Попробуйте начать жить. Не сначала - под этим обычно подразумевают
какую-то бессмысленную чепуху, - а просто жить. Если научитесь - то
поймете.
Эл снова посмотрел на Райсмана. Старик улыбался какой-то особой
мягкой и мечтательной улыбкой.
- Хорошо, - Эл привстал. - А можно напоследок задать вам еще один
вопрос?
- Пожалуйста...
- Как вы сказали, фамилия этого фермера? Похоже, я слышал ее совсем
недавно... Хотя людей с такой фамилией - тысячи... Дуглас, да?
- Да, тот самый Дуглас. Если, конечно, вы помните эту историю.
- Какую? - Эл снова сел.
"Похоже, я так скоро отсюда не уйду... Жаль, что я не знал этого
человека раньше, - вот уж поистине необыкновенная личность!"
- Скандальная и странная история... Хотя я догадываюсь, чем именно
она закончилась. В свое время его жена тяжело заболела. Неизлечимая форма
лейкемии... И тогда Бенджамен Дуглас дал объявление, что готов продать
душу тому, кто сможет вылечить бедняжку... Вот так. Была волна возмущения:
все же - такое заявление! Священники его просто атаковали со всех сторон,
шарлатаны тоже... Ему даже пришлось переехать, чтобы удрать от вызванной
шумихи. Вот так.
- А что... дальше? - Эл почувствовал в горле неприятный комок.
- Дальше... Флоренсия до сих пор жива. И детки подрастают. Но сам
Бенджамен зачастил в церковь - нашлись такие, что не прогнали его с
порога. Значит, если он и продал кое-что, то не тому... Да и мне ли об
этом судить? Говорят, давно в ближайшей округе не видели столь верной и
любящей супружеской пары. А выводы - делайте сами.
- Так, - потянул Эл. - Существо вы видели уже позже?
- Конечно... - улыбнулся старик.
На некоторое время опять наступило молчание.
- Спасибо... Извините, мистер Райсман, сколько я вам должен?
- Нисколько. Это я вам должен за то, что вы пришли ко мне... Можете
считать меня коллекционером, которому удалось присоединить к своей
коллекции еще один ценный экземпляр или получить какие-то сведения
относительно его местонахождения... Вас не коробит такое сравнение? Просто
все, касающееся теневой стороны жизни Фанума, - стороны, в которой есть
место чудесам и которая потому скрывается от чужих глаз, - меня невероятно
интересует.
- Ну что ж... - Эл встал, - мне пора...
- Идите... И помните, что я вам сказал. Желаю удачи... Искренне
желаю.
- До свидания.
Эл попрощался и вышел. Сев за руль, он долго не трогался с места:
слишком уж о многом ему следовало подумать.
Или наоборот - не следовало? Кто знает. Вряд ли хоть кто-то в этом
мире мог ответить на этот вопрос.

12
- А я вас ждал, - встретил его у дверей кабинета посетитель.
Неназначенный. Незнакомый. - Я уж думал, вы не придете...
- Простите, - немного смутился Эл, окидывая взглядом человека лет
пятидесяти, одетого в безукоризненный, но слишком плотный для такого
жаркого дня костюм. - Обычно со мной предварительно договариваются по
телефону... То есть не со мной, а с моей секретаршей, но она сейчас в
отпуске...
Соврать про секретаршу его заставил слишком солидный вид клиента.
Одна булавка с бриллиантом в галстуке стоила больше, чем Эл Джоунс
зарабатывал в течение года.
- Понимаю, - кивнул почтенный господин. - Я должен был позвонить, но
решил, что проще будет заехать.
- Тогда... - немного растерялся Эл, - давайте пройдем в кабинет и
поговорим там. К сожалению, у меня закончился апельсиновый сок, а то я
обязательно предложил бы вам стаканчик... Да, вот сюда, пожалуйста.
Упоминание об апельсиновом соке чуть не заставило его покраснеть.
Клиент был не из местных, скорее всего - из какого-то крупного
города, а раз так, его дело обещало быть щекотливым. Просто так в глубинку
не ездят.
- Ремблер, - представился клиент, - консультативная фирма.
Он держался с определенной уверенностью, которая импонировала Элу.
