В ответ Слим послал мне воздушный поцелуй: оказывается, он застал Павлова за нанесением ущерба беззащитным предметам обстановки.
– Мне хотелось разрядиться, – произнес Павлов. – Редактор молчит с тех пор, как я отправил ему готовую колонку. Отсутствие вестей вселяло в меня неуверенность. Естественно, я чуть с ума не сошел, когда этот гад сообщил, что мои глаза «зовут его в постельку».
– А кто он такой? – поинтересовалась я.
Слим напомнил, что речь идет о киберпространстве. Это может быть кто угодно.
– Возможно, даже женщина, выдающая себя за мужчину, – предположил мой брат дрожащим голоском; похоже, он и сам в это не верил.
– Значит, надо перестать обращать внимание на табло, – сказала я. – Кем бы ни был этот тип, вскоре ему наскучит торчать у нас, и он найдет себе сайт поинтереснее.
Мы смотрели на экран, табло за нашими спинами зловеще молчало. Похоже, оно ждало внимания публики.
ХОТИТЕ… ЗНАТЬ… ЧЕМ… Я… СЕЙЧАС… ЗАНИМАЮСЬ?
– Не-е-ет! – завопили мы хором, но совсем по-разному замахали руками, выражая свое нежелание.
– Так я и знал, – Слим закончил выразительным жестом. – Мы имеем дело с одноруким пользователем.
– Все, это выше моих сил, – Павлов выскочил в «мертвую зону». Оттуда он сообщил нам, что идет проверять электронную почту на собственном компьютере в собственной комнате, и если поклонник последует за ним, то уткнется в стену. – Пусть этот ублюдок, если хочет, разговаривает с моим затылком. Ничего больше он не увидит.
ОН… ТАКОЙ… МИЛЫЙ… КОГДА… СЕРДИТСЯ
Проследив, как Павлов метнулся прочь из комнаты, Слим очень быстро успокоился.
– Хочешь пожевать чего-нибудь? – спросил он меня. – Или шоколадное яичко как раз и было твоим ужином?
– Его нельзя считать даже легкой закуской, – сказала я. – Это было лекарство.
– Тогда займусь-ка я кулинарией, – потер ладони Слим. – Сегодня у нас экскурс в восточную кухню. Готовка – мое призвание.
– Правда? – удивилась я. – Собираешься сделать какую-нибудь рыбу? Отказываюсь от любых морепродуктов, вплоть до нового уведомления.
Слим успокоил меня, заявив, что одного кусочка цыпленка с макаронами под черным бобовым соусом будет достаточно, чтобы я не вспоминала ни о чем другом. Надо лишь посидеть немного без дела, и все будет готово через минуту.
– Полежи на диване, – посоветовал он, удаляясь на кухню, – полюбуйся на себя.
– Зачем мне на себя любоваться?
– Ты – лучшее, что можно увидеть в этом ящике.
– А как быть со страшным извращенцем? – крикнула я вслед Слиму, понимая, что, появись сейчас на табло хоть одна буква, это явно будет послание, адресованное мне лично. Я уже собралась крикнуть это второй раз, когда Слим вновь просунул в дверь свою голову с низко висящими дредами и мерцающим в брови колечком.
– Ничего, если мы не станем приглашать его на ужин? – спросила голова. – Макарон у меня ровно на три порции.
23
Ноги на экране были явно не мои. Неужели их так исказил объектив веб-камеры? Я едва узнала собственные ступни. Скрестив икры и водрузив пятки на табурет, я изучала свое изображение на экране, гадая, неужели мне понадобится косметическая хирургия. Пальцы следовало укоротить раз в десять, не меньше. Отсосать из них жирок, если такое вообще делается. Все что угодно, только бы привести их в божеский вид. Ногти выглядят неплохо (блестящий пример для Добряка Уильяма), но лак выбран неудачно: блестящая серебрянка, притягивающая к себе внимание, оказалась не способна скрыть недостатки ног. А какие волосы на ногах, хотя я всегда вроде бы за этим следила…
Где-то с минуту или около того я обманывала себя, повторяя, что это неудачный объектив грубо искажает перспективу, но в конце концов перестала выгибать ноги и подворачивать пальцы, чтобы они казались поменьше. Я теперь просто сидела, грустно размышляя о том, что мне надо было выступать в шоу уродцев. В некотором смысле я уже выступаю в шоу. Цирковой номер на диване, в ожидании идеальной партии – парня с грибком на ногах.
