– А каковы причины этого дисбаланса?
– Ну, иногда это генетика, иногда окружающая среда… не совсем ясно. Раньше говорили о «дурной крови», но теперь так уже не думают.
– Ну ладно. А как ты сама объяснишь то, что видела?
– Не знаю. Да и не больно-то много я видела, все произошло очень быстро. Не исключено, что я просто перепутала и приняла результат вколотого санитарами успокоительного за следствие прикосновения Эммилу.
Она увидела, как бывшие напарники переглянулись: Барлоу лукаво улыбался, а выражение лица Паза можно было истолковать как смущенное.
– Ага, возможно, ты перепутала. С очевидцами такое случается. Но что ты подумаешь, когда при следующем визите в больницу узнаешь, что этот, как бишь его, Мэйсфилд здоров, как и ты?
– Это маловероятно.
– Но только предположим.
– Ну, в данном случае я бы списала это на спонтанную ремиссию. Явление редкое, но все же такое случается.
Она помолчала. Все смотрели на нее, но не как инквизиторы, а как семья, наблюдающая за тем, как ребенок пытается сделать что-то новое.
– Я все равно не поверю в демонов.
– Что ж, это интересно. Выходит, ты заранее закрыта для любого объяснения, если оно не вписывается в привычные тебе схемы, даже если в рамках этих схем ничего толком объяснить невозможно. Спонтанная ремиссия, а? Тебе не кажется, что это просто слова, которые решительно ничего не объясняют?
– То же самое можно сказать и про демонов, – с нарастающим раздражением отозвалась Лорна. – Это просто слова, и ничего больше.
– «Но как небо выше земли, так пути Мои выше мыслей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших» , – произнес Барлоу. – Исайя, глава пятьдесят пятая, стих девятый. Позволь, я расскажу тебе историю, объясняющую, откуда я такой взялся. Жил когда-то один беспутный парнишка: пил, курил, прелюбодействовал – короче, напропалую нарушал все заповеди, кроме шестой. Людей он не убивал, такого не было, но это лишь потому, что пока не считал никого из тех, с кем сталкивался по жизни, заслуживающим смерти. Так вот, однажды это изменилось. Он перевез из Валдосты партию контрабандного спирта для одного дельца, который заплатил ему аванс и обещал по доставке рассчитаться как следует. Но когда груз был доставлен, этот малый заявил, что больше ему ничего не должен, ухмыльнулся и обвел взглядом всех тех людей, которые находились там, ожидая своего спиртного. И что нашему парню было делать? Вся та компания была вооружена, и люди были решительные. Разозлился он, однако, страшно и решил, что все равно им этого не спустит. Побежал назад к своему грузовику, достал из-под сиденья шестнадцатого калибра дробовик, зарядил его и совсем уж было собрался совершить убийство, но тут увидел, что в этом долбаном грузовике он не один. Представь себе: Господь Иисус сидел прямо там, на пассажирском сиденье, и вид у него точь-в-точь как у обычного человека. Заглянул Иисус парню в глаза, и тот ощутил, как его душу омывают вся любовь и все прощение мира. «Положи оружие, сын мой, ступай домой и более не греши», – услышал он голос Иисуса и поступил так, как ему было велено. Так вот, это истинная история, и тем беспутным парнем был я, хвала Господу.
– Хвала Господу! – повторили за ним вполголоса Джеймс и его мать, а Барлоу добавил:
– Ну, что ты на это скажешь?
– Прошу прощения, – пролепетала Лорна, – мне трудно высказываться по таким вопросам. Не хотелось бы задевать ваши религиозные чувства…
Барлоу ухмыльнулся.
– О, мы к этому привыкли. «Но мы проповедуем Христа распятого: для иудеев соблазн, для эллинов безумие». Первое послание коринфянам, глава первая, стих двадцать третий. Говори, что ты хотела сказать. Мы не обидимся.
– Не обидятся, – подтвердил Паз, – но после того, как уберут со стола, разложат тебя на нем и будут пытать каленым железом, пока ты не обратишься.
– Да, и сдается мне, этого железа нам потребуется огромное количество, – подхватила Эдна с совершенно невозмутимым выражением лица. – Джеймс, почему бы тебе не сходить в комнату для пыток и не приготовить инструменты.
– Ну, мам, почему обязательно я? – заныл бойскаут. – Как пытки, так сразу Джеймс.