Невольно он принялся сравнивать Ремблера с Григсом - сложно было найти
людей более противоположных. Глядя на черты их лиц в спокойном состоянии,
физиономист наверняка счел бы Григса человеком эмоционально неповоротливым
и грубоватым, в то время как тонкие, хотя и ужесточенные возрастом черты
Ремблера говорили об определенной эмоциональности и возбудимости. Но в
реальности Григс бился в истерике, сверкал глазами и вообще вел себя как
заурядный неврастеник, тогда как Ремблер был солиден и невозмутим.
Хотя, весьма вероятно, что невозмутимость эта была чисто внешней -
иначе Эл вряд ли имел бы честь видеть господина Ремблера у себя. Глядя на
посетителя, Эл подумал, что и тон разговора с ним должен быть совершенно
другим.
- Чем могу быть полезен? - деловито и вежливо осведомился он.
- Мне нужен ваш совет. В данном случае я предпочел бы говорить не с
врачом, а с психологом.
- Очень приятно, - кивнул Эл. Ему и в самом деле было приятно
отвлечься от всех ненормальностей окружавшей его жизни.
- Так вот, - Ремблер явно был склонен сразу переходить к делу, - речь
идет о моей бывшей жене и особенно - о дочери, которой сейчас около
пятнадцати лет... Примерно столько же я не виделся со своей супругой. Не
знаю, - на лице Ремблера возникло некоторое недовольство, - как вы
отнесетесь к моей жизненной истории. Почему-то многие склонны видеть в ней
странности, если не отклонения от нормы, но я действительно любил свою
жену. И до сих пор люблю, хотя она поступила со мной, мягко говоря,
непорядочно. Думаю, вам стоит все узнать по порядку. Наш брак был
неравным. Труди пела в кабаре, к тому же - в ночном кабаре. Вместе с тем
она вовсе не была похожа... на женщин определенного склада. Просто она так
зарабатывала на жизнь, и ни в чем другом я не мог ее упрекнуть. Я даже не
стал расспрашивать ее о том, что заставило ее выбрать такой путь, - она
была достаточно талантлива, чтобы зарабатывать больше какой-нибудь
заурядной секретарши или официантки. Между нами все было очень серьезно,
похоже, она действительно меня любила. Во всяком случае, так мне казалось.
Потом она забеременела и, поверьте, я был рад этому. И вот, когда ей
подошло время рожать, она вдруг исчезла. Я вначале думал, что она просто
попала не в ту больницу, - например, из-за того, что начались
преждевременные схватки, - но ни в одной из больниц ее не оказалось. Она
попросту исчезла. Сейчас я немного начинаю догадываться о причинах... Но
только догадываться. После этого она прислала мне письмо, переполненное
"прости", "так вышло" и подобных выражений. Признаться, я тогда думал о
ней хуже, чем когда бы то ни было, и ответил довольно резко... Не прошло и
года, как я понял, что все равно не могу жить без нее и без ребенка - если
тот жив... Я начал ее искать, потратил довольно крупную сумму, но она так
и не нашлась. Ни она, ни девочка. Совсем недавно я совершенно случайно
увидел ее лицо на заднем плане фотографии в здешней газете и поспешил
сюда. Между нами состоялся разговор, из которого я узнал о существовании
Изабеллы - так она назвала мою дочь, хотя я, признаюсь, не в восторге от
этого имени. Вот тут и возникли кое-какие проблемы.
Он замолчал, выбирая нужные слова, для того чтобы ввести Эла в курс
дела наиболее удобным для себя образом.
"А ведь он ее не на шутку любит, - подумал вдруг Джоунс, угадывая за
сдержанностью и даже подчеркнутой лаконичностью Ремблера при описании его
отношений с женой настоящее глубокое чувство, которое обычно называют
любовью с большой буквы. - Черт побери, мне просто нравится этот человек!
И мне его действительно жаль. Вот кому бы я с удовольствием помог. И
помогу, если сумею".