– Прервемся на минуточку, – сказала я себе и положила на колени клавиатуру. На себя я уже достаточно нагляделась и потому направила браузер к страничке с нашим меню, призадумавшись, куда бы сходить еще. Наш сайт называется Caminside, то есть «камера внутри». Странно, мне почему-то казалось, будто я стою снаружи, прижав нос к оконному стеклу. Я щелкнула по иконке чата. Решила подслушать разговоры посетителей, бродящих по дому: интересно, что они думают? Слим заглядывал туда порой, отслеживая ручеек трафика, который мы сумели привлечь на данный момент. И зачем только Картье, опытный игрок на рынке недвижимости, подначивает всех этих людей брататься друг с другом, путешествуя по нашему дому? Павлов распознал в этом трюке одну из старейших хитростей в репертуаре любого квартиросдатчика: заставь потенциальных съемщиков осматривать жилье одновременно, и каждый постарается первым застолбить его себе. Передо мной распахнулось окно чата с жалкой горсткой сетевых псевдонимов. Но для меня и этого оказалось многовато. Одним глазком просмотрев беседу, которую они вели меж собой, я немедленно засунула обе ноги обратно в туфли.
ШНУРОК: Ничего подобного, эта девчонка никак не сможет пососать собственные пальчики, а Стелька живет в мире иллюзий, если считает, будто она сумеет сложиться пополам.
СТЕЛЬКА: Даже самые пухленькие могут порой проявлять удивительную гибкость. Пожалуй, стоит потусоваться тут немного, просто на тот случай, если она вдруг решит попробовать.
КЛЮШКА: Шнурок прав. На это потребуются месяцы подготовки. А она всего лишь сидит с таким видом, будто ждет, что на колени к ней сейчас опустится кастрюлька с мороженым. Да ей слабо!
МУХОМОР: Люди, пошевелите наконец мозгами! Вы что, и вправду хотите, чтобы эта жаба с мозолями на ногах принялась вдруг резвиться подобным образом? Даже для меня это чересчур.
– Нет у меня никаких мозолей! – запротестовала я. Но, подумав, повторила то же самое уже с вопросительной интонацией. Затем я полностью обезумела и заорала: – Слим, они тут обсуждают меня!
– Кто? – растерянный голос Слима потонул в шипении котелка и плевках горячего масла. – Циско, можешь подождать? Я сейчас немного занят.
КЛЮШКА: Может, если сделать ей педикюр, она была бы еще ничего.
СТЕЛЬКА: Ты что, чувак, только представь! Ватные тампоны между пальчиков!
МУХОМОР: Мммм!
– Поверь мне, Слим. Важнее этого ничего быть не может.
– Одну секундочку, – голос звучал теперь гораздо суше, шипение масла же, напротив, взяло новую ноту, сделавшись настойчивее, яростнее, неистовее. – Сейчас подойду.
Я уже выбиралась прочь из чата. Щелкнула клавишей. Наугад. Признаться, я просто стучала по всем кнопкам, пока дурацкое окно наконец не захлопнулось. Обнаружить присутствие этих субъектов в доме – это все равно что наткнуться за плинтусом на целое крысиное семейство. События повернулись настолько подлым образом, что мне захотелось вскочить на стул и завизжать. Будь моя воля, я бы вообще ушла с сайта, но в спешке забила весь экран трансляциями: с лестницы, из прихожей и из кухни. На первых двух не происходило ничего, но картинка с третьей камеры невольно привлекла мое внимание. В кадре виднелся Слим: одной рукой он размахивал лопаточкой, в другой держал крышку от котелка. Он медленно заваливался назад всем телом, будто прямо на него готовился прыгнуть разъяренный тигр.
– Хочешь, я помогу тебе с ужином? – крикнула я.
– Нет нужды, – пропел он в ответ. – Подожди секунду, и я приду.
Внутри котелка что-то светилось, и это меня насторожило. Из кухни доносилось уже не шипение, а явственно различимый треск – словно кто-то судорожно мял в руках десять футов фольги. Я уже собиралась подняться с дивана и идти на выручку, когда Слим на экране вдруг перебежал из одного угла кадра в другой, а затем и вовсе его покинул. До меня донеслось резкое лязганье, а затем – тишина. Секундой позже Слим появился уже в двери. Вместо крышки он держал в руках кухонное полотенце. Он вытер уголком бровь и перебросил полотенце через плечо.
– Что стряслось?
– Собиралась спросить у тебя то же самое. – Я переключилась обратно в чат; этот разогревшийся костер следовало немедленно затоптать. Впрочем, теперь к кругу обожателей моих ног присоединилось еще несколько посетителей, и разговор переключился на другую тему.