Все расхохотались, Лорна тоже, правда, не совсем искренно. Ей было некомфортно. На вечеринках, которые она обычно посещала, люди, похожие на семью Барлоу, сами служили предметом шуток, и хотя она, разумеется, поняла, что над ней беззлобно подтрунивают, ощущение было не из приятных. Поэтому она заговорила с большей резкостью, чем собиралась.
– Ну хорошо, без обиды, как я и говорила, но мы бы оценили пережитое вами как галлюцинацию, вызванную стрессом. Давление поднимается, в кровь вбрасываются адреналин и другие гормоны, они оказывают воздействие на серединные височные доли, и человек слышит голоса или видит образы. Мы в состоянии воспроизвести те же эффекты лабораторно, с помощью электростимуляции.
– И такое объяснение тебя удовлетворяет? – спросил Барлоу, уставив на нее свои бесцветные глаза.
– Удовлетворение не имеет к этому никакого отношения. Это правда. Это как мир: он существует, и все. Нам остается только принять эту данность.
– Хм. Что ж, понятная точка зрения. Но разве из того, что ученые установили, как действует солнце, и сумели изготовить бомбу, действующую по тому же принципу, следует, что на небе нет никакого солнца?
Пока Лорна размышляла над этим вопросом, Барлоу обратился к Пазу:
– Джимми, если ты не против, мне бы хотелось посмотреть на эти тетради с признаниями. Может быть, у меня возникнут какие-то мысли: самому-то мне вряд ли доведется встретиться с этой женщиной.
– Я-то не против, если Лорна разрешит, – ответил детектив. – Тетради в ее ведении, я их только охраняю.
Лорна согласилась, хотя и не без тайного раздражения. Завершение теологической дискуссии было воспринято ею с облегчением, но она не любила, когда в дело вмешиваются посторонние: грань между конфиденциальным терапевтическим материалом и юридическим документом и без того была безнадежно размытой, что вызывало досаду. Поэтому она, наверное, с излишней поспешностью схватила со стола десертные приборы и убралась на кухню.
– Извини, что мы тут над тобой подтрунивали, – сказала миссис Барлоу, после того как Лорна минут пять сохраняла на лице натянутое выражение и на всякий вопрос отвечала отрывисто и односложно. – Просто мы с Джимми всегда так делаем. Это что-то вроде семейной шутки. Мы совсем не хотели тебя обидеть.
Лорна почувствовала, что у нее по не вполне понятным причинам наворачиваются слезы.
– О, дело не в этом. Просто, с тех пор как я встретилась с этой женщиной, со мной что-то не то. И ведь я сама напросилась. – И тут Лорна, неожиданно для себя, обрушила на собеседницу рассказ о странностях своих отношений с Эммилу Дидерофф – чуть ли не всхлипывая и торопливо выплескивая слова в наполненный паром воздух кухни.
– Тебя к чему-то направляют, – сказала миссис Барлоу.
– Но я не верю ни во что такое! – прорыдала Лорна.
– Знаешь, в таких случаях не имеет особого значения, во что ты там веришь, во что не веришь… Ты слышала рассказ Клетиса. Что бы вы все ни говорили о химической активности мозга, с ним произошла настоящая, глубочайшая перемена, и химией этого не объяснишь. Я знала Клетиса Барлоу до этого случая и могу сказать с уверенностью: он был самым безбашенным парнем в округе Окичоби. Сущий дикарь, таких даже среди индейцев не было.
– А вы с ним уже тогда водились?
– О небеса, нет! Мой отец спустил бы с меня шкуру, если бы я хоть взглянула в сторону Клетиса Барлоу. У нас была строгая, религиозная семья, из тех, про кого говорят, что они в воскресенье по два раза в церковь ходят. Но, правда, я все равно на него поглядывала: по-моему, он мне с третьего класса нравился. А уж когда обратился и пришел в нашу церковь, я от радости едва чувств не лишилась.
– А что вам нравилось в нем? Я имею в виду – раньше?
– Мне нравилось, как он двигался. И если он и был грешником, то не каким-нибудь жадиной или трусом, если ты понимаешь, что я имею в виду. И по правде, я, наверное, не смогла бы полюбить мужчину, если бы не чувствовала в нем опасности. А ты?
И снова Лорна растерялась и не нашла слов.
* * *
Следующий час Паз провел с Джеймсом: они затеяли соревнования, и паренек загонял детектива так, что тот взмок, почувствовал себя чуть ли не немощным старцем и снова захотел выпить чего-нибудь покрепче холодного чаю. Клетис все это время просидел на веранде в своем кресле с двумя тетрадями на коленях.
