Они подкрепляют плакаты с предупреждением. Видишь, я ценю свою собственность.
- Господи! - Гаррисон задохнулся. - Вы должны были предупредить меня. - Трясясь, он поднялся на ноги, и Шредер увидел тонкую пленку пота на его лице.
- Твоя реакция не замедлилась, - сказал немец и прищурился, вглядываясь в Гаррисона через толстые линзы. - Нет, не замедлилась. Я даже склонен думать, что Гюнтеру повезло, что у тебя не было автомата, а?
- Черт! - проворчал Гаррисон. - Наверное, он уже был бы трупом.
- Однако, - продолжал Шредер, - жаль... - Он подкатил кресло к тому месту, где Гаррисон отряхивал одежду, и стал снимать сосновые иголки с рубашки и брюк капрала. - ..что ты связал меня и опасность.
Гаррисон повернулся к нему и нахмурился. Он все еще немного дрожал.
- Да, пожалуй. Но, вы же знаете: я не боялся за себя. Зачем кому-нибудь может понадобиться стрелять в слепого?
- А ты еще спрашивал меня, доверяю ли я тебе? - мягко напомнил Шредер. Затем на резком, отрывистом, как удары бича, языке целые три минуты он говорил со своим дозорным, едва останавливаясь, чтобы перевести дыхание. Тот бормотал свои извинения, которые еще больше приводили в ярость его хозяина, пока, наконец, Шредер не закончил с ним. Затем Гаррисон разобрал грубоватое “извините” Гюнтера, прежде чем кусты зашуршали, и тому было позволено скрыться среди деревьев.
- Чертов дурак! - сердито ворчал Шредер, - он меня тоже испугал, выйдя на нас вот так. Но... Думаю, он только хотел показать мне, что он начеку и на что способен. Давай-ка выкурим по сигарете, пока идем. Этот человек заставил меня понервничать. Место с грибами уже недалеко. И, конечно, нам надо вернуться обратно так, чтобы у тебя осталось время поплавать с Вики.
- Вики, - произнес Гаррисон ровным голосом. - Могу ли я сделать вывод, что она видела вас сегодня утром и говорила обо мне. Кто она?
- Дочь друга. Она слепая с пятнадцати лет. Ничего нельзя для нее сделать.
- А почему она здесь?
- Компания для тебя, - Шредер был искренен. - Я подумал, что ты чувствовал бы себя непринужденно, если бы здесь был еще кто-нибудь слепой. К тому же, это приятное для отдыха место. Ну, давай просто скажем, что она на каникулах у дядюшки Томаса.
- Послушайте, - сказал Гаррисон жестким голосом, - я не хочу показаться неблагодарным, но мне действительно не надо, чтобы кто-то присматривал за мной!
Сухой смешок Шредера не заставил себя ждать.
- Я сказал “компания для тебя”, но ничего не сказал о том, что она будет твоей шлюхой. Послушай, Вики действительно хорошая компания независимо от того, затащишь ты ее в постель или нет, это твое дело. Но я тебе кое-что скажу: у нее рыжие волосы и ярко-зеленые глаза, по своему опыту знаю - это роковая комбинация, особенно в немецкой женщине. Присматривать, ты сказал? Но ты, Ричард Гаррисон, был бы в большей безопасности с коброй, чем с Вики. Да, и у тебя было бы больше шансов. Но, конечно, я могу и ошибаться... А вот и наши грибы.
Под руководством Шредера Гаррисон на несколько шагов сошел с дорожки на траву и клевер. По команде немца он остановился и осторожно опустился на одно колено. На ощупь грибы были больше похожи на поганки с длинной ножкой и конусообразной бородавчатой шляпкой. Совершенно непохожие на обычные грибы, которые растут в Англии, покрытые липкой слизью и раздражающе остро пахнувшие, высотой они были не менее шести дюймов. Даже без руководства Шредера Гаррисон обнаружил бы их, потому что запах притягивал к ним, как магнит.
