы Гезы Халаса.
— Так.
— Я сознаюсь, что украл у нее несколько вещей... Хотя почему, собственно, это нужно называть кражей? Ева мне ничего не сказала, она меня простила.
— Потому что считала вас своим братом.
— Да, она так думала. В пятницу я заходил к ней...
— Значит, вы не были в командировке?
— Был. Но по дороге на работу я заскочил к ней. И мы поссорились.
— Из-за чего?
— Я попросил у Евы тридцать тысяч форинтов, в этот день их нужно было заплатить мебельщику. Я сказал, что сам отвезу. Но Ева не хотела мне давать. Мы поссорились, и я ее толкнул. Она ударилась головой о батарею и потеряла сознание. Тогда я забрал ценности, которые были в квартире, тридцать тысяч форинтов и сберкнижки. Я знал, где они лежат. Потом поискал немного, что бы еще взять, и ушел.
— Как вы спустились с двадцатого этажа?
— На лифте. Идти пешком было рискованно. Меня могли увидеть. Я был уверен, что Ева даже теперь на меня не заявит. Она меня очень любила. И когда я узнал, что она умерла... упала из окна... поверьте, ее никто не выталкивал, она сама выбросилась... из-за того, что я сделал... она всегда стыдилась, что у меня судимость... говорила, что я могу взять все ее вещи, только бы не брал чужого...
Пооч молчал.
— Еще я сознаюсь в том,— запинаясь, продолжал Керекеш,— что женихом Жофии тоже был я. Я показал ей паспорт Халаса и сказал, что работаю шофером. Она поверила. В субботу мы зашли к ней домой, и я попросил у нее драгоценности, которые украл... то есть взял у Евы. Они были у Жофии, и она не хотела их отдавать. Тогда я ее ударил... она упала... я взял вещи и ушел. А когда она очнулась и поняла, что случилось... что это сделал я, ее жених... она покончила с собой...
Пооч по-прежнему молчал.
— Поверьте, все было именно так.
— Вы считали, что раз Гезы Халаса больше нет, на ваш след не нападут?
— Да.
— Однако был человек, который вам мешал. Это доктор Хинч. У соседки Жофии плохое зрение, и вы это прекрасно знали.
Пожилые дамы в доме отдыха могли ошибиться. Кроме того, по вашим расчетам, мы должны были считать убийцей Йожефа Ло-ваша. Правда, к Жофии он не имел никакого отношения. Но кто это докажет, раз Жофия мертва? Скажите, Керекеш, как в голове мелкого жулика мог родиться такой дьявольский план?
— Можно мне узнать, что там лежит?—спросил охранник, вытягивая шею и стараясь заглянуть через плечо Кепеша.
— Я еще сам не знаю,— пробормотал лейтенант и достал из металлической ячейки коричневую картонную коробку. В ней лежали сберегательные книжки. Кепеш просмотрел каждую из них и сложил обратно в коробку.— Семьсот пятьдесят тысяч форинтов,— сказал он.
— Можно вас попросить зайти в канцелярию?—спросил охранник.
— Разумеется.
На составление протокола ушло не менее получаса. Но Кепеша это ничуть не беспокоило. Он уже не спешил. Когда закончили, он, крепко прижимая к себе коробку, вернулся в такси.
Водитель читал газету.
— Я как раз закончил,— сказал он и убрал газету.— Вы будете платить штраф, если я превышу скорость?
— Можно не торопиться. Времени у меня достаточно. Теперь надо ехать медленно и осторожно!
— А что там у вас?— шофер кивнул на коробку.— Нитроглицерин?
— Нет, что вы,— с улыбкой сказал Кепеш.— Суточные цыплята. Только что вылупились.
Кепеш тихонько приоткрыл дверь в комнату. Зрелище было столь неожиданное, что у Кепеша как рукой сняло напряжение последних часов. Капитан Пооч, сидя за своим столом, спокойно читал иллюстрированный журнал. Морщины на его лбу разгладились, на губах играла безмятежная улыбка.
Напротив капитана, упершись подбородком в ладонь, восседал огромный Сивош. Перед ним также лежал журнал. Возле стола Пооча, сгорбившись, сидел какой-то мужчина. Узел галстука был ослаблен, верхняя пуговица рубашки расстегнута.
Это был Берталан Керекеш. Лейтенант тут же узнал его по фотографии.
Керекеш первым заметил вошедшего, но тут же отвел растерянный взгляд.