– Сдаешь, Джимми?
– Так он ведь растет. Что ты думаешь о нашей девушке?
– Я скажу тебе, сынок, что не рвусь обратно к работе, но все это заставляет меня встрепенуться, как старую охотничью псину, учуявшую в морозную ночь енота. Она что, наотрез отказалась с тобой разговаривать?
– Отказалась. Объяснила это тем, что в ней пребывает дьявол и он заставит ее лгать, если только она не запишет все по порядку.
– В это я готов поверить. Но она солжет и в письменном виде. Пусть один раз, может быть, в надежде, что это ускользнет от них.
– От них?
– От тех, кто за этим стоит, кем бы они ни были. Тех, из-за кого твой майор Олифант из ФБР так разволновался. Ясно одно: в Майами ты концов не найдешь.
– Нет? А где же тогда?
– Там, где она была. В Виргинии, в горах. Неплохо бы поговорить с теми ее монахинями… но тебе этого не позволят.
– Ты думаешь?
– А то? Она не убивала араба, но ты застукал ее рядом с трупом, и это всех устраивает. Тем паче что теперь у тебя есть еще и этот малый, Уилсон, в качестве организатора. Вряд ли тебе позволят копать глубже, хотя, по правде говоря, жаль. Мне бы хотелось узнать, в чем тут дело.
Паз заметил, что и сам был бы не прочь это выяснить. А потом пошел на кухню, чтобы попрощаться с Эдной и забрать Лорну, но застал миссис Барлоу одну.
– Итак, когда свадьба? – спросила она.
– Эдна, я просто встретил эту женщину. Знаешь, тебе надо спеться с моей матушкой.
– А почему ты думаешь, что мы уже не спелись, не строим за твоей спиной заговоры и не молимся за твое спасение и скорое появление внуков?
Паз рассмеялся, но слегка натянуто.
– Брось, Эдна, нечего на меня давить.
– Ты ей нравишься. Я вижу.
– Мы с ней хорошие товарищи, работаем вместе, и это все. Я привез ее сюда, потому что у нее приключились неприятности и ей надо было как-то отвлечься, а сам я все равно собирался поговорить с Клетисом. Как он, кстати?
– Малость тоскует, не без того, но работы на ранчо выше крыши, так что скучать особо некогда. А, вот и ты! – оживленно воскликнула Эдна как раз таким тоном, по которому пришедший может угадать, что только что был предметом обсуждения.
– Ну и какие… – начал Паз, но осекся, почувствовав, как вибрирует в кармане мобильный телефон. – Минуточку, – извинился он и вышел в коридор, чтобы поговорить.
– Где ты? – спросил Моралес.
– К северу от озера. А в чем дело?
– Босс, тебе нужно срочно вернуться сюда. Машина Джека Уилсона свалилась в канал рядом с аллеей Аллигатора. Похоже, вместе с водителем.
– Кошмар! В каком именно месте?
– Западнее границы резервации Миккосуки.
– Встретимся там самое позднее через час, – сказал Паз и дал своему молодому напарнику сложный набор указаний касательно того, как вести себя с полицией штата, с копами из округа Броуард и с представителями индейского племени, на чьей территории все и произошло.
* * *
Вспоминая визит к семейству Барлоу, Лорна мысленно упражнялась в остроумии, сравнивая его с ознакомительной экскурсией в одну из расположенных на северо-востоке музейных деревень, дающих представление о том, как жили наши предки. Каких-то десять миль, и ты с головой окунаешься в далекое прошлое. Кроме того, она была бы не прочь малость поддеть Паза в связи со всей этой религиозной историей, но это потому, что ей немножко стыдно. Надо же, ни с того ни с сего расхныкаться перед практически незнакомой женщиной и со слезами на глазах выложить все, что померещилось ей в психиатрической клинике. И вот теперь она заворачивается во все новые и новые слои логического отрицания, и ей хочется подключить к процессу Паза, дабы подтвердить пошатнувшуюся парадигму. Лорна убеждает себя в том, что Паз слишком холоден, циничен и вообще малый со странностями. На тот случай, если он просто пудрит ей мозги, она всегда успеет убедить себя, что вовсе ни в чем не заинтересована.