- Шести будет достаточно, - окликнул его Шредер. - Достаточно для наших целей. Заверни их в свой носовой платок.
Гаррисон собрал шесть грибов, повернулся к креслу и подал их Шредеру, тот одобрительно чихнул.
- Споры! - произнес он. - Судя по их форме и запаху, можно представить себе картинку, на которой нимфы леса припадают к ним?
- А для чего они? - спросил Гаррисон, рассмеявшись.
Шредер потянулся вверх, пару раз ткнул грибом в нос Гаррисону, прежде чем тот отвел лицо в сторону.
- Не твое дело. Ты говорил, что не употребляешь наркотики. Ну, ладно, разворачиваемся и - домой. Тебе надо поплавать и отдохнуть, а у меня есть дела. Затем - ленч. А в полдень придут фотографы.
- фотографы? - Гаррисон был смущен.
- Да. И мои портные, чтобы снять с тебя мерку. И твой голос запишут на пленку. И еще один специалист. И...
- Тпру-у, - воскликнул Гаррисон, - мне не нужен никто из этих...
- Нужен! Нужен! Гаррисон нехотя кивнул.
- О'кей, - сказал он, смиряясь с неизбежным, - посмотрим, что получится. Но вот еще что: может, мне лучше отказаться от свидания с Вики в бассейне? У меня нет плавок.
- Плавок? - Шредер засмеялся. - Что-нибудь подберем. Хотя какая разница? На Вики тоже не будет костюма!
- Но...
- Или, может, ты думаешь, что я Томас, который любит подглядывать?
Здесь они оба взорвались смехом...
* * *
По настоянию Гаррисона Вилли Кених принес ему плавки. Он прошел в свою комнату, чтобы надеть их, прежде чем Кених отведет его к бассейну. К тому времени Вики уже шумно плескалась в воде. Она радовалась как ребенок.
Бассейн был шестидесяти дюймов глубиной, где-то шестьдесят футов длиной и тридцать - шириной. Для спуска в воду были лесенка и водяная горка. Отважившись соскользнуть в воду, Гаррисон уселся на гладкие доски, блестящие от бегущей по ним воды, собрался с духом и уже хотел медленно погрузиться в воду, как Кених оторвал его руку от бортика и сильно толкнул в спину.
- Ублюдок! - крикнул Гаррисон в воздух, пулей соскальзывая в воду. Вода в бассейне была теплой, поэтому он, погрузившись, не почувствовал неприятных ощущений. Коснувшись ногами дна, Гаррисон тяжело выдохнул:
- Вилли, ты что, хочешь начать третью мировую войну?
Ответом на его вопрос был замирающий смех уходящего прочь огромного немца. Гаррисон усмехнулся ему вслед.
- Ах-ах-ах, как смешно! - произнес он.
- Он столкнул тебя? - рассмеялась Вики.
- Да, вниз по желобу, - он по-собачьи поплыл на ее голос.
- А теперь держись подальше, - сказала она, переворачиваясь на спину. - Я очень сильная в воде. И не люблю, когда меня окунают.
- Как вы, немцы, смешно картавите, - произнес Гаррисон.
- А ты не только скорый, но и очень грубый!
- Я и не собирался топить тебя, - засмеялся он. - А кто пригласил меня поплавать?
- Поплавать в том же бассейне, что и я, но не обязательно бок о бок, задевая меня. О! Он загнал ее в угол и подплыл ближе.
- Черт! Ты в купальнике.
- Да. Но ведь и ты в плавках. Глупо, конечно, в конце концов, здесь никого больше нет.
. - Здесь Вилли, - произнес Гаррисон, касаясь губами ее лба.
- Ну, Вилли не будет подглядывать, - Вики плеснула водой ему в лицо. - Ив любом случае, было бы на что смотреть, - она быстро отплыла прочь от него.
- Вики, - позвал он, плывя на звук ее всплесков, - может, Мне сегодня пораньше лечь спать?
- Да? - ее тон был равнодушным. - Значит, ты все еще чувствуешь усталость? Наверное, так действует на тебя горный воздух. Сама я не лягу допоздна.
