Она не ожидала, что когда-нибудь увидит Рива в таком состоянии. Когда-нибудь вообще.
Ей стало интересно, кто это был. И как много женщина знала о нем.
***
Рив подошел к письменному столу и сел в кресло, держа телефон в руке. Звонила Элена и оставила ему сообщение, но вместо того, чтобы тратить время на его прослушивание, он нашел в адресной книге ее телефон и…
Раздался звонок – возможно, единственный, что мог заставить его прекратить набирать ее номер. Он ответил:
– С каким из Братьев я говорю?
– С Вишесом.
– Что случилось, приятель?
– Да ничего хорошего.
Ровный тон парня заставил Рива подумать о дорожно-транспортном происшествии. Причем, о самом худшем, когда могут помочь лишь «челюсти жизни»[164].
– Рассказывай.
Брат говорил, говорил и говорил. Электронная почта. Разоблачение. Депортация.
Должно быть, последовавшее молчание слишком затянулось, потому что в определенный момент Рив услышал свое имя.
– Ты слышишь меня? Ривендж? Эй, приятель?
– Да, я здесь. Вроде как. – Его слегка отвлекал глухой рев в голове, как будто здание вокруг него разваливалось на части.
– Ты слышал мой вопрос?
– А... нет. – Ревущий звук стал настолько громким, что Рив уверился в том, что на клуб упала бомба, стены начали рушиться, а крыша поехала.
– Я попытался проследить электронный адрес, и почти уверен, что письмо пришло с IP-адреса, зарегистрированного на севере, возле колонии, если не из нее самой. Я на самом деле не думаю, что здесь вообще замешан вампир. Ты знаешь кого-нибудь, кто мог бы попытаться тебя раскрыть?
Так значит, принцесса потеряла интерес к их милым играм вроде вымогания и шантажа.
– Нет.
Теперь настала очередь Ви говорить спокойным голосом.
– Ты уверен?
– Да.
Принцесса решила вернуть его домой. И если у нее не получится, она, абсолютно точно, разошлет электронные письма каждому из членов Глимеры, и, открыв секрет Рива, вовлечет в эти грязные игры Рофа и все Братство. Все это в сочетании с аффидевитом, что появился сегодня вечером?
Спокойная жизнь, которая у него была до этого момента, закончилась.
Не то, чтобы Братству нужно было знать об этом.
– Рив?
Мертвым голосом, он произнес:
– Это всего лишь последствия всей этой хрени, связанной с Монтрегом. Не волнуйтесь об этом.
– Что, черт побери, происходит?
Резкий голос Хекс, раздавшийся в дверях спальни, помог ему сосредоточиться, и он посмотрел на нее. Он встретился с ней взглядом, ее сильное тело и проницательные серые глаза были знакомы ему как собственное отражение, и она чувствовала по отношению к нему тоже самое... так что она точно знала, что происходит, прочитав все это на его лице.
Цвета медленно покидали ее щеки.
– Что она сделала? Что эта шлюха сделала с тобой?
– Мне надо идти, Ви. Спасибо, что позвонил.
– Ривендж? – снова начал Брат. – Послушай, приятель, почему бы мне не продолжить отслеживать…
– Зря теряешь время. Там обо мне никто не знает. Поверь мне.
Рив нажал отбой, и еще до того, как Хекс обрушилась на него с вопросами, набрал номер голосовой почты и прослушал сообщение от Элены. Хотя, он уже знал, что она хотела сказать. Точно знал…
«Привет, Рив, ко мне только что приходила эта... женщина. Она наговорила о тебе кучу всяких нелепостей. Я просто... ну, я просто подумала, что ты должен об этом знать. Если честно, она просто ненормальная. В любом случае, может быть, ты позвонишь мне и поговоришь со мной об этом? Я была бы тебе за это очень признательна. Пока».
Он удалил сообщение и положил сотовый телефон на стол рядом с черным кожаным пресс-папье, так чтобы LG[165] был расположен наравне с ним и строго вертикально.
Хекс направилась к нему, и, когда подошла совсем близко, раздался резкий стук, и кто-то вошел в комнату.
– Дай нам минуту, Трэз, – услышал он ее голос. – Найди Ралли, и никого сюда не впускай.
– Что проис…
– Сейчас же. Пожалуйста.
Ривендж смотрел на телефон, смутно различая какие-то шорохи и звук захлопнувшейся двери.
– Ты слышала это? – спокойно спросил он ее.
– Слышала что? – спросила Хекс, подойдя еще ближе и опускаясь на колени рядом с его стулом.
– Этот звук?
– Рив, что она сделала?
