там, где песок переходил в луговину, в черемушнике оказались моркинские, а выше, на угоре, табунились горные марийцы, а еще дальше, у самых крайних кокша-марских домов, на выгоне,— сернурские да торъяльские.
Своих они нашли под деревьями на угоре: здесь даже и костер дымил.
— Чьи будете?— спросил Антип.
— Царевские,— отозвались ему.
— Их-то и надо! Здорово, мужики! Здорово, Демид-ко!— сказал Антип.
И правда, Йыван увидел знакомые лица мужиков из Нырьял, из Больших Яшнур, из Кожлаял...
— А вон и Федор наш! — подтолкнул Йывана Миклай Борода — к костру подходил дядя Федор, неся снизку потрошеных щучек.
Пока варилась уха в котле, сидели рядом, говорили, кто как работал, кому как платили. Но у всех одно сказы
как в омут:
— Ну, чему быть, того не миновать...
— Заварилась каша в Кокшамарах...
Полиция плетками размахивает с криком расходиться,
валось: и оплата, и болезни, и харч, и то, что вот расчету не дают полного, хотят, чтобы собрали плоты в счет договора, подходил к ним какой-то человек, стоял, слушал, потом сказал:
— Ну так как, ребятушки, будем работать?
И чей-то пронзительный, дерзкий голос ответил из-за деревьев, из толпы:
— Сначала рассчитай, потом посмотрим!
— Но по договору плоты должны быть в затоне, а они на лугах...
— А нам какое дело! — отвечал все тот же дерзкий голос под одобрительный гул.— Мы свое отработали, плати.
И опять рассудительно и мягко сказал человек в белом картузе:
— Но мы должны сначала сдать плоты в затон, потом получим за них деньги и тогда рассчитаемся.
Но тут уже загудели дружно, согласно, как растревоженное осиное гнездо. Человек повернулся и, закинув руки за спину, пошел к большому длинному зданию конторы.
— Это наш, — сказал дядя Федор,— Самсон Самсо-ныч.— И покачал головой: — Ох и стелет, ох и стелет мягко, да что-то жестко спать...
Ели уху, заправленную диким луком. Йывану тоже налил Федор, но видел, что все чего-то ждут, ждал и он, держа горячую миску в ладонях.
— Завтра праздник, сегодня предпраздничный вечер,— сказал в тишине старик, чем-то похожий на Тойгизю.— Надо сначала совершить молитву.— И, встав на колени возле своей миски, громкой скороговоркой запричитал: — Пусть бог даст на веки вдоволь хлеба и соли, пусть он поможет заработать много денег и облегчит жизнь. И помянем, братья, отцов наших, матерей наших и всех, кого прибрал бог, пусть земля им будет мягкой постелью, пусть дни их будут так же светлы, как и наши...
И следом за этим громким причетом уже отовсюду слышалось:
— Пусть... пусть... пусть...
Но какая уха без вина, какой праздник без веселья? Стукнулись кружками, посерьезнели на миг лицами. И —
— С праздничком со светлым...
В кружку Йывана тоже плеснули — на самое донышко, и он выпил вместе со всеми и поперхнулся. Дядя Федор постукал его по спине, говоря:
— Давай привыкай, добрый сплавщик будешь.
Но скоро дыхание наладилось, и ложка только замелькала в его руке.
Поели уху, повеселели. Разговор о сплаве, о деньгах, о разных происшествих на реке пошел уже веселый, словно всем надоел или, может быть, просто устали люди от этих забот и теперь уже вспоминали свои деревни, свои оставленные до возвращения дела. И мало-помалу в сумеречном прибрежном просторе родились протяжные песенные голоса...
Пробили колокола, созывая народ на вечернюю молитву, но из сплавщиков никто не поднялся, никто не пошел туда, только осенили свои груди быстрыми перстами...
А вечер спускался теплый и тихий — первый такой теплый вечер за всю путину. И сильно, терпко пахло от дымчато-зеленых берез... И если подняться в рост, то можно было увидеть белый песок и темную воду, на которой длинными полосами света лежали отблески многих костров — точно войско отдыхает на берегу в ожидании своего часа...
«...как раз был праздник, а сплавщиков очень много около 1500 человек мужчин возраста от 18 лет до 45 лет.
В честь праздника народ с утра выпивший был вот и поднялись и приступили к доверенным и приказчикам сначала просили по честному рассчитаться и уйти домой, а те нет.