РОЗА ПРЕРИЙ: Тупому идиоту надо было быстрее бросать в котелок курицу. Не удивительно, что случилась катастрофа.
ГРАФ МОНТЕ-КРИСТО: Но масло действительно должно сначала раскалиться. Просто он недостаточно долго мешал.
КЛЮШКА: Кто-нибудь видел, оно брызнуло ему на носки?
– Все под контролем, – смущенно посмотрел на меня Слим. Конечно, он имел в виду стряпню, но меня заботили и другие вещи.
– Тебя это не беспокоит? – спросила я, отчаянно стараясь не упустить мысль во второй раз. – Я уже начинаю думать, что кроме нас самих недвижимость Картье больше никого не волнует.
Крутанув пуговицу на пляжной рубахе, Слим нерешительно осведомился, какое значение это имеет.
– Даже обсуждая тебя или нас с Павловым, – сказал он, – эти люди все равно остаются где-то там и не могут нас коснуться. – Его палец обвел ленту-липучку по обеим сторонам от дивана. – Стоит нам пересечь эту черту, и конец представлению.
Я уже собиралась спросить, не кажется ли ему, что та же черта ограничивает и нас самих, наши поступки и наши отношения, но тут в дверях появился Павлов, сияющий так, словно перестать улыбаться он не мог при всем желании.
– Циско, дай я тебя расцелую!
– Полегче, – предостерег его Слим. – Тут тебе не Алабама.
– Твоя колонка! – произнес мой брат. – Ее напечатают в следующем номере журнала «Блесни Умом!», не изменив ни словечка!
– Приятно слышать! – улыбнулась я в ответ. – Говорили же тебе: фортуна переменчива.
– Редактор просто в экстазе. Прислал мне по электронной почте письмо, спрашивает, отчего я раньше не высказывался начистоту.
– Искренность – это главное, – сказала я, бросая косой взгляд на Слима. Интересно, он специально встал перед экраном, чтобы загородить собой чат и кухню? Спрашивать об этом вслух я все же не стала: Павлов имел право на триумф, и я поднялась с дивана, чтобы заключить брата в объятия. Выход из зоны прямой трансляции принес мне неожиданное облегчение, и я решила, что в будущем стану проводить больше времени по ту сторону красной липучки. Мое появление в кадре явно становилось сенсацией для кое-кого из наших зрителей, даже если при этом я не занималась ничем особенным.
– Кажется, пахнет горелым? – вопрос Павлова был адресован нашему шеф-повару. Мой брат склонил голову набок, сморщив нос. Я же глядела на Слима, воплощая собой проницательность.
– Эх, не цените вы моих талантов. – Он отбросил в сторону полотенце. – Ладно уж, купим что-нибудь готовое!
24
Сходить за пиццей вызвался Павлов. Слим заикнулся было о заказе с доставкой на дом.
– Не придется даже вспоминать номер телефона, – сказал он. – Теперь, когда «Поппа Итальяно» спонсирует треть нашего жилища, мы просто можем кликнуть на рекламный баннер, и, скорее всего, мальчик-турок на мопеде подкатит к дому в считанные минуты.
Павлов стоял на своем: он пойдет лично, чтобы своими глазами увидеть, как эта пицца готовится. И убедиться, что никто не харкнул в начинку или что-нибудь в этом духе.
– Спасибо! – сказала я ему вслед. – У меня сразу повысился аппетит.
Подождав, пока не захлопнется входная дверь, Слим подарил мне взгляд, предназначенный для спальни.
– Мне известны и другие способы разжечь у девушки аппетит.
– Мне тоже, – проговорила я без всякого выражения, – но меня нельзя включить нажатием кнопки, как ты проделываешь это в своих играх.
С секунду Слим просто стоял там, перед диваном, испытующе разглядывая меня.
– Я тебя чем-то обидел?
Я уже хотела было предложить ему присесть рядом, чтобы мы могли поговорить, но затем вспомнила о зрителях: что они подумают? Наш разговор по душам состоялся в результате в дальнем углу гостиной. Подальше от глаз остального мира.
– Ты здесь ни при чем, – сказала я Слиму, не покидая пределов «мертвой зоны». – Дело во всех остальных.
– В наблюдателях?
– Я помню все, что ты говорил, но у меня не получается выбросить из головы их постоянное присутствие где-то рядом. Это все меняет, и все интимные моменты, какие еще остались в нашей жизни, кажутся теперь немного искусственными.
– Ну, не знаю, – протянул Слим, и я догадалась, что упрямая сторона его натуры взяла сейчас верх. – По-моему, ты все принимаешь слишком близко к сердцу.
