«Купи, купи, хороший товар». Какой это хороший товар? В прошлом году у меня тут была одна купеческая дочка. Папаша как прознался про то, что ее здесь насиловали, сразу отказался забирать девчонку. Хорошо еще, что этого архиепископа купили, так и ее впридачу отдали. Хоть в монастырь пристроили, и то хорошо. А с этой что делать? Ну и что из того, что у нее папаша торговец? Он же умер. Кто за нее платить будет?
Череп с видом невинного страдальца стоял у дверей хижины, втянув голову в плечи.
– Я не знаю,– уныло протянул он.
– Вот именно! – нервно воскликнул толстяк.– Ты не знаешь, я не знаю, никто не знает. Мне уже от своих заложников проходу нет. Они скоро будут такими же, как остальные. Ты помнишь, кем раньше была Луиза? Мы ведь тоже прихватили ее на каком-то торговом корабле. Фифа и недотрога. А потом как развернулась? От капитана Рэда оторвать было невозможно. А когда он исчез, плакала целую неделю. Потом и вовсе по рукам пошла. А теперь к каждому пристает, только никто брать не хочет.
Череп мечтательно закатил глазки.
– Луиза – хорошая женщина... большая,– протянул он.
Толстяк брезгливо поморщился.
– Да ты, наверное, единственный, кто сейчас на нее позарился бы.
Череп пожал плечами.
– А что в ней плохого? Видишь, даже сам капитан Рэд ее любил.
– Так когда это было? Тысячу Лет назад,– недовольно пробурчал толстяк.– Я и сам когда-то любил капитана Рэда. А что, с ним было весело. Это уже потом он стал каким-то злым, жадным.
Череп задумчиво покачал головой.
– А по-моему, капитан Рэд совсем не жадный. Видишь, всех вином угощает.
Толстяк тут же замахал руками.
– Моим вином, моим. Если бы это было его вино, пусть бы хоть в море выливал. А я для чего здесь сижу? Чтобы поить каждого, кто понравится капитану Рэду? Не хочу и не буду. И вообще, ты зачем пришел?
Череп пожал плечами.
– За вином. Капитан Рэд сказал, что ему нужно еще четыре бочки.
Услышав это, толстяк схватился за сердце и шлепнулся в свое кресло.
– Меня сейчас кондрашка хватит,– прошептал он, хватая ртом воздух.– Он уже совсем обнаглел. Думает, что если он капитан Рэд, то ему все можно. Четыре бочки! Это же мне на четыре года хватит! А они все за одну ночь выпить хотят! Тут и с одной бочки можно весь остров свалить, а ему сразу четыре подавай. С ума сошел на старости лет!
Череп относился к причитаниям толстяка по поводу своей несчастной доли как к чему-то совершенно обыденному. Он слышал эти жалкие вопли каждый раз, когда на остров приезжал кто-нибудь из тех, кому фламандец задолжал, и требовал назад свои деньги. Этот человек очень любил золото – может быть, еще больше, чем капитан Рэд.
Только одноногий пират привык к тому, чтобы добывать это золото шпагой и кинжалом, а также крюком и веревкой, а жирный ростовщик, раздобрев на харчах берегового братства, норовил выманить деньги у таких, как старый одноногий пират. Он скупал за бесценок драгоценности и награбленное добро, втридорога продавал вино, жульничал даже по мелочам, подсовывая в расплату за долги или награбленное фальшивые дукаты.
За это Жирного не любили, наверное, все пираты, кто его знал. Но у Фламандца было одно несомненное достоинство: он всегда был на месте. На его острове можно было найти приют или пересидеть непогоду, скрыться от неприятеля.
Фламандец очень не любил расставаться с деньгами, даже чужими, а уж тем более – с собственным вином.
– Ничего не дам,– немного успокоившись, сказал он.– Только через мой труп. Четыре бочки! Да где это видано?
Череп равнодушно пожал плечами.
– Так сказал капитан Рэд.
Толстяк опять не выдержал и завопил:
– Так сказал капитан Рэд, так сказал капитан Рэд! Да что ты заладил одно и то же! Я слышал, что он сказал. Если бы не я, черта б с два он увидал свои денежки! И что, я за это всю банду поить должен? И вообще, что за радость такая?
– Многие здесь любят капитана Рэда,– благоговейно произнес Череп.
– Ну, конечно,– огрызнулся толстяк,– как же его не любить? Не успел появиться, сразу всем вина наливает. И ладно бы бочку, а то сразу четыре.
– Пять,– уточнил Череп.– Одну уже выпили.
– Вот именно, пять. Они же все перепьются так, что завтра никого не найдешь. Из пушки надо будет стрелять, чтобы разбудить.
