На боках животного пятки погонщика методично отбивали ритм движения. Лиц почти не видно, только где-то в глубине тюрбана, как на дне колодца, сверкнут черные маслины глаз, безразлично наблюдая проезжающий автомобиль.
Джереми приветственно махал в ответ и ехал дальше, изредка посматривая на Бриджит, которая качалась на сидении рядом.
– Ты представляешь, где мы с тобой находимся, Бриджит? За исключением только дороги, весь этот пейзаж остался таким же, как и тысячу лет назад, а то и больше. Я не собираюсь сравнивать эти места с библейскими, я не настолько низко пал, чтобы использовать такие затасканные клише. Да и собственно почему мы должны считать Библию самым ранним документом истории? Эти ребята были одеты точно также, точно также они вспахивали свои поля, точно также погоняли своих ослов много тысяч лет назад, задолго до того, как у Библии нашелся первый издатель. Размышляя об этом, я начинаю сомневаться, что у нее нашелся бы издатель в наши дни. Во всяком случае, я бы не взялся – слишком там много повторов, да и конец печальный.
Ближе к вечеру подъем прекратился, и дорога вышла на ровное плато. Пейзаж изменился. Вокруг, насколько хватало глаз, росли высокие пальмы, сотни пальм. Они были разбросаны кустами, по три-четыре в кусте, и отбрасывали голубые тени. Косые лучи заходящего солнца пробивались сквозь их перистые листья. Впереди, на фоне оранжевого неба, из дымки возникли стены и минареты Марракеша.
Дорога пошла через кварталы современных прямоугольных строений лимонного цвета и внезапно закончилась у массивных древних ворот старого города. Он скрывался за толстыми стенами, виднелись лишь минареты, купола да плоские крыши домов.
Джереми остановил машину и перевел дух.
– Вот это красота, – произнес он еле слышно. – Никаких слов не хватит, чтобы описать, какого цвета этот город. Лучше и не пытаться.
Под стрельчатой аркой шаркали в своих шлепанцах без задников арабы в тюрбанах, волоча за собой ослов на перевязи. Женщина баз чадры о чем-то беседовала с Мужчиной, присевшем на корточки рядом с ней. Вся ее одежда состояла из красно-желтого купального полотенца. Оно было обернуто вокруг нее и завязано узлом на плече. Женщина жестикулировала худыми коричневыми руками, а сбоку из-под полотенца у нее выглядывал младенец.
Джереми медленно въехал в ворота и почти сразу же свернул в сад отеля «Маммуния». Немедленно появился швейцар и открыл дверцу автомобиля. Он был одет в темно-голубой сарвал с вышитой серебром бедайей и в тон им куртку с высоким воротником. На голове у него была красная феска.
Бриджит пулей выскочила наружу и немедленно присела рядом с газоном алых ибикусов, глядя на Джереми снизу вверх своими большими извиняющимися глазами. Он улыбнулся ей.
– Все правильно, детка, ты вела себя превосходно. Когда закончишь с этим, приходи ко мне.
И он направился к регистрационной стойке.
– Я хотел бы получить номер на одного, с ванной и балконом, выходящим в сад.
– Oui, m'sieur. Будьте добры зарегистрироваться: – Затем с некоторым недовольством в голосе портье добавил: – У нас ванные комнаты есть во всех номерах, мсье. Это «Ла Маммуния», самый знаменитый комфортабельный отель во всем Марокко. Как долго вы намереваетесь пробыть у нас, мсье?
Джереми обернулся и оглядел гостиную. Вверху сиял высокий потолок, темно-красного цвета и поверху расписанный причудливыми узорами. Вдоль стен шел ряд низких диванов, обитых парчой и атласом, с шелковыми накидками.
Массивная верхняя часть кофейных столиков, с дивной чеканкой, опиралась на изящные резные деревянные ножки. Сидениями служили кожаные пуфы и инкрустированные слоновой костью стулья. Гостиная заканчивалась широкой парадной мраморной лестницей, наверху которой искрился каскад фонтанов.
– Как долго я здесь пробуду? Кто знает.
Прошмыгнула Бриджит и устроилась у ног Джереми. Портье перегнулся через стойку с удивленным видом.
– Собака, мсье…
Бриджит в это время попробовала ему улыбнуться, показав зубы, и замахала хвостом.
– … а она не кусается, мсье?
Джереми покачал головой.
– Я вам советую всегда, когда вы сомневаетесь в намерениях пса, обращать внимание на его хвост. Если собака виляет задом, значит все о'кей.
– Но все-таки, я хотел бы просить вас… держать ее подальше от мест, где много публики. Джереми посмотрел на него.
