Когда она уходила с рынка, обе сумки были уже полны и оттягивали руки. Правда, она этого не замечала, так как привыкла два раза в неделю отовариваться на рынке. За молоком и за хлебом ей частенько случалось туда заскакивать, и только дважды в неделю приходилось таскать домой тяжелые сумки.
Лилла внимательно посмотрела на себя в зеркало. «Да, не скажешь, что красива,— констатировала она. Наклонившись к зеркалу, она потрогала пальцем складки кожи под глазами.— И еще эти мешки! Берци считает, что после хорошей пластической операции от них и следа не останется. Но Микич говорит, что потом они снова появятся. Что бы мне надеть? Не вечно же ходить замарашкой!» Она остановила свой выбор на зеленой юбке, новой белой кофте и новых белых босоножках на шпильках. Затем высыпала на кровать содержимое сумочки. Записную книжку, ручку и маникюрные ножницы она отложила — это ей не понадобится. Остальное сложила в плетеную хозяйственную сумку. «На обратном пути можно будет походить по центральным магазинам»,— подумала она и положила в кошелек еще две тысячи форинтов.
Лилла специально ехала на трамвае, чтобы не появиться слишком рано.
— Добрый день!— сухо поздоровалась Лилла с вышедшей ей навстречу хозяйкой дома, толстой Штефлер.
— Что вам угодно?— подозрительно спросила толстуха, тут же узнав молодую женщину, и не открыла калитку.
— Мне очень нужно поговорить с Берци.
— Обратитесь к нему на работу,— неприязненно сказала хозяйка.
— Я уже обращалась. Мне сказали, что его нет в Будапеште, он в командировке.
— И что же вы хотите?
— Я подумала, может, он плохо себя чувствует и остался дома. А на работе считают, что он в командировке. Может быть, вы мне откроете?— сказала Лилла уже громче.
— Нет,— отрезала Штефлер.
— Тогда позовите его, пожалуйста, сюда.
— Я же говорю, его нет дома.
— А я думаю, что он дома!— крикнула Лилла.
— Послушайте... гм... милочка...
— Вы прекрасно знаете, что моя фамилия Керекеш!
— Если я говорю, что его нет, значит, нет.
— А когда он ушел из дома?
— Как обычно,— Штефлер повернулась, собираясь уйти.
— Тогда, будьте добры,— уже тише сказала Лилла,— передайте ему, пожалуйста...
— Это можно.— Хозяйка остановилась.— Что именно?
— Что мне нужно срочно с ним поговорить по очень важному делу. Пусть он сегодня же ко мне зайдет. Вы ему скажете?
— Да,— коротко ответила хозяйка.
— Только обязательно!— Лилла подождала, пока Штефлер войдет в дом, но и тогда не сдвинулась с места. Она заглядывала через забор, стараясь увидеть окно Берци. Если бы он был дома, он бы услышал ее голос и обязательно вышел. Значит, его действительно нет. Ну ладно, это известие может подождать до вечера. Берци обязательно придет, если узнает, что она заходила. И, конечно, он не в командировке.
Ну что ж, значит, до вечера. На Центральном кольце она вышла из трамвая. Не торопясь, прошлась по проспекту Ракоци и, свернув вправо, оказалась в самом центре города, где было полным-полно народу, гуляющего по улочкам и переулкам, предназначенным только для пешеходов. По дороге она купила газету и два иллюстрированных журнала. В одной из витрин Лилла принялась разглядывать свое отражение, затем — платья на манекенах. Наконец, поколебавшись, она вошла в магазин и купила себе летний костюм за три тысячи четыреста форинтов, истратив все деньги, которые взяла с собой. С довольным видом, размахивая свертком, она зашла в кафе выпить чашечку кофе.
Ее плохое настроение рассеялось. Она забыла о беспорядке в квартире, о предстоящей уборке. Лилла думала о том прекрасном будущем, которое ее ждет. Берци ее любит. Она его тоже. А то, что они в разводе... Ну что ж, ведь Берци тогда был в тюрьме, и она решила, что лучше с ним развестись. Из-за детей.
Когда все случившееся забудется, ничто не помешает им быть счастливыми. Конечно, когда все забудется, и никто не будет попрекать Берци ни тюрьмой, ни растратой казенных денег... Они уедут куда-нибудь далеко, в провинцию, где их никто не знает, купят машину, по выходным будут ездить на прогулки, а летом вместе с детьми, конечно, поедут отдыхать к морю. И постепенно все уйдет в прошлое...
К ее столику подошла официантка.