– Ну и что? – обыденно сказал Череп.– Пусть отдохнут люди.
– Да они здесь только и делают, что отдыхают. Половину вообще надо было бы вышвырнуть с острова. Здоровенные хари себе наели на дармовых харчах, а отрабатывать не хотят. Отправлялись бы в плавание, у нас уже провизия к концу подходит. Все эти проклятые заложники сожрали.
Череп укоризненно посмотрел на фламандца.
– А еще капитан Рэд просил, чтобы одну бочку привезли на берег, а три остальных – на его корабль. Он хочет, чтобы завтра все приплыли к нему в гости.
Толстяк грохнул кулаком по столу.
– Не дам! – завизжал он.– Свинья одноногая! Так он к себе на корабль все перетащит!
Череп с сожалением покачал головой.
– А я бы на твоем месте отдал, да еще спасибо сказал. Если капитан Рэд узнает, что ты пожадничал, он порежет тебя на мелкие кусочки и разложит их ровными рядами на песке. Неужели ты хочешь превратиться в сушеное мясо? Я вот, например, не хочу.
– Да на тебе и мяса-то нет. И вообще, Череп, почему ты такой худой? Я что-то никак не пойму, ешь, вроде бы, не меньше остальных, а проку от этого никакого.
Череп уныло кивнул.
– Это точно. Наверное, здешний климат виноват. Мне бы жить где-нибудь в прохладном и сухом месте. Там бы я быстро поправился. Э, да что тут говорить,– он махнул рукой и замолчал.
Молчал и фламандец. Это продолжалось до тех пор, пока с берега не донеслись недовольные вопли:
– Где вино? Где Череп? Разорви его морской дьявол!
– Жирный, гони вино!
Потом с пляжа стали доноситься выстрелы. Услышав сухой треск пистолетов, Череп затрясся.
– Фламандец, я тебя очень прошу, дай вина. Сейчас капитан Рэд приведет сюда всю ватагу. Они же не оставят от твоей хижины камня на камне.
Толстяк хмуро поднял голову.
– В моей хижине нет ни одного камня. Ладно, черт с вами. Берите, кровопийцы. А я с вами еще поквитаюсь. Это же надо, пять бочек вина за один вечер! Что б ему провалиться, этому капитану Рэду!
– А откуда брать? Из твоего подвала? Толстяк замахал руками.
– Нет уж, отправляйся туда, куда отвели этих новых заложников. У них там должно быть еще три бочки вина и одна бочка рома.
– Та самая, в которой ты раньше деньги хранил?
– Ага.
Неожиданно на пороге хижины толстого фламандца возникла еще одна фигура. Это был несчастный испанский адвокат, который из-за отсутствия языка не мог вернуться в Севилью. В руке он держал измятую металлическую кружку, а глаза его безумно блуждали вокруг, как будто он что-то искал.
Увидев Черепа и толстяка, испанец что-то промычал и начал мотать головой.
– Тебе чего? – хмуро пробурчал толстяк. Бедняга принялся тыкать пальцем в бочку, стоявшую у дальней стены.
– Что, рому?
Тот стал кивать головой.
– Да ты и так пьян. Посмотри, еле на ногах держишься.
Но испанец продолжал мычать и просить рома. Толстяк разжалобился.
– А, ладно, черт с тобой. Где пять бочек пропало, там уже одной кружки не жалко. Слышишь ты, адвокат? Там половина вылилась, это капитан Рэд выстрелил. Вот через эту дырку и наливай.
Испанец стал радостно трясти головой и кинулся к бочке. Но, очевидно, он не рассчитал своих сил и, споткнувшись о валявшуюся под ногами веревку, растянулся на полу. Толстяк рассмеялся.
– Да тебе уже хватит. Лучше поспи здесь.
Испанец тут же проворно вскочил и засеменил к бочке. Толстяк и Череп даже не смотрели в его сторону. Пока бедняга возился в углу с бочкой, фламандец еще налил себе вина и принялся расспрашивать Черепа.
– А что, капитан Рэд ничего не рассказывал про свой фрегат?
Череп пожал плечами.
– Вроде бы, нет. А что?
Толстяк стал барабанить пальцами по столу.
– По-моему, он что-то темнит. Не верится мне, что на первом фрегате королевского французского флота не было золота. Они тут не зря плавают, это во-первых. А во-вторых – у них там, наверняка, должно быть золото для выплаты жалования. Или французские офицеры стали воевать бесплатно?
Череп призадумался.