– К сожалению, этого сделать нельзя. Так сложилось, что куда я – туда и она. Но я уверяю вас, что лучшей собаки в вашем отеле никогда не было.
Подошел швейцар с чемоданами. Он взял у портье ключи от номера и направился к лифту. Они поднялись вверх по мраморной лестнице и очутились в прохладном холле, также выложенным мрамором. Швейцар открыл кабину лифта и посторонился, пропуская Бриджит и Джереми. Они вышли на третьем этаже и, предводительствуемые швейцаром, направились по длинному коридору. Номер их встретил полумраком и прохладой. Швейцар открыл балконную дверь и снял жалюзи. Затем он пересек комнату и поклонился.
– C'est tout, monsieur?
Джереми протянул ему дирхам.
– Oui, c'est tout. Merci bien.
После того как за швейцаром закрылась дверь, Джереми подошел к балкону и остановился на пороге. Это была уютная лоджия, расписанная диковинными цветами и причудливой арабской вязью. Одна деталь заставила его улыбнуться. В каменных перегородках, разделяющих соседние лоджии, он заметил маленькие дверцы в форме замочных скважин, позволяющие переходить с одного балкона на другой. Ну и дела! Лучшего места для любовных приключений и не придумаешь. Ведь с помощью этих дверей можно запросто попасть в любой номер отеля.
Лоджия имела полукруглую форму. Там были еще стол и два шезлонга. Джереми подошел к краю балкона и, опершись на поручни, посмотрел вниз. Внизу он увидел дивный сад, в центре которого доминировал огромный бассейн неправильной формы. В дальнем конце его, на небольшом островке были посажены три стройные пальмы. Они элегантно склонили свои перистые головки. Слуги в тюрбанах суетились, закрывая большие пляжные зонты и убирая шезлонги и диванные подушки.
Стены отеля были увиты пурпурной бугенвиллией, она переплеталась с бледно-голубой плюмбаго и была густо усыпана цветами. Вокруг всего отеля росли розы всех мыслимых цветов и оттенков. Кактусы странной фантастической формы – одни высокие и сухие, другие свернутые и скрученные, похожие на припавших друг к другу зловещих стариков, – перемежались с небольшими деревцами, цветы которых напоминали маргаритки. В дальнем конце сада, во мраке бледнели заросли олив. Воздух был напоен ароматом жасмина.
Над вершинами деревьев поднималась высокая квадратная башня из розового камня. В каждой ее грани были видны ряды полукруглых окон. На вершине возвышалась еще одна небольшая куполообразная башенка, увенчанная тремя позолоченными шарами, один на другом. Сбоку была пристроена какая-то конструкция, напоминающая виселицу. Внезапно под этой «виселицей» вдруг заколыхалось что-то белое. И через секунду пространство заполнил бесплотный голос, звонкий и торжественный. Был слышен только он и ничего больше. Это была своеобразная песня. Звуки медленно нарастали мощным крещендо, начинаясь с глубокого баса и заканчиваясь пронзительным фальцетом. Затем следовал спад, и все повторялось вновь. Это было похоже на сказочный зов с небес. Вдруг все внезапно стихло. Некоторое время стояла глубокая тишина, а затем вновь стали слышны звуки города.
Джереми, стоявший все это время затаив дыхание, медленно выдохнул и тихо проговорил:
– Это муэдзин созывает правоверных на вечернюю молитву. В какое же чудесное место я попал! Только радость нахождения здесь надо обязательно делить с тем, кого любишь. Одному будет тяжело.
Он с неохотой возвратился в комнату. Бриджит распласталась на полу и, не поднимая головы, посмотрела на него и вильнула хвостом. Он опустился на колени и почесал ее за шелковистым ухом.
– Бедная Бриджит! Устала. Сегодня мы прожили с тобой невероятно длинный день. Пожалуй, пора принять душ, переодеться и спуститься чего-нибудь выпить. А тебе, по-моему, следует остаться дома и немножко вздремнуть.
Он поднялся с колен и направился в ванную. Бриджит немедленно вскочила вслед, схватила свой поводок со стола и с ним в зубах стремглав помчалась к двери, где засуетилась, улыбаясь и поскуливая.
Джереми всплеснул руками.
– Прошу всех обратить внимание! Собака-алкоголик! Стоит при ней только произнести слово «выпить», как она тут же готова к бою, как старая военная кляча. Ладно, возьму я тебя с собой. Но придется обождать, пока я соберусь. И кроме того, тебе придется примерно себя вести, иначе нас обоих отсюда выгонят. Ты слышала, что сказал этот дядя-портье? И вообще, ведь ты же девушка. Скорее всего тебе здесь наденут чадру.
