Конечно, мы еще недостаточно знакомы, но я хотел бы сказать, что я… я потрясен этой трагедией и восхищаюсь вашим мужеством.
Карлотта резко отвернулась в сторону и жадно затянулась сигаретой.
– Прошу вас, не надо меня жалеть, не надо мной восхищаться. Если кто и достоин восхищения, так это Изобель.
Она произнесла это твердым слегка хриплым голосом. Джереми удивленно посмотрел на нее, а затем сосредоточил свое внимание на сигарете. Какой же я дурак, зачем было заводить об этом разговор. И все-таки, она производит странное впечатление. По-видимому, это хрупкая, ранимая натура, она немедленно ощетинивается при малейшей попытке кого-либо проникнуть внутрь ее скафандра. Она, видимо, воспринимает это, как снисхождение.
Карлотта продолжала курить короткими интенсивными затяжками. Глаза ее невидяще устремились вдаль. Ну зачем я так с этим милым человеком, ведь он не сказал ничего плохого. Так ведь никто не говорит ничего плохого, будь оно проклято! Если бы нашелся кто-то, кому можно было бы рассказать всю правду. Правду о том, что я была рада, рада смерти Робби, что я много лет мечтала именно об этом, я – убийца. Если бы только в Марракеше был католический храм, я хотя бы исповедалась. Но какой может быть храм в марокканской провинции.
Молчание становилось тягостным. Джереми прокашлялся и снова посмотрел на часы.
– Сейчас почти без десяти пять. Изобель как сквозь землю провалилась. Может быть, пойти позвонить?
Карлотта, видимо, уже пришла в себя.
– Да… да. Я думаю, это хорошая мысль. Возможно, она заснула, такая слабая.
Джереми подошел к стойке и взял трубку. Ему ответил блеклый тихий голос.
– Алло.
– Изобель? Это Джереми Блай. С вами все в порядке? Вы говорите как будто издалека. Вы еще спите?
– О, Джереми, милый, это вы? – Мертвый голос немного оживился. – Со мной все в порядке. Я тут прилегла отдохнуть и проспала. Я сейчас спускаюсь.
Изобель положила трубку, Взяла со стола полный бокал виски и одним глотком его осушила. Это был ее третий бокал после обеда. Спрятав бутылку обратно в шкаф, она осмотрелась. Взяла широкополую шляпу, которая лежала на постели, и направилась к зеркалу. Внимательно посмотрела на себя, затем на шляпу в руке. Арабские женщины все темные, значит мужчины-арабы обратят внимание на мои рыжие волосы.
Она отбросила шляпу и сделала небольшой начес на лоб. Рядом с золотистыми босоножками стояли белые туфли на шпильках. Она всунула свою узкую длинную ступню в белую туфлю и поводила ногой туда-сюда. Все-таки я меня хорошие ноги. Чудные. Маленькие, стройные, слава Богу, не такие мускулистые, как у Карлотты. Возможно они тонковаты, но я ведь не такая дура, чтобы ходить в шортах или бикини. Мои ножки лучше смотрятся на высоких каблуках, да и у всех ведь так. Никогда заранее не знаешь, где встретишь мужчину. Я не позволю этому надменному Чендлеру начальственным тоном указывать, что мне одевать. Нет, Чендлер мне определенно не нравится, хотя он и свободен. Не нравятся эти его холодные голубые глаза, проникающие прямо в душу.
Снова зазвонил телефон. С секунду она глядела на него, а затем, окропив рот дезодорантом, покинула номер.
Глава десятая
Изобель, Карлотта и Джереми вышли из прохлады отеля на послеполуденное солнце. От группы гидов, ожидающих клиентов, отделился среднего возраста араб и, не снимая тарбуша, поклонился, показав черный орнамент его верха. Он улыбнулся, показав также и свои золотые зубы.
– Добрый вечер, леди и джентльмены. Я ваш гид по достопримечательностям Марракеша.
Глаза Изобель скользнули по его коричневому лицу в морщинках, вниз, на грубую джеллабу цвета запекшейся крови, к желто-лимонным бабушам на его ногах. Она тихо вздохнула. Я-то думала, что пришлют молодого, красивого араба с горящими глазами и орлиным носом. По моему глубокому убеждению, арабы в постели восхитительны.
– Добрый день, Ади, – улыбнулся Джереми. – Извините, что заставили вас ждать. Возьмем машину, или пойдем пешком?
Ади, не меняя выражения лица, посмотрел на туфли Изобель.