– Да, да, да,– неожиданно сказал он.– Кажется, тут что-то нечисто. Капитан Рэд хвастался, что загнал в трюм целую полуроту гвардейцев. Зачем на фрегате гвардейцы? Нужно с пиратами воевать? Так мы же не нападаем на военные суда.
– А капитан Рэд не говорил, откуда шел фрегат?
– Кажется, из Египта.
Пока они делились своими сомнениями и подозрениями на счет капитана Рэда, испанец стащил лежавшие на пробитой пистолетным выстрелом бочке боевой топор с короткой ручкой и заряженный пистолет вместе с кожаным мешочком, в котором хранились порох и пули.
Пользуясь тем, что ни Череп, ни толстяк не обращали на него внимание, он сунул оружие под мышку и, прикрыв его полой своего изношенного до неузнаваемости сюртука, незаметно вышел из хижины.
– Надо будет проверить этот фрегат,– сказал толстяк.– У него в трюмах, наверняка, найдется, чем поживиться. Ты видал, сколько денег забрал у меня этот одноногий негодяй? Половину сундучка. Ему это даром не пройдет. Да и за вино надо платить. Я не так богат, чтобы заниматься христианской благотворительностью.
Череп понимающе кивнул.
– Да, капитан Рэд не стал бы из-за какой-то девчонки, пусть она даже дочка мадридского алькальда, так рисковать. Солдаты на этом корабле могли бы в одно мгновение изрешетить его пулями.
Толстяк хлопнул себя по колену.
– Решено, надо пощекотать капитана Рэда.
С побережья опять донеслись недовольные вопли.
– Где наше вино?
– О, черт! – воскликнул толстяк.– Сейчас они прибегут сюда. Ладно, Череп, сейчас я только найду ключи и пойдем за вином, а то они и вправду растерзают меня.
Он еще некоторое время копался где-то под столом, а потом вытащил связку ключей и медленно поплелся к выходу.
– Пошли, Череп.
* * *
В то время, как пьяные пираты шумно веселились на берегу, а толстяк-фламандец жаловался Черепу на капитана Рэда, несчастный старик-адвокат пробирался к месту заключения заложников с фрегата «Эксепсьон». Он брел между пальмами, спотыкаясь, и один раз даже уронил сверток, который тащил, пряча под сюртуком.
Замычав от страха, он спрятался за стволом и стал оглядываться по сторонам. Слава богу, его никто не заметил.
Кое-как собрав рассыпавшееся содержимое свертка, он снова сунул его под мышку и, прибавив шагу, направился к хижине.
– Смотрите, капитан, он возвращается,– сказал один из офицеров мессиру Дюрасье, который уже не надеялся на помощь старика-испанца.
– Надеюсь, что он исполнил свое обещание,– сказал Дюрасье.– Без оружия нам не удастся отсюда сбежать.
Перед самой хижиной старик остановился и, на всякий случай, пригнулся.
Но охраны возле двери, запертой на висячий замок, не было. Только после этого испанец подошел к зарешеченному окну.
Здесь его уже давно ждали.
– Вы принесли оружие? – шепотом спросил капитан Дюрасье.
Старик замычал и принялся кивать головой.
– Давайте.
Испанец просунул между прутьями решетки небольшой сверток. Пленники развернули грязную мешковину, в которой оказались завернутые пистолет с порохом и пулями, боевой топор с короткой ручкой, а также листок бумаги.
В свете шумно взлетавших с берега петард и шутих капитану Дюрасье удалось прочитать слова, нацарапанные на клочке бумаги: «На борт фрегата «Эксепсьон» должны быть доставлены три бочки вина. Да поможет вам бог! И поторопитесь!»
Капитан Дюрасье прочитал записку и повернулся к прильнувшему к решетке старику.
– Три бочки вина? – переспросил он.
Испанец замычал и стал показывать рукой на бочки, стоявшие в углу тюрьмы.
Капитан Дюрасье улыбнулся.
– Отлично. Ваше усердие, милейший господин адвокат, будет вознаграждено. Только не уходите.
Он сунул пистолет себе за пояс и приказал:
– Немедленно выливайте вино из этих бочек. Нам пора возвращаться на корабль. Эти негодяи еще узнают, что значит иметь дело с французскими морскими офицерами.
Фьора отошла в сторону, пропуская мужчин к стоявшим в углу бочкам.
Что вы собираетесь делать, капитан? – спросила она.
Дюрасье учтиво поклонился.
– К сожалению, сеньора Бельтрами, я вынужден буду вас покинуть. Мне и еще двум офицерам обязательно нужно вернуться на борт моего корабля. Как вы понимаете, зачинщиком бунта на «Эксепсьоне» были двое бродяг, на которых мы случайно напоролись в море. На нашу беду они оказались пиратами.