Он смотрел ей в глаза, но перед собой видел лишь мать на смертном одре. Забавно, у обеих женщин в глазах было одинаковое умоляющее выражение. Он хотел защитить их обеих. Элена тоже была в этом списке. И его сестра. Там же были Роф и Братство.
Ривендж подался вперед и взял в ладонь подбородок своей «Правой руки».
– Это всего лишь хрень, связанная с Братством, и я очень устал.
– Как бы не так, черт возьми.
– Я могу попросить тебя кое о чем?
– Что?
– Если я попрошу тебя позаботиться об одной женщине, ты сделаешь это для меня?
– Да, черт меня побери, да. Боже, я мечтаю убить эту суку уже лет двадцать.
Он опустил руку, а затем протянул ладонь.
– Поклянись честью.
Хекс по-мужски сжала его ладонь, и не просто соглашаясь, а давая обет.
– Даю тебе слово.
– Спасибо. Послушай, Хекс, я собираюсь…
– Но сначала ты расскажешь мне.
– Или ты посадишь меня под замок?
Хекс села на пятки.
– Что. Мать твою. Происходит.
– Просто Вишес с небольшими затруднениями.
– Черт, у Рофа снова проблемы с Глимерой?
– Пока существует Глимера – так и будет.
Она нахмурилась.
– Почему сейчас ты думаешь о пляжной рекламе из восьмидесятых?
– Потому что в моду опять возвращаются цепочки с медальонами. Поверь мне на слово. И перестань на меня давить.
Последовало долгое молчание.
– Попробую списать все на то, что ты до сих пор под впечатлением от смерти своей матери.
– Отличный план. – Он уперся тростью в пол. – А теперь я собираюсь немного отдохнуть. Я почти два дня не спал.
– Прекрасно. Но в следующий раз, постарайся блокировать мое сознание чем-нибудь менее страшным, чем Дени Террио [166] на Багамских островах.
Оставшись в одиночестве, Рив огляделся. Его офис много всего повидал: уйму денег, что переходили из рук в руки; тонны наркотиков, по тому же маршруту; сполна умников, которые пытались наколоть его, а потом истекали здесь кровью.
Через открытую дверь спальни, он посмотрел на квартиру, в которой провел так много ночей. Отсюда даже немного виднелась душевая.
В прошлом, еще до того, как он перестал переносить яд принцессы был в состоянии встречаться с ней и одновременно заботиться о своем бизнесе, был достаточно силен, чтобы самостоятельно возвращаться домой, Рив всегда мылся в этой ванной комнате. Он не хотел загрязнять дом своей семьи тем, что было на его коже, и ему требовалось огромное количество мыла, горячей воды и усилий, прежде чем он мог вернуться к своей матери и сестре. Ирония заключалась в том, что всякий раз, когда он приходил домой, мать непременно спрашивала его, не посещал ли он спортзал, потому что у него был «такой здоровый румянец на лице».
Но он никогда не был чистым. Злые деяния – это не грязь, их не смоешь так просто.
Ривендж откинул голову назад и подумал о ЗироСам. Перед глазами проплыла комната Ралли, где они взвешивали и расфасовывали товар, VIP-секция, водопад у стены, открытый танцпол и бар. Он знал каждый дюйм этого клуба и все, что в нем происходило, начиная с того, что его девочки делали стоя на коленях и лежа на спине, и заканчивая тем, как букмекеры разбирались со ставками, а наркоманы, с которыми имела дело Хекс, с передозом.
Какой же это грязный бизнес.
Он размышлял о том, что Элена потеряла работу, потому что принесла ему антибиотики, которые он, упрямый мудак, не удосужился взять у Хэйверса сам. Вот что считается хорошим поступком. И он знал это не потому, что многому научился в материнском окружении, а потому, что знал, что представляет собой Элена. Она была доброй в душе, поэтому и была способна на добрые деяния.
То, что он делал здесь, никогда не являлось чем-то хорошим, потому что таким был он сам.
Рив думал о клубе. Дело в том, что места твоей жизни, как и одежда, которую ты носишь, или автомобиль, который водишь, или твои друзья и партнеры, были отражением того, как ты живешь. А он жил темной, жестокой и убогой жизнью. И умрет, судя по всему, также.
Он заслуживал того места, в которое направлялся.
Подходя к двери, Ривендж думал о том, что наконец-то собирается поступить правильно. Единственный раз в своей жизни, он собирается сделать что-то хорошее, и для этого у него был правильный повод.
Он совершит этот хороший, правильный поступок для того короткого списка людей, которых ... любил.