- Не прикидывайся, что не понимаешь. Ты знаешь, о чем я говорю.
- Знаю. И что, я должна пригласить тебя к себе в комнату? Все так просто?
- Ну, это было бы.., просто.
- А, может быть, я не хочу, чтобы было так просто.
Он снова поймал ее, подтащил ближе и на этот раз поцеловал в губы, прижимаясь к ней всем телом.
- Но ты же хочешь, - произнес он, немного отпустив ее.
- В центральном здании двадцать четыре комнаты, - ответила Вики, ее голос сразу стал напряженным и хриплым. - В полночь приходи ко мне в комнату и ложись со мной в постель.
- А какая комната твоя? - Гаррисон также говорил с трудом.
- Не скажу. Ни комнату, ни даже этаж.
- Черта с два! - он неуверенно засмеялся. - В хорошенькое же я попаду положение, если ошибусь.
- Тогда не ошибайся.
- И никаких подсказок?
- Гм, ничего не могу сказать. Только одно правило: ты не должен никого спрашивать. Я не хочу, чтобы это стало всем известно.
Она вырвалась от него и поплыла прочь. Минутой позже, он услышал, как ее ноги прошлепали по выложенной плиткой дорожке вокруг бассейна. Вики уходила в сторону центрального здания.
Эй! - крикнул он ей вслед. - Это все наше купание?
- Оно сделало свое дело, - бросила она ему. Гаррисон остался в тишине, вода мелкой волной билась ему в грудь. Оса зажжужала и опустилась на его плечо. Он нырнул, вынырнул и плавал еще минут десять - время, достаточное для того, чтобы прошло возбуждение.
* * *
Гаррисон съел только легкий ленч. От еды его отвлекали несколько вопросов. Не последнее место среди них занимала информация, что завтра он войдет в таинственное здание Шредера, где, очевидно, и найдет объяснение своему пребыванию здесь. Но перед этим ему предстояло встретиться с целой армией холодных профессионалов, которые буквально окружили и захватили его, - вернее его тело. Его долго фотографировали. Его фотографировали в статике и динамике, одетым и раздетым, сидящим, стоящим, идущим, говорящим и кричащим; в темных очках и без них, на цветную и черно-белую пленку, со звуком и без.
Голос Гаррисона записывали на пленку во всех его проявлениях: говорящий, выкрикивающий команды на немецком и английском, ругающийся, в нормальном разговоре, при восклицании, раздражении или злости. Ни малейшего оттенка диалекта (хотя он, естественно, старался говорить правильно), ни малейших нюансов голосовых особенностей не было оставлено незаписанным.
Был проведен полный медицинский осмотр. Ежегодные армейские осмотры были ничто по сравнению с этим. Его измеряли, взвешивали, простукивали, слушали, прощупывали и брали анализы. Они даже исследовали его слюну и кал, Он подумал, что, возможно, понадобится и сперма, но ее в их списке не было.
Затем его обмерили снова, но на этот раз пара явно гомосексуальных портных, личных портных Шредера из Касселя, приехавших в Хари по требованию промышленника, чтобы выполнить его желание. Этим желанием было изготовление двух униформ, шести костюмов и полного гардероба, и все это - в соответствии с безупречным вкусом Шредера, согласно его замыслам, предложениям и инструкциям.
И, наконец, был еще один специалист, но совсем иного сорта.
Этот ученый был маленьким человечком с куполообразной головой. Он мог говорить с Гаррисоном только через переводчика, интересовался (странно) только его висками и запястьями. Наконец, он извлек из огромного саквояжа какие-то инструменты и надел на голову Гаррисона наушники.
Покопавшись еще раз в саквояже, он извлек на свет эластичные повязки. Закрепленные ими на запястьях электроды подключили к маленькой батарее и кнопке, которые Гаррисон держал в руке.