Так это и есть тот самый ужасный капитан Рэд, о жестокости которого ходили целые легенды? – спросила Фьора.
– Да, это именно он,– ответил Дюрасье.– К сожалению, есть большая доля моей вины в том, что ему удалось овладеть кораблем. Мне следовало сразу вздернуть этих двух негодяев на реи. Я подозревал, что они не те, кем себя выдают. Однако, будучи связан порядком подчиненности, я вынужден был выполнять приказания командора де Лепельера. Если бы я рискнул и взял ответственность на себя, вы, сеньора Бельтрами, уже гуляли бы по столице Крита. А мы благополучно приближались к Марселю. Вместо этого мы сидим здесь на каком-то безлюдном острове, в этой грязной хижине, где место только для змей и скорпионов. Христианское смирение, которое так часто проявлял командор де Лепельер – это не та добродетель, которой может гордиться военный моряк. Как видите, пираты отнюдь не руководствуются кодексом чести, предпочитая грубую силу. И мы должны относиться к этим негодяям точно так же. Фьора смутилась.
– Но этот молодой человек... которого вы заставляли есть крысу... спас меня от насильников,– тихо сказала она.– Я считаю, что он поступил благородно.
Дюрасье махнул рукой.
– Простите меня, сеньора, но сейчас не время обсуждать вопросы чести и морали. Нам нужно торопиться. Господа офицеры, побыстрее выливайте вино из бочек, а затем открывайте крышки.
Вытащив затычки из бочек, пленники стали поочередно выплескивать их содержимое через окно.
Спившийся среди пиратов испанский адвокат улегся на землю под окном и, едва не захлебываясь, глотал лившееся на него вино.
– Заодно и жажду этого бедняги утолим,– засмеялся мессир де Флобаль.
– Побыстрее, побыстрее, господа! – торопил их капитан Дюрасье.– Сейчас эти мерзавцы придут за бочками. Нам нужно успеть спрятаться.
Наконец, с вином было покончено, и пленники вышибли крышки бочонков. Капитан Дюрасье и еще двое молодых офицеров забрались в бочки, которые точно таким образом были закрыты.
В ожидании появления пиратов корабельный лекарь мессир де Шарве наклонился над той бочкой, где прятался капитан Дюрасье.
– Пошли вам господь удачи,– негромко сказал он. Из бочки донесся голос капитана:
– Мы постараемся поскорее вернуться.
Отец Бонифаций также решил сказать несколько слов:
– Господа, вся наша надежда на вас. Мы надеемся, что всевышний услышал все наши молитвы.
– Святой отец, благословите нас.
Отец Бонифаций принялся осенять крестным знамением каждую из трех бочек, которые предусмотрительно придвинули ближе к двери.
– Да пребудет с вами господь. Уже скоро.
Он не успел произнести эти слова, как с другой стороны двери послышались неровные шаги, чье-то сопение и скрип поворачиваемых в замке ключей.
– Черт возьми,– выругался кто-то,– этот замок совсем заржавел. Его уже выбросить нужно.
– А где другой возьмешь?
– Кажется, открылся.
В двери раздался грохот и громкий вопль:
– Дьявол тебе в глотку! Здесь же брус, прямо над головой!
– А ты бы пил меньше, сам заметил бы!
Пока продолжалась эта возня возле двери, мессир де Шарве и отец Бонифаций успели лечь на полу в углу хижины и накрыться плащами – так же, как и остальные пленники, в том числе и Фьора.
В хижину вошли Череп и коротышка Лунатик с фонарем в руке. Именно он стукнулся головой о боковой брус и сейчас стоял, недовольно потирая ушибленный лоб и оглядываясь по сторонам.
В хижину заглянул и толстяк-фламандец.
– Ну, что тут?
– Кажется, все спят,– откликнулся Череп.
– Ну и черт с ними. Берите бочки.
– Которые?
– Да вот эти, что у двери стоят.
– И что нам делать?
– Как что? Катите их на берег. А там матросы с фрегата пусть грузят в шлюпку и отправляются на свой чертов корабль. Не нам же, в конце концов, этим заниматься.
* * *
Кряхтя и надрываясь, Жоффруа и Вилардо принялись перекатывать бочки в шлюпку.
– Тяжеленные, дьявол их проглоти,– ругался Вилардо.
Жоффруа, которому поднять такую бочку было все равно, что кружку вина выпить, благодушно басил:
– А ты подумай, сколько здесь выпивки. Всей команде на неделю хватит.
– Да,– завистливо сказал Вилардо,– мне бы твое здоровье. Я-то уже стар и даже выпить много не могу.