– Будет лучше, сэр, если мы поедем на машине.
Когда все уселись в «Купер С», Джереми нажал на газ. Через некоторое время широкая улица привела их к огромной площади.
Ади обернулся на заднее сидение к Изобель и Карлотте.
– Леди, перед вами знаменитая площадь Джемаа Эль Фна, центр старого Марракеша и самая большая базарная площадь.
Джереми подрулил к тротуару. По всей площади были разбросаны плотные группы мужчин в тюрбанах и широких джеллабах. Некоторые были в фесках. Редко мелькали женщины в чадрах и прямых джеллабах до пят. Они целеустремленно двигались в толпе с корзинами и кувшинами на головах. Было странно видеть в руках некоторых из них европейские полиэтиленовые пакеты. Мужчины парами, взявшись за руки, прогуливались от одной группы к другой.
Ади вышел первым и открыл заднюю дверцу машины для Карлотты и Изобель.
– По утрам здесь идет оживленная торговля, повсюду расставлены прилавки. Продают пряности, фрукты, домашнюю птицу. В полдень торговлю постепенно начинают сворачивать, зато появляются бродячие артисты и разносчики еды, а к вечеру площадь превращается в огромный балаган. Эта площадь получила известность потому, что здесь когда-то выставляли напоказ головы казненных. А сейчас это площадь музыки, танца и всего, что душе угодно.
Они двигались вдоль ряда букинистов, разложивших свой товар прямо на земле. То тут, то там можно было видеть мужчин в белых тюрбанах и джеллабах, сидящих на корточках с наклонными досками в руках. Рядом с некоторыми примостились крестьяне в бедной одежде, они что-то объясняли, отчаянно жестикулируя. Ади кивнул в их сторону.
– Писари. Ведь большинство бедных крестьян неграмотны.
Они миновали прилавки с горами сушеных фиников, инжира, олив, пряностей. Воздух был пропитан ароматом трав и плодов. Связки живых голубей и цыплят в ярком оперении лежали на земле, связанные за ноги, похожие на букеты диковинных цветов. Эти букеты слабо трепыхались.
Впереди толпа образовала круг, все с интересом за чем-то следили. Ади повел их туда, бесцеремонно расчищая дорогу локтями. В центре круга танцевали трое. Им аккомпанировал маленький ансамбль. В быструю дробь барабана и ритмичные перезвоны тамбурина вплеталась мягкая однообразная мелодическая линия флейты. Джеллаба одного из танцующих была подпоясана кушаком, за которым был заткнут длинный кривой кинжал в красивых серебряных ножнах. На другом танцоре поверх брюк были надеты юбка и женский кафтан из прозрачного серебристого шелка. На его голове был парик из белой пеньки с двумя короткими косичками, Они двигались друг вокруг друга, притопывая и приплясывая. Тот, что играл роль женщины, чувственно и непристойно извивался и покачивал бедрами. Публика одобрительно шумела, слышались выкрики и вопли.
Ади отпрянул назад и покачал головой, обращаясь к Джереми:
– Нет, это не для порядочных леди и джентльменов. Пойдемте отсюда, я найду что-нибудь другое.
– Но я хочу посмотреть… – плаксиво возмутилась Изобель.
Джереми взял ее за руку.
– Человек говорит, что это зрелище не для маленьких девочек. Вы находитесь в необычной стране, Изобель. Их обычаи и табу нам непонятны. Будем вести себя тактично.
Они двинулись дальше, мимо группы мужчин и подростков, сидящих на земле. Рты их были полуоткрыты, иные возбужденно облизывали губы. Взоры всех с восхищением были направлены на человека, стоящего перед ними. Он что-то декламировал, его голос то повышался до крика, то вдруг спадал до шепота. Руками он рисовал в воздухе какие-то фантастические картины. Глаза горели. Внезапно он оборвал свой рассказ. По толпе пронесся гул, как будто все одновременно выдохнули. Рассказчик взял медный кувшин и начал обходить присутствующих.
Ади тихо засмеялся.
– Они ведь прекрасно знают, чем все закончится, но готовы платить еще и еще, чтобы послушать его рассказ.
Они приближались к другой группе. Вдруг над толпой, как мяч, взмыл в воздух человек, выделывая замысловатое сальто. Мелькнул и вновь скрылся в толпе.
Изобель ахнула. Ади покачал головой.
– Это еще не то, что надо. Я покажу вам гораздо лучших акробатов и борцов. Но прежде всего стоит посмотреть заклинателей змей. Это действительно зрелище, достойное внимания. Кобры у них очень ядовитые и… сварливые. Я не знаю, как это сказать по-английски.