Зайдя Слиму за спину, я уставилась в окно.
– Ты тоже жалеешь, что мы согласились на эту затею с камерами, – сказала я. – Уверена. И хотелось бы, чтоб ты сам признал это.
За окном быстро темнело, и цветочный рынок лихорадочно сворачивал торговлю. Продавцы бегали туда-сюда с тележками, тачками и корзинами. Понемногу они выстроились в общую процессию, оставив за собою опавшие лепестки и завитушки сигаретного дыма, но продолжали перекрикиваться. Вилли нес караул за собственным прилавком. Со свежими букетами и рождественской гирляндой.
– Добряк Уильям предупреждал, что все может оказаться не так просто, каким это кажется на первый взгляд, – сказала я.
Ладони Слима легли мне на плечи. Нерешительное касание, обретшее уверенность, только когда я потянулась пожать их. Он сказал:
– Утром табло посоветовало мне получше затягивать пояс на халате.
– Я собиралась порекомендовать тебе то же самое.
– Сначала я здорово смутился, – продолжал Слим, – но затем подумал: собственно, а что мне прятать?
– Ты ждешь от меня сочувствия?
– Циско, когда богатство мужика измеряется двузначной цифрой, то это он должен сочувствовать девушкам.
– Неужели двузначной цифрой?
– Точно тебе говорю.
– Слим, будь это правдой, я обратилась бы за консультацией к врачу, прежде чем подпустить тебя к себе.
– Клянусь, я не вру насчет размеров, – настаивал он, – в сантиметрах.
Уже улыбаясь, я продолжала смотреть на процессию расходящихся по домам цветочников.
– Я думала, у вас, парней, стандартная шкала разбита на дюймы.
– У остальных – да, – признал Слим, – но переход на метрическую систему придал мне дополнительной уверенности.
– Это, однако, не повод размахивать предметом своей гордости перед веб-камерой, – заметила я. – Кто угодно может увидеть.
– Конечно, – согласился он, – но я не имею ни малейшего представления о том, кто эти люди, и именно это примирило меня с их присутствием. Они – никто, я вижу лишь имена на экране. Выдуманные псевдонимы. Почему меня должно беспокоить мнение какой-то Ночной Бабочки о моем приборе?
– Чье мнение? – спросила я, оборачиваясь.
– Я уже не помню точного псевдонима, – быстро сказал Слим. – Я хочу сказать: все эти люди не занимают того места в моей жизни, которое занимаешь ты.
– Не подлизывайся. – Я ткнула пальцем ему в грудь. – Всякий раз, когда с тобой захочет перекинуться парой слов обладательница подобного псевдонима, ставь меня, пожалуйста, в известность.
На губах Слима заиграла эта его удивительная улыбка.
– Честно говоря, ей не терпелось побольше разузнать о тебе.
Уж не знаю, надеялся ли Слим рассмешить меня этим своим признанием, но оно возымело прямо противоположный эффект.
– У меня серьезные отношения только с тобой и больше ни с кем, – сказала я и вдруг почувствовала себя легче воздуха. – Я хочу, чтобы между нами все было нормально, чтобы наши отношения продолжались, я правда этого хочу, но если мы не будем держать при себе самые сокровенные, интимные моменты, те маленькие тайны, о которых ты когда-то говорил мне, то тогда мне придется спросить: а что мы, вообще говоря, делаем вместе?
Слима, похоже, обеспокоила прозвучавшая в моем голосе новая нотка, и его удлиненное лицо, кажется, вытянулось еще больше. То, что я ему сказала, было вовсе не угрозой, я просто выпустила пар. В этом доме мне становилось все труднее выражать свои чувства. И все же я говорила честно. И надеялась только, что он сумеет меня понять.
– Знаешь, – сказал Слим, – давай побудем немного наедине, после ужина. Создадим несколько маленьких тайн, так сказать.
– Мне не хотелось бы куда-то выбираться, – заявила я. – Завтра опять на работу. Мне предстоит еще один день общения с людьми, которым действительно нравится крутиться перед камерой. Заметив, что Слим улыбнулся, я услышала скрежет ключа в замочной скважине. Не обратив на скрежет внимания, он заявил, что о том, чтобы выходить из дому, и речи не было.