- Это всего лишь демонстрация, Ричард, - объяснил Шредер. - Последняя такая примерка будет через месяц и повлечет за собой маленькую безболезненную операцию. После этого не будет ни проводов, ни видимых батареек, браслеты на запястьях будут из чистого, настоящего золота. Очки будут немного тяжелее, чем те, которые ты привык носить, с серебряными отражающими линзами. Конечно, они не смогут заменить тебе глаза, но...
Специалист говорил, Шредер переводил.
- Ричард, встань, пожалуйста, - одно нажатие кнопки приведет браслеты на руках в действие. Они засвистят: левое слегка выше, чем правое, - попробуй.
Гаррисон повиновался. Раздались два разных свиста, тихие, но тем не менее, настойчивые.
- Сейчас я поставлю мое кресло перед тобой, - сказал ему Шредер. - Не двигайся. Пусть твои запястья висят свободно, большие пальцы смотрят вперед.
Захваченный внезапным возбуждением, Гаррисон с надеждой ждал, тональность свистов изменилась и почти сразу вернулась к нормальной. Гаррисон был разочарован.
- Ничего, - сказал он. - А предполагалось, что я “увижу” вас или что-то в этом роде?
- Нет, нет, конечно нет. Предполагается, ты просто должен знать, что что-то находится перед тобой.
- Бесполезно! - оборвал его Гаррисон. Это утро истрепало его нервы: капрал слишком многого ждал от него.
- Терпение, Ричард. Теперь включи очки. Для этого надо нажать кнопку еще раз.
На этот раз послышалось потрескивание, похожее на щелканье счетчика Гейгера. Немецкий специалист встал прямо перед Гаррисоном, и щелканье заметно ускорилось. Он отошел назад, и щелканье затихло. Шредер объяснял его действия.
- Я мог бы получить больше информации - расстояние, место расположения, мужчина - женщина, дружественный - недружественный, если бы он просто поговорил со мной, - предположил Гаррисон.
- Но тогда ты бы зависел от него. Шумы прибора сильно разражали Гаррисона. Ему представлялись тусклые лампочки, вспыхивавшие во внутренностях какой-то непостижимо сложной машины.
- Все это только портит дело! - огрызнулся он. Он сорвал повязки с запястий и бросил их на пол, стащил наушники с головы и отшвырнул их от себя. - Какого черта может принести мне вся эта щелкающая и свистящая дребедень?
- Ричард, - голос Шредера пытался успокоить его, - ты...
- Дерьмо! - орал Гаррисон. - Меня тошнит от этой чертовой игры. Я думал, что вы другой, Томас, и что я для вас больше, чем диковинный уродец. Но, господи, - это? Верните мне мою палку и ту жизнь, к которой я уже привык! - он развернулся, врезался в пластмассовый садовый стол, далеко отшвырнул его, поднялся и побежал к центральному зданию. Побежал безошибочно к центральному зданию и на полпути влетел прямо в объятия Вилли Кениха.
Он знал запах лосьона после бритья, которым пользовался этот немец, знал силу рук, что держали его.
- С дороги, Вилли, - прорычал он. - Я сыт этим дерьмом по горло!
- Успокойтесь! - проворчал Кених. - Послушайте...
Позади Гаррисона Шредер делал разнос специалисту. Разнос, какого свет не видел. И все это - на особенно ядовитом немецком языке. Затем послышался звук вытряхиваемых инструментов - всего, что было в саквояже, - и, наконец, хриплые, но такие же гортанные протесты самого специалиста.
- Это стоит тысячу марок, - жаловался он. - Стоит ты...
- Вон! - в конце концов заревел Шредер с такой силой, которую Гаррисон не мог и предположить в его голосе. Специалист собрал свои вещи и удалился.
Несколько мгновений спустя Шредер приблизился к Гаррисону и Кениху. В его голосе слышалась боль, дышал он неровно. Дрожащей рукой он взял Гаррисона за локоть.
- Это была ошибка, Ричард. Моя ошибка. Я хотел слишком много и слишком быстро. А этот идиот, он как пришелец, как инопланетянин, механический, неласковый, его ум понимает только одно - деньги, да и день сегодня был слишком перегружен. Даже зрячий человек нашел бы его.., слишком... - он закашлялся, и Кених немедленно подошел к нему. - Слишком перегруженным.