Квартиры доверенных и контора в Кокшамарах рабочие стали наседать, а конторские их стали выталкивать.
Видя такое обращение рабочие стали применять физическую силу и пообидели некоторых из конторских потерпевшие телеграмму из почты Кокшайск в город Чебоксары с просьбой выслать конной полиции 10 верховых и один пулемет к вечеру уже приехали, а народ толпами стоит разгуливается.
По этой же дороге прискакала и конная полиция. Но никто не видел, как въехали сытые, широкогрудые, высо-
216
«...пошла схватка многих рабочих отхлестали и даже ранили, а рабочие в ответ с лошадей стаскивали тоже
217
а мы тоже не стали уступать не уйдем никуда пока нас не рассчитают за работу деньгами. Пошла схватка...»
Утром, когда вышибли дверь в конторе и валом повалили внутрь, Йывану вдруг показалось, что по крыльцу мелькнул Тойгизя — такая же реденькая бороденка на сухом скуластом лице, и он, работая локтями, начал туда пробираться. Но тут с дребезгом вылетела рама, а с ней вместе и какой-то человек мелькнул в воздухе штиблетами. В полое окно было видно, как в комнате толпятся сплавщики и кто-то зычным голосом кричал, успокаивая:
— Ничего не ломать! Никого не бить!..
Но, видно, его плохо слушались, потому что вылетела рама и в другом окне. Однако вскоре народ, набившийся в контору, повалил обратно, и вот тут Йыван увидел на крыльце Федора — черные волосы всклокочены, рубаха на груди распластана.
— Где Самсон?— заорал во весь голос Федор, и это было воспринято как призыв — и в толпе тотчас раздались крики, в которых ясно проступала давно и тихо копившаяся месть:
— Самсона! Самсона!..
Но никто не знал, где Самсон Самсоныч, никто его не видел сегодня.
— На квартире он!
Тут же двинулись толпой через все Кокшамары к дому, где квартировал путинное время Черепанов Самсон Самсоныч — дорогу показывал какой-то мальчишка лет десяти из кокшамарских.
И вдруг этот мальчишка вскрикнул:
— Вон!
И точно: ворота дома, к которому они подходили, распахнулись, из них вылетела лошадь с верховым в белой паре и белом картузе.
— Держи! Держи!..
И кто-то легкий на ногу побежал вдогон, кто-то бросил палку, но разве догонишь, добросишь в летящую лошадь?..
коногие лошади под легко сидящими в седлах всадниками it синих мундирах. Впереди на гнедом жеребце с темным ремнем по крупу качался в седле пристав с красным от заходящего солнца лицом...
А они и не видели — стабунились все на угоре под деревьями: царевские, моркинские, торъяльские... И гомон этой тысячной толпы уже был уставший, только свежо-хмельные ярились, кричали, звали всех разнести контору но бревнам. Йыван, искавший весь день в этой толпе Тойгизю, но так и не нашедший (попадались похожие, а одного он даже схватил за руку: «дядя Тойгизя!» — но не Тойгизя), теперь сидел рядом с Миклаем Бородой, а Миклай говорил изумленно:
— Ой, ой, что с народом-то сделалось! Ведь сроду такого Кокшага не видела!..
Тут-то раздались крики — не то призывный клич, не то не на шутку испуганный вопль. Йыван вскочил на ноги. Поверх голов он видел, как всадник, блестя на солнце погонами, точно маленькими крылышками, махнул рукой в белой перчатке, и из-за него рысью вылетели толсто-грудые лошади, морды их вскинуты, а из-за желтого оскала — сине-белые фуражки с золотой бляшкой. Всадники на храпящих лошадях врезались в толпу, нагайки со свистом заходили справа налево, слева направо. И это была минута какого-то всеобщего оцепенения, растерянности и страха, которая могла взорваться или паникой отступления, или началом яростной битвы... Но вдруг нечеловеческое полузадушенное рычание прорвалось среди храпа лошадей и свиста нагаек — и словно вздохнула толпа, решившись...
Йыван не заметил, как оказался под мокрой, сильно, знакомо пахнущей лошадиной грудью, но успел увернуться от высокого лошадиного копыта, как наискосок по спине ожгло мгновенной болью. И уже валясь под мельтешащие бесчисленные лапти на истоптанную траву, он успел ухватить плотно сидящий в стремени яловый сапог и вырвал его из стремени — как топор из еловой чурки.