– Что ж, пусть зрители последуют за нами в спальню. Камера ничего им не покажет, кроме пустого угла. Может, они и догадываются, что у нас на уме, Циско, но они не смогут помешать нам. Каких бы уродов ни привлекал наш веб-сайт, ни один из них все равно не попадет дальше экрана. С нашей точки зрения, их с тем же успехом могло и не существовать вообще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Мне хотелось разрядиться, – произнес Павлов. – Редактор молчит с тех пор, как я отправил ему готовую колонку. Отсутствие вестей вселяло в меня неуверенность. Естественно, я чуть с ума не сошел, когда этот гад сообщил, что мои глаза «зовут его в постельку».
– А кто он такой? – поинтересовалась я.
Слим напомнил, что речь идет о киберпространстве. Это может быть кто угодно.
– Возможно, даже женщина, выдающая себя за мужчину, – предположил мой брат дрожащим голоском; похоже, он и сам в это не верил.
– Значит, надо перестать обращать внимание на табло, – сказала я. – Кем бы ни был этот тип, вскоре ему наскучит торчать у нас, и он найдет себе сайт поинтереснее.
Мы смотрели на экран, табло за нашими спинами зловеще молчало. Похоже, оно ждало внимания публики.
ХОТИТЕ… ЗНАТЬ… ЧЕМ… Я… СЕЙЧАС… ЗАНИМАЮСЬ?
– Не-е-ет! – завопили мы хором, но совсем по-разному замахали руками, выражая свое нежелание.
– Так я и знал, – Слим закончил выразительным жестом. – Мы имеем дело с одноруким пользователем.
– Все, это выше моих сил, – Павлов выскочил в «мертвую зону». Оттуда он сообщил нам, что идет проверять электронную почту на собственном компьютере в собственной комнате, и если поклонник последует за ним, то уткнется в стену. – Пусть этот ублюдок, если хочет, разговаривает с моим затылком. Ничего больше он не увидит.
ОН… ТАКОЙ… МИЛЫЙ… КОГДА… СЕРДИТСЯ
Проследив, как Павлов метнулся прочь из комнаты, Слим очень быстро успокоился.
– Хочешь пожевать чего-нибудь? – спросил он меня. – Или шоколадное яичко как раз и было твоим ужином?
– Его нельзя считать даже легкой закуской, – сказала я. – Это было лекарство.
– Тогда займусь-ка я кулинарией, – потер ладони Слим. – Сегодня у нас экскурс в восточную кухню. Готовка – мое призвание.
– Правда? – удивилась я. – Собираешься сделать какую-нибудь рыбу? Отказываюсь от любых морепродуктов, вплоть до нового уведомления.
Слим успокоил меня, заявив, что одного кусочка цыпленка с макаронами под черным бобовым соусом будет достаточно, чтобы я не вспоминала ни о чем другом. Надо лишь посидеть немного без дела, и все будет готово через минуту.
– Полежи на диване, – посоветовал он, удаляясь на кухню, – полюбуйся на себя.
– Зачем мне на себя любоваться?
– Ты – лучшее, что можно увидеть в этом ящике.
– А как быть со страшным извращенцем? – крикнула я вслед Слиму, понимая, что, появись сейчас на табло хоть одна буква, это явно будет послание, адресованное мне лично. Я уже собралась крикнуть это второй раз, когда Слим вновь просунул в дверь свою голову с низко висящими дредами и мерцающим в брови колечком.
– Ничего, если мы не станем приглашать его на ужин? – спросила голова. – Макарон у меня ровно на три порции.
23
Ноги на экране были явно не мои. Неужели их так исказил объектив веб-камеры? Я едва узнала собственные ступни. Скрестив икры и водрузив пятки на табурет, я изучала свое изображение на экране, гадая, неужели мне понадобится косметическая хирургия. Пальцы следовало укоротить раз в десять, не меньше. Отсосать из них жирок, если такое вообще делается. Все что угодно, только бы привести их в божеский вид. Ногти выглядят неплохо (блестящий пример для Добряка Уильяма), но лак выбран неудачно: блестящая серебрянка, притягивающая к себе внимание, оказалась не способна скрыть недостатки ног. А какие волосы на ногах, хотя я всегда вроде бы за этим следила…
Где-то с минуту или около того я обманывала себя, повторяя, что это неудачный объектив грубо искажает перспективу, но в конце концов перестала выгибать ноги и подворачивать пальцы, чтобы они казались поменьше. Я теперь просто сидела, грустно размышляя о том, что мне надо было выступать в шоу уродцев. В некотором смысле я уже выступаю в шоу. Цирковой номер на диване, в ожидании идеальной партии – парня с грибком на ногах.