Жоффруа принялся переваливать бочки через борт шлюпки, а когда дело было закончено, обернулся.
– А где же Жан-Пьер, проглоти его акула? Небось, какую-нибудь бабенку в кусты утащил.
– С него станется. Он же об этом только и мечтает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Череп с видом невинного страдальца стоял у дверей хижины, втянув голову в плечи.
– Я не знаю,– уныло протянул он.
– Вот именно! – нервно воскликнул толстяк.– Ты не знаешь, я не знаю, никто не знает. Мне уже от своих заложников проходу нет. Они скоро будут такими же, как остальные. Ты помнишь, кем раньше была Луиза? Мы ведь тоже прихватили ее на каком-то торговом корабле. Фифа и недотрога. А потом как развернулась? От капитана Рэда оторвать было невозможно. А когда он исчез, плакала целую неделю. Потом и вовсе по рукам пошла. А теперь к каждому пристает, только никто брать не хочет.
Череп мечтательно закатил глазки.
– Луиза – хорошая женщина... большая,– протянул он.
Толстяк брезгливо поморщился.
– Да ты, наверное, единственный, кто сейчас на нее позарился бы.
Череп пожал плечами.
– А что в ней плохого? Видишь, даже сам капитан Рэд ее любил.
– Так когда это было? Тысячу Лет назад,– недовольно пробурчал толстяк.– Я и сам когда-то любил капитана Рэда. А что, с ним было весело. Это уже потом он стал каким-то злым, жадным.
Череп задумчиво покачал головой.
– А по-моему, капитан Рэд совсем не жадный. Видишь, всех вином угощает.
Толстяк тут же замахал руками.
– Моим вином, моим. Если бы это было его вино, пусть бы хоть в море выливал. А я для чего здесь сижу? Чтобы поить каждого, кто понравится капитану Рэду? Не хочу и не буду. И вообще, ты зачем пришел?
Череп пожал плечами.
– За вином. Капитан Рэд сказал, что ему нужно еще четыре бочки.
Услышав это, толстяк схватился за сердце и шлепнулся в свое кресло.
– Меня сейчас кондрашка хватит,– прошептал он, хватая ртом воздух.– Он уже совсем обнаглел. Думает, что если он капитан Рэд, то ему все можно. Четыре бочки! Это же мне на четыре года хватит! А они все за одну ночь выпить хотят! Тут и с одной бочки можно весь остров свалить, а ему сразу четыре подавай. С ума сошел на старости лет!
Череп относился к причитаниям толстяка по поводу своей несчастной доли как к чему-то совершенно обыденному. Он слышал эти жалкие вопли каждый раз, когда на остров приезжал кто-нибудь из тех, кому фламандец задолжал, и требовал назад свои деньги. Этот человек очень любил золото – может быть, еще больше, чем капитан Рэд.
Только одноногий пират привык к тому, чтобы добывать это золото шпагой и кинжалом, а также крюком и веревкой, а жирный ростовщик, раздобрев на харчах берегового братства, норовил выманить деньги у таких, как старый одноногий пират. Он скупал за бесценок драгоценности и награбленное добро, втридорога продавал вино, жульничал даже по мелочам, подсовывая в расплату за долги или награбленное фальшивые дукаты.
За это Жирного не любили, наверное, все пираты, кто его знал. Но у Фламандца было одно несомненное достоинство: он всегда был на месте. На его острове можно было найти приют или пересидеть непогоду, скрыться от неприятеля.
Фламандец очень не любил расставаться с деньгами, даже чужими, а уж тем более – с собственным вином.
– Ничего не дам,– немного успокоившись, сказал он.– Только через мой труп. Четыре бочки! Да где это видано?
Череп равнодушно пожал плечами.
– Так сказал капитан Рэд.
Толстяк опять не выдержал и завопил:
– Так сказал капитан Рэд, так сказал капитан Рэд! Да что ты заладил одно и то же! Я слышал, что он сказал. Если бы не я, черта б с два он увидал свои денежки! И что, я за это всю банду поить должен? И вообще, что за радость такая?
– Многие здесь любят капитана Рэда,– благоговейно произнес Череп.
– Ну, конечно,– огрызнулся толстяк,– как же его не любить? Не успел появиться, сразу всем вина наливает. И ладно бы бочку, а то сразу четыре.
– Пять,– уточнил Череп.– Одну уже выпили.
– Вот именно, пять. Они же все перепьются так, что завтра никого не найдешь. Из пушки надо будет стрелять, чтобы разбудить.
– Ну и что? – обыденно сказал Череп.– Пусть отдохнут люди.