Так и упал с этим сапогом в руках, а сверху на саднящую спину со стоном обрушился на него кто-то...
...пришел ко мне от подрядчика Токарева человек зовет плотничать говорит в Среднем Азякове строят школу с матерью и стаскиваем в одно место чтобы снегом не занесло заготовили сто двадцать шесть корней на строительство пятнадцать корней дровяного и липки десять хлыстов...
219
надавали, а откуда ни возьмись послышались выстрелы несколько человек раненых увезли на лодке в Марпосад в больницу, а к вечеру затихло.
К утру еще подоспела конная полиция разогнала по сторонам рабочие стали стекаться по своим конторам.
Многих полиция стала задерживать и арестовывать. Из рабочих и раненых и захлестанных около 40 человек, а из полиции избитых 6 человек тяжело избитых 2 человека.
Из рабочих арестовано 5 человек, а многие ушли утром рано домой во избежание ареста.
Попали под арест некоторые местные мужики в Кокшамарах.
Всех рабочих стали рассчитывать я расчет получил.
Мы с Миклаем Бородой собрались домой, а дядя Федор ушел рано утром пошли домой пешими шли полтора дня спина болит рубаха трет невозможно отойдя на большое расстояние потерли оба свои ноги.
Деньги полученные в сумме 9 рублей 20 копеек отдал матери все на пути следования израсходовал 20 коп.»
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
«...играли в горелки бегали кто кого поймает, а после стали играть в соседушки в кругу водил Миша Кузнецов спрашивает меня соседом доволен, а сидит рядом Мигыта я говорю нет не доволен, а Мишка приводит за руку Татьяну Бессонову только она села рядом со мной увидела мои шаровары заплатками встала и сказала я с таким сидеть не буду и ушла от меня...
...мать говорит до сенокоса Ванюшко надо идти плотничать я пошел к подрядчику Токареву деревня Пас-кай-лук я там проработал восемь дней и заработал два рубля сорок копеек и в этой же деревне у другого мужика работал десять дней заработал три рубля и прихожу с деньгами домой отдаю матери в сумме пять рублей двадцать пять копеек, а остальные деньги расходовал на покупку лаптей...
строительство большое требуется плотников первой руки 12 человек второй руки 10 человек третьей и четвертой руки 6 человек пища приварок и хлеб подрядчика чай сахар за свой счет кипяток из куба рабочее время с 5 часов 30 минут и кончать в 7 часов 30 минут на обед дается 1час 30 минут в часы оплаты на кантовке от 50 копеек до 70 копеек, а строгалям 30 копеек.
Мать говорит иди Ванюша я согласился приступил к работе лес сырой хороший не закомелистый сучков мало топор острый работа подается проработал 8 недель за вычетом 5 дней ненастных заработал 18 рублей 65 копеек израсходовал на чай сахар и лапти 3 рубля 56 копеек купил себе шаровары ремень калача 2 фунта по 4 копейки фунт пошел домой дорогой прикусываю примерно с фунт съел прихожу подаю другой калач матери отломила дала сестренке говорю вот деньги...
...в город говорю матери мне надо купить сапоги стоит от пяти рублей до шести с половиной.
Пошли вместе в город перед базаром я у матери спрашиваю деньги дает шесть рублей на базаре сторговал сапоги за пять рублей двадцать копеек товар из яловки мягкий с поднарядом подошвы соковые голенища бурачные спереди двенадцать вершков на ноге просторные...
...мать говорит мы все нуждаемся в теплой одежде валенках рукавицах для этого надо иметь овец, а для молока корову, а скоту корм и теплое помещение, а у нас теплого хлева нет надо строить, а дядя Каврий купил с торгов делянку стоит сорок шесть рублей обещался пустить нас в пай, а мы держим поросенка три пуда продадим за 9 рублей, а остальные деньги обещался немного подождать.
Дядя Каврий лесорубочный билет выправил собираемся все пайщики делянку два дня производит дележку все начали вести заготовку я один хожу топором мелкий лес
-
...намолотили на зиму ржи пятьдесят пудов овса сорок пудов и картошки сто пять пудов скота пустили на зиму
221
...приезжает к нам приказчик от лесопромышленника Шмелева давай всю зиму к нам на лошадь работать будешь возить сено с лугов дрова нынче у хозяина в деревне Аргач две лошади, а работы больше прошлых лет придется купить еще одну лошадь.