Глава третья
В дверях бара Джереми задержался и огляделся. Зал был заполнен наполовину. Несколько столиков занимали арабы, по трое-четверо, и о чем-то оживленно толковали. За двумя столиками он увидел и арабских женщин. Полностью игнорируемые мужчинами, они безмолвно сидели, засунув руки в рукава своих джеллаб. Их черные удлиненные глаза настороженно следили из-под алых покрывал, спускавшихся от переносицы до середины груди.
За одним из столиков сидела пара, лет сорока, может быть больше. Они молча поглощали напитки. Между ними сидел светловолосый мальчик лет четырнадцати-пятнадцати.
Джереми двинулся вперед, к стойке. Наверняка соотечественники. Он улыбнулся про себя. За границей можно встретить два типа англичан. Одни сторонятся своих земляков, как прокаженных, другие же сразу бросаются к тебе на шею, сообщают, откуда они, и немедленно хотят узнать, где здесь можно выпить чашку хорошего чая и поесть рыбы с чипсами.
Остальные столики занимали хорошо одетые мужчины и женщины, скорее всего французы. Джереми приблизился к бару.
– Добрый вечер. Пожалуйста, один виски с содовой и немного льда.
– Хорошо, мсье.
Ожидая заказа, Джереми задумался. Вдруг он почувствовал, что рядом с ним кто-то стоит.
– Хаммад, добрый вечер. Мне как обычно – водку с очень, очень сухим мартини.
Подошедший говорил ровным голосом, слегка в нос. Не меняя интонации, он далее произнес:
– Я прочел рецензии на твою книгу. Для дебютанта совсем не плохо.
Джереми оглянулся и расплылся в улыбке.
– Будь я проклят, если это не Чендлер Керк! Какого черта ты здесь делаешь?
Рядом стоял мужчина с ярко-голубыми глазами. Его лицо не выражало каких-либо эмоций.
– Могу лишь возвратить тебе твое оригинальное замечание. Какого черта ты здесь делаешь, Джереми?
Джереми смеясь пожал ему руку.
– Для провинциала ты хорошо информирован. До твоей деревни тоже доходят новости? Кстати, из какой ты деревни? Из Нью-Йорка? Или из Калифорнии?
Чендлер взял бокал с мартини.
– Все веселишься, старина. Прекрасный английский юмор. А я, к твоему сведению, еще как начитан. Я читаю даже лондонскую «Таймс». Мне даже удалось прочесть твою книгу. И мне казалось, что я могу рассчитывать на…
– Если ты рассчитываешь задарма получить у меня экземпляр с автографом, то глубоко ошибаешься. Вообще народ обнаглел, они думают, что писатели пишут книги только для того, чтобы их раздаривать. Ты же не рассчитываешь, что мясник даст тебе бесплатно кусок мяса только потому, что он твой приятель?
Чендлер прищелкнул языком и улыбнулся.
– Как я тебя понимаю, мой друг. Одна из моих бывших жен тоже что-то писала. Ее звали Дороти Паркер. А может быть, она была женой кого-то другого? Я что-то сейчас точно не припомню. Тем не менее, хорошо знаю, что просить подарить подписанный экземпляр книги у бедного, перепачканного чернилами автора, когда он, к тому же, подарил уже шесть своим восхищенным родственникам, это все равно, что дразнить его раскаленной докрасна кочергой. Но я не такой. Я всегда плачу наличными. Можешь потрогать меня руками, я думаю, что больше такого не встретишь. Я действительно купил твою книгу. И она понравилась. Весьма и весьма неплохо. Здесь ты, надо полагать, собираешь материал для новой книги. А я то думал, что ты возвратился в Сан-Мигель.
При упоминании Сан-Мигеля с лица Джереми пропала улыбка. Он глотнул виски.
– Да, пожалуй… можешь считать, что я здесь собираю новый материал. А что делаешь здесь ты? Я тоже думал, что ты в Сан-Мигеле.
Чендлер кивнул, и губы его искривились в насмешливой улыбке:
– Вот именно, мне кажется, что ты тоже можешь считать, что я собираю здесь новый материал.
Он развернулся и, опершись на стойку бара, оглядел зал.
– Ты знаешь, я уже сыт этим Сан-Мигелем и всем, что там есть, по горло. Я имею в виду прежде всего, конечно, женщин. И, хочешь верь, хочешь нет, но это не бравада, если речь идет о таком месте, как Сан-Мигель. А все эти пьянки… Может, с возрастом я становлюсь пуританином, но… Ведь мне уже стукнуло сорок… И только не начинай говорить, что сорок лет мне стукнуло десять лет назад. Это все из-за моей седины. Так, седым я был еще, когда учился в Принстоне. И вообще, у меня запоздалое развитие.