— Так-так!— радостно воскликнул Пооч, увидев коробку в руках у Кепеша.— Теперь все на месте! Господин Сивош, уступите стул законному владельцу. Пришло время, Керекеш, заняться вами более обстоятельно. Товарищ лейтенант, будем вести Протокол. И дайте-ка мне сюда эту коробку!
Кепеш отдал коробку Поочу и вставил в машинку первый листок протокола.
— Итак, начнем с самого начала,— сказал капитан, обращаясь к Керекешу.— Вы совершили хищение государственных денег, и за это вас приговорили к тюремному заключению. Там вы сидели в одной камере с Гезой Халасом. Вы подружились. За несколько недель до вашего освобождения ваш приятель показал рам письмо, которое он получил от своей сестры. Это было так?
— Да.
— Дальше рассказывайте сами.
Керекеш нервно ломал пальцы. Он не знал, как себя вести. Защищаться? Нападать? Он был уверен только в одном: надо спасать свою шкуру. Им уже все известно. Или почти все. Чистосердечное признание может облегчить его участь.
— Халас не слишком обрадовался, когда объявилась его сестра,— начал он.— Думал, что она будет просить у него денег.
И проклинал ее на чем свет стоит. Я предложил, поскольку выхожу на свободу раньше, разведать насчет его сестры, а потом рассказать ему, что и как. Освободившись, я отправился по адресу, который мне дал Халас. Мне сразу бросился в глаза
ее дом, ведь там вьют гнездышки только богатые. Сначала я пытался разузнать о Еве у соседей. Доктор Хинч оказался самым подходящим человеком, который за будущее вознаграждение готов был сообщить нужные мне сведения. Он, конечно, заподозрил, что я не могу быть настоящим братом Евы, раз интересуюсь своей сестрой окольным путем, но не подавал виду. Хотя Позднее, если товар не поступал регулярно, он позволял себе намекать, что ему кое-что известно. Несмотря на это, мы с ним прекрасно ладили.
— В каком смысле?
— Он рассказал мне все, что ему было известно о Еве. А я уступал ему старинные монеты по сходной цене. Я узнал, что
Ева Халас замужем за старым и очень богатым человеком. И стал строить планы.
— Что же вы задумали?
— Завладеть ее состоянием.
— Вы один все это придумали?— спросил лейтенант Кепеш.
— Один,— потупившись, сказал Керекеш.
— А что стало с Халасом?— спросил Пооч.
— Когда он вышел из тюрьмы, я рассказал ему, что сестрица беременна, что мужа у нее нет, что она снимает жалкую комнатенку, откуда ее собираются выставить, и что она ждет от своего брата помощи. Халас, конечно, разозлился. Спросил, могу
ли я помочь ему перебраться через границу. Я сказал, что могу, но для этого нужна машина. Я знал, что она у него есть. Мы сели в его машину и поехали к границе.
— Взяли и поехали?
— Не совсем...— замялся Керекеш.— Мы подъехали к деревне, там уже ждал мой знакомый. Он проводил Халаса к человеку, который должен был переправить его через границу.
— И все это бесплатно?
— Ну... да. Дружеская услуга. И потом... я хотел, чтобы он убрался подальше. Из-за сестры.
— А как к вам попал его паспорт?
— Халас отдал его мне.— Керекеш смутился.— Сказал, что ему он больше не нужен.
— Сам отдал или вы у него отняли? Керекеш молчал.
— Вы его убили!— закричал капитан Пооч.— Убили и ограбили!
— Нет!— Керекеш вскочил, но тут же сел обратно.—Я не убивал! Я высадил его из машины там, где мы договорились с моим знакомым. Я и пальцем его не тронул! Паспорт я у него забрал, верно, но я не убивал его!
— Если это правда, то куда он делся?
— Удрал за границу.
— И с тех пор ни разу не дал о себе знать? Вы, Керекеш, высадили его из машины, отняли паспорт, водительские права, деньги и бросили! Кто этот ваш знакомый, о котором вы только что говорили?
Керекеш низко опустил голову.
— Ладно,— сказал Пооч,— мы к этому еще вернемся. Давайте продолжим. С добытыми таким способом документами вы явились к сестре Халаса, Еве Борошш, верно?
— Я сказал, что я ее брат. Показал паспорт. Волосы я подкрасил и стал походить на фотографию, ведь в паспортах всегда дрянные снимки. Ева мне поверила. Она рассказала, что в Дабе напала на мой след и с тех пор разыскивала. Наконец нашла меня в тюрьме. Видно было, что она стыдится, что я сидел. Я сказал, что был осужден за хищение. Она поверила. Она верила мне во всем. Понимаете? Во всем! Она сама дала мне карты в руки! Она была так рада, что нашла родственника. А чтобы все это выглядело еще достовернее, я подцепил себе невесту, которой тоже представился как Геза Халас.