Мать говорит иди Ванюшко собрался утром пошел приказчик предлагает меня хозяину стали обсуждать и договариваться хозяин говорит я тебе куплю лошадь ты будешь работать дам фураж овес по норме двадцать фунтов, а сена сколько хочет, а тебе за каждый день положу пятьдесят копеек кроме фуража и харчей.
На базаре в городе Санчурске купил лошадь не молодая ростом не большая за пятьдесят восемь рублей говорит я с тебя Иван барыша не возьму только уплатишь за ярлык два рубля за сбрую и сани всего семьдесят один рубль пятьдесят копеек я согласился как раз нет сена завтра выезжай.
Пришлось рождество новый год 1910 продолжаю дальше работать работы много правда питание не плохое лошади фуража хватает подходит весна дорога начинает портиться в деревнях по дорогам навоз и вода во многих местах стал проситься домой хозяин стал рассчитывать по договору вышло на руки сорок один рубль восемьдесят копеек за лошадь и сбрую остался должен дал расписку на двадцать девять рублей семьдесят копеек собрался и поехал домой.
Приезжаю домой матери говорю вот лошадь...
...узнал про меня что пришел домой подрядчик Токарев приходит ко мне и говорит Ванюшко пойдем на работу жилой дом строить в деревне Мазарах размером Юу^Ю аршин за поденщину тебе положу сорок пять копеек за день харчи хозяйские работать с пяти часов завтрак с семи часов продолжительностью полчаса, а на обед один час, а вечером кончать в половине восьмого.
Мать говорит иди пока дома нет работы согласился начали работу работа тяжелая день не короткий, а питана этой работе восемнадцать дней на последний стол хозяин справляет нам большое угощение ставит четверть водки угощает всех плотников и заговорил с подрядчиком что у тебя ребята хорошие не долго работали я думал что вам на месяц хватит, а особенно отмечаю Ванюшку Вашта-рова который старательный не любит плохо делать и трезвый.
Получил расчет семь рублей десять копеек поблагодарил хозяина пошел домой прихожу дело к вечеру мать дома говорю вот деньги, а десять копеек оставил на лапти...
...заявилась большая артель плотников строить в селе Пыръялы двухклассное училище от земской управы пошел проситься на работу старший артели говорит что умеешь плотничать срубы будут рубиться в крюк знаешь что такое крюк знаю я ему ответил прошлый год работал в Азякове на школе на окантовке бревен ну что же я тебе положу пятьдесят копеек харчи и чай готовые я говорю пятачок надо прибавить ну давай пока работай говорит.
Приступаю к работе кантовать один работаю с плеча старший перестал ко мне ходить и указывать.
Проработал до первого октября вырубку кончили и свершили осталось крыть железом плотники стали не нужны на нынешний год получил расчет у меня вышло шестнадцать недель по три рубля всего выразилось сорок восемь рублей тридцать три копейки и сахару на три рубля сорок копеек взято итого расходу четыре рубля семьдесят три копейки заработок хороший еще не бывало такого заработка прихожу домой матери говорю вот деньги мать говорю надо обзавестись зимней одеждой.
На другой день запрягаю лошадь едем с матерью в город Царев в магазине Братья Гореловы покупаем для шубы сукна восемь аршин по два рубля галоши двенадцатый номер за три рубля двадцать копеек чесанку шапки шарф бумазеи для рубашки четыре аршина по двадцать копеек нитки пуговицы всего выразилось двадцать пять рублей пятнадцать копеек...
лошадь телку купили одну старую овечку и одну молодую и куриц шесть штук.
Нам надо на еду сорок два пуда хлеба лошади потребуется сорок пудов курам два пуда телке и овцам восемь пудов да на семена овса и гречи четырнадцать пудов всего выразится сто шесть пудов...
...у соседа слышно ребята гуляют и я пошел спрашиваю, а где Татьяна Митрофановна, а мне отвечают ты все ходишь работаешь дома не бываешь ничего не знаешь, а Татьяна вышла за парня в Нефеткино...
...приезжает приказчик от лесопромышленника Шмелева говорит надо отработать старые долги двадцать девять рублей семьдесят копеек.
Мать настаивает работать на лошади чтобы лошадь без работы не стояла да еще кормить.
В силу такого положения пошел...»
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ 1
Ждали волостного старшину.
За столом у окна, в красном углу, под темным образом Казанской, шелестел бумагами десятский Семен Варламович, хотя все знали, что в грамоте он не сильнее барана. А староста Бессонов стоял к ним спиной, смотрел в окно — только-только взошло мартовское солнце и розово клубились дымы из труб в домах через дорогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Своих они нашли под деревьями на угоре: здесь даже и костер дымил.