– Да они здесь только и делают, что отдыхают. Половину вообще надо было бы вышвырнуть с острова. Здоровенные хари себе наели на дармовых харчах, а отрабатывать не хотят. Отправлялись бы в плавание, у нас уже провизия к концу подходит. Все эти проклятые заложники сожрали.
Череп укоризненно посмотрел на фламандца.
– А еще капитан Рэд просил, чтобы одну бочку привезли на берег, а три остальных – на его корабль. Он хочет, чтобы завтра все приплыли к нему в гости.
Толстяк грохнул кулаком по столу.
– Не дам! – завизжал он.– Свинья одноногая! Так он к себе на корабль все перетащит!
Череп с сожалением покачал головой.
– А я бы на твоем месте отдал, да еще спасибо сказал. Если капитан Рэд узнает, что ты пожадничал, он порежет тебя на мелкие кусочки и разложит их ровными рядами на песке. Неужели ты хочешь превратиться в сушеное мясо? Я вот, например, не хочу.
– Да на тебе и мяса-то нет. И вообще, Череп, почему ты такой худой? Я что-то никак не пойму, ешь, вроде бы, не меньше остальных, а проку от этого никакого.
Череп уныло кивнул.
– Это точно. Наверное, здешний климат виноват. Мне бы жить где-нибудь в прохладном и сухом месте. Там бы я быстро поправился. Э, да что тут говорить,– он махнул рукой и замолчал.
Молчал и фламандец. Это продолжалось до тех пор, пока с берега не донеслись недовольные вопли:
– Где вино? Где Череп? Разорви его морской дьявол!
– Жирный, гони вино!
Потом с пляжа стали доноситься выстрелы. Услышав сухой треск пистолетов, Череп затрясся.
– Фламандец, я тебя очень прошу, дай вина. Сейчас капитан Рэд приведет сюда всю ватагу. Они же не оставят от твоей хижины камня на камне.
Толстяк хмуро поднял голову.
– В моей хижине нет ни одного камня. Ладно, черт с вами. Берите, кровопийцы. А я с вами еще поквитаюсь. Это же надо, пять бочек вина за один вечер! Что б ему провалиться, этому капитану Рэду!
– А откуда брать? Из твоего подвала? Толстяк замахал руками.
– Нет уж, отправляйся туда, куда отвели этих новых заложников. У них там должно быть еще три бочки вина и одна бочка рома.
– Та самая, в которой ты раньше деньги хранил?
– Ага.
Неожиданно на пороге хижины толстого фламандца возникла еще одна фигура. Это был несчастный испанский адвокат, который из-за отсутствия языка не мог вернуться в Севилью. В руке он держал измятую металлическую кружку, а глаза его безумно блуждали вокруг, как будто он что-то искал.
Увидев Черепа и толстяка, испанец что-то промычал и начал мотать головой.
– Тебе чего? – хмуро пробурчал толстяк. Бедняга принялся тыкать пальцем в бочку, стоявшую у дальней стены.
– Что, рому?
Тот стал кивать головой.
– Да ты и так пьян. Посмотри, еле на ногах держишься.
Но испанец продолжал мычать и просить рома. Толстяк разжалобился.
– А, ладно, черт с тобой. Где пять бочек пропало, там уже одной кружки не жалко. Слышишь ты, адвокат? Там половина вылилась, это капитан Рэд выстрелил. Вот через эту дырку и наливай.
Испанец стал радостно трясти головой и кинулся к бочке. Но, очевидно, он не рассчитал своих сил и, споткнувшись о валявшуюся под ногами веревку, растянулся на полу. Толстяк рассмеялся.
– Да тебе уже хватит. Лучше поспи здесь.
Испанец тут же проворно вскочил и засеменил к бочке. Толстяк и Череп даже не смотрели в его сторону. Пока бедняга возился в углу с бочкой, фламандец еще налил себе вина и принялся расспрашивать Черепа.
– А что, капитан Рэд ничего не рассказывал про свой фрегат?
Череп пожал плечами.
– Вроде бы, нет. А что?
Толстяк стал барабанить пальцами по столу.
– По-моему, он что-то темнит. Не верится мне, что на первом фрегате королевского французского флота не было золота. Они тут не зря плавают, это во-первых. А во-вторых – у них там, наверняка, должно быть золото для выплаты жалования. Или французские офицеры стали воевать бесплатно?
Череп призадумался.
– Да, да, да,– неожиданно сказал он.– Кажется, тут что-то нечисто. Капитан Рэд хвастался, что загнал в трюм целую полуроту гвардейцев. Зачем на фрегате гвардейцы? Нужно с пиратами воевать? Так мы же не нападаем на военные суда.
– А капитан Рэд не говорил, откуда шел фрегат?