Глава 52
На другом конце города, в особняке Братства, Тор сидел в бильярдной комнате, примостив свою задницу на стул, который поставил таким образом, чтобы можно было видеть дверь фойе. В правой руке он держал новенькие черные часы Таймекс «Indiglo», на которых пытался установить точное время и дату, а левым локтем придерживал высокий бокал с молочно-кофейным коктейлем. Он почти настроил часы и уже на четверть прикончил коктейль.
Его желудок не справлялся с тем количеством еды, что приходилось поглощать, и каждый раз старался от нее избавиться как можно скорее, но Тору было плевать на это. Его цель – как можно быстрее набрать вес, так что его внутренностям оставалось лишь смириться с подобной жизненной программой.
Часы издали финальный писк, и он надел их на запястье, уставившись на циферблат, на котором горели цифры 4:57.
Он снова посмотрел на дверь фойе. Хрен с ними – с часами и едой. На самом деле он ждал, когда в эту чертову дверь войдет Джон в сопровождении Блэя и Куина.
Он хотел, чтобы его мальчик вернулся домой целым и невредимым. Хотя теперь Джона с трудом можно было назвать мальчиком, и он перестал им быть уже давно, почти год назад, в тот самый день, когда Тор бросил его совсем одного.
– Не могу поверить, что ты это не смотришь.
Голос Лэсситера заставил Тора поднять бокал и сделать затяжной глоток через соломинку, что помешало ему бросить ублюдку очередное «заткнись, а». Ангел любил смотреть телевизор, но по большей части страдал синдромом дефицита внимания[167] и постоянно переключал каналы. Бог знает, что он смотрел на этот раз.
– Я о том, что она самостоятельная женщина, совершенно одинокая в этом мире. Она классная, и хорошо одевается. У нее действительно хорошее шоу.
Тор посмотрел через плечо. Ангел валялся на диване, с пультом в руке, головой на кружевной подушке с надписью «Клыки и Воспоминания», которую когда-то вышила Марисса. А перед ним, на плоском экране...
Тор чуть не подавился своим коктейлем.
– Какого черта? Это же Мэри Тайлер Мур[168], придурок!
– Ах, вот кто это.
– Да. Не обижайся, конечно, но тебе не стоит так тащиться от этого шоу.
– Почему?
– Ну, это практически то же самое, что смотреть Лайфтайм[169]. И с таким же успехом ты бы мог начать красить ногти на ногах.
– Ну и что. Мне нравится.
Ангела, казалось, ничуть не беспокоил тот факт, что МТМ[170] на канале Ник эт Найт[171], это совсем не ММА[172] на канале Спайк ТВ[173]. Кто-нибудь из Братьев увидит это безобразие и Лэсситера отшлепают по заднице.
– Эй, Рейдж, – крикнул Тор в сторону столовой. – Посмотри-ка, чем увлекается наша Ходячая лампа.
В комнату вошел Голливуд, держа в руке здоровую тарелку с картофельным пюре и жареной говядиной. Он не верил в пользу овощей, считая, что они лишь зря занимают место в желудке. Так что, зеленые бобы, которые числились в меню Первой Трапезы, отсутствовали на его разогретой тарелке.
– А что он смотрит… ух ты, это же Мэри Тайлер Мур. Она мне нравится. – Рейдж припарковал свою задницу в одном из кресел рядом с ангелом. – Классный у нее прикид.
Лэсситер бросил на Тора взгляд, полный «я-же-говорил».
– И Рода[174]тоже горячая штучка.
Они стукнулись костяшками пальцев.
– Точняк.
Тор вернулся к своему молочному коктейлю.
– Вы оба позорите мужской род.
– Лишь потому, что мы не тащимся от Годзиллы? – бросил в ответ Рейдж.
– По крайней мере, у меня есть повод высоко держать голову на публике. А вам обоим следует смотреть подобное дерьмо в сортире.
– Не вижу необходимости скрывать свои предпочтения. – Рейдж поднял брови, скрестил ноги, и, придерживая пальцами вилку, оттопырил мизинец в сторону. – Я такой, какой есть.
– Пожалуйста, не искушай меня такой чудесной возможностью, – пробормотал Тор, пряча улыбку за соломинкой.
Когда последовала тишина, он оглянулся, готовый продолжить…
Рейдж и Лэсситер уставились на него, на их лицах застыло выражение осторожного одобрения.
– О, черт, только не смотрите на меня так.
Первым отозвался Рейдж:
– Я ничего не могу с собой поделать. Просто ты такой сексуальный в этих мешковатых штанах. Надо бы и себе такие достать, потому что нет ничего горячее, чем два мусорных мешка, сшитые вместе вдоль твоих причиндалов.
Лэсситер кивнул.
– Просто дерьмостично. Мне тоже такие закажи.