Так о чем я тут говорил? Ах да, об этих чертовых пьянках. Кстати, Хаммад, пожалуйста, еще один мартини. Так вот, эти беспрерывные оргии в Сан-Мигеле, со всей этой компанией, с утра до ночи, мне не доставляли никакого удовольствия. Надоело. В общем, мне стало нестерпимо скучно, и я решил двинуть оттуда – я ведь вначале предполагал пробыть там только пару месяцев, а получился почти год. Честно говоря, я сам не знаю, чего ищу, но уверен, что это не там. Знаешь, мне иногда даже кажется, что лучше бы мой старый дедушка-банкир не оставлял мне все свои денежки. Тогда бы мне пришлось работать и не было бы времени на всякие самокопания.
Джереми печально вздохнул.
– У меня сердце обливается кровью от жалости к вам, бедным миллионерам. Ты, я вижу, колеблешься, заказывать мне выпивку или нет. Так я вынужден заказать ее сам. Хаммад, повторите виски с содовой. Чендлер, тебе сейчас больше всего нужна любовь. Причем, настоящая любовь, Нужно, чтобы тебя полюбила хорошая женщина.
Чендлер задумчиво глядел в свой бокал.
– А кроме шуток, ты недалек от истины. Я буквально подыхаю здесь от тоски и одиночества. И знаешь, я уже стар для этих ночных приключений с путанами. У меня даже мелькнула забавная мысль, вызвать сюда мою вторую жену, с обратным билетом, конечно.
Он тихо засмеялся.
– Я здесь уже неделю, и представляешь, буквально ни с кем, а на арабских красавиц, исполняющих танец живота, меня тоже что-то не тянет.
Он взглянул на часы.
– В данный момент я ожидаю, что принесет нам ночной рейс Танжер-Касабланка. Вот так обстоят у меня дела. Да, уже поздновато. А твою подружку я одобряю.
Джереми недоуменно посмотрел на него.
– Подружку?
– Да, ту, что преданно лежит у твоих ног, именно так должны поступать все женщины.
Джереми расхохотался.
– Да, это моя Бриджит, Бриджит Бардо. У нее сиськи не такие соблазнительные, как у Бардо, но зато их у нее больше. Целых шесть. Я считал. Поздоровайся с дядей, Бриджит.
Бриджит подняла голову, осклабилась в улыбке и пару раз стукнула хвостом по полу. Джереми пощекотал ее большим пальцем ноги.
– Она устала, старая псина, сегодня у нее был тяжелый день.
Чендлер посмотрел на Бриджит и кивнул:
– Привет, псина. – Затем поставил свой бокал на стол и указал в сторону двери. – А вот и вновь прибывшие.
В дверях появилась группа людей, их сопровождали слуги, нагруженные чемоданами. Чендлер тихо присвистнул.
– Боже правый, – негромко произнес он и, поставив бокал на стойку, быстро направился к двери. Внимательно оглядев публику, проходящую по мраморной лестнице к лифту, он не торопясь возвратился к стойке. Губы его дрожали, едва сдерживая улыбку. Он взял свой стакан.
– Ну скажи, Джереми, разве это не смешно? Мы с тобой убежали от этой банды. Так, по крайней мере, двое членов этой почетной организации прибыли к нам. Я имею честь сообщить, что среди прибывших находятся Малага Джонс и Грег Палмер, судя по всему, они вместе. Странная комбинация. Что-то не верится. Неужели они оба выкидывают какой-то очередной фортель?
Джереми вздохнул и закрыл глаза, имитируя преувеличенную покорность судьбе.
– Эти обитатели Сан-Мигеля – настоящая социальная зараза. Они распространяются повсюду. Я неплохо знаю Малагу и не ожидаю никаких фортелей от нее. Эта девочка все, что можно, уже проделала, а вот кто такой Грег Палмер? Его я не знаю. А что, я его должен был знать?
Чендлер покачал головой.
– Конечно, нет. Для его вкуса ты, по крайней мере, лет на двадцать старше, хотя и принадлежишь к тому полу, к которому Грег питает особое пристрастие. Он предпочитает четырнадцатилетних приятелей. Очень хорошо, если они грязные, и от них воняет. Немытые мальчики с улицы приводят его в экстаз. То, что он приехал сюда, меня не удивляет. Меня, напротив, удивляет, почему он так долго растрачивал попусту свое время в Сан-Мигеле, тогда как здесь, в этой стране – если все, что я слышал об этом, правда, – все кругом покрыто коричневыми голыми задницами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Джереми приветственно махал в ответ и ехал дальше, изредка посматривая на Бриджит, которая качалась на сидении рядом.