Джереми подсказал.
– Наверное, свирепые?
– Да, да, именно свирепые. Они бывают черные и желтые, до двух метров длиной.
Они остановились перед спинами людей. Те сосредоточенно взирали на нечто. Напряженную тишину нарушала лишь быстрая скороговорка там-тама и пение таинственной дудочки. Карлотта инстинктивно сжала руку Джереми.
– Я к змеям не очень-то расположена, но всегда мечтала увидеть настоящих факиров.
Он невольно залюбовался ею. Она очень даже хороша, когда не бука.
– Я с вами полностью согласен. Вперед, Ади. Но тут Изобель застыла на месте с опущенной головой. Плечи ссутулены больше, чем обычно. Отвислая нижняя губа капризно выдвинута вперед.
– Я не переношу змей.
Ее обычно бесцветный голос на сей раз звучал громко и требовательно.
– Я ненавижу змей. Я не хочу на них смотреть. Уведите меня отсюда.
Карлотта отпустила руку Джереми и погладила Изобель по плечу.
– Но, Изобель, дорогая, тут нечего бояться. Это же цирк, это же просто представление.
– Немедленно уведите меня отсюда, или я закричу. Упаду в обморок. Мне здесь не нравится. Я хочу походить по маленьким магазинчикам и купить сувениры.
Джереми показал Карлотте глазами, что уговаривать бесполезно, и обратился к Ади:
– Эта леди говорит, что не надо змей. Она хочет посетить магазины.
Ади удивленно поднял брови.
– Нет? Но это же лучший аттракцион для туристов. Все туристы в восторге от этого.
Он вздохнул.
– Пошли. Сейчас мы направляемся в медину, там вы увидите настоящих мастеров, лучших ремесленников Марракеша. Один такой мастер стоит тысячи иных.
Мимо прошел человек в тунике из обезьяньей шкуры до колен. На его голове была широкая конусообразная шляпа, как у китайских кули, с бахромой по краям. На плече он держал полный бурдюк из козьего меха, заканчивающийся металлическим горлышком. Вся его обезьянья туника была увешана блестящими чашками и бокалами. В руке он держал медный колокольчик и периодически его встряхивал.
Они остановились, чтобы получше рассмотреть его. Изобель просто застыла с открытым ртом.
– Какой ужас! По какому поводу он так вырядился?
Ади вопросительно взглянул на нее.
– По какому поводу, леди? Это всего лишь герраб, продавец воды. Не угодно ли стаканчик воды, леди?
Изобель передернулась.
– Нет, спасибо!
Ади пожал плечами и повел их дальше по узкой улочке, по бокам которой расположились прилавки с фруктами, овощами и птицей. Черноглазые уличные мальчишки с протянутыми руками (а здесь их было более, чем достаточно) осаждали их со всех сторон. Ади спокойно отбрасывал их прочь с дороги. Они свернули к арочным воротам и вышли в узкий переулок шириной примерно шесть футов. Черный булыжник мостовой за сотни лет был отполирован ногами прохожих до блеска. К тому же он был скользкий от ослиной мочи и навоза. По обе стороны прохода зияли узкие входы в магазины. Они были похожи на маленькие пещеры. Послеполуденное солнце просвечивало сквозь их тростниковые и бамбуковые крыши, оставляя на них живописные пурпурно-голубые следы. У входа в один из магазинчиков они увидели человека, низко склонившегося над большим точильным камнем, который он вращал босой ногой. Лезвие в его руках рождало голубые мерцающие искры. Красные сполохи освещали темную глубину мастерской в такт с глубокими вздохами кузнечных мехов. В воздухе стоял лязг металла. Витрину украшали мастерски выполненные светильники из кованного ажурного железа, ширмы, украшенные великолепной чеканкой.
Улочка повернула, и магазины засияли медными и железными чайниками и подносами. Повсюду был слышен скрежет резцов, вгрызающихся в податливый металл. Через открытые двери можно было наблюдать, как мастера превращают латунный круг в поднос, как под их руками с помощью деревянного молотка бесформенный кусок металла становится кастрюлей, миской, тазом.
Еще ряд магазинов. На этот раз они сияют серебром, коническими, замысловато гравированными крышками и подносами, сосудами для розовой воды и благовоний с длинными изогнутыми горлышками.