- Ну вот... Труди говорит, что все дело как раз в Изабелле. Она не
хочет, чтобы я видел девочку. Вначале, говорила она, она просто
испугалась, так как не знала, как я к ней отнесусь. Теперь она боится за
саму дочь. По ее словам, девочка не переживет, если я ее оттолкну. Труди
рассказывала Изабелле обо мне, и та по-своему любит отца и мечтает
увидеться с ним. И все же... Тут есть только два варианта: или девочка
черная - и тогда Труди подумает, что я заподозрю ее в измене, хотя в моем
роду как раз встречались негры. ("Да, по нему этого не скажешь", -
удивился Эл.) Или бедняжка уродлива. Страшно уродлива... Я старался
объяснить Труди, что постараюсь принять Изабеллу такой, какая она есть, но
она до сих пор сомневается, стоит ли нас знакомить. Она плакала при
встрече и выглядела испуганной. Так вот, я хочу, чтобы вы посоветовали
мне, как лучше начать разговор с дочерью. Вдруг я действительно испугаюсь
ее внешности в первую секунду? Да и как вообще следует говорить с
подростком при таких обстоятельствах? Думаю, во всяком случае я сумею
скрыть свои эмоции - но мне далеко не всегда хватает тактичности. И вот
этого я хотел бы избежать. Понимаете?
Эл кивнул. Чем дальше, тем больше восхищался он этим человеком. И не
только его решением признать ребенка, каким бы тот ни был, но и
откровенностью в оценке собственных качеств. Есть две вещи, в которых люди
признаются реже всего: отсутствие чувства юмора и неумение тактично
общаться с людьми. Эл даже догадывался о причинах возможных трений
Ремблера с близкими: он действительно был ранимым и впечатлительным
человеком, но руководящая должность, да и вообще роль "истинного мужчины"
заставляли его стесняться собственных "слабостей" и играть роль более
сурового и грубого человека, чем он был на самом деле. В такой игре почти
всегда неизбежны перехлесты, могущие больно ранить окружающих. Кроме того,
Элу показалось вдруг - нечетко, на уровне интуитивной догадки, - что
Ремблер чувствовал себя виноватым в том, что произошло с его женой. Может
быть, он сам проронил какое-то неловкое слово, может, однажды слишком
резко с ней обошелся. Женщина боялась его - а без причин такое не
случается. Значит, он сам дал ей повод и знает теперь, что сделал это.
- Знаете что... - на минутку задумался Эл, - я дам вам один
универсальный совет. Чтобы все получилось - будьте просто откровенным. И,
конечно, в первую очередь - с самим собой. Я думаю, если бы вы дали
возможность своей жене с самого начала оценить силу вашей любви - а вы,
похоже, действительно любите ее очень сильно, - она бы больше вам
доверяла. Скажите, ведь вы специально играли перед ней роль человека более
сурового и сдержанного, чем в жизни... Не так ли?
- М-да?.. - Ремблер кашлянул, его серые небольшие глаза сузились.
Слова Эла вызвали в нем противоречивые чувства: его смутило, что
незнакомый врач едва ли не сразу попал в точку, однако он не хотел
признаваться в этом, но не мог и отрицать. - Пожалуй. Но ведь это еще не
совет...
- Простите, может быть, мой совет будет звучать совсем ненаучно, -
вдохновенно начал Эл, - но я бы сказал, что вам надо просто найти сейчас
вашу супругу, обнять и сказать, что вы действительно сильно любили ее все
эти годы - и любите. И ее, и дочь. И если вам удастся ее убедить - а такая
правда убедительна хотя бы потому, что она наверняка мечтала в нее
поверить, - все дело будет в шляпе. И с девочкой тоже. Не знаю, может
быть, ваша жена что-то преувеличивает, но подростки особенно чутко
относятся к фальши. Ничего не скрывайте от нее. Даже если вы скажете, что
вам нужно время, чтобы привыкнуть к ее лицу - но скажете это искренне, -
это будет лучше пустых дежурных фраз вроде: "Для меня не имеет значения,
как ты выглядишь". Мне сложно заранее придумать нужные слова - я
недостаточно хорошо знаю вас, и тем более, не знаком с ней, но то, что вам
просто следует довериться сердцу и поступить, может, вопреки всей
педагогике, но от всей души, - это я могу утверждать наверняка. Уродство -
это беда, которую невозможно отрицать, и как к беде к нему и надо
отнестись. Если вы дадите понять девочке, что вы понимаете, как она
страдает, но готовы подать ей руку, - она наверняка ответит вам с той же
искренностью.
А теперь запомните, что я скажу вам, но не вздумайте говорить об этом
при встрече. Это не должно быть произнесено вслух - но таким лозунгом вы
должны руководствоваться в отношениях с дочерью. Помните о том, что люди,
наделенные физическими недостатками, намного тоньше чувствуют окружающий
мир. Не знаю, может быть, она уже успела озлобиться на окружающих за
фальшь, которой ее неизбежно кормили досыта, - так всегда бывает с
калеками и уродами. Но раз ваше мнение, по словам вашей жены, для девочки
важно, она ждет правды и сочувствия - настоящего сочувствия, смешанного с
уважением, - а не пустой жалости. И я думаю, вы способны ей это дать.