Все бы ничего, но у нее никак не идет из головы та фраза об опасных мужчинах. К подобным экземплярам Лорна относится соответственно, с оглядкой. Опасные мужчины, они ведь почти всегда недалекие, грубые и уж наверняка заражены мужским шовинизмом. Романтика в ее представлении всегда связывалась с умением жить, способностью обсуждать фильмы и книги, корректные либеральные идеи и, конечно, с профессиональным блеском, оригинальностью академического мышления, выражающегося в умении написать дискуссионную, неоднозначную работу.
Но о чем подобном можно думать на двухполосном гудронном шоссе, в машине, мчащейся со скоростью девяносто миль в час с включенной сиреной? Сейчас они не тащатся позади грузовиков, а летят по разделительной линии, заставляя всех остальных водителей испуганно шарахаться в стороны. Лорну это пугает еще больше, чем их, тем более что она слышала, будто от страха запросто можно обмочиться. Слава богу, у нее таких позывов не возникает. Ночь наступает в театральной манере тропиков – алый, пламенеющий закат, а потом черный бархат тьмы. Мир исчезает, остается лишь рассекающий мрак свет фар Паза, красные габаритные огни догоняемых и обгоняемых машин и какие-то проносящиеся и остающиеся позади световые пятна. Звук сирены ввинчивается ей в мозг, мышцы болят от постоянного напряжения, так как тело непроизвольно готовится к столкновению. Паз, перекрикивая пронзительный вой, объясняет, что ему нужно попасть на место преступления, чтобы проконтролировать происходящее, хотя там у него не будет никакого официального статуса. Лорна не понимает, зачем это в таком случае нужно, и думает, что детектив спятил.
Он курит сигару, она видит его лицо в красном свечении ее кончика. Да уж, его точно стоит ненавидеть, и все это так болезненно, так противно…
Наконец они вырываются на аллею Аллигатора, увеличивают скорость и мчатся на запад по прямой, как линейка, скоростной трассе. Лорна никогда раньше не ездила на машине со скоростью более ста миль в час и находит, что это ощущение сродни полету: кажется, будто колеса уже не соприкасаются с дорожным покрытием. Неожиданно она оказывается по ту сторону страха, погрузившись в почти сексуальную пассивность, и разваливается в уголке сиденья, слегка раздвинув ноги.
Впереди появляется гроздь ярких огней. Паз сбрасывает скорость и останавливается среди группы полицейских и санитарных машин.
– Посиди здесь, это не займет много времени, – говорит он ей. – Ты как, в порядке?
– Все хорошо, – отзывается она.
Он исчезает.
На самом деле ей плохо. Ее трясет. В машине с отключенным кондиционером душно и сыро, у нее пересохло горло, голова трещит, и она чувствует себя совсем больной. Но несмотря на влажную духоту и прочие неудобства, ей как-то незаметно удается провалиться в легкую дрему.
Она просыпается от хлопка дверцы машины. Сразу вслед за этим начинает работать двигатель, и приятный холодный ветерок высушивает пот на ее лице. Лицо Паза выглядит хмурым, когда он сворачивает на обочину. Полиция штата контролирует движение в зоне происшествия, и им удается свернуть на шоссе, ведущее на восток.
– Что случилось? – спрашивает она.
– Наш главный подозреваемый только что найден убитым. Вероятно, именно он нанял того псевдовзломщика, которого я подстрелил у твоего дома, и скорее всего именно его следует подозревать в убийстве аль-Мувалида. Так что мы капитально сели в лужу. Конечно, я позвонил своему майору, чтобы он попробовал через шефа вытребовать тело и машину, но, боюсь, ничего не получится. Убийство произошло в индейской резервации, таким образом преступление попадает под юрисдикцию ФБР, и вряд ли федералы откажутся от своих прав. Они с самого начала выказывали интерес к этому делу. Видимо, то, что все фигуранты: суданец, Додо Кортес и Джек Уилсон – оказались покойниками, зажгло некий огонек на большой приборной панели в Вашингтоне. Короче говоря, расследованием занялось Бюро. Олифант рвет и мечет, но, насколько я понимаю, сделать ничего не может.
– А как насчет Эммилу?
– Неясно. Новые антитеррористические законы расширили полномочия ФБР настолько, что они фактически могут вытворять, что им вздумается. Не исключено, что ее объявят представителем враждебной воюющей стороны и она просто исчезнет.
– Нет, серьезно…
– И я серьезно. Хотел бы иначе, да не выходит. Олифант, очевидно, воспринимает происходящее таким же образом. Он заявил, что дело Эммилу несомненно подведомственно прокурору штата, но тот зависит от губернатора, а губернатор, между прочим, является младшим братом президента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54