Через каждые несколько метров улочка разветвлялась на еще более узкие проходы, которые, изгибаясь и петляя, исчезали вдали. Ади свернул в один из них. Внезапно воздух наполнился смрадным запахом гниющего мяса. Мимо тихо проскальзывали босоногие мужчины, балансируя на головах большими тюками ярко-алой, лимонно-желтой и темно-голубой кожи. Магазины здесь были наполнены чемоданами и сумками с золотым тиснением, пуфами, большими и маленькими, квадратными и круглыми, черно-белыми и цветными, с шелковым шитьем или ажурным узором. В тихих мастерских умельцы колдовали над кусками хорошо размятой кожи, трансформируя ее либо в ремень с металлической насечкой, либо в конскую или верблюжью сбрую и седло.
Карлотта и Джереми остановились у одного из магазинчиков, Изобель не отпускала от носа салфетку. Внезапно Ади схватил их за руки и оттолкнул к стене. Мимо на тонких ножках с изяществом балетного танцора проковылял маленький ослик. Его почти не было видно под огромной связкой сочной зеленой мяты. Резкий запах мяты был как свежее дуновение с поля.
Джереми посмотрел на Карлотту и улыбнулся.
– Запашок тут, конечно, не из приятных. – Она кивнула. – Но зато, как интересно.
Поверх своей салфетки на них глядела Изобель.
– Я уже не могу здесь находиться.
Ади встревожился.
– Вам здесь не нравится, леди? Неприятный запах? Сейчас я поведу вас туда, где пахнет только мудростью и благочестием, в медресе Ибн Юсеф.
– Медресе? – с интересом спросила Карлотта. – Это что, мечеть?
Ади покачал головой.
– Нет, леди. Наша религия не позволяет женщинам входить в мечеть. У них другое место для молитвы. Считается, что, если мужчина помолится рядом с женщиной, то его молитвы заблудятся по пути к Аллаху. Медресе – это школа, где изучают Коран.
Он повел их лабиринтом переулков и улочек, в одних местах прокладывая дорогу в толпе локтями, в других приходилось прислоняться к стене, чтобы пропустить цепочку маленьких черных осликов. Были видны только их миниатюрные копытца, которыми они быстро-быстро перебирали, остальное было скрыто огромными тюками сена, керамики, кожи и шкур, связками подвешенных вниз головами цыплят, сияющих светло-бронзовым оперением. Едва слышный во всеобщей сумятице крик возвестил о приближении чего-то необычного. Появился надменно посматривающий по сторонам, лениво вышагивающий верблюд. Вел его страшный на вид крестьянин-бербер в грубой джеллабе с кривым кинжалом за поясом. Сквозь толпу продирались всадники на осликах, легонько подгоняя их постоянными ударами ноги, обутой в бабуш. Появился человек в ветхой джеллабе. В одной руке он держал колокольчик и непрерывно звонил. Другой же вел под уздцы мула, на котором в позе лотоса восседал странного вида субъект. Он был невероятно толст и, по-видимому, также высок ростом. Одет он был в белую джеллабу из чистой шерсти, на голове тюрбан. Обширная седая борода была тщательно расчесана на груди. Направо и налево он раздавал благословения, которые встречные почтительно принимали. Женщины были заметны в толпе издалека. Стройные, они с достоинством двигались в своих длинных одеждах. Из-под чадры, плотно закрывающей лицо, сверкали большие черные глаза, окаймленные также черным. Этими глазами они буквально поедали Карлотту и Изобель.
Ади свернул в высокие арочные ворота, и немного спустя они вышли на большой прямоугольный двор, закрытый со всех сторон. В прозрачной глади бассейна, расположенного в центре, отражалась галерея мозаичных арочных стен, которые окружали двор. Мозаичная плитка, покрытая голубой, красной и зеленой эмалью, образовывала абстрактный геометрический орнамент, который гармонировал с затейливым рисунком верхней части стены. Наверху с карниза на карниз перепархивали белые голуби. Из тени арочного проема с поклоном появился чернокожий бербер в тюрбане.
– Добро пожаловать в медресе Ибн Юсеф. Я буду здесь вашим гидом. Эта медресе основана в четырнадцатом веке. Здесь жили студенты, здесь они изучали Коран и размышляли над его чудесами и таинствами. – Он сделал рукой охватывающий жест. – Первый этаж составляли комнаты, выходящие во двор. С верхнего этажа вниз смотрел ряд окон в форме замочных скважин, забранных деревянными решетками. – Вот здесь, – он подошел ко входу в помещение с мозаичным полом, – была мечеть. В остальных комнатах они постигали мудрость Корана от святых учителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Карлотта резко отвернулась в сторону и жадно затянулась сигаретой.