- Боюсь, что у меня не получится, - Ремблер на мгновение сник, и на
его лице промелькнули усталость и боль.
- Получится. Вы ведь уже переживаете за нее. И еще - забудьте о тех
недостатках, которые вы можете в ней открыть. Нет людей, не обладающих
своими, неповторимыми качествами. Почему-то многие склонны не замечать их
даже в здоровых, нормальных подростках - и удивляются потом, почему те
отдаляются... Цените ее за то, что обнаружите в ней. Не бойтесь иногда
извиниться: мужество, позволяющее человеку говорить правду, в сто крат
ценнее мужества, заставляющего ее скрывать. Вот, пожалуй, и все, что я мог
бы вам посоветовать.
- М-да... - снова протянул Ремблер, глядя на свои руки. На массивном
обручальном кольце Эл заметил вензель "Эйдж от Джи". "Наверное, это
означает что-то вроде Генри от Гертруды, - подумал он. - Интересно, как
Ремблера зовут по имени?" - Так вы считаете, что я справлюсь?
- Безусловно, - уверенно заявил Эл.
- Тогда не согласились бы вы выполнить одну мою просьбу?
- Да, слушаю...
- Вы не могли бы подтвердить Труди, что я готов к разговору с
дочерью?
- Ну... - Эл немного растерялся. Вообще-то просьба не показалась ему
удивительной: как он понимал, она была вполне в характере Ремблера, и все
же тот застал его врасплох. - Вообще-то было бы лучше, если бы вы смогли
убедить ее и так. Для нее ваше поведение и ваше искреннее стремление
исправить все наверняка должны быть куда убедительнее любых уверений
постороннего человека. Но если вас это успокоит и придаст уверенности в
своих силах, я мог бы пойти с вами. Хотя не понимаю, для чего вам нужна
такая поддержка, вы и так достаточно волевой человек. - Последнее Эл
подчеркнул специально, он не собирался заниматься "разоблачениями",
которые принесли бы только вред.
- Считается, что людям со стороны виднее... тем более, когда речь
идет о специалистах...
- Благодарю за комплимент! - добродушно усмехнулся Эл. Ему не
хотелось расставаться с Ремблером. Разговор с ним словно очищал от
какой-то грязи. Но в то же время он знал, что со своей проблемой тот
обязан справиться сам. Только сам - иначе все советы пропадут даром. Эл и
не сомневался, что Ремблер действительно добьется своего. Сам факт, что он
обратился за такой помощью, уже о многом говорит. Во всяком случае - о его
желании наладить отношения. А наличие такого желания, когда речь идет о
людях образованных и неглупых, умеющих к тому же владеть собой, является
достаточной гарантией успеха.
- Так вы считаете, что я должен сделать это сам?
- Я считаю, что вашей Гертруде так будет приятней, - подтвердил Эл и
внезапно понял, что к нему вернулось "ощущение луны". В одну секунду
окружающий мир стал выглядеть по-новому: имя женщины оказалось странным
ключиком, сдвинувшим в его душе какую-то заслонку. Чанита, которая не
терпит дневного света. Гертруда, которая поет в ночном кабаре и тоже не
терпит света. Более взрослая женщина, скрывающая какую-то тайну, связанную
с ее дочерью. Странные существа, обитающие на ферме владельца того самого
клуба.
- Мистер Джоунс, что с вами?
- Так, я просто кое-что вспомнил. Знаете, я наверное действительно
пойду с вами. Ответьте только на один вопрос: Гертруда и сейчас поет?
- Да, в ночном клубе... забыл, как зовут его хозяина.
- Клуб Кампаны, не так ли?
- Да, - насторожился Ремблер. - А вы что-то об этом знаете?
- Да как вам сказать... - выдавил Эл. Вопрос Ремблера застал его
врасплох. Слишком уж много было непонятного ему самому.
- И все же. Вы что-то знаете? - лицо Ремблера приняло жесткое,
настороженное выражение.
"Ну, как там твоя теория искренности? Сможешь ли ты после всего
соврать ему в глаза?" - с горечью спросил Эл сам себя. Он чувствовал, что
одинаково не в силах ни соврать, ни сказать правду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27