– Закупаешься подобной хренью в «Хоум Дипоу»[175]? – Рейдж склонил голову набок. – В разделе товаров для уборки мусора?
Еще до того, как Тор успел нанести ответный удар, Лэсситер встрял в разговор.
– Боже, я только надеюсь, что смогу выглядеть так же как ты, ну, как будто наложил себе в штаны, а? Тебя что, этому учили? Или все дело в том, что у тебя нет задницы?
Тор усмехнулся.
– Не поверишь, меня окружают одни задницы.
– Что объясняет, почему ты ведешь себя так уверенно, не имея собственной.
Снова вклинился Рейдж:
– Ты только подумай, ведь на самом деле, у тебя фигура сейчас, ну прямо как у Мэри Тайлер Мур. Так что, я удивлен, что она тебе не нравится.
Тор демонстративно отхлебнул коктейль.
– Я наберу вес, хотя бы для того, чтобы надрать вам задницы за эти слова.
Улыбка Рейджа осталась на месте, но глаза стали смертельно серьезными.
– С нетерпением жду этого. Очень жду.
Тор снова сосредоточился на двери фойе, погрузившись в себя и желая прекратить этот стеб, поскольку тот пошел уже в не то русло.
Лэсситер и Рейдж не последовали его примеру. Они, как две чертовы болтушки, наперебой обсуждали происходящее на экране, что ел на обед Рейдж, где еще имелся пирсинг у ангела и...
Если бы за дверью можно было наблюдать с другого места, то Тор уже давно бы свалил…
Система безопасности издала звуковой сигнал, и наружная дверь особняка открылась. Последовала пауза, затем еще один звуковой сигнал и трель звонка.
Когда Фритц бросился открывать, Тор выпрямился, что выглядело довольно жалко, учитывая его нынешние размеры. Высота его тела ни коим волшебным образом не могла скрыть тот факт, что весил он чуть больше того стула, на котором припарковал свою несуществующую задницу.
Первым зашел Куин. Парнишка был весь в черном, металлические серьги в его левом ухе и нижней губе отражали свет. Блэйлок шел следующим, в кашемировом свитере с высоким воротником и брюках, он был вылитый Мистер Выпускник Престижного Колледжа. Пока парочка направлялась к лестнице, выражения их лиц были такими же разными, как и их одежда. Куин, судя по всему, неплохо провел ночь, о чем говорила его улыбка «я-славно-потрахался-и-не-только». Блэй, напротив, выглядел так, как будто был у зубного врача, уголки губ были мрачно опущены, взгляд упирался в мозаичный пол.
Может, Джон не собирался возвращаться. Но где он тогда был…
Когда Джон вошел в фойе, Тор не смог сдержаться: он резко поднялся с места, и ему пришлось ухватиться за высокую спинку стула, так как его закачало.
Лицо Джона не выражало абсолютно ничего. Волосы были растрепаны, но не от ветра, а сзади шеи виднелись царапины, оставленные, судя по всему, женскими ногтями. От него пахло Джеком Дэниэлсом, смесью каких-то духов и сексом.
Он выглядел лет на сто старше, чем тогда, когда в позе мыслителя просиживал у постели Тора целыми ночами. Перед ним был не ребенок, а уже вполне развитый мужчина, который прорывался во взрослую жизнь сквозь проверенные временем тяготы, как это бывало у большинства настоящих парней.
Тор опустился обратно на стул, ожидая, что его проигнорируют, но шагнув на нижнюю ступеньку, Джон повернул голову, как будто осознал, что на него кто-то смотрит. Он встретился взглядом с Тором, но выражение его лица совсем не изменилось. Он лишь торопливо махнул рукой и продолжил идти.
– Я переживал, что ты не вернешься домой, – громко сказал Тор.
Куин и Блэй остановились. Рейдж и Лэсситер заткнулись. Молчание нарушали лишь голоса Мэри и Роды.
Джон почти остановился, когда показал знаками: Это не дом. Это просто здание. И мне же нужно где-то проводить день.
Парень не стал дожидаться ответа, и напряженная линия его плеч говорила о том, что он ему абсолютно не интересен. Конечно, Тор мог говорить без умолку, пока не натрет себе мозоль на языке, о том, как они тут все переживают за Джона, но тот бы его вряд ли услышал.
Когда все трое скрылись вверху лестницы, Тор прикончил молочный коктейль, отнес высокий стакан на кухню и положил его в посудомоечную машину. Доджен даже не стал спрашивать, будет ли он еще что-нибудь есть или пить. У плиты Бэт помешивала в горшке тушеное мясо и выглядела так, будто надеялась всучить ему хотя бы одну порцию, поэтому он не стал задерживаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Ей стало интересно, кто это был. И как много женщина знала о нем.