— Жофию Бакони?
— Да. Но муж Евы, Михай Борошш, что-то почуял и запретил Еве со мной встречаться. Он меня на порог не пускал. Тогда я попросил доктора Хинча... Он согласился, и мы стали встречаться в его квартире. Доктор был доволен, что дело приняло такой оборот, и я скоро понял почему. Так он мстил Еве за то, что она ему отказала. Он знал, что я что-то замышляю.
Кепеш старательно печатал на машинке.
— Доктор получал монеты,—добавил Керекеш,—и сбывал их с хорошим барышом.
— Вы последний видели в живых Еву Борошш,— хмурясь, сказал Пооч.— Как это все произошло?
— Я уже говорил... Она упала, потеряла сознание. Я забрал все, что мог, и смылся.
— Оставили ее лежать без сознания?
— Да.
— Черта с два вы ее там оставили!— Пооч ударил ладонью по крышке стола.—Вы подняли ее на подоконник и столкнули вниз.
Керекеш побледнел как полотно.
— Нет... больше я до нее не дотронулся! Она лежала у окна. А я хотел побыстрее выбраться из дома.
— Как, по-вашему, Ева оказалась на мостовой?
— Когда она пришла в себя... и поняла, что случилось, она выбросилась из окна.
— Сказки! Вы думаете, я вам поверю?
— Понимаете... я рассчитывал, что она и тогда на меня не заявит. А я —как ее брат Геза Халас — все равно скоро исчезну...
— Сколько ценностей вы взяли в доме у Евы Борошш?
— Точно не знаю.
— Сколько было на сберкнижках? Не врите! Вы прекрасно знаете!
— Семьсот пятьдесят тысяч форинтов,— низко опустив голову, сказал Керекеш.
— Где сейчас находятся эти сберегательные книжки?
— Я... я их выбросил. Не смел держать при себе.
— Значит, выбросили?
— Да.
Кепеш по-прежнему быстро стучал на машинке.
— Теперь поговорим о Жофии Бакони. Почему вы ее убили?
— Я ее не убивал!
— Она, вероятно, знала, что вы не Геза Халас.
— Нет! Она об этом не знала!
— Мы нашли ее повешенной!
— Она сама это сделала... из-за меня...— Он поднял на Пооча затравленный взгляд.— Вы подозреваете меня в убийстве двух человек?
Пооч достал из ящика коробку, такую же, как принес Кепеш, и поставил их рядом.
— Знакомые коробки, не правда ли? Вы, вероятно, знаете, что лежит в этих коробках? Здесь,— он опустил руку на одну из них,— украденные у Евы Борошш драгоценности. Мы нашли их в вашей комнате сегодня утром во время обыска. Они были спрятаны под полом. Это свидетельствует против вас! Вы их украли сначала у Евы, а потом у Жофии Бакони. Будете отрицать?
Керекеша трясло как в лихорадке.
— А здесь,— Пооч положил руку на другую коробку,— знаете что? Смотрите на меня! Знаете?
Керекеш молча кивнул.
— Сберкнижки, похищенные у убитой Евы Борошш!— рявкнул капитан.— Всего восемь штук, на семи из них по сто тысяч форинтов, на восьмой — пятьдесят тысяч. А знаете, как попали к нам эти сберкнижки? Ваша жена добровольно передала их нам, когда узнала, что вы не только грабитель, но и убийца! Она умная женщина и не хочет быть замешанной в ваши грязные дела! Она утверждает, что ей неизвестно, что находится в коробке. Вы отдали ей на хранение, а она даже не спросила, где вы ее взяли. Вы признаете, что убили Еву Борошш и Жофию Бакони? А сегодня утром зарезали доктора Хинча, чтобы избежать очной ставки? Вы знали, что доктор вас выдаст.
Берталан Керекеш спрятал лицо в ладони.
— Уведите!— приказал Пооч, открыв дверь в коридор. Лейтенант Кепеш поднялся.
— У меня есть еще одно дело,— сказал он.— Через полчаса буду здесь.
Пооч молча кивнул. Кепеш нажал на кнопку звонка. За дверью послышались шаги.
— Откройте! Милиция!
— Открываю...— Голос за дверью звучал уверенно и спокойно.— Добрый день.— В дверях стояла Лилла Керекеш, волосы ее были повязаны косынкой.— Это вы? Заходите. Сегодня я опять приму вас в кухне. Ничего?
— Сейчас двенадцать часов дня,— сказал Кепеш и пошел за Лиллой.