— Прикажете еще что-нибудь?— спросила она, вежливо давая понять, что пора освободить столик. Официантка была очень хорошенькая молодая девушка с безупречной фигурой, золотистыми волосами и зелеными глазами. Длинные ногти были накрашены ярко-красным лаком.
— Нет, спасибо,— сказала Лилла, и к ней вернулось плохое настроение. Она расплатилась и направилась было домой, но передумала и пошла в кино.
Пробило двенадцать, когда Пооч и Кепеш вошли в свой кабинет. Сивош сидел за столом капитана, перед ним лежали блокнот и ручка. В блокноте не было никаких записей.
— Ничего?— спросил капитан.
— Ничего,— ответил Сивош.— Я могу идти?
— Нет. Останьтесь. Мы сейчас пойдем в картотеку.
В картотеке их встретил приветливый молодой человек.
— Вот, товарищ капитан, взгляните, что мы для вас подыскали. У нас зарегистрировано тридцать семь человек по имени Геза Халас. В настоящее время двадцать шесть из них находятся на свободе. Кто из них вам нужен?
— Ему около тридцати лет.
— Одну минуту.— Молодой человек, державший в руках подобранные фотографии, принялся рассматривать каждую в отдельности.— Эту можно отложить, эту тоже и эту... Так... остается восемнадцать.
— Он шатен.
— Тогда отложим эту и эту. Шестнадцать.
— Покажите-ка!
Пооч положил фотографии в ряд.
— Так-так,— пробормотал он,— который же из них? Все здесь?
— Все.
Капитан недовольно покачал головой.
— Ведь мы даже не знаем, была ли у него судимость. Будем искать по-другому. Надо сделать фоторобот. А эти фотографии пусть будут под рукой, кто знает, вдруг понадобятся.
— Вас понял.
В кабинете их с нетерпением ждал Петерди.
— Вот адрес дома отдыха, где была Жофия Бакони.
— Как вы узнали?
— По регистрационным книгам. Она приехала туда на этой неделе, в четверг.
— А сегодня суббота.— На лбу Пооча снова появились глубокие морщины.,— Знаете, о чем я сейчас подумал? Ее жених — ведь это он, по словам Сэп, достал ей путевку,— он специально отправил ее туда, чтобы она ему не мешала. То есть в момент убийства Евы Борошш Жофии в Будапеште не было, и она не знала, что случилось с ее подругой, и не могла заподозрить, что с ней тоже... Но ее-то почему? И почему Халас привез ее обратно в Будапешт? Зачем ему это понадобилось? Ведь в другом месте он мог это сделать с гораздо меньшим риском...
— Возможно, из-за драгоценностей,— предположил Кепеш.
— Возможно. Вероятно, не хотел рисковать, взламывать дверь.
— Но, может быть, у него был ключ от квартиры невесты?
— Все равно гораздо безопаснее было бы войти вместе. Имея уже одно убийство, он не мог рисковать и лезть в чужую квартиру. Если же их увидят вдвоем, никто ничего не заподозрит. А случись что-нибудь непредвиденное, что помешало бы ему забрать у Жофии драгоценности, он бы их просто оставил. Удовлетворился бы тем, что взял в пятницу. Петерди, вам удалось выяснить его приметы у жильцов дома?
— Нет, не удалось. Этот парень очень старался никому не попадаться на глаза.
— Так. Кто нам может дать наиболее точное описание его внешности? Домработница Хинча, Луиза, утверждает, что видела его, и не раз. Кепеш, это ваша задача. Кроме того, его знает доктор Хинч. К нему поеду я. Да, еще Йожеф Ловаш. Петерди, это поручается вам.— Капитан взглянул на листок бумаги, где был записан адрес дома отдыха.— Сначала мы с лейтенантом Кепешем съездим туда. Господин Сивош, вы свободны. Петерди, вы тоже можете идти. Который час? Половина второго. На два тридцать закажите машину. Кепеш, у нас еще есть час времени... Давайте немного подумаем.
Когда они с Кепешем остались одни, Пооч придвинул к себе блокнот.
— Итак, мы имеем дело с двумя убийствами. И в обоих случаях жертвы — красивые молодые женщины. Первая версия: корысть. Вторая — ревность. Третья — месть. Начнем с первой: из квартиры Евы Борошш пропадают большие ценности. Можно предположить, что Жофия Бакони участвовала в ограблении, то есть была сообщницей Гезы Халаса. Часть похищенных драгоценностей Халас, видимо, спрятал у своей невесты. Я предполагаю, что поначалу он не намеревался убивать Жофию. Но потом, когда он потребовал у нее драгоценности, она воспротивилась, и
тогда он ее ударил. Затем, испугавшись последствий, повесил свою сообщницу. Мертвые не говорят.