– Прошу вас, не надо меня жалеть, не надо мной восхищаться. Если кто и достоин восхищения, так это Изобель.
Она произнесла это твердым слегка хриплым голосом. Джереми удивленно посмотрел на нее, а затем сосредоточил свое внимание на сигарете. Какой же я дурак, зачем было заводить об этом разговор. И все-таки, она производит странное впечатление. По-видимому, это хрупкая, ранимая натура, она немедленно ощетинивается при малейшей попытке кого-либо проникнуть внутрь ее скафандра. Она, видимо, воспринимает это, как снисхождение.
Карлотта продолжала курить короткими интенсивными затяжками. Глаза ее невидяще устремились вдаль. Ну зачем я так с этим милым человеком, ведь он не сказал ничего плохого. Так ведь никто не говорит ничего плохого, будь оно проклято! Если бы нашелся кто-то, кому можно было бы рассказать всю правду. Правду о том, что я была рада, рада смерти Робби, что я много лет мечтала именно об этом, я – убийца. Если бы только в Марракеше был католический храм, я хотя бы исповедалась. Но какой может быть храм в марокканской провинции.
Молчание становилось тягостным. Джереми прокашлялся и снова посмотрел на часы.
– Сейчас почти без десяти пять. Изобель как сквозь землю провалилась. Может быть, пойти позвонить?
Карлотта, видимо, уже пришла в себя.
– Да… да. Я думаю, это хорошая мысль. Возможно, она заснула, такая слабая.
Джереми подошел к стойке и взял трубку. Ему ответил блеклый тихий голос.
– Алло.
– Изобель? Это Джереми Блай. С вами все в порядке? Вы говорите как будто издалека. Вы еще спите?
– О, Джереми, милый, это вы? – Мертвый голос немного оживился. – Со мной все в порядке. Я тут прилегла отдохнуть и проспала. Я сейчас спускаюсь.
Изобель положила трубку, Взяла со стола полный бокал виски и одним глотком его осушила. Это был ее третий бокал после обеда. Спрятав бутылку обратно в шкаф, она осмотрелась. Взяла широкополую шляпу, которая лежала на постели, и направилась к зеркалу. Внимательно посмотрела на себя, затем на шляпу в руке. Арабские женщины все темные, значит мужчины-арабы обратят внимание на мои рыжие волосы.
Она отбросила шляпу и сделала небольшой начес на лоб. Рядом с золотистыми босоножками стояли белые туфли на шпильках. Она всунула свою узкую длинную ступню в белую туфлю и поводила ногой туда-сюда. Все-таки я меня хорошие ноги. Чудные. Маленькие, стройные, слава Богу, не такие мускулистые, как у Карлотты. Возможно они тонковаты, но я ведь не такая дура, чтобы ходить в шортах или бикини. Мои ножки лучше смотрятся на высоких каблуках, да и у всех ведь так. Никогда заранее не знаешь, где встретишь мужчину. Я не позволю этому надменному Чендлеру начальственным тоном указывать, что мне одевать. Нет, Чендлер мне определенно не нравится, хотя он и свободен. Не нравятся эти его холодные голубые глаза, проникающие прямо в душу.
Снова зазвонил телефон. С секунду она глядела на него, а затем, окропив рот дезодорантом, покинула номер.
Глава десятая
Изобель, Карлотта и Джереми вышли из прохлады отеля на послеполуденное солнце. От группы гидов, ожидающих клиентов, отделился среднего возраста араб и, не снимая тарбуша, поклонился, показав черный орнамент его верха. Он улыбнулся, показав также и свои золотые зубы.
– Добрый вечер, леди и джентльмены. Я ваш гид по достопримечательностям Марракеша.
Глаза Изобель скользнули по его коричневому лицу в морщинках, вниз, на грубую джеллабу цвета запекшейся крови, к желто-лимонным бабушам на его ногах. Она тихо вздохнула. Я-то думала, что пришлют молодого, красивого араба с горящими глазами и орлиным носом. По моему глубокому убеждению, арабы в постели восхитительны.
– Добрый день, Ади, – улыбнулся Джереми. – Извините, что заставили вас ждать. Возьмем машину, или пойдем пешком?
Ади, не меняя выражения лица, посмотрел на туфли Изобель.
– Будет лучше, сэр, если мы поедем на машине.