– Ты представляешь, где мы с тобой находимся, Бриджит? За исключением только дороги, весь этот пейзаж остался таким же, как и тысячу лет назад, а то и больше. Я не собираюсь сравнивать эти места с библейскими, я не настолько низко пал, чтобы использовать такие затасканные клише. Да и собственно почему мы должны считать Библию самым ранним документом истории? Эти ребята были одеты точно также, точно также они вспахивали свои поля, точно также погоняли своих ослов много тысяч лет назад, задолго до того, как у Библии нашелся первый издатель. Размышляя об этом, я начинаю сомневаться, что у нее нашелся бы издатель в наши дни. Во всяком случае, я бы не взялся – слишком там много повторов, да и конец печальный.
Ближе к вечеру подъем прекратился, и дорога вышла на ровное плато. Пейзаж изменился. Вокруг, насколько хватало глаз, росли высокие пальмы, сотни пальм. Они были разбросаны кустами, по три-четыре в кусте, и отбрасывали голубые тени. Косые лучи заходящего солнца пробивались сквозь их перистые листья. Впереди, на фоне оранжевого неба, из дымки возникли стены и минареты Марракеша.
Дорога пошла через кварталы современных прямоугольных строений лимонного цвета и внезапно закончилась у массивных древних ворот старого города. Он скрывался за толстыми стенами, виднелись лишь минареты, купола да плоские крыши домов.
Джереми остановил машину и перевел дух.
– Вот это красота, – произнес он еле слышно. – Никаких слов не хватит, чтобы описать, какого цвета этот город. Лучше и не пытаться.
Под стрельчатой аркой шаркали в своих шлепанцах без задников арабы в тюрбанах, волоча за собой ослов на перевязи. Женщина баз чадры о чем-то беседовала с Мужчиной, присевшем на корточки рядом с ней. Вся ее одежда состояла из красно-желтого купального полотенца. Оно было обернуто вокруг нее и завязано узлом на плече. Женщина жестикулировала худыми коричневыми руками, а сбоку из-под полотенца у нее выглядывал младенец.
Джереми медленно въехал в ворота и почти сразу же свернул в сад отеля «Маммуния». Немедленно появился швейцар и открыл дверцу автомобиля. Он был одет в темно-голубой сарвал с вышитой серебром бедайей и в тон им куртку с высоким воротником. На голове у него была красная феска.
Бриджит пулей выскочила наружу и немедленно присела рядом с газоном алых ибикусов, глядя на Джереми снизу вверх своими большими извиняющимися глазами. Он улыбнулся ей.
– Все правильно, детка, ты вела себя превосходно. Когда закончишь с этим, приходи ко мне.
И он направился к регистрационной стойке.
– Я хотел бы получить номер на одного, с ванной и балконом, выходящим в сад.
– Oui, m'sieur. Будьте добры зарегистрироваться: – Затем с некоторым недовольством в голосе портье добавил: – У нас ванные комнаты есть во всех номерах, мсье. Это «Ла Маммуния», самый знаменитый комфортабельный отель во всем Марокко. Как долго вы намереваетесь пробыть у нас, мсье?
Джереми обернулся и оглядел гостиную. Вверху сиял высокий потолок, темно-красного цвета и поверху расписанный причудливыми узорами. Вдоль стен шел ряд низких диванов, обитых парчой и атласом, с шелковыми накидками.
Массивная верхняя часть кофейных столиков, с дивной чеканкой, опиралась на изящные резные деревянные ножки. Сидениями служили кожаные пуфы и инкрустированные слоновой костью стулья. Гостиная заканчивалась широкой парадной мраморной лестницей, наверху которой искрился каскад фонтанов.
– Как долго я здесь пробуду? Кто знает.
Прошмыгнула Бриджит и устроилась у ног Джереми. Портье перегнулся через стойку с удивленным видом.
– Собака, мсье…
Бриджит в это время попробовала ему улыбнуться, показав зубы, и замахала хвостом.
– … а она не кусается, мсье?
Джереми покачал головой.
– Я вам советую всегда, когда вы сомневаетесь в намерениях пса, обращать внимание на его хвост. Если собака виляет задом, значит все о'кей.
– Но все-таки, я хотел бы просить вас… держать ее подальше от мест, где много публики. Джереми посмотрел на него.
– К сожалению, этого сделать нельзя. Так сложилось, что куда я – туда и она. Но я уверяю вас, что лучшей собаки в вашем отеле никогда не было.