Она удивленно обернулась.
— Ну и что?
— Ничего. Я просто сказал, который час. Можно мне сесть?
— Разумеется.— Лилла была спокойна. От ее вчерашней неприязни и следа не осталось. Подняв крышку с кастрюли, она помешала в ней деревянной ложкой.— Соли не хватает.
— Вы знаете, что случилось?— спросил Кепеш.
— Нет, не знаю. Все еще ищете Гезу Халаса?
— Уже нашли.
— Вам повезло.— Она положила в кастрюлю чайную ложку соли.— Наверное, опять мало.— Она добавила еще ложку.
— Вас даже не интересует, зачем я пришел?
— Нет.
— Берталан Керекеш обвиняется в убийстве.
— Да что вы...— все тем же равнодушным тоном произнесла она.— А кого он убил?
— Еву Борошш, Жофию Бакони и доктора Эрвина Хинча.
— Вот как!—Лилла понюхала свою стряпню, помешала и облизала ложку.— И когда он все это успел? Это даже и мяснику многовато! Все еще мало соли...— Она снова положила в кастрюлю ложку соли.— Он уже сознался? Ведь только тогда это чего-то стоит...
— У нас есть прямые улики. Лилла пожала плечами.
— Вам виднее. Я же сказала, что он меня не интересует.
— Неужели?
Лилла резко обернулась.
— Вы скажете наконец, что вам от меня надо?— взорвалась она.
— Я вам кое-что принес.
— Мне ничего не нужно! — покраснев, сказала Лилла.
— И все же... мне кажется, вам это будет интересно. Коричневая картонная коробка.
Лилла внимательно оглядела лейтенанта. В руках у него ничего Не было.
— Где она?
— Я оставил ее в машине. Она ваша. Лилла попятилась.
— Моя?— Она нахмурилась.— У меня... нет никакой коробки. А будь она у меня, я бы ее не потеряла. Я никогда ничего не теряю. Я знаю, где лежат мои вещи.
— А мне кажется, что она ваша. Подумайте хорошенько. Кепеш встал, подошел к окну. Милицейская машина стояла у тротуара.
Лилла повернулась к плите, слышно было, как она гремит ложкой о стенки кастрюли. Потом она выключила газ, сняла кастрюлю С плиты и сложила в мойку грязную посуду.
— Я подумала,— бесстрастно сказала она,— может, и вправду моя. Я могу посмотреть? Вы ее принесете?
— Нет,— сказал лейтенант.— Вы сами должны за ней пойти.
— Тогда я оденусь.— Она ушла в комнату.
Когда она вернулась, на ней было синее ситцевое платье и белые босоножки на шпильках. В руках — ридикюль и хозяйственная сумка.
— Я только попрошу соседку,— сказала Лилла,— чтобы она приглядела за детьми. Они скоро придут. Я отправила их в кино, это здесь, на углу, даже улицу не надо переходить. Мы можем идти.— У соседней квартиры она остановилась и постучала. Соседка тут же выглянула.— Берта, я ухожу с этим господином. Будь добра, пригляди за детьми.— Она сунула ключ в руки удивленной женщины и быстро пошла к лифту.
— Куда мне сесть?— спросила Лилла, когда они подошли к машине.
— Садитесь назад,— сказал Кепеш.
— Как вам удалось ее найти?— спросила женщина. Она сидела в напряженной позе, глядя прямо перед собой, сцепив руки на коленях.
— Подождал вас сегодня утром на улице и проводил.
— Я была невнимательна. Надо было лучше смотреть по сторонам.
— Жизнь,— провозгласил лейтенант,— это такая игра, в которой один неверный шаг может иметь роковые последствия.
— Значит, вы зашли ко мне тогда не случайно?
— Нет,— сказал Кепеш,— хотя тогда я еще не знал того, что знаю сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
— После того, как вы ушли с работы.
— Я... поздно ушел. Работал сверхурочно, засиделся.
— Во сколько же вы ушли?
— Ну... так, после трех.
— А потом?
— Выпил кружку пива и пошел домой.
— А в пятницу? Где вы были в пять часов вечера?
— В пятницу?..— Керекеш задумался.— А, в пятницу!— радостно воскликнул он.— Я был в командировке за городом. В пять я как раз был в дороге. У меня есть путевой лист, в нем отмечено, что я вернулся после шести. Груз я вместе со счетами сдал на склад.
— Кладовщик был еще на месте?
— Склад открыт до восьми вечера. Цех работает в две смены. Можете проверить.