— Чьи будете?— спросил Антип.
— Царевские,— отозвались ему.
— Их-то и надо! Здорово, мужики! Здорово, Демид-ко!— сказал Антип.
И правда, Йыван увидел знакомые лица мужиков из Нырьял, из Больших Яшнур, из Кожлаял...
— А вон и Федор наш! — подтолкнул Йывана Миклай Борода — к костру подходил дядя Федор, неся снизку потрошеных щучек.
Пока варилась уха в котле, сидели рядом, говорили, кто как работал, кому как платили. Но у всех одно сказы
как в омут:
— Ну, чему быть, того не миновать...
— Заварилась каша в Кокшамарах...
Полиция плетками размахивает с криком расходиться,
валось: и оплата, и болезни, и харч, и то, что вот расчету не дают полного, хотят, чтобы собрали плоты в счет договора, подходил к ним какой-то человек, стоял, слушал, потом сказал:
— Ну так как, ребятушки, будем работать?
И чей-то пронзительный, дерзкий голос ответил из-за деревьев, из толпы:
— Сначала рассчитай, потом посмотрим!
— Но по договору плоты должны быть в затоне, а они на лугах...
— А нам какое дело! — отвечал все тот же дерзкий голос под одобрительный гул.— Мы свое отработали, плати.
И опять рассудительно и мягко сказал человек в белом картузе:
— Но мы должны сначала сдать плоты в затон, потом получим за них деньги и тогда рассчитаемся.
Но тут уже загудели дружно, согласно, как растревоженное осиное гнездо. Человек повернулся и, закинув руки за спину, пошел к большому длинному зданию конторы.
— Это наш, — сказал дядя Федор,— Самсон Самсо-ныч.— И покачал головой: — Ох и стелет, ох и стелет мягко, да что-то жестко спать...
Ели уху, заправленную диким луком. Йывану тоже налил Федор, но видел, что все чего-то ждут, ждал и он, держа горячую миску в ладонях.
— Завтра праздник, сегодня предпраздничный вечер,— сказал в тишине старик, чем-то похожий на Тойгизю.— Надо сначала совершить молитву.— И, встав на колени возле своей миски, громкой скороговоркой запричитал: — Пусть бог даст на веки вдоволь хлеба и соли, пусть он поможет заработать много денег и облегчит жизнь. И помянем, братья, отцов наших, матерей наших и всех, кого прибрал бог, пусть земля им будет мягкой постелью, пусть дни их будут так же светлы, как и наши...
И следом за этим громким причетом уже отовсюду слышалось:
— Пусть... пусть... пусть...
Но какая уха без вина, какой праздник без веселья? Стукнулись кружками, посерьезнели на миг лицами. И —
— С праздничком со светлым...
В кружку Йывана тоже плеснули — на самое донышко, и он выпил вместе со всеми и поперхнулся. Дядя Федор постукал его по спине, говоря:
— Давай привыкай, добрый сплавщик будешь.
Но скоро дыхание наладилось, и ложка только замелькала в его руке.
Поели уху, повеселели. Разговор о сплаве, о деньгах, о разных происшествих на реке пошел уже веселый, словно всем надоел или, может быть, просто устали люди от этих забот и теперь уже вспоминали свои деревни, свои оставленные до возвращения дела. И мало-помалу в сумеречном прибрежном просторе родились протяжные песенные голоса...
Пробили колокола, созывая народ на вечернюю молитву, но из сплавщиков никто не поднялся, никто не пошел туда, только осенили свои груди быстрыми перстами...
А вечер спускался теплый и тихий — первый такой теплый вечер за всю путину. И сильно, терпко пахло от дымчато-зеленых берез... И если подняться в рост, то можно было увидеть белый песок и темную воду, на которой длинными полосами света лежали отблески многих костров — точно войско отдыхает на берегу в ожидании своего часа...
«...как раз был праздник, а сплавщиков очень много около 1500 человек мужчин возраста от 18 лет до 45 лет.
В честь праздника народ с утра выпивший был вот и поднялись и приступили к доверенным и приказчикам сначала просили по честному рассчитаться и уйти домой, а те нет.
Квартиры доверенных и контора в Кокшамарах рабочие стали наседать, а конторские их стали выталкивать.