***
Рив подошел к письменному столу и сел в кресло, держа телефон в руке. Звонила Элена и оставила ему сообщение, но вместо того, чтобы тратить время на его прослушивание, он нашел в адресной книге ее телефон и…
Раздался звонок – возможно, единственный, что мог заставить его прекратить набирать ее номер. Он ответил:
– С каким из Братьев я говорю?
– С Вишесом.
– Что случилось, приятель?
– Да ничего хорошего.
Ровный тон парня заставил Рива подумать о дорожно-транспортном происшествии. Причем, о самом худшем, когда могут помочь лишь «челюсти жизни»[164].
– Рассказывай.
Брат говорил, говорил и говорил. Электронная почта. Разоблачение. Депортация.
Должно быть, последовавшее молчание слишком затянулось, потому что в определенный момент Рив услышал свое имя.
– Ты слышишь меня? Ривендж? Эй, приятель?
– Да, я здесь. Вроде как. – Его слегка отвлекал глухой рев в голове, как будто здание вокруг него разваливалось на части.
– Ты слышал мой вопрос?
– А... нет. – Ревущий звук стал настолько громким, что Рив уверился в том, что на клуб упала бомба, стены начали рушиться, а крыша поехала.
– Я попытался проследить электронный адрес, и почти уверен, что письмо пришло с IP-адреса, зарегистрированного на севере, возле колонии, если не из нее самой. Я на самом деле не думаю, что здесь вообще замешан вампир. Ты знаешь кого-нибудь, кто мог бы попытаться тебя раскрыть?
Так значит, принцесса потеряла интерес к их милым играм вроде вымогания и шантажа.
– Нет.
Теперь настала очередь Ви говорить спокойным голосом.
– Ты уверен?
– Да.
Принцесса решила вернуть его домой. И если у нее не получится, она, абсолютно точно, разошлет электронные письма каждому из членов Глимеры, и, открыв секрет Рива, вовлечет в эти грязные игры Рофа и все Братство. Все это в сочетании с аффидевитом, что появился сегодня вечером?
Спокойная жизнь, которая у него была до этого момента, закончилась.
Не то, чтобы Братству нужно было знать об этом.
– Рив?
Мертвым голосом, он произнес:
– Это всего лишь последствия всей этой хрени, связанной с Монтрегом. Не волнуйтесь об этом.
– Что, черт побери, происходит?
Резкий голос Хекс, раздавшийся в дверях спальни, помог ему сосредоточиться, и он посмотрел на нее. Он встретился с ней взглядом, ее сильное тело и проницательные серые глаза были знакомы ему как собственное отражение, и она чувствовала по отношению к нему тоже самое... так что она точно знала, что происходит, прочитав все это на его лице.
Цвета медленно покидали ее щеки.
– Что она сделала? Что эта шлюха сделала с тобой?
– Мне надо идти, Ви. Спасибо, что позвонил.
– Ривендж? – снова начал Брат. – Послушай, приятель, почему бы мне не продолжить отслеживать…
– Зря теряешь время. Там обо мне никто не знает. Поверь мне.
Рив нажал отбой, и еще до того, как Хекс обрушилась на него с вопросами, набрал номер голосовой почты и прослушал сообщение от Элены. Хотя, он уже знал, что она хотела сказать. Точно знал…
«Привет, Рив, ко мне только что приходила эта... женщина. Она наговорила о тебе кучу всяких нелепостей. Я просто... ну, я просто подумала, что ты должен об этом знать. Если честно, она просто ненормальная. В любом случае, может быть, ты позвонишь мне и поговоришь со мной об этом? Я была бы тебе за это очень признательна. Пока».
Он удалил сообщение и положил сотовый телефон на стол рядом с черным кожаным пресс-папье, так чтобы LG[165] был расположен наравне с ним и строго вертикально.
Хекс направилась к нему, и, когда подошла совсем близко, раздался резкий стук, и кто-то вошел в комнату.
– Дай нам минуту, Трэз, – услышал он ее голос. – Найди Ралли, и никого сюда не впускай.
– Что проис…
– Сейчас же. Пожалуйста.
Ривендж смотрел на телефон, смутно различая какие-то шорохи и звук захлопнувшейся двери.
– Ты слышала это? – спокойно спросил он ее.
– Слышала что? – спросила Хекс, подойдя еще ближе и опускаясь на колени рядом с его стулом.
– Этот звук?
– Рив, что она сделала?