Пооч отметил про себя, что у Керекеша снова безупречное алиби. А что в это время делал Геза Халас? Был со своей невестой в доме отдыха. Купался, спал или гулял... Кто это теперь помнит?
— Господин следователь,— с растерянным видом сказал Керекеш,— я хочу дать показания.
— Говорите, Керекеш.
— Поверьте... я никого не убивал!
— Ладно, правда все равно выяснится.
Пооч знал, что нужно дождаться Кепеша, и прикидывал, как скоро он может появиться.
— Я думаю,— нерешительно продолжал Керекеш,— вы ошибаетесь... никакого убийства не было. Обе женщины... мне кажется...
— Что вам кажется?
— Покончили жизнь самоубийством.
— Почему вы так думаете?
— Я...— Керекеш глубоко вздохнул.— Я сознаюсь, что сыграл роль брата Евы Гезы Халаса.
— Так.
— Я сознаюсь, что украл у нее несколько вещей... Хотя почему, собственно, это нужно называть кражей? Ева мне ничего не сказала, она меня простила.
— Потому что считала вас своим братом.
— Да, она так думала. В пятницу я заходил к ней...
— Значит, вы не были в командировке?
— Был. Но по дороге на работу я заскочил к ней. И мы поссорились.
— Из-за чего?
— Я попросил у Евы тридцать тысяч форинтов, в этот день их нужно было заплатить мебельщику. Я сказал, что сам отвезу. Но Ева не хотела мне давать. Мы поссорились, и я ее толкнул. Она ударилась головой о батарею и потеряла сознание. Тогда я забрал ценности, которые были в квартире, тридцать тысяч форинтов и сберкнижки. Я знал, где они лежат. Потом поискал немного, что бы еще взять, и ушел.
— Как вы спустились с двадцатого этажа?
— На лифте. Идти пешком было рискованно. Меня могли увидеть. Я был уверен, что Ева даже теперь на меня не заявит. Она меня очень любила. И когда я узнал, что она умерла... упала из окна... поверьте, ее никто не выталкивал, она сама выбросилась... из-за того, что я сделал... она всегда стыдилась, что у меня судимость... говорила, что я могу взять все ее вещи, только бы не брал чужого...
Пооч молчал.
— Еще я сознаюсь в том,— запинаясь, продолжал Керекеш,— что женихом Жофии тоже был я. Я показал ей паспорт Халаса и сказал, что работаю шофером. Она поверила. В субботу мы зашли к ней домой, и я попросил у нее драгоценности, которые украл... то есть взял у Евы. Они были у Жофии, и она не хотела их отдавать. Тогда я ее ударил... она упала... я взял вещи и ушел. А когда она очнулась и поняла, что случилось... что это сделал я, ее жених... она покончила с собой...
Пооч по-прежнему молчал.
— Поверьте, все было именно так.
— Вы считали, что раз Гезы Халаса больше нет, на ваш след не нападут?
— Да.
— Однако был человек, который вам мешал. Это доктор Хинч. У соседки Жофии плохое зрение, и вы это прекрасно знали.
Пожилые дамы в доме отдыха могли ошибиться. Кроме того, по вашим расчетам, мы должны были считать убийцей Йожефа Ло-ваша. Правда, к Жофии он не имел никакого отношения. Но кто это докажет, раз Жофия мертва? Скажите, Керекеш, как в голове мелкого жулика мог родиться такой дьявольский план?
— Можно мне узнать, что там лежит?—спросил охранник, вытягивая шею и стараясь заглянуть через плечо Кепеша.
— Я еще сам не знаю,— пробормотал лейтенант и достал из металлической ячейки коричневую картонную коробку. В ней лежали сберегательные книжки. Кепеш просмотрел каждую из них и сложил обратно в коробку.— Семьсот пятьдесят тысяч форинтов,— сказал он.
— Можно вас попросить зайти в канцелярию?—спросил охранник.
— Разумеется.
На составление протокола ушло не менее получаса. Но Кепеша это ничуть не беспокоило. Он уже не спешил. Когда закончили, он, крепко прижимая к себе коробку, вернулся в такси.
Водитель читал газету.
— Я как раз закончил,— сказал он и убрал газету.— Вы будете платить штраф, если я превышу скорость?
— Можно не торопиться. Времени у меня достаточно. Теперь надо ехать медленно и осторожно!
— А что там у вас?— шофер кивнул на коробку.— Нитроглицерин?
— Нет, что вы,— с улыбкой сказал Кепеш.— Суточные цыплята. Только что вылупились.