Видя такое обращение рабочие стали применять физическую силу и пообидели некоторых из конторских потерпевшие телеграмму из почты Кокшайск в город Чебоксары с просьбой выслать конной полиции 10 верховых и один пулемет к вечеру уже приехали, а народ толпами стоит разгуливается.
По этой же дороге прискакала и конная полиция. Но никто не видел, как въехали сытые, широкогрудые, высо-
216
«...пошла схватка многих рабочих отхлестали и даже ранили, а рабочие в ответ с лошадей стаскивали тоже
217
а мы тоже не стали уступать не уйдем никуда пока нас не рассчитают за работу деньгами. Пошла схватка...»
Утром, когда вышибли дверь в конторе и валом повалили внутрь, Йывану вдруг показалось, что по крыльцу мелькнул Тойгизя — такая же реденькая бороденка на сухом скуластом лице, и он, работая локтями, начал туда пробираться. Но тут с дребезгом вылетела рама, а с ней вместе и какой-то человек мелькнул в воздухе штиблетами. В полое окно было видно, как в комнате толпятся сплавщики и кто-то зычным голосом кричал, успокаивая:
— Ничего не ломать! Никого не бить!..
Но, видно, его плохо слушались, потому что вылетела рама и в другом окне. Однако вскоре народ, набившийся в контору, повалил обратно, и вот тут Йыван увидел на крыльце Федора — черные волосы всклокочены, рубаха на груди распластана.
— Где Самсон?— заорал во весь голос Федор, и это было воспринято как призыв — и в толпе тотчас раздались крики, в которых ясно проступала давно и тихо копившаяся месть:
— Самсона! Самсона!..
Но никто не знал, где Самсон Самсоныч, никто его не видел сегодня.
— На квартире он!
Тут же двинулись толпой через все Кокшамары к дому, где квартировал путинное время Черепанов Самсон Самсоныч — дорогу показывал какой-то мальчишка лет десяти из кокшамарских.
И вдруг этот мальчишка вскрикнул:
— Вон!
И точно: ворота дома, к которому они подходили, распахнулись, из них вылетела лошадь с верховым в белой паре и белом картузе.
— Держи! Держи!..
И кто-то легкий на ногу побежал вдогон, кто-то бросил палку, но разве догонишь, добросишь в летящую лошадь?..
коногие лошади под легко сидящими в седлах всадниками it синих мундирах. Впереди на гнедом жеребце с темным ремнем по крупу качался в седле пристав с красным от заходящего солнца лицом...
А они и не видели — стабунились все на угоре под деревьями: царевские, моркинские, торъяльские... И гомон этой тысячной толпы уже был уставший, только свежо-хмельные ярились, кричали, звали всех разнести контору но бревнам. Йыван, искавший весь день в этой толпе Тойгизю, но так и не нашедший (попадались похожие, а одного он даже схватил за руку: «дядя Тойгизя!» — но не Тойгизя), теперь сидел рядом с Миклаем Бородой, а Миклай говорил изумленно:
— Ой, ой, что с народом-то сделалось! Ведь сроду такого Кокшага не видела!..
Тут-то раздались крики — не то призывный клич, не то не на шутку испуганный вопль. Йыван вскочил на ноги. Поверх голов он видел, как всадник, блестя на солнце погонами, точно маленькими крылышками, махнул рукой в белой перчатке, и из-за него рысью вылетели толсто-грудые лошади, морды их вскинуты, а из-за желтого оскала — сине-белые фуражки с золотой бляшкой. Всадники на храпящих лошадях врезались в толпу, нагайки со свистом заходили справа налево, слева направо. И это была минута какого-то всеобщего оцепенения, растерянности и страха, которая могла взорваться или паникой отступления, или началом яростной битвы... Но вдруг нечеловеческое полузадушенное рычание прорвалось среди храпа лошадей и свиста нагаек — и словно вздохнула толпа, решившись...
Йыван не заметил, как оказался под мокрой, сильно, знакомо пахнущей лошадиной грудью, но успел увернуться от высокого лошадиного копыта, как наискосок по спине ожгло мгновенной болью. И уже валясь под мельтешащие бесчисленные лапти на истоптанную траву, он успел ухватить плотно сидящий в стремени яловый сапог и вырвал его из стремени — как топор из еловой чурки.
Так и упал с этим сапогом в руках, а сверху на саднящую спину со стоном обрушился на него кто-то...