– Прервемся на минуточку, – сказала я себе и положила на колени клавиатуру. На себя я уже достаточно нагляделась и потому направила браузер к страничке с нашим меню, призадумавшись, куда бы сходить еще. Наш сайт называется Caminside, то есть «камера внутри». Странно, мне почему-то казалось, будто я стою снаружи, прижав нос к оконному стеклу. Я щелкнула по иконке чата. Решила подслушать разговоры посетителей, бродящих по дому: интересно, что они думают? Слим заглядывал туда порой, отслеживая ручеек трафика, который мы сумели привлечь на данный момент. И зачем только Картье, опытный игрок на рынке недвижимости, подначивает всех этих людей брататься друг с другом, путешествуя по нашему дому? Павлов распознал в этом трюке одну из старейших хитростей в репертуаре любого квартиросдатчика: заставь потенциальных съемщиков осматривать жилье одновременно, и каждый постарается первым застолбить его себе. Передо мной распахнулось окно чата с жалкой горсткой сетевых псевдонимов. Но для меня и этого оказалось многовато. Одним глазком просмотрев беседу, которую они вели меж собой, я немедленно засунула обе ноги обратно в туфли.
ШНУРОК: Ничего подобного, эта девчонка никак не сможет пососать собственные пальчики, а Стелька живет в мире иллюзий, если считает, будто она сумеет сложиться пополам.
СТЕЛЬКА: Даже самые пухленькие могут порой проявлять удивительную гибкость. Пожалуй, стоит потусоваться тут немного, просто на тот случай, если она вдруг решит попробовать.
КЛЮШКА: Шнурок прав. На это потребуются месяцы подготовки. А она всего лишь сидит с таким видом, будто ждет, что на колени к ней сейчас опустится кастрюлька с мороженым. Да ей слабо!
МУХОМОР: Люди, пошевелите наконец мозгами! Вы что, и вправду хотите, чтобы эта жаба с мозолями на ногах принялась вдруг резвиться подобным образом? Даже для меня это чересчур.
– Нет у меня никаких мозолей! – запротестовала я. Но, подумав, повторила то же самое уже с вопросительной интонацией. Затем я полностью обезумела и заорала: – Слим, они тут обсуждают меня!
– Кто? – растерянный голос Слима потонул в шипении котелка и плевках горячего масла. – Циско, можешь подождать? Я сейчас немного занят.
КЛЮШКА: Может, если сделать ей педикюр, она была бы еще ничего.
СТЕЛЬКА: Ты что, чувак, только представь! Ватные тампоны между пальчиков!
МУХОМОР: Мммм!
– Поверь мне, Слим. Важнее этого ничего быть не может.
– Одну секундочку, – голос звучал теперь гораздо суше, шипение масла же, напротив, взяло новую ноту, сделавшись настойчивее, яростнее, неистовее. – Сейчас подойду.
Я уже выбиралась прочь из чата. Щелкнула клавишей. Наугад. Признаться, я просто стучала по всем кнопкам, пока дурацкое окно наконец не захлопнулось. Обнаружить присутствие этих субъектов в доме – это все равно что наткнуться за плинтусом на целое крысиное семейство. События повернулись настолько подлым образом, что мне захотелось вскочить на стул и завизжать. Будь моя воля, я бы вообще ушла с сайта, но в спешке забила весь экран трансляциями: с лестницы, из прихожей и из кухни. На первых двух не происходило ничего, но картинка с третьей камеры невольно привлекла мое внимание. В кадре виднелся Слим: одной рукой он размахивал лопаточкой, в другой держал крышку от котелка. Он медленно заваливался назад всем телом, будто прямо на него готовился прыгнуть разъяренный тигр.
– Хочешь, я помогу тебе с ужином? – крикнула я.
– Нет нужды, – пропел он в ответ. – Подожди секунду, и я приду.
Внутри котелка что-то светилось, и это меня насторожило. Из кухни доносилось уже не шипение, а явственно различимый треск – словно кто-то судорожно мял в руках десять футов фольги. Я уже собиралась подняться с дивана и идти на выручку, когда Слим на экране вдруг перебежал из одного угла кадра в другой, а затем и вовсе его покинул. До меня донеслось резкое лязганье, а затем – тишина. Секундой позже Слим появился уже в двери. Вместо крышки он держал в руках кухонное полотенце. Он вытер уголком бровь и перебросил полотенце через плечо.
– Что стряслось?
– Собиралась спросить у тебя то же самое. – Я переключилась обратно в чат; этот разогревшийся костер следовало немедленно затоптать. Впрочем, теперь к кругу обожателей моих ног присоединилось еще несколько посетителей, и разговор переключился на другую тему.
РОЗА ПРЕРИЙ: Тупому идиоту надо было быстрее бросать в котелок курицу. Не удивительно, что случилась катастрофа.