– Кажется, из Египта.
Пока они делились своими сомнениями и подозрениями на счет капитана Рэда, испанец стащил лежавшие на пробитой пистолетным выстрелом бочке боевой топор с короткой ручкой и заряженный пистолет вместе с кожаным мешочком, в котором хранились порох и пули.
Пользуясь тем, что ни Череп, ни толстяк не обращали на него внимание, он сунул оружие под мышку и, прикрыв его полой своего изношенного до неузнаваемости сюртука, незаметно вышел из хижины.
– Надо будет проверить этот фрегат,– сказал толстяк.– У него в трюмах, наверняка, найдется, чем поживиться. Ты видал, сколько денег забрал у меня этот одноногий негодяй? Половину сундучка. Ему это даром не пройдет. Да и за вино надо платить. Я не так богат, чтобы заниматься христианской благотворительностью.
Череп понимающе кивнул.
– Да, капитан Рэд не стал бы из-за какой-то девчонки, пусть она даже дочка мадридского алькальда, так рисковать. Солдаты на этом корабле могли бы в одно мгновение изрешетить его пулями.
Толстяк хлопнул себя по колену.
– Решено, надо пощекотать капитана Рэда.
С побережья опять донеслись недовольные вопли.
– Где наше вино?
– О, черт! – воскликнул толстяк.– Сейчас они прибегут сюда. Ладно, Череп, сейчас я только найду ключи и пойдем за вином, а то они и вправду растерзают меня.
Он еще некоторое время копался где-то под столом, а потом вытащил связку ключей и медленно поплелся к выходу.
– Пошли, Череп.
* * *
В то время, как пьяные пираты шумно веселились на берегу, а толстяк-фламандец жаловался Черепу на капитана Рэда, несчастный старик-адвокат пробирался к месту заключения заложников с фрегата «Эксепсьон». Он брел между пальмами, спотыкаясь, и один раз даже уронил сверток, который тащил, пряча под сюртуком.
Замычав от страха, он спрятался за стволом и стал оглядываться по сторонам. Слава богу, его никто не заметил.
Кое-как собрав рассыпавшееся содержимое свертка, он снова сунул его под мышку и, прибавив шагу, направился к хижине.
– Смотрите, капитан, он возвращается,– сказал один из офицеров мессиру Дюрасье, который уже не надеялся на помощь старика-испанца.
– Надеюсь, что он исполнил свое обещание,– сказал Дюрасье.– Без оружия нам не удастся отсюда сбежать.
Перед самой хижиной старик остановился и, на всякий случай, пригнулся.
Но охраны возле двери, запертой на висячий замок, не было. Только после этого испанец подошел к зарешеченному окну.
Здесь его уже давно ждали.
– Вы принесли оружие? – шепотом спросил капитан Дюрасье.
Старик замычал и принялся кивать головой.
– Давайте.
Испанец просунул между прутьями решетки небольшой сверток. Пленники развернули грязную мешковину, в которой оказались завернутые пистолет с порохом и пулями, боевой топор с короткой ручкой, а также листок бумаги.
В свете шумно взлетавших с берега петард и шутих капитану Дюрасье удалось прочитать слова, нацарапанные на клочке бумаги: «На борт фрегата «Эксепсьон» должны быть доставлены три бочки вина. Да поможет вам бог! И поторопитесь!»
Капитан Дюрасье прочитал записку и повернулся к прильнувшему к решетке старику.
– Три бочки вина? – переспросил он.
Испанец замычал и стал показывать рукой на бочки, стоявшие в углу тюрьмы.
Капитан Дюрасье улыбнулся.
– Отлично. Ваше усердие, милейший господин адвокат, будет вознаграждено. Только не уходите.
Он сунул пистолет себе за пояс и приказал:
– Немедленно выливайте вино из этих бочек. Нам пора возвращаться на корабль. Эти негодяи еще узнают, что значит иметь дело с французскими морскими офицерами.
Фьора отошла в сторону, пропуская мужчин к стоявшим в углу бочкам.
Что вы собираетесь делать, капитан? – спросила она.
Дюрасье учтиво поклонился.
– К сожалению, сеньора Бельтрами, я вынужден буду вас покинуть. Мне и еще двум офицерам обязательно нужно вернуться на борт моего корабля. Как вы понимаете, зачинщиком бунта на «Эксепсьоне» были двое бродяг, на которых мы случайно напоролись в море. На нашу беду они оказались пиратами.
Так это и есть тот самый ужасный капитан Рэд, о жестокости которого ходили целые легенды? – спросила Фьора.