Кепеш тихонько приоткрыл дверь в комнату. Зрелище было столь неожиданное, что у Кепеша как рукой сняло напряжение последних часов. Капитан Пооч, сидя за своим столом, спокойно читал иллюстрированный журнал. Морщины на его лбу разгладились, на губах играла безмятежная улыбка.
Напротив капитана, упершись подбородком в ладонь, восседал огромный Сивош. Перед ним также лежал журнал. Возле стола Пооча, сгорбившись, сидел какой-то мужчина. Узел галстука был ослаблен, верхняя пуговица рубашки расстегнута.
Это был Берталан Керекеш. Лейтенант тут же узнал его по фотографии.
Керекеш первым заметил вошедшего, но тут же отвел растерянный взгляд.
— Так-так!— радостно воскликнул Пооч, увидев коробку в руках у Кепеша.— Теперь все на месте! Господин Сивош, уступите стул законному владельцу. Пришло время, Керекеш, заняться вами более обстоятельно. Товарищ лейтенант, будем вести Протокол. И дайте-ка мне сюда эту коробку!
Кепеш отдал коробку Поочу и вставил в машинку первый листок протокола.
— Итак, начнем с самого начала,— сказал капитан, обращаясь к Керекешу.— Вы совершили хищение государственных денег, и за это вас приговорили к тюремному заключению. Там вы сидели в одной камере с Гезой Халасом. Вы подружились. За несколько недель до вашего освобождения ваш приятель показал рам письмо, которое он получил от своей сестры. Это было так?
— Да.
— Дальше рассказывайте сами.
Керекеш нервно ломал пальцы. Он не знал, как себя вести. Защищаться? Нападать? Он был уверен только в одном: надо спасать свою шкуру. Им уже все известно. Или почти все. Чистосердечное признание может облегчить его участь.
— Халас не слишком обрадовался, когда объявилась его сестра,— начал он.— Думал, что она будет просить у него денег.
И проклинал ее на чем свет стоит. Я предложил, поскольку выхожу на свободу раньше, разведать насчет его сестры, а потом рассказать ему, что и как. Освободившись, я отправился по адресу, который мне дал Халас. Мне сразу бросился в глаза
ее дом, ведь там вьют гнездышки только богатые. Сначала я пытался разузнать о Еве у соседей. Доктор Хинч оказался самым подходящим человеком, который за будущее вознаграждение готов был сообщить нужные мне сведения. Он, конечно, заподозрил, что я не могу быть настоящим братом Евы, раз интересуюсь своей сестрой окольным путем, но не подавал виду. Хотя Позднее, если товар не поступал регулярно, он позволял себе намекать, что ему кое-что известно. Несмотря на это, мы с ним прекрасно ладили.
— В каком смысле?
— Он рассказал мне все, что ему было известно о Еве. А я уступал ему старинные монеты по сходной цене. Я узнал, что
Ева Халас замужем за старым и очень богатым человеком. И стал строить планы.
— Что же вы задумали?
— Завладеть ее состоянием.
— Вы один все это придумали?— спросил лейтенант Кепеш.
— Один,— потупившись, сказал Керекеш.
— А что стало с Халасом?— спросил Пооч.
— Когда он вышел из тюрьмы, я рассказал ему, что сестрица беременна, что мужа у нее нет, что она снимает жалкую комнатенку, откуда ее собираются выставить, и что она ждет от своего брата помощи. Халас, конечно, разозлился. Спросил, могу
ли я помочь ему перебраться через границу. Я сказал, что могу, но для этого нужна машина. Я знал, что она у него есть. Мы сели в его машину и поехали к границе.
— Взяли и поехали?
— Не совсем...— замялся Керекеш.— Мы подъехали к деревне, там уже ждал мой знакомый. Он проводил Халаса к человеку, который должен был переправить его через границу.
— И все это бесплатно?
— Ну... да. Дружеская услуга. И потом... я хотел, чтобы он убрался подальше. Из-за сестры.
— А как к вам попал его паспорт?
— Халас отдал его мне.— Керекеш смутился.— Сказал, что ему он больше не нужен.
— Сам отдал или вы у него отняли? Керекеш молчал.
— Вы его убили!— закричал капитан Пооч.— Убили и ограбили!
— Нет!— Керекеш вскочил, но тут же сел обратно.—Я не убивал! Я высадил его из машины там, где мы договорились с моим знакомым. Я и пальцем его не тронул! Паспорт я у него забрал, верно, но я не убивал его!
— Если это правда, то куда он делся?
— Удрал за границу.
— И с тех пор ни разу не дал о себе знать? Вы, Керекеш, высадили его из машины, отняли паспорт, водительские права, деньги и бросили! Кто этот ваш знакомый, о котором вы только что говорили?