— А при чем тут дом отдыха?
— Убийство — я имею в виду убийство Евы Борошш — он, вероятно, собирался совершить один и поэтому удалил Жофию. Кроме того, возможно, он с ее помощью хотел обеспечить себе алиби. А в доме отдыха это сделать нетрудно. Всегда можно сказать: был там-то и там-то. Не видели? Он как раз купался. Кто это помнит? А сомнительное алиби все же лучше, чем никакое.
— Да, это так.
— Посмотрим вторую версию — ревность.
— Женщины убили друг дружку?— недоверчиво усмехнулся Кепеш.— А может, тут замешана еще одна? Или преступник — какой-нибудь маньяк?
— Вы хотите сказать, что убийца — сексуальный маньяк? Это исключено. Ни в том, ни в другом случае не найдено никаких следов, подтверждающих это предположение. Наш врач сразу же поставил бы нас в известность.
— Да, пока мы не найдем этого Гезу Халаса...— Кепеш запнулся.— А почему именно его? Разве кто-нибудь другой не мог этого сделать?
— Кто же, по-вашему?
— Ну, кто-нибудь из знакомых Евы, например, Ловаш, или доктор Хинч, или еще кто-нибудь.
— Доктор Хинч... Что ж, он ведет себя довольно странно. Кстати, у него нет алиби. Так, ну а другой?..
— Ловаш? Нужно проверить его показания. Он уверяет, что в день убийства, в пять часов вечера, находился в кондитерской «Фиалка». Если это подтвердится, его можно исключить.
— У Ловаша только один мотив преступления — завещание, и находится оно якобы в квартире его невесты.
— Мы его там не нашли. Пооч внезапно поднялся.
— Едем! У нас есть еще полчаса. Давайте еще раз проверим эту квартиру. Если Ловаш сказал правду и завещание действительно существует, я готов поверить, что убийца не он.
— Вернее, он. Вы это хотели сказать?
— Нет, ведь тогда это было бы слишком явным мотивом!— воскликнул Пооч.— Слишком явным! Если мы все же найдем это завещание... значит, его умышленно оставил настоящий убийца! Понимаете?
— А если не найдем?
— Тогда мы подождем, когда Ловаш представит нам свои объяснения. В конце концов не будем же мы проверять все завещания во всех нотариальных конторах страны... Вернее, пока в этом не будет крайней необходимости!
Глава седьмая
— Который час?— спросила Грети, раздраженно комкая носовой платок.— Почему она еще не вернулась?
— Что?— встрепенулась задремавшая было Манци.— Часы у тебя на руке!
— На них уже три. Просто невероятно!
Манци, кряхтя, приподнялась и достала из пляжной сумки свой будильник.
— Ровно три часа. Да что с тобой?
— Тсс!— прошептала Грети,— Видишь тех двоих мужчин... Они только что приехали. Держу пари, что они из милиции! Это сыщики! Только в штатском.
Манци повернула голову: в ворота вошли двое мужчин и направились к главному корпусу. Не прошло и десяти минут, как они появились на террасе и, остановившись на почтительном расстоянии от двух дам, казалось, ждали только знака, чтобы подойти. На одном из них, худом и высоком, были забрызганные грязью брюки, грязные ботинки, ослепительно белая рубашка и наброшенный на плечи пиджак. Другой, постарше, был ниже ростом и коренастый, одет в джинсы и легкую рубашку. В их поведении не было ничего необычного, видимо, они приехали кого-то навестить, но не могут найти своего знакомого.
— Откуда ты взяла, что они из милиции?— спросила Манци.
— Смотри! Они идут к нам,— взволнованно прошептала Грети.
Манци, как и вчера, вынуждена была отдать должное интуиции своей подруги. Мужчины действительно направились прямо к ним.
— Добрый день.
Красная как рак Грети только молча кивнула.
— Вы кого-нибудь ищете?— спросила Манци.
— Мы ищем Жофию Бакони. Вы с ней случайно не знакомы?— спросил тот, который был постарше.— В такой уютной обстановке трудно не познакомиться. Тем более с такими... очаровательными... такими милыми дамами. Она приехала сюда в четверг.
Манци потешалась про себя, слушая, с каким трудом мужчина говорит эти любезности. Видно было, что ему не часто приходится это делать.
— Вас интересует рыжеволосая женщина, не так ли?— спросила Манци.
— Очень красивая, рыжеволосая, молодая женщина, разведенная, но в ближайшее время собирается замуж?— выпалила Грети.
— Совершенно верно,— подтвердил мужчина.— Меня зовут
Иштван Пооч,— сказал он и представил своего товарища:— Ференц Кепеш. Мы знакомые Жофии.