– Да, это именно он,– ответил Дюрасье.– К сожалению, есть большая доля моей вины в том, что ему удалось овладеть кораблем. Мне следовало сразу вздернуть этих двух негодяев на реи. Я подозревал, что они не те, кем себя выдают. Однако, будучи связан порядком подчиненности, я вынужден был выполнять приказания командора де Лепельера. Если бы я рискнул и взял ответственность на себя, вы, сеньора Бельтрами, уже гуляли бы по столице Крита. А мы благополучно приближались к Марселю. Вместо этого мы сидим здесь на каком-то безлюдном острове, в этой грязной хижине, где место только для змей и скорпионов. Христианское смирение, которое так часто проявлял командор де Лепельер – это не та добродетель, которой может гордиться военный моряк. Как видите, пираты отнюдь не руководствуются кодексом чести, предпочитая грубую силу. И мы должны относиться к этим негодяям точно так же. Фьора смутилась.
– Но этот молодой человек... которого вы заставляли есть крысу... спас меня от насильников,– тихо сказала она.– Я считаю, что он поступил благородно.
Дюрасье махнул рукой.
– Простите меня, сеньора, но сейчас не время обсуждать вопросы чести и морали. Нам нужно торопиться. Господа офицеры, побыстрее выливайте вино из бочек, а затем открывайте крышки.
Вытащив затычки из бочек, пленники стали поочередно выплескивать их содержимое через окно.
Спившийся среди пиратов испанский адвокат улегся на землю под окном и, едва не захлебываясь, глотал лившееся на него вино.
– Заодно и жажду этого бедняги утолим,– засмеялся мессир де Флобаль.
– Побыстрее, побыстрее, господа! – торопил их капитан Дюрасье.– Сейчас эти мерзавцы придут за бочками. Нам нужно успеть спрятаться.
Наконец, с вином было покончено, и пленники вышибли крышки бочонков. Капитан Дюрасье и еще двое молодых офицеров забрались в бочки, которые точно таким образом были закрыты.
В ожидании появления пиратов корабельный лекарь мессир де Шарве наклонился над той бочкой, где прятался капитан Дюрасье.
– Пошли вам господь удачи,– негромко сказал он. Из бочки донесся голос капитана:
– Мы постараемся поскорее вернуться.
Отец Бонифаций также решил сказать несколько слов:
– Господа, вся наша надежда на вас. Мы надеемся, что всевышний услышал все наши молитвы.
– Святой отец, благословите нас.
Отец Бонифаций принялся осенять крестным знамением каждую из трех бочек, которые предусмотрительно придвинули ближе к двери.
– Да пребудет с вами господь. Уже скоро.
Он не успел произнести эти слова, как с другой стороны двери послышались неровные шаги, чье-то сопение и скрип поворачиваемых в замке ключей.
– Черт возьми,– выругался кто-то,– этот замок совсем заржавел. Его уже выбросить нужно.
– А где другой возьмешь?
– Кажется, открылся.
В двери раздался грохот и громкий вопль:
– Дьявол тебе в глотку! Здесь же брус, прямо над головой!
– А ты бы пил меньше, сам заметил бы!
Пока продолжалась эта возня возле двери, мессир де Шарве и отец Бонифаций успели лечь на полу в углу хижины и накрыться плащами – так же, как и остальные пленники, в том числе и Фьора.
В хижину вошли Череп и коротышка Лунатик с фонарем в руке. Именно он стукнулся головой о боковой брус и сейчас стоял, недовольно потирая ушибленный лоб и оглядываясь по сторонам.
В хижину заглянул и толстяк-фламандец.
– Ну, что тут?
– Кажется, все спят,– откликнулся Череп.
– Ну и черт с ними. Берите бочки.
– Которые?
– Да вот эти, что у двери стоят.
– И что нам делать?
– Как что? Катите их на берег. А там матросы с фрегата пусть грузят в шлюпку и отправляются на свой чертов корабль. Не нам же, в конце концов, этим заниматься.
* * *
Кряхтя и надрываясь, Жоффруа и Вилардо принялись перекатывать бочки в шлюпку.
– Тяжеленные, дьявол их проглоти,– ругался Вилардо.
Жоффруа, которому поднять такую бочку было все равно, что кружку вина выпить, благодушно басил:
– А ты подумай, сколько здесь выпивки. Всей команде на неделю хватит.
– Да,– завистливо сказал Вилардо,– мне бы твое здоровье. Я-то уже стар и даже выпить много не могу.
Жоффруа принялся переваливать бочки через борт шлюпки, а когда дело было закончено, обернулся.
– А где же Жан-Пьер, проглоти его акула? Небось, какую-нибудь бабенку в кусты утащил.
– С него станется. Он же об этом только и мечтает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50