Когда все уселись в «Купер С», Джереми нажал на газ. Через некоторое время широкая улица привела их к огромной площади.
Ади обернулся на заднее сидение к Изобель и Карлотте.
– Леди, перед вами знаменитая площадь Джемаа Эль Фна, центр старого Марракеша и самая большая базарная площадь.
Джереми подрулил к тротуару. По всей площади были разбросаны плотные группы мужчин в тюрбанах и широких джеллабах. Некоторые были в фесках. Редко мелькали женщины в чадрах и прямых джеллабах до пят. Они целеустремленно двигались в толпе с корзинами и кувшинами на головах. Было странно видеть в руках некоторых из них европейские полиэтиленовые пакеты. Мужчины парами, взявшись за руки, прогуливались от одной группы к другой.
Ади вышел первым и открыл заднюю дверцу машины для Карлотты и Изобель.
– По утрам здесь идет оживленная торговля, повсюду расставлены прилавки. Продают пряности, фрукты, домашнюю птицу. В полдень торговлю постепенно начинают сворачивать, зато появляются бродячие артисты и разносчики еды, а к вечеру площадь превращается в огромный балаган. Эта площадь получила известность потому, что здесь когда-то выставляли напоказ головы казненных. А сейчас это площадь музыки, танца и всего, что душе угодно.
Они двигались вдоль ряда букинистов, разложивших свой товар прямо на земле. То тут, то там можно было видеть мужчин в белых тюрбанах и джеллабах, сидящих на корточках с наклонными досками в руках. Рядом с некоторыми примостились крестьяне в бедной одежде, они что-то объясняли, отчаянно жестикулируя. Ади кивнул в их сторону.
– Писари. Ведь большинство бедных крестьян неграмотны.
Они миновали прилавки с горами сушеных фиников, инжира, олив, пряностей. Воздух был пропитан ароматом трав и плодов. Связки живых голубей и цыплят в ярком оперении лежали на земле, связанные за ноги, похожие на букеты диковинных цветов. Эти букеты слабо трепыхались.
Впереди толпа образовала круг, все с интересом за чем-то следили. Ади повел их туда, бесцеремонно расчищая дорогу локтями. В центре круга танцевали трое. Им аккомпанировал маленький ансамбль. В быструю дробь барабана и ритмичные перезвоны тамбурина вплеталась мягкая однообразная мелодическая линия флейты. Джеллаба одного из танцующих была подпоясана кушаком, за которым был заткнут длинный кривой кинжал в красивых серебряных ножнах. На другом танцоре поверх брюк были надеты юбка и женский кафтан из прозрачного серебристого шелка. На его голове был парик из белой пеньки с двумя короткими косичками, Они двигались друг вокруг друга, притопывая и приплясывая. Тот, что играл роль женщины, чувственно и непристойно извивался и покачивал бедрами. Публика одобрительно шумела, слышались выкрики и вопли.
Ади отпрянул назад и покачал головой, обращаясь к Джереми:
– Нет, это не для порядочных леди и джентльменов. Пойдемте отсюда, я найду что-нибудь другое.
– Но я хочу посмотреть… – плаксиво возмутилась Изобель.
Джереми взял ее за руку.
– Человек говорит, что это зрелище не для маленьких девочек. Вы находитесь в необычной стране, Изобель. Их обычаи и табу нам непонятны. Будем вести себя тактично.
Они двинулись дальше, мимо группы мужчин и подростков, сидящих на земле. Рты их были полуоткрыты, иные возбужденно облизывали губы. Взоры всех с восхищением были направлены на человека, стоящего перед ними. Он что-то декламировал, его голос то повышался до крика, то вдруг спадал до шепота. Руками он рисовал в воздухе какие-то фантастические картины. Глаза горели. Внезапно он оборвал свой рассказ. По толпе пронесся гул, как будто все одновременно выдохнули. Рассказчик взял медный кувшин и начал обходить присутствующих.
Ади тихо засмеялся.
– Они ведь прекрасно знают, чем все закончится, но готовы платить еще и еще, чтобы послушать его рассказ.
Они приближались к другой группе. Вдруг над толпой, как мяч, взмыл в воздух человек, выделывая замысловатое сальто. Мелькнул и вновь скрылся в толпе.
Изобель ахнула. Ади покачал головой.
– Это еще не то, что надо. Я покажу вам гораздо лучших акробатов и борцов. Но прежде всего стоит посмотреть заклинателей змей. Это действительно зрелище, достойное внимания. Кобры у них очень ядовитые и… сварливые. Я не знаю, как это сказать по-английски.