ГРАФ МОНТЕ-КРИСТО: Но масло действительно должно сначала раскалиться. Просто он недостаточно долго мешал.
КЛЮШКА: Кто-нибудь видел, оно брызнуло ему на носки?
– Все под контролем, – смущенно посмотрел на меня Слим. Конечно, он имел в виду стряпню, но меня заботили и другие вещи.
– Тебя это не беспокоит? – спросила я, отчаянно стараясь не упустить мысль во второй раз. – Я уже начинаю думать, что кроме нас самих недвижимость Картье больше никого не волнует.
Крутанув пуговицу на пляжной рубахе, Слим нерешительно осведомился, какое значение это имеет.
– Даже обсуждая тебя или нас с Павловым, – сказал он, – эти люди все равно остаются где-то там и не могут нас коснуться. – Его палец обвел ленту-липучку по обеим сторонам от дивана. – Стоит нам пересечь эту черту, и конец представлению.
Я уже собиралась спросить, не кажется ли ему, что та же черта ограничивает и нас самих, наши поступки и наши отношения, но тут в дверях появился Павлов, сияющий так, словно перестать улыбаться он не мог при всем желании.
– Циско, дай я тебя расцелую!
– Полегче, – предостерег его Слим. – Тут тебе не Алабама.
– Твоя колонка! – произнес мой брат. – Ее напечатают в следующем номере журнала «Блесни Умом!», не изменив ни словечка!
– Приятно слышать! – улыбнулась я в ответ. – Говорили же тебе: фортуна переменчива.
– Редактор просто в экстазе. Прислал мне по электронной почте письмо, спрашивает, отчего я раньше не высказывался начистоту.
– Искренность – это главное, – сказала я, бросая косой взгляд на Слима. Интересно, он специально встал перед экраном, чтобы загородить собой чат и кухню? Спрашивать об этом вслух я все же не стала: Павлов имел право на триумф, и я поднялась с дивана, чтобы заключить брата в объятия. Выход из зоны прямой трансляции принес мне неожиданное облегчение, и я решила, что в будущем стану проводить больше времени по ту сторону красной липучки. Мое появление в кадре явно становилось сенсацией для кое-кого из наших зрителей, даже если при этом я не занималась ничем особенным.
– Кажется, пахнет горелым? – вопрос Павлова был адресован нашему шеф-повару. Мой брат склонил голову набок, сморщив нос. Я же глядела на Слима, воплощая собой проницательность.
– Эх, не цените вы моих талантов. – Он отбросил в сторону полотенце. – Ладно уж, купим что-нибудь готовое!
24
Сходить за пиццей вызвался Павлов. Слим заикнулся было о заказе с доставкой на дом.
– Не придется даже вспоминать номер телефона, – сказал он. – Теперь, когда «Поппа Итальяно» спонсирует треть нашего жилища, мы просто можем кликнуть на рекламный баннер, и, скорее всего, мальчик-турок на мопеде подкатит к дому в считанные минуты.
Павлов стоял на своем: он пойдет лично, чтобы своими глазами увидеть, как эта пицца готовится. И убедиться, что никто не харкнул в начинку или что-нибудь в этом духе.
– Спасибо! – сказала я ему вслед. – У меня сразу повысился аппетит.
Подождав, пока не захлопнется входная дверь, Слим подарил мне взгляд, предназначенный для спальни.
– Мне известны и другие способы разжечь у девушки аппетит.
– Мне тоже, – проговорила я без всякого выражения, – но меня нельзя включить нажатием кнопки, как ты проделываешь это в своих играх.
С секунду Слим просто стоял там, перед диваном, испытующе разглядывая меня.
– Я тебя чем-то обидел?
Я уже хотела было предложить ему присесть рядом, чтобы мы могли поговорить, но затем вспомнила о зрителях: что они подумают? Наш разговор по душам состоялся в результате в дальнем углу гостиной. Подальше от глаз остального мира.
– Ты здесь ни при чем, – сказала я Слиму, не покидая пределов «мертвой зоны». – Дело во всех остальных.
– В наблюдателях?
– Я помню все, что ты говорил, но у меня не получается выбросить из головы их постоянное присутствие где-то рядом. Это все меняет, и все интимные моменты, какие еще остались в нашей жизни, кажутся теперь немного искусственными.
– Ну, не знаю, – протянул Слим, и я догадалась, что упрямая сторона его натуры взяла сейчас верх. – По-моему, ты все принимаешь слишком близко к сердцу.