Подошел швейцар с чемоданами. Он взял у портье ключи от номера и направился к лифту. Они поднялись вверх по мраморной лестнице и очутились в прохладном холле, также выложенным мрамором. Швейцар открыл кабину лифта и посторонился, пропуская Бриджит и Джереми. Они вышли на третьем этаже и, предводительствуемые швейцаром, направились по длинному коридору. Номер их встретил полумраком и прохладой. Швейцар открыл балконную дверь и снял жалюзи. Затем он пересек комнату и поклонился.
– C'est tout, monsieur?
Джереми протянул ему дирхам.
– Oui, c'est tout. Merci bien.
После того как за швейцаром закрылась дверь, Джереми подошел к балкону и остановился на пороге. Это была уютная лоджия, расписанная диковинными цветами и причудливой арабской вязью. Одна деталь заставила его улыбнуться. В каменных перегородках, разделяющих соседние лоджии, он заметил маленькие дверцы в форме замочных скважин, позволяющие переходить с одного балкона на другой. Ну и дела! Лучшего места для любовных приключений и не придумаешь. Ведь с помощью этих дверей можно запросто попасть в любой номер отеля.
Лоджия имела полукруглую форму. Там были еще стол и два шезлонга. Джереми подошел к краю балкона и, опершись на поручни, посмотрел вниз. Внизу он увидел дивный сад, в центре которого доминировал огромный бассейн неправильной формы. В дальнем конце его, на небольшом островке были посажены три стройные пальмы. Они элегантно склонили свои перистые головки. Слуги в тюрбанах суетились, закрывая большие пляжные зонты и убирая шезлонги и диванные подушки.
Стены отеля были увиты пурпурной бугенвиллией, она переплеталась с бледно-голубой плюмбаго и была густо усыпана цветами. Вокруг всего отеля росли розы всех мыслимых цветов и оттенков. Кактусы странной фантастической формы – одни высокие и сухие, другие свернутые и скрученные, похожие на припавших друг к другу зловещих стариков, – перемежались с небольшими деревцами, цветы которых напоминали маргаритки. В дальнем конце сада, во мраке бледнели заросли олив. Воздух был напоен ароматом жасмина.
Над вершинами деревьев поднималась высокая квадратная башня из розового камня. В каждой ее грани были видны ряды полукруглых окон. На вершине возвышалась еще одна небольшая куполообразная башенка, увенчанная тремя позолоченными шарами, один на другом. Сбоку была пристроена какая-то конструкция, напоминающая виселицу. Внезапно под этой «виселицей» вдруг заколыхалось что-то белое. И через секунду пространство заполнил бесплотный голос, звонкий и торжественный. Был слышен только он и ничего больше. Это была своеобразная песня. Звуки медленно нарастали мощным крещендо, начинаясь с глубокого баса и заканчиваясь пронзительным фальцетом. Затем следовал спад, и все повторялось вновь. Это было похоже на сказочный зов с небес. Вдруг все внезапно стихло. Некоторое время стояла глубокая тишина, а затем вновь стали слышны звуки города.
Джереми, стоявший все это время затаив дыхание, медленно выдохнул и тихо проговорил:
– Это муэдзин созывает правоверных на вечернюю молитву. В какое же чудесное место я попал! Только радость нахождения здесь надо обязательно делить с тем, кого любишь. Одному будет тяжело.
Он с неохотой возвратился в комнату. Бриджит распласталась на полу и, не поднимая головы, посмотрела на него и вильнула хвостом. Он опустился на колени и почесал ее за шелковистым ухом.
– Бедная Бриджит! Устала. Сегодня мы прожили с тобой невероятно длинный день. Пожалуй, пора принять душ, переодеться и спуститься чего-нибудь выпить. А тебе, по-моему, следует остаться дома и немножко вздремнуть.
Он поднялся с колен и направился в ванную. Бриджит немедленно вскочила вслед, схватила свой поводок со стола и с ним в зубах стремглав помчалась к двери, где засуетилась, улыбаясь и поскуливая.
Джереми всплеснул руками.
– Прошу всех обратить внимание! Собака-алкоголик! Стоит при ней только произнести слово «выпить», как она тут же готова к бою, как старая военная кляча. Ладно, возьму я тебя с собой. Но придется обождать, пока я соберусь. И кроме того, тебе придется примерно себя вести, иначе нас обоих отсюда выгонят. Ты слышала, что сказал этот дядя-портье? И вообще, ведь ты же девушка. Скорее всего тебе здесь наденут чадру.