Джереми подсказал.
– Наверное, свирепые?
– Да, да, именно свирепые. Они бывают черные и желтые, до двух метров длиной.
Они остановились перед спинами людей. Те сосредоточенно взирали на нечто. Напряженную тишину нарушала лишь быстрая скороговорка там-тама и пение таинственной дудочки. Карлотта инстинктивно сжала руку Джереми.
– Я к змеям не очень-то расположена, но всегда мечтала увидеть настоящих факиров.
Он невольно залюбовался ею. Она очень даже хороша, когда не бука.
– Я с вами полностью согласен. Вперед, Ади. Но тут Изобель застыла на месте с опущенной головой. Плечи ссутулены больше, чем обычно. Отвислая нижняя губа капризно выдвинута вперед.
– Я не переношу змей.
Ее обычно бесцветный голос на сей раз звучал громко и требовательно.
– Я ненавижу змей. Я не хочу на них смотреть. Уведите меня отсюда.
Карлотта отпустила руку Джереми и погладила Изобель по плечу.
– Но, Изобель, дорогая, тут нечего бояться. Это же цирк, это же просто представление.
– Немедленно уведите меня отсюда, или я закричу. Упаду в обморок. Мне здесь не нравится. Я хочу походить по маленьким магазинчикам и купить сувениры.
Джереми показал Карлотте глазами, что уговаривать бесполезно, и обратился к Ади:
– Эта леди говорит, что не надо змей. Она хочет посетить магазины.
Ади удивленно поднял брови.
– Нет? Но это же лучший аттракцион для туристов. Все туристы в восторге от этого.
Он вздохнул.
– Пошли. Сейчас мы направляемся в медину, там вы увидите настоящих мастеров, лучших ремесленников Марракеша. Один такой мастер стоит тысячи иных.
Мимо прошел человек в тунике из обезьяньей шкуры до колен. На его голове была широкая конусообразная шляпа, как у китайских кули, с бахромой по краям. На плече он держал полный бурдюк из козьего меха, заканчивающийся металлическим горлышком. Вся его обезьянья туника была увешана блестящими чашками и бокалами. В руке он держал медный колокольчик и периодически его встряхивал.
Они остановились, чтобы получше рассмотреть его. Изобель просто застыла с открытым ртом.
– Какой ужас! По какому поводу он так вырядился?
Ади вопросительно взглянул на нее.
– По какому поводу, леди? Это всего лишь герраб, продавец воды. Не угодно ли стаканчик воды, леди?
Изобель передернулась.
– Нет, спасибо!
Ади пожал плечами и повел их дальше по узкой улочке, по бокам которой расположились прилавки с фруктами, овощами и птицей. Черноглазые уличные мальчишки с протянутыми руками (а здесь их было более, чем достаточно) осаждали их со всех сторон. Ади спокойно отбрасывал их прочь с дороги. Они свернули к арочным воротам и вышли в узкий переулок шириной примерно шесть футов. Черный булыжник мостовой за сотни лет был отполирован ногами прохожих до блеска. К тому же он был скользкий от ослиной мочи и навоза. По обе стороны прохода зияли узкие входы в магазины. Они были похожи на маленькие пещеры. Послеполуденное солнце просвечивало сквозь их тростниковые и бамбуковые крыши, оставляя на них живописные пурпурно-голубые следы. У входа в один из магазинчиков они увидели человека, низко склонившегося над большим точильным камнем, который он вращал босой ногой. Лезвие в его руках рождало голубые мерцающие искры. Красные сполохи освещали темную глубину мастерской в такт с глубокими вздохами кузнечных мехов. В воздухе стоял лязг металла. Витрину украшали мастерски выполненные светильники из кованного ажурного железа, ширмы, украшенные великолепной чеканкой.
Улочка повернула, и магазины засияли медными и железными чайниками и подносами. Повсюду был слышен скрежет резцов, вгрызающихся в податливый металл. Через открытые двери можно было наблюдать, как мастера превращают латунный круг в поднос, как под их руками с помощью деревянного молотка бесформенный кусок металла становится кастрюлей, миской, тазом.
Еще ряд магазинов. На этот раз они сияют серебром, коническими, замысловато гравированными крышками и подносами, сосудами для розовой воды и благовоний с длинными изогнутыми горлышками.