...пришел ко мне от подрядчика Токарева человек зовет плотничать говорит в Среднем Азякове строят школу с матерью и стаскиваем в одно место чтобы снегом не занесло заготовили сто двадцать шесть корней на строительство пятнадцать корней дровяного и липки десять хлыстов...
219
надавали, а откуда ни возьмись послышались выстрелы несколько человек раненых увезли на лодке в Марпосад в больницу, а к вечеру затихло.
К утру еще подоспела конная полиция разогнала по сторонам рабочие стали стекаться по своим конторам.
Многих полиция стала задерживать и арестовывать. Из рабочих и раненых и захлестанных около 40 человек, а из полиции избитых 6 человек тяжело избитых 2 человека.
Из рабочих арестовано 5 человек, а многие ушли утром рано домой во избежание ареста.
Попали под арест некоторые местные мужики в Кокшамарах.
Всех рабочих стали рассчитывать я расчет получил.
Мы с Миклаем Бородой собрались домой, а дядя Федор ушел рано утром пошли домой пешими шли полтора дня спина болит рубаха трет невозможно отойдя на большое расстояние потерли оба свои ноги.
Деньги полученные в сумме 9 рублей 20 копеек отдал матери все на пути следования израсходовал 20 коп.»
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
«...играли в горелки бегали кто кого поймает, а после стали играть в соседушки в кругу водил Миша Кузнецов спрашивает меня соседом доволен, а сидит рядом Мигыта я говорю нет не доволен, а Мишка приводит за руку Татьяну Бессонову только она села рядом со мной увидела мои шаровары заплатками встала и сказала я с таким сидеть не буду и ушла от меня...
...мать говорит до сенокоса Ванюшко надо идти плотничать я пошел к подрядчику Токареву деревня Пас-кай-лук я там проработал восемь дней и заработал два рубля сорок копеек и в этой же деревне у другого мужика работал десять дней заработал три рубля и прихожу с деньгами домой отдаю матери в сумме пять рублей двадцать пять копеек, а остальные деньги расходовал на покупку лаптей...
строительство большое требуется плотников первой руки 12 человек второй руки 10 человек третьей и четвертой руки 6 человек пища приварок и хлеб подрядчика чай сахар за свой счет кипяток из куба рабочее время с 5 часов 30 минут и кончать в 7 часов 30 минут на обед дается 1час 30 минут в часы оплаты на кантовке от 50 копеек до 70 копеек, а строгалям 30 копеек.
Мать говорит иди Ванюша я согласился приступил к работе лес сырой хороший не закомелистый сучков мало топор острый работа подается проработал 8 недель за вычетом 5 дней ненастных заработал 18 рублей 65 копеек израсходовал на чай сахар и лапти 3 рубля 56 копеек купил себе шаровары ремень калача 2 фунта по 4 копейки фунт пошел домой дорогой прикусываю примерно с фунт съел прихожу подаю другой калач матери отломила дала сестренке говорю вот деньги...
...в город говорю матери мне надо купить сапоги стоит от пяти рублей до шести с половиной.
Пошли вместе в город перед базаром я у матери спрашиваю деньги дает шесть рублей на базаре сторговал сапоги за пять рублей двадцать копеек товар из яловки мягкий с поднарядом подошвы соковые голенища бурачные спереди двенадцать вершков на ноге просторные...
...мать говорит мы все нуждаемся в теплой одежде валенках рукавицах для этого надо иметь овец, а для молока корову, а скоту корм и теплое помещение, а у нас теплого хлева нет надо строить, а дядя Каврий купил с торгов делянку стоит сорок шесть рублей обещался пустить нас в пай, а мы держим поросенка три пуда продадим за 9 рублей, а остальные деньги обещался немного подождать.
Дядя Каврий лесорубочный билет выправил собираемся все пайщики делянку два дня производит дележку все начали вести заготовку я один хожу топором мелкий лес
-
...намолотили на зиму ржи пятьдесят пудов овса сорок пудов и картошки сто пять пудов скота пустили на зиму
221
...приезжает к нам приказчик от лесопромышленника Шмелева давай всю зиму к нам на лошадь работать будешь возить сено с лугов дрова нынче у хозяина в деревне Аргач две лошади, а работы больше прошлых лет придется купить еще одну лошадь.
Мать говорит иди Ванюшко собрался утром пошел приказчик предлагает меня хозяину стали обсуждать и договариваться хозяин говорит я тебе куплю лошадь ты будешь работать дам фураж овес по норме двадцать фунтов, а сена сколько хочет, а тебе за каждый день положу пятьдесят копеек кроме фуража и харчей.