Он смотрел ей в глаза, но перед собой видел лишь мать на смертном одре. Забавно, у обеих женщин в глазах было одинаковое умоляющее выражение. Он хотел защитить их обеих. Элена тоже была в этом списке. И его сестра. Там же были Роф и Братство.
Ривендж подался вперед и взял в ладонь подбородок своей «Правой руки».
– Это всего лишь хрень, связанная с Братством, и я очень устал.
– Как бы не так, черт возьми.
– Я могу попросить тебя кое о чем?
– Что?
– Если я попрошу тебя позаботиться об одной женщине, ты сделаешь это для меня?
– Да, черт меня побери, да. Боже, я мечтаю убить эту суку уже лет двадцать.
Он опустил руку, а затем протянул ладонь.
– Поклянись честью.
Хекс по-мужски сжала его ладонь, и не просто соглашаясь, а давая обет.
– Даю тебе слово.
– Спасибо. Послушай, Хекс, я собираюсь…
– Но сначала ты расскажешь мне.
– Или ты посадишь меня под замок?
Хекс села на пятки.
– Что. Мать твою. Происходит.
– Просто Вишес с небольшими затруднениями.
– Черт, у Рофа снова проблемы с Глимерой?
– Пока существует Глимера – так и будет.
Она нахмурилась.
– Почему сейчас ты думаешь о пляжной рекламе из восьмидесятых?
– Потому что в моду опять возвращаются цепочки с медальонами. Поверь мне на слово. И перестань на меня давить.
Последовало долгое молчание.
– Попробую списать все на то, что ты до сих пор под впечатлением от смерти своей матери.
– Отличный план. – Он уперся тростью в пол. – А теперь я собираюсь немного отдохнуть. Я почти два дня не спал.
– Прекрасно. Но в следующий раз, постарайся блокировать мое сознание чем-нибудь менее страшным, чем Дени Террио [166] на Багамских островах.
Оставшись в одиночестве, Рив огляделся. Его офис много всего повидал: уйму денег, что переходили из рук в руки; тонны наркотиков, по тому же маршруту; сполна умников, которые пытались наколоть его, а потом истекали здесь кровью.
Через открытую дверь спальни, он посмотрел на квартиру, в которой провел так много ночей. Отсюда даже немного виднелась душевая.
В прошлом, еще до того, как он перестал переносить яд принцессы был в состоянии встречаться с ней и одновременно заботиться о своем бизнесе, был достаточно силен, чтобы самостоятельно возвращаться домой, Рив всегда мылся в этой ванной комнате. Он не хотел загрязнять дом своей семьи тем, что было на его коже, и ему требовалось огромное количество мыла, горячей воды и усилий, прежде чем он мог вернуться к своей матери и сестре. Ирония заключалась в том, что всякий раз, когда он приходил домой, мать непременно спрашивала его, не посещал ли он спортзал, потому что у него был «такой здоровый румянец на лице».
Но он никогда не был чистым. Злые деяния – это не грязь, их не смоешь так просто.
Ривендж откинул голову назад и подумал о ЗироСам. Перед глазами проплыла комната Ралли, где они взвешивали и расфасовывали товар, VIP-секция, водопад у стены, открытый танцпол и бар. Он знал каждый дюйм этого клуба и все, что в нем происходило, начиная с того, что его девочки делали стоя на коленях и лежа на спине, и заканчивая тем, как букмекеры разбирались со ставками, а наркоманы, с которыми имела дело Хекс, с передозом.
Какой же это грязный бизнес.
Он размышлял о том, что Элена потеряла работу, потому что принесла ему антибиотики, которые он, упрямый мудак, не удосужился взять у Хэйверса сам. Вот что считается хорошим поступком. И он знал это не потому, что многому научился в материнском окружении, а потому, что знал, что представляет собой Элена. Она была доброй в душе, поэтому и была способна на добрые деяния.
То, что он делал здесь, никогда не являлось чем-то хорошим, потому что таким был он сам.
Рив думал о клубе. Дело в том, что места твоей жизни, как и одежда, которую ты носишь, или автомобиль, который водишь, или твои друзья и партнеры, были отражением того, как ты живешь. А он жил темной, жестокой и убогой жизнью. И умрет, судя по всему, также.
Он заслуживал того места, в которое направлялся.
Подходя к двери, Ривендж думал о том, что наконец-то собирается поступить правильно. Единственный раз в своей жизни, он собирается сделать что-то хорошее, и для этого у него был правильный повод.
Он совершит этот хороший, правильный поступок для того короткого списка людей, которых ... любил.