Глава третья
В дверях бара Джереми задержался и огляделся. Зал был заполнен наполовину. Несколько столиков занимали арабы, по трое-четверо, и о чем-то оживленно толковали. За двумя столиками он увидел и арабских женщин. Полностью игнорируемые мужчинами, они безмолвно сидели, засунув руки в рукава своих джеллаб. Их черные удлиненные глаза настороженно следили из-под алых покрывал, спускавшихся от переносицы до середины груди.
За одним из столиков сидела пара, лет сорока, может быть больше. Они молча поглощали напитки. Между ними сидел светловолосый мальчик лет четырнадцати-пятнадцати.
Джереми двинулся вперед, к стойке. Наверняка соотечественники. Он улыбнулся про себя. За границей можно встретить два типа англичан. Одни сторонятся своих земляков, как прокаженных, другие же сразу бросаются к тебе на шею, сообщают, откуда они, и немедленно хотят узнать, где здесь можно выпить чашку хорошего чая и поесть рыбы с чипсами.
Остальные столики занимали хорошо одетые мужчины и женщины, скорее всего французы. Джереми приблизился к бару.
– Добрый вечер. Пожалуйста, один виски с содовой и немного льда.
– Хорошо, мсье.
Ожидая заказа, Джереми задумался. Вдруг он почувствовал, что рядом с ним кто-то стоит.
– Хаммад, добрый вечер. Мне как обычно – водку с очень, очень сухим мартини.
Подошедший говорил ровным голосом, слегка в нос. Не меняя интонации, он далее произнес:
– Я прочел рецензии на твою книгу. Для дебютанта совсем не плохо.
Джереми оглянулся и расплылся в улыбке.
– Будь я проклят, если это не Чендлер Керк! Какого черта ты здесь делаешь?
Рядом стоял мужчина с ярко-голубыми глазами. Его лицо не выражало каких-либо эмоций.
– Могу лишь возвратить тебе твое оригинальное замечание. Какого черта ты здесь делаешь, Джереми?
Джереми смеясь пожал ему руку.
– Для провинциала ты хорошо информирован. До твоей деревни тоже доходят новости? Кстати, из какой ты деревни? Из Нью-Йорка? Или из Калифорнии?
Чендлер взял бокал с мартини.
– Все веселишься, старина. Прекрасный английский юмор. А я, к твоему сведению, еще как начитан. Я читаю даже лондонскую «Таймс». Мне даже удалось прочесть твою книгу. И мне казалось, что я могу рассчитывать на…
– Если ты рассчитываешь задарма получить у меня экземпляр с автографом, то глубоко ошибаешься. Вообще народ обнаглел, они думают, что писатели пишут книги только для того, чтобы их раздаривать. Ты же не рассчитываешь, что мясник даст тебе бесплатно кусок мяса только потому, что он твой приятель?
Чендлер прищелкнул языком и улыбнулся.
– Как я тебя понимаю, мой друг. Одна из моих бывших жен тоже что-то писала. Ее звали Дороти Паркер. А может быть, она была женой кого-то другого? Я что-то сейчас точно не припомню. Тем не менее, хорошо знаю, что просить подарить подписанный экземпляр книги у бедного, перепачканного чернилами автора, когда он, к тому же, подарил уже шесть своим восхищенным родственникам, это все равно, что дразнить его раскаленной докрасна кочергой. Но я не такой. Я всегда плачу наличными. Можешь потрогать меня руками, я думаю, что больше такого не встретишь. Я действительно купил твою книгу. И она понравилась. Весьма и весьма неплохо. Здесь ты, надо полагать, собираешь материал для новой книги. А я то думал, что ты возвратился в Сан-Мигель.
При упоминании Сан-Мигеля с лица Джереми пропала улыбка. Он глотнул виски.
– Да, пожалуй… можешь считать, что я здесь собираю новый материал. А что делаешь здесь ты? Я тоже думал, что ты в Сан-Мигеле.
Чендлер кивнул, и губы его искривились в насмешливой улыбке:
– Вот именно, мне кажется, что ты тоже можешь считать, что я собираю здесь новый материал.
Он развернулся и, опершись на стойку бара, оглядел зал.
– Ты знаешь, я уже сыт этим Сан-Мигелем и всем, что там есть, по горло. Я имею в виду прежде всего, конечно, женщин. И, хочешь верь, хочешь нет, но это не бравада, если речь идет о таком месте, как Сан-Мигель. А все эти пьянки… Может, с возрастом я становлюсь пуританином, но… Ведь мне уже стукнуло сорок… И только не начинай говорить, что сорок лет мне стукнуло десять лет назад. Это все из-за моей седины. Так, седым я был еще, когда учился в Принстоне. И вообще, у меня запоздалое развитие.