На базаре в городе Санчурске купил лошадь не молодая ростом не большая за пятьдесят восемь рублей говорит я с тебя Иван барыша не возьму только уплатишь за ярлык два рубля за сбрую и сани всего семьдесят один рубль пятьдесят копеек я согласился как раз нет сена завтра выезжай.
Пришлось рождество новый год 1910 продолжаю дальше работать работы много правда питание не плохое лошади фуража хватает подходит весна дорога начинает портиться в деревнях по дорогам навоз и вода во многих местах стал проситься домой хозяин стал рассчитывать по договору вышло на руки сорок один рубль восемьдесят копеек за лошадь и сбрую остался должен дал расписку на двадцать девять рублей семьдесят копеек собрался и поехал домой.
Приезжаю домой матери говорю вот лошадь...
...узнал про меня что пришел домой подрядчик Токарев приходит ко мне и говорит Ванюшко пойдем на работу жилой дом строить в деревне Мазарах размером Юу^Ю аршин за поденщину тебе положу сорок пять копеек за день харчи хозяйские работать с пяти часов завтрак с семи часов продолжительностью полчаса, а на обед один час, а вечером кончать в половине восьмого.
Мать говорит иди пока дома нет работы согласился начали работу работа тяжелая день не короткий, а питана этой работе восемнадцать дней на последний стол хозяин справляет нам большое угощение ставит четверть водки угощает всех плотников и заговорил с подрядчиком что у тебя ребята хорошие не долго работали я думал что вам на месяц хватит, а особенно отмечаю Ванюшку Вашта-рова который старательный не любит плохо делать и трезвый.
Получил расчет семь рублей десять копеек поблагодарил хозяина пошел домой прихожу дело к вечеру мать дома говорю вот деньги, а десять копеек оставил на лапти...
...заявилась большая артель плотников строить в селе Пыръялы двухклассное училище от земской управы пошел проситься на работу старший артели говорит что умеешь плотничать срубы будут рубиться в крюк знаешь что такое крюк знаю я ему ответил прошлый год работал в Азякове на школе на окантовке бревен ну что же я тебе положу пятьдесят копеек харчи и чай готовые я говорю пятачок надо прибавить ну давай пока работай говорит.
Приступаю к работе кантовать один работаю с плеча старший перестал ко мне ходить и указывать.
Проработал до первого октября вырубку кончили и свершили осталось крыть железом плотники стали не нужны на нынешний год получил расчет у меня вышло шестнадцать недель по три рубля всего выразилось сорок восемь рублей тридцать три копейки и сахару на три рубля сорок копеек взято итого расходу четыре рубля семьдесят три копейки заработок хороший еще не бывало такого заработка прихожу домой матери говорю вот деньги мать говорю надо обзавестись зимней одеждой.
На другой день запрягаю лошадь едем с матерью в город Царев в магазине Братья Гореловы покупаем для шубы сукна восемь аршин по два рубля галоши двенадцатый номер за три рубля двадцать копеек чесанку шапки шарф бумазеи для рубашки четыре аршина по двадцать копеек нитки пуговицы всего выразилось двадцать пять рублей пятнадцать копеек...
лошадь телку купили одну старую овечку и одну молодую и куриц шесть штук.
Нам надо на еду сорок два пуда хлеба лошади потребуется сорок пудов курам два пуда телке и овцам восемь пудов да на семена овса и гречи четырнадцать пудов всего выразится сто шесть пудов...
...у соседа слышно ребята гуляют и я пошел спрашиваю, а где Татьяна Митрофановна, а мне отвечают ты все ходишь работаешь дома не бываешь ничего не знаешь, а Татьяна вышла за парня в Нефеткино...
...приезжает приказчик от лесопромышленника Шмелева говорит надо отработать старые долги двадцать девять рублей семьдесят копеек.
Мать настаивает работать на лошади чтобы лошадь без работы не стояла да еще кормить.
В силу такого положения пошел...»
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ 1
Ждали волостного старшину.
За столом у окна, в красном углу, под темным образом Казанской, шелестел бумагами десятский Семен Варламович, хотя все знали, что в грамоте он не сильнее барана. А староста Бессонов стоял к ним спиной, смотрел в окно — только-только взошло мартовское солнце и розово клубились дымы из труб в домах через дорогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34