Керекеш низко опустил голову.
— Ладно,— сказал Пооч,— мы к этому еще вернемся. Давайте продолжим. С добытыми таким способом документами вы явились к сестре Халаса, Еве Борошш, верно?
— Я сказал, что я ее брат. Показал паспорт. Волосы я подкрасил и стал походить на фотографию, ведь в паспортах всегда дрянные снимки. Ева мне поверила. Она рассказала, что в Дабе напала на мой след и с тех пор разыскивала. Наконец нашла меня в тюрьме. Видно было, что она стыдится, что я сидел. Я сказал, что был осужден за хищение. Она поверила. Она верила мне во всем. Понимаете? Во всем! Она сама дала мне карты в руки! Она была так рада, что нашла родственника. А чтобы все это выглядело еще достовернее, я подцепил себе невесту, которой тоже представился как Геза Халас.
— Жофию Бакони?
— Да. Но муж Евы, Михай Борошш, что-то почуял и запретил Еве со мной встречаться. Он меня на порог не пускал. Тогда я попросил доктора Хинча... Он согласился, и мы стали встречаться в его квартире. Доктор был доволен, что дело приняло такой оборот, и я скоро понял почему. Так он мстил Еве за то, что она ему отказала. Он знал, что я что-то замышляю.
Кепеш старательно печатал на машинке.
— Доктор получал монеты,—добавил Керекеш,—и сбывал их с хорошим барышом.
— Вы последний видели в живых Еву Борошш,— хмурясь, сказал Пооч.— Как это все произошло?
— Я уже говорил... Она упала, потеряла сознание. Я забрал все, что мог, и смылся.
— Оставили ее лежать без сознания?
— Да.
— Черта с два вы ее там оставили!— Пооч ударил ладонью по крышке стола.—Вы подняли ее на подоконник и столкнули вниз.
Керекеш побледнел как полотно.
— Нет... больше я до нее не дотронулся! Она лежала у окна. А я хотел побыстрее выбраться из дома.
— Как, по-вашему, Ева оказалась на мостовой?
— Когда она пришла в себя... и поняла, что случилось, она выбросилась из окна.
— Сказки! Вы думаете, я вам поверю?
— Понимаете... я рассчитывал, что она и тогда на меня не заявит. А я —как ее брат Геза Халас — все равно скоро исчезну...
— Сколько ценностей вы взяли в доме у Евы Борошш?
— Точно не знаю.
— Сколько было на сберкнижках? Не врите! Вы прекрасно знаете!
— Семьсот пятьдесят тысяч форинтов,— низко опустив голову, сказал Керекеш.
— Где сейчас находятся эти сберегательные книжки?
— Я... я их выбросил. Не смел держать при себе.
— Значит, выбросили?
— Да.
Кепеш по-прежнему быстро стучал на машинке.
— Теперь поговорим о Жофии Бакони. Почему вы ее убили?
— Я ее не убивал!
— Она, вероятно, знала, что вы не Геза Халас.
— Нет! Она об этом не знала!
— Мы нашли ее повешенной!
— Она сама это сделала... из-за меня...— Он поднял на Пооча затравленный взгляд.— Вы подозреваете меня в убийстве двух человек?
Пооч достал из ящика коробку, такую же, как принес Кепеш, и поставил их рядом.
— Знакомые коробки, не правда ли? Вы, вероятно, знаете, что лежит в этих коробках? Здесь,— он опустил руку на одну из них,— украденные у Евы Борошш драгоценности. Мы нашли их в вашей комнате сегодня утром во время обыска. Они были спрятаны под полом. Это свидетельствует против вас! Вы их украли сначала у Евы, а потом у Жофии Бакони. Будете отрицать?
Керекеша трясло как в лихорадке.
— А здесь,— Пооч положил руку на другую коробку,— знаете что? Смотрите на меня! Знаете?
Керекеш молча кивнул.
— Сберкнижки, похищенные у убитой Евы Борошш!— рявкнул капитан.— Всего восемь штук, на семи из них по сто тысяч форинтов, на восьмой — пятьдесят тысяч. А знаете, как попали к нам эти сберкнижки? Ваша жена добровольно передала их нам, когда узнала, что вы не только грабитель, но и убийца! Она умная женщина и не хочет быть замешанной в ваши грязные дела! Она утверждает, что ей неизвестно, что находится в коробке. Вы отдали ей на хранение, а она даже не спросила, где вы ее взяли. Вы признаете, что убили Еву Борошш и Жофию Бакони? А сегодня утром зарезали доктора Хинча, чтобы избежать очной ставки? Вы знали, что доктор вас выдаст.