Глава 52
На другом конце города, в особняке Братства, Тор сидел в бильярдной комнате, примостив свою задницу на стул, который поставил таким образом, чтобы можно было видеть дверь фойе. В правой руке он держал новенькие черные часы Таймекс «Indiglo», на которых пытался установить точное время и дату, а левым локтем придерживал высокий бокал с молочно-кофейным коктейлем. Он почти настроил часы и уже на четверть прикончил коктейль.
Его желудок не справлялся с тем количеством еды, что приходилось поглощать, и каждый раз старался от нее избавиться как можно скорее, но Тору было плевать на это. Его цель – как можно быстрее набрать вес, так что его внутренностям оставалось лишь смириться с подобной жизненной программой.
Часы издали финальный писк, и он надел их на запястье, уставившись на циферблат, на котором горели цифры 4:57.
Он снова посмотрел на дверь фойе. Хрен с ними – с часами и едой. На самом деле он ждал, когда в эту чертову дверь войдет Джон в сопровождении Блэя и Куина.
Он хотел, чтобы его мальчик вернулся домой целым и невредимым. Хотя теперь Джона с трудом можно было назвать мальчиком, и он перестал им быть уже давно, почти год назад, в тот самый день, когда Тор бросил его совсем одного.
– Не могу поверить, что ты это не смотришь.
Голос Лэсситера заставил Тора поднять бокал и сделать затяжной глоток через соломинку, что помешало ему бросить ублюдку очередное «заткнись, а». Ангел любил смотреть телевизор, но по большей части страдал синдромом дефицита внимания[167] и постоянно переключал каналы. Бог знает, что он смотрел на этот раз.
– Я о том, что она самостоятельная женщина, совершенно одинокая в этом мире. Она классная, и хорошо одевается. У нее действительно хорошее шоу.
Тор посмотрел через плечо. Ангел валялся на диване, с пультом в руке, головой на кружевной подушке с надписью «Клыки и Воспоминания», которую когда-то вышила Марисса. А перед ним, на плоском экране...
Тор чуть не подавился своим коктейлем.
– Какого черта? Это же Мэри Тайлер Мур[168], придурок!
– Ах, вот кто это.
– Да. Не обижайся, конечно, но тебе не стоит так тащиться от этого шоу.
– Почему?
– Ну, это практически то же самое, что смотреть Лайфтайм[169]. И с таким же успехом ты бы мог начать красить ногти на ногах.
– Ну и что. Мне нравится.
Ангела, казалось, ничуть не беспокоил тот факт, что МТМ[170] на канале Ник эт Найт[171], это совсем не ММА[172] на канале Спайк ТВ[173]. Кто-нибудь из Братьев увидит это безобразие и Лэсситера отшлепают по заднице.
– Эй, Рейдж, – крикнул Тор в сторону столовой. – Посмотри-ка, чем увлекается наша Ходячая лампа.
В комнату вошел Голливуд, держа в руке здоровую тарелку с картофельным пюре и жареной говядиной. Он не верил в пользу овощей, считая, что они лишь зря занимают место в желудке. Так что, зеленые бобы, которые числились в меню Первой Трапезы, отсутствовали на его разогретой тарелке.
– А что он смотрит… ух ты, это же Мэри Тайлер Мур. Она мне нравится. – Рейдж припарковал свою задницу в одном из кресел рядом с ангелом. – Классный у нее прикид.
Лэсситер бросил на Тора взгляд, полный «я-же-говорил».
– И Рода[174]тоже горячая штучка.
Они стукнулись костяшками пальцев.
– Точняк.
Тор вернулся к своему молочному коктейлю.
– Вы оба позорите мужской род.
– Лишь потому, что мы не тащимся от Годзиллы? – бросил в ответ Рейдж.
– По крайней мере, у меня есть повод высоко держать голову на публике. А вам обоим следует смотреть подобное дерьмо в сортире.
– Не вижу необходимости скрывать свои предпочтения. – Рейдж поднял брови, скрестил ноги, и, придерживая пальцами вилку, оттопырил мизинец в сторону. – Я такой, какой есть.
– Пожалуйста, не искушай меня такой чудесной возможностью, – пробормотал Тор, пряча улыбку за соломинкой.
Когда последовала тишина, он оглянулся, готовый продолжить…
Рейдж и Лэсситер уставились на него, на их лицах застыло выражение осторожного одобрения.
– О, черт, только не смотрите на меня так.
Первым отозвался Рейдж:
– Я ничего не могу с собой поделать. Просто ты такой сексуальный в этих мешковатых штанах. Надо бы и себе такие достать, потому что нет ничего горячее, чем два мусорных мешка, сшитые вместе вдоль твоих причиндалов.
Лэсситер кивнул.
– Просто дерьмостично. Мне тоже такие закажи.