Через каждые несколько метров улочка разветвлялась на еще более узкие проходы, которые, изгибаясь и петляя, исчезали вдали. Ади свернул в один из них. Внезапно воздух наполнился смрадным запахом гниющего мяса. Мимо тихо проскальзывали босоногие мужчины, балансируя на головах большими тюками ярко-алой, лимонно-желтой и темно-голубой кожи. Магазины здесь были наполнены чемоданами и сумками с золотым тиснением, пуфами, большими и маленькими, квадратными и круглыми, черно-белыми и цветными, с шелковым шитьем или ажурным узором. В тихих мастерских умельцы колдовали над кусками хорошо размятой кожи, трансформируя ее либо в ремень с металлической насечкой, либо в конскую или верблюжью сбрую и седло.
Карлотта и Джереми остановились у одного из магазинчиков, Изобель не отпускала от носа салфетку. Внезапно Ади схватил их за руки и оттолкнул к стене. Мимо на тонких ножках с изяществом балетного танцора проковылял маленький ослик. Его почти не было видно под огромной связкой сочной зеленой мяты. Резкий запах мяты был как свежее дуновение с поля.
Джереми посмотрел на Карлотту и улыбнулся.
– Запашок тут, конечно, не из приятных. – Она кивнула. – Но зато, как интересно.
Поверх своей салфетки на них глядела Изобель.
– Я уже не могу здесь находиться.
Ади встревожился.
– Вам здесь не нравится, леди? Неприятный запах? Сейчас я поведу вас туда, где пахнет только мудростью и благочестием, в медресе Ибн Юсеф.
– Медресе? – с интересом спросила Карлотта. – Это что, мечеть?
Ади покачал головой.
– Нет, леди. Наша религия не позволяет женщинам входить в мечеть. У них другое место для молитвы. Считается, что, если мужчина помолится рядом с женщиной, то его молитвы заблудятся по пути к Аллаху. Медресе – это школа, где изучают Коран.
Он повел их лабиринтом переулков и улочек, в одних местах прокладывая дорогу в толпе локтями, в других приходилось прислоняться к стене, чтобы пропустить цепочку маленьких черных осликов. Были видны только их миниатюрные копытца, которыми они быстро-быстро перебирали, остальное было скрыто огромными тюками сена, керамики, кожи и шкур, связками подвешенных вниз головами цыплят, сияющих светло-бронзовым оперением. Едва слышный во всеобщей сумятице крик возвестил о приближении чего-то необычного. Появился надменно посматривающий по сторонам, лениво вышагивающий верблюд. Вел его страшный на вид крестьянин-бербер в грубой джеллабе с кривым кинжалом за поясом. Сквозь толпу продирались всадники на осликах, легонько подгоняя их постоянными ударами ноги, обутой в бабуш. Появился человек в ветхой джеллабе. В одной руке он держал колокольчик и непрерывно звонил. Другой же вел под уздцы мула, на котором в позе лотоса восседал странного вида субъект. Он был невероятно толст и, по-видимому, также высок ростом. Одет он был в белую джеллабу из чистой шерсти, на голове тюрбан. Обширная седая борода была тщательно расчесана на груди. Направо и налево он раздавал благословения, которые встречные почтительно принимали. Женщины были заметны в толпе издалека. Стройные, они с достоинством двигались в своих длинных одеждах. Из-под чадры, плотно закрывающей лицо, сверкали большие черные глаза, окаймленные также черным. Этими глазами они буквально поедали Карлотту и Изобель.
Ади свернул в высокие арочные ворота, и немного спустя они вышли на большой прямоугольный двор, закрытый со всех сторон. В прозрачной глади бассейна, расположенного в центре, отражалась галерея мозаичных арочных стен, которые окружали двор. Мозаичная плитка, покрытая голубой, красной и зеленой эмалью, образовывала абстрактный геометрический орнамент, который гармонировал с затейливым рисунком верхней части стены. Наверху с карниза на карниз перепархивали белые голуби. Из тени арочного проема с поклоном появился чернокожий бербер в тюрбане.
– Добро пожаловать в медресе Ибн Юсеф. Я буду здесь вашим гидом. Эта медресе основана в четырнадцатом веке. Здесь жили студенты, здесь они изучали Коран и размышляли над его чудесами и таинствами. – Он сделал рукой охватывающий жест. – Первый этаж составляли комнаты, выходящие во двор. С верхнего этажа вниз смотрел ряд окон в форме замочных скважин, забранных деревянными решетками. – Вот здесь, – он подошел ко входу в помещение с мозаичным полом, – была мечеть. В остальных комнатах они постигали мудрость Корана от святых учителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32