Зайдя Слиму за спину, я уставилась в окно.
– Ты тоже жалеешь, что мы согласились на эту затею с камерами, – сказала я. – Уверена. И хотелось бы, чтоб ты сам признал это.
За окном быстро темнело, и цветочный рынок лихорадочно сворачивал торговлю. Продавцы бегали туда-сюда с тележками, тачками и корзинами. Понемногу они выстроились в общую процессию, оставив за собою опавшие лепестки и завитушки сигаретного дыма, но продолжали перекрикиваться. Вилли нес караул за собственным прилавком. Со свежими букетами и рождественской гирляндой.
– Добряк Уильям предупреждал, что все может оказаться не так просто, каким это кажется на первый взгляд, – сказала я.
Ладони Слима легли мне на плечи. Нерешительное касание, обретшее уверенность, только когда я потянулась пожать их. Он сказал:
– Утром табло посоветовало мне получше затягивать пояс на халате.
– Я собиралась порекомендовать тебе то же самое.
– Сначала я здорово смутился, – продолжал Слим, – но затем подумал: собственно, а что мне прятать?
– Ты ждешь от меня сочувствия?
– Циско, когда богатство мужика измеряется двузначной цифрой, то это он должен сочувствовать девушкам.
– Неужели двузначной цифрой?
– Точно тебе говорю.
– Слим, будь это правдой, я обратилась бы за консультацией к врачу, прежде чем подпустить тебя к себе.
– Клянусь, я не вру насчет размеров, – настаивал он, – в сантиметрах.
Уже улыбаясь, я продолжала смотреть на процессию расходящихся по домам цветочников.
– Я думала, у вас, парней, стандартная шкала разбита на дюймы.
– У остальных – да, – признал Слим, – но переход на метрическую систему придал мне дополнительной уверенности.
– Это, однако, не повод размахивать предметом своей гордости перед веб-камерой, – заметила я. – Кто угодно может увидеть.
– Конечно, – согласился он, – но я не имею ни малейшего представления о том, кто эти люди, и именно это примирило меня с их присутствием. Они – никто, я вижу лишь имена на экране. Выдуманные псевдонимы. Почему меня должно беспокоить мнение какой-то Ночной Бабочки о моем приборе?
– Чье мнение? – спросила я, оборачиваясь.
– Я уже не помню точного псевдонима, – быстро сказал Слим. – Я хочу сказать: все эти люди не занимают того места в моей жизни, которое занимаешь ты.
– Не подлизывайся. – Я ткнула пальцем ему в грудь. – Всякий раз, когда с тобой захочет перекинуться парой слов обладательница подобного псевдонима, ставь меня, пожалуйста, в известность.
На губах Слима заиграла эта его удивительная улыбка.
– Честно говоря, ей не терпелось побольше разузнать о тебе.
Уж не знаю, надеялся ли Слим рассмешить меня этим своим признанием, но оно возымело прямо противоположный эффект.
– У меня серьезные отношения только с тобой и больше ни с кем, – сказала я и вдруг почувствовала себя легче воздуха. – Я хочу, чтобы между нами все было нормально, чтобы наши отношения продолжались, я правда этого хочу, но если мы не будем держать при себе самые сокровенные, интимные моменты, те маленькие тайны, о которых ты когда-то говорил мне, то тогда мне придется спросить: а что мы, вообще говоря, делаем вместе?
Слима, похоже, обеспокоила прозвучавшая в моем голосе новая нотка, и его удлиненное лицо, кажется, вытянулось еще больше. То, что я ему сказала, было вовсе не угрозой, я просто выпустила пар. В этом доме мне становилось все труднее выражать свои чувства. И все же я говорила честно. И надеялась только, что он сумеет меня понять.
– Знаешь, – сказал Слим, – давай побудем немного наедине, после ужина. Создадим несколько маленьких тайн, так сказать.
– Мне не хотелось бы куда-то выбираться, – заявила я. – Завтра опять на работу. Мне предстоит еще один день общения с людьми, которым действительно нравится крутиться перед камерой. Заметив, что Слим улыбнулся, я услышала скрежет ключа в замочной скважине. Не обратив на скрежет внимания, он заявил, что о том, чтобы выходить из дому, и речи не было.
– Что ж, пусть зрители последуют за нами в спальню. Камера ничего им не покажет, кроме пустого угла. Может, они и догадываются, что у нас на уме, Циско, но они не смогут помешать нам. Каких бы уродов ни привлекал наш веб-сайт, ни один из них все равно не попадет дальше экрана. С нашей точки зрения, их с тем же успехом могло и не существовать вообще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41