Берталан Керекеш спрятал лицо в ладони.
— Уведите!— приказал Пооч, открыв дверь в коридор. Лейтенант Кепеш поднялся.
— У меня есть еще одно дело,— сказал он.— Через полчаса буду здесь.
Пооч молча кивнул. Кепеш нажал на кнопку звонка. За дверью послышались шаги.
— Откройте! Милиция!
— Открываю...— Голос за дверью звучал уверенно и спокойно.— Добрый день.— В дверях стояла Лилла Керекеш, волосы ее были повязаны косынкой.— Это вы? Заходите. Сегодня я опять приму вас в кухне. Ничего?
— Сейчас двенадцать часов дня,— сказал Кепеш и пошел за Лиллой.
Она удивленно обернулась.
— Ну и что?
— Ничего. Я просто сказал, который час. Можно мне сесть?
— Разумеется.— Лилла была спокойна. От ее вчерашней неприязни и следа не осталось. Подняв крышку с кастрюли, она помешала в ней деревянной ложкой.— Соли не хватает.
— Вы знаете, что случилось?— спросил Кепеш.
— Нет, не знаю. Все еще ищете Гезу Халаса?
— Уже нашли.
— Вам повезло.— Она положила в кастрюлю чайную ложку соли.— Наверное, опять мало.— Она добавила еще ложку.
— Вас даже не интересует, зачем я пришел?
— Нет.
— Берталан Керекеш обвиняется в убийстве.
— Да что вы...— все тем же равнодушным тоном произнесла она.— А кого он убил?
— Еву Борошш, Жофию Бакони и доктора Эрвина Хинча.
— Вот как!—Лилла понюхала свою стряпню, помешала и облизала ложку.— И когда он все это успел? Это даже и мяснику многовато! Все еще мало соли...— Она снова положила в кастрюлю ложку соли.— Он уже сознался? Ведь только тогда это чего-то стоит...
— У нас есть прямые улики. Лилла пожала плечами.
— Вам виднее. Я же сказала, что он меня не интересует.
— Неужели?
Лилла резко обернулась.
— Вы скажете наконец, что вам от меня надо?— взорвалась она.
— Я вам кое-что принес.
— Мне ничего не нужно! — покраснев, сказала Лилла.
— И все же... мне кажется, вам это будет интересно. Коричневая картонная коробка.
Лилла внимательно оглядела лейтенанта. В руках у него ничего Не было.
— Где она?
— Я оставил ее в машине. Она ваша. Лилла попятилась.
— Моя?— Она нахмурилась.— У меня... нет никакой коробки. А будь она у меня, я бы ее не потеряла. Я никогда ничего не теряю. Я знаю, где лежат мои вещи.
— А мне кажется, что она ваша. Подумайте хорошенько. Кепеш встал, подошел к окну. Милицейская машина стояла у тротуара.
Лилла повернулась к плите, слышно было, как она гремит ложкой о стенки кастрюли. Потом она выключила газ, сняла кастрюлю С плиты и сложила в мойку грязную посуду.
— Я подумала,— бесстрастно сказала она,— может, и вправду моя. Я могу посмотреть? Вы ее принесете?
— Нет,— сказал лейтенант.— Вы сами должны за ней пойти.
— Тогда я оденусь.— Она ушла в комнату.
Когда она вернулась, на ней было синее ситцевое платье и белые босоножки на шпильках. В руках — ридикюль и хозяйственная сумка.
— Я только попрошу соседку,— сказала Лилла,— чтобы она приглядела за детьми. Они скоро придут. Я отправила их в кино, это здесь, на углу, даже улицу не надо переходить. Мы можем идти.— У соседней квартиры она остановилась и постучала. Соседка тут же выглянула.— Берта, я ухожу с этим господином. Будь добра, пригляди за детьми.— Она сунула ключ в руки удивленной женщины и быстро пошла к лифту.
— Куда мне сесть?— спросила Лилла, когда они подошли к машине.
— Садитесь назад,— сказал Кепеш.
— Как вам удалось ее найти?— спросила женщина. Она сидела в напряженной позе, глядя прямо перед собой, сцепив руки на коленях.
— Подождал вас сегодня утром на улице и проводил.
— Я была невнимательна. Надо было лучше смотреть по сторонам.
— Жизнь,— провозгласил лейтенант,— это такая игра, в которой один неверный шаг может иметь роковые последствия.
— Значит, вы зашли ко мне тогда не случайно?
— Нет,— сказал Кепеш,— хотя тогда я еще не знал того, что знаю сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20