— Да что вы!— удивленно воскликнула Грети.— Она о вас ни слова не говорила!
— Ну что ты мелешь, Грети!— одернула ее Манци.— Ведь мы с ними едва знакомы.
— С кем это «с ними»?— спросил Пооч.
— С Жофией и ее женихом Гезой. Вчерашний вечер мы провели вместе с ними.
— А где они сейчас?
Разозлившись, что Манци перехватила нить разговора, Грети вскочила с шезлонга и встала между подругой и мужчинами.
— Они уехали!— громко возвестила она.— Уехали рано утром, еще и шести не было. Я специально поднялась пораньше, чтобы пожелать им счастливого пути, и прямо в халате и
тапочках выскочила из дома, и то чуть было не прозевала...
Если бы Геза не забыл кое-что в комнате и не вернулся...
— А что он забыл?
— Коричневую картонную коробку. Я как раз собиралась взять у Жофии открытки, которые она попросила меня отправить, но тут появился Геза и не разрешил, хотя я бы с удоволь-
ствием это сделала. И Жофия закрыла окно. Одним словом, они были очень невежливы! Знать бы только, почему? Вчерашний вечер мы провели вместе, и они говорили, что прекрасно чувствуют себя в нашем обществе. Не понимаю, что с ними сегодня случилось?..— На лице у нее отразилась обида, которую она скрывала весь день.
— А мне ты об этом не рассказала,— с упреком заметила Манци.
— Зато я говорила тебе, что все-таки его я видела тогда в милиции!
— Верно, говорила. Но до этого ты уверяла, что не его! Реши наконец: его или не его?
— Его! А ты, конечно, не заметила номер машины?
— А ты?
— Ты же знаешь, что у меня плохое зрение!
— Знаю,— подтвердила Манци.— И к тому же ты забыла очки!
— О какой машине вы говорите?— живо спросил Пооч.
— О машине Гезы, жениха Жофии,— с готовностью ответила Манци.— «Шкода» кофейного цвета, модель Л120.
— Откуда ты это знаешь?—изумилась Грети.
— У моего племянника такая же.
— А вы не знаете, как фамилия этого Гезы?
— Халас.
— Это точно?
— Абсолютно точно!— отрезала Грети.
— Во всяком случае, нам он представился так,— сказала Манци.
Грети хотела было что-то сказать, но промолчала. Капитан Пооч придвинул шезлонг, уселся в него и с облегчением вытянул ноги.
— Как удобно!— сказал он.— Даже не верится, что можно просто так сидеть!
Кепеш вопросительно посмотрел на капитана. Пооч взглядом указал на Манци, и лейтенант обратился к ней:
— Вы не знаете, где можно взять одежную щетку?— он посмотрел на свои перепачканные грязью брюки.
— У меня есть,— сказала Манци и, опершись на предложенную Кепешем руку, кряхтя, поднялась.— Я привезла с собой даже крем для обуви. Кстати, наверху вы сможете вымыть руки.
Пооч подождал, пока они ушли, и обратился к Грети:
— Я не хотел говорить при вашей подруге. Мы из милиции. Следователи.
— Я так и знала!
— Можно задать вам несколько вопросов?
— Пожалуйста!
— Вы сказали, что знакомы с Жофией Бакони и ее женихом Гезой Халасом.
— Да.
— А вы бы их узнали, если бы встретили?
— Разумеется.
— Вы можете описать их внешность?
— А как же! Жофия...
— Ее приметы нам известны. Лучше опишите Гезу.
— Минуточку...— Грети старалась представить себе Гезу.— Среднего роста, он на полголовы выше меня, а мой рост сто пятьдесят восемь сантиметров. Фигура спортивная, широкоплечий, мускулистый. Лицо... привлекательное, даже красивое. Смуглый. Глаза светлые, голубые или серые. Ни усов, ни бороды у него нет. Он такой... симпатичный молодой человек.
— Сколько ему может быть лет?
— Лет тридцать или тридцать пять.
— Особые приметы?
— Не помню. Волосы темные... Да, сейчас он шатен. Но тогда был блондин! Думаю, что тогда на нем был парик.
— Когда же это?— с интересом спросил Пооч.
— Дело в том,— смущенно начала Грети,— что я... я его уже видела.
— Вы уже упоминали об этом. Так когда же это было?
— Три года назад.
— Мне показалось, будто вы не совсем уверены, что это был именно он.
— Когда я его здесь увидела,— Грети потупилась,— мне сразу показалось знакомым его лицо. Потом мы целый вечер провели вместе, сидели за одним столиком, и я подумала, что такой любезный молодой человек не может быть правонаруши- телем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20