Так о чем я тут говорил? Ах да, об этих чертовых пьянках. Кстати, Хаммад, пожалуйста, еще один мартини. Так вот, эти беспрерывные оргии в Сан-Мигеле, со всей этой компанией, с утра до ночи, мне не доставляли никакого удовольствия. Надоело. В общем, мне стало нестерпимо скучно, и я решил двинуть оттуда – я ведь вначале предполагал пробыть там только пару месяцев, а получился почти год. Честно говоря, я сам не знаю, чего ищу, но уверен, что это не там. Знаешь, мне иногда даже кажется, что лучше бы мой старый дедушка-банкир не оставлял мне все свои денежки. Тогда бы мне пришлось работать и не было бы времени на всякие самокопания.
Джереми печально вздохнул.
– У меня сердце обливается кровью от жалости к вам, бедным миллионерам. Ты, я вижу, колеблешься, заказывать мне выпивку или нет. Так я вынужден заказать ее сам. Хаммад, повторите виски с содовой. Чендлер, тебе сейчас больше всего нужна любовь. Причем, настоящая любовь, Нужно, чтобы тебя полюбила хорошая женщина.
Чендлер задумчиво глядел в свой бокал.
– А кроме шуток, ты недалек от истины. Я буквально подыхаю здесь от тоски и одиночества. И знаешь, я уже стар для этих ночных приключений с путанами. У меня даже мелькнула забавная мысль, вызвать сюда мою вторую жену, с обратным билетом, конечно.
Он тихо засмеялся.
– Я здесь уже неделю, и представляешь, буквально ни с кем, а на арабских красавиц, исполняющих танец живота, меня тоже что-то не тянет.
Он взглянул на часы.
– В данный момент я ожидаю, что принесет нам ночной рейс Танжер-Касабланка. Вот так обстоят у меня дела. Да, уже поздновато. А твою подружку я одобряю.
Джереми недоуменно посмотрел на него.
– Подружку?
– Да, ту, что преданно лежит у твоих ног, именно так должны поступать все женщины.
Джереми расхохотался.
– Да, это моя Бриджит, Бриджит Бардо. У нее сиськи не такие соблазнительные, как у Бардо, но зато их у нее больше. Целых шесть. Я считал. Поздоровайся с дядей, Бриджит.
Бриджит подняла голову, осклабилась в улыбке и пару раз стукнула хвостом по полу. Джереми пощекотал ее большим пальцем ноги.
– Она устала, старая псина, сегодня у нее был тяжелый день.
Чендлер посмотрел на Бриджит и кивнул:
– Привет, псина. – Затем поставил свой бокал на стол и указал в сторону двери. – А вот и вновь прибывшие.
В дверях появилась группа людей, их сопровождали слуги, нагруженные чемоданами. Чендлер тихо присвистнул.
– Боже правый, – негромко произнес он и, поставив бокал на стойку, быстро направился к двери. Внимательно оглядев публику, проходящую по мраморной лестнице к лифту, он не торопясь возвратился к стойке. Губы его дрожали, едва сдерживая улыбку. Он взял свой стакан.
– Ну скажи, Джереми, разве это не смешно? Мы с тобой убежали от этой банды. Так, по крайней мере, двое членов этой почетной организации прибыли к нам. Я имею честь сообщить, что среди прибывших находятся Малага Джонс и Грег Палмер, судя по всему, они вместе. Странная комбинация. Что-то не верится. Неужели они оба выкидывают какой-то очередной фортель?
Джереми вздохнул и закрыл глаза, имитируя преувеличенную покорность судьбе.
– Эти обитатели Сан-Мигеля – настоящая социальная зараза. Они распространяются повсюду. Я неплохо знаю Малагу и не ожидаю никаких фортелей от нее. Эта девочка все, что можно, уже проделала, а вот кто такой Грег Палмер? Его я не знаю. А что, я его должен был знать?
Чендлер покачал головой.
– Конечно, нет. Для его вкуса ты, по крайней мере, лет на двадцать старше, хотя и принадлежишь к тому полу, к которому Грег питает особое пристрастие. Он предпочитает четырнадцатилетних приятелей. Очень хорошо, если они грязные, и от них воняет. Немытые мальчики с улицы приводят его в экстаз. То, что он приехал сюда, меня не удивляет. Меня, напротив, удивляет, почему он так долго растрачивал попусту свое время в Сан-Мигеле, тогда как здесь, в этой стране – если все, что я слышал об этом, правда, – все кругом покрыто коричневыми голыми задницами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32