– Закупаешься подобной хренью в «Хоум Дипоу»[175]? – Рейдж склонил голову набок. – В разделе товаров для уборки мусора?
Еще до того, как Тор успел нанести ответный удар, Лэсситер встрял в разговор.
– Боже, я только надеюсь, что смогу выглядеть так же как ты, ну, как будто наложил себе в штаны, а? Тебя что, этому учили? Или все дело в том, что у тебя нет задницы?
Тор усмехнулся.
– Не поверишь, меня окружают одни задницы.
– Что объясняет, почему ты ведешь себя так уверенно, не имея собственной.
Снова вклинился Рейдж:
– Ты только подумай, ведь на самом деле, у тебя фигура сейчас, ну прямо как у Мэри Тайлер Мур. Так что, я удивлен, что она тебе не нравится.
Тор демонстративно отхлебнул коктейль.
– Я наберу вес, хотя бы для того, чтобы надрать вам задницы за эти слова.
Улыбка Рейджа осталась на месте, но глаза стали смертельно серьезными.
– С нетерпением жду этого. Очень жду.
Тор снова сосредоточился на двери фойе, погрузившись в себя и желая прекратить этот стеб, поскольку тот пошел уже в не то русло.
Лэсситер и Рейдж не последовали его примеру. Они, как две чертовы болтушки, наперебой обсуждали происходящее на экране, что ел на обед Рейдж, где еще имелся пирсинг у ангела и...
Если бы за дверью можно было наблюдать с другого места, то Тор уже давно бы свалил…
Система безопасности издала звуковой сигнал, и наружная дверь особняка открылась. Последовала пауза, затем еще один звуковой сигнал и трель звонка.
Когда Фритц бросился открывать, Тор выпрямился, что выглядело довольно жалко, учитывая его нынешние размеры. Высота его тела ни коим волшебным образом не могла скрыть тот факт, что весил он чуть больше того стула, на котором припарковал свою несуществующую задницу.
Первым зашел Куин. Парнишка был весь в черном, металлические серьги в его левом ухе и нижней губе отражали свет. Блэйлок шел следующим, в кашемировом свитере с высоким воротником и брюках, он был вылитый Мистер Выпускник Престижного Колледжа. Пока парочка направлялась к лестнице, выражения их лиц были такими же разными, как и их одежда. Куин, судя по всему, неплохо провел ночь, о чем говорила его улыбка «я-славно-потрахался-и-не-только». Блэй, напротив, выглядел так, как будто был у зубного врача, уголки губ были мрачно опущены, взгляд упирался в мозаичный пол.
Может, Джон не собирался возвращаться. Но где он тогда был…
Когда Джон вошел в фойе, Тор не смог сдержаться: он резко поднялся с места, и ему пришлось ухватиться за высокую спинку стула, так как его закачало.
Лицо Джона не выражало абсолютно ничего. Волосы были растрепаны, но не от ветра, а сзади шеи виднелись царапины, оставленные, судя по всему, женскими ногтями. От него пахло Джеком Дэниэлсом, смесью каких-то духов и сексом.
Он выглядел лет на сто старше, чем тогда, когда в позе мыслителя просиживал у постели Тора целыми ночами. Перед ним был не ребенок, а уже вполне развитый мужчина, который прорывался во взрослую жизнь сквозь проверенные временем тяготы, как это бывало у большинства настоящих парней.
Тор опустился обратно на стул, ожидая, что его проигнорируют, но шагнув на нижнюю ступеньку, Джон повернул голову, как будто осознал, что на него кто-то смотрит. Он встретился взглядом с Тором, но выражение его лица совсем не изменилось. Он лишь торопливо махнул рукой и продолжил идти.
– Я переживал, что ты не вернешься домой, – громко сказал Тор.
Куин и Блэй остановились. Рейдж и Лэсситер заткнулись. Молчание нарушали лишь голоса Мэри и Роды.
Джон почти остановился, когда показал знаками: Это не дом. Это просто здание. И мне же нужно где-то проводить день.
Парень не стал дожидаться ответа, и напряженная линия его плеч говорила о том, что он ему абсолютно не интересен. Конечно, Тор мог говорить без умолку, пока не натрет себе мозоль на языке, о том, как они тут все переживают за Джона, но тот бы его вряд ли услышал.
Когда все трое скрылись вверху лестницы, Тор прикончил молочный коктейль, отнес высокий стакан на кухню и положил его в посудомоечную машину. Доджен даже не стал спрашивать, будет ли он еще что-нибудь есть или пить. У плиты Бэт помешивала в горшке тушеное мясо и выглядела так, будто надеялась всучить ему хотя бы одну порцию, поэтому он не стал задерживаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70