Гаррисон чувствовал себя по-идиотски. Маленький, избалованный ребенок.
- Вилли, кресло... - крикнул Гаррисон, поддерживая Шредера. - И Кених бросился за ним.
- Я всегда пытаюсь сделать слишком много, - произнес Шредер. - И всегда слишком быстро. Это ошибка - можно сгореть. Все, что у меня есть, чего это стоит? А ты - я чувствую - незаурядный человек! - Он схватил Гаррисона за руку, и капрал почувствовал силу, прилившую к пальцам Шредера, как если бы он выкачивал ее из тела слепого.
- Чего вы от меня хотите, Томас? - спросил он.
- Я только хочу отдать, заплатить мой долг.
- Нет, вы хотите еще чего-то, я знаю это.
- Ладно. Ты прав. Но завтра будет достаточно времени для объяснений. А сейчас, все, чего я хочу, - это терпения с твоей стороны. Потом ты поймешь, а затем тебе придется потерпеть еще немного.
- Очень хорошо, я буду терпеливым, - вздохнул Гаррисон.
- Шесть месяцев, может быть, чуть дольше.
- Что, - нахмурился Гаррисон, - что произойдет через шесть месяцев?
- Уйдет один старик, - сказал Шредер. - Отживший свое старик с разодранными кишками.
- Вы? Вы будете жить вечно, - Гаррисон попытался рассмеяться.
- Да? Вилли говорит то же самое. Но скажи траве, что она не должна гнуться под ветром или высыхать при засухе, скажешь?
- Что это? - воскликнул Гаррисон. - Вы не хотите моей жалости, но вы не трава, которую так легко пригнуть.
- Но я чувствую, ветер уже дует, Ричард.
- Вы будете жить вечно! - закричал Гаррисон, снова сердясь.
Шредер сжал его руку еще сильнее, почти впиваясь в нее ногтями.
- Это, возможно, - сказал он, - да, может быть, я и буду, с твоей помощью, Ричард Гаррисон, с твоей помощью.
То, что осталось на вечер и остаток ночи, было странно пустым. Кених помог Гаррисону переодеться в серую рубашку и новый светло-синий костюм на ярко-красной подкладке с открытым воротом. Из нагрудного кармана торчал носовой платок. На ногах у него были синие замшевые туфли, которые, несомненно, уже вышли из моды. Гаррисон чувствовал себя лучше, чем когда-либо за последние несколько лет, и в то же время ощущал какую-то пустоту.
В девять тридцать после небольшого ужина капрал и Кених отправились в бар. Он находился в личных апартаментах. Шредера, откуда из открытых окон с легким ветерком доносилась мелодичная музыка. Для Гаррисона были приготовлены плохой бренди и крошечные стаканчики сладкой, острой камандерии - еще одно напоминание о его днях на Кипре.
Однако ночь была пуста, и Гаррисон начал чувствовать некоторую подавленность, может быть из-за выпитого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
- Господи! - Гаррисон задохнулся. - Вы должны были предупредить меня. - Трясясь, он поднялся на ноги, и Шредер увидел тонкую пленку пота на его лице.
- Твоя реакция не замедлилась, - сказал немец и прищурился, вглядываясь в Гаррисона через толстые линзы. - Нет, не замедлилась. Я даже склонен думать, что Гюнтеру повезло, что у тебя не было автомата, а?
- Черт! - проворчал Гаррисон. - Наверное, он уже был бы трупом.
- Однако, - продолжал Шредер, - жаль... - Он подкатил кресло к тому месту, где Гаррисон отряхивал одежду, и стал снимать сосновые иголки с рубашки и брюк капрала. - ..что ты связал меня и опасность.
Гаррисон повернулся к нему и нахмурился. Он все еще немного дрожал.
- Да, пожалуй. Но, вы же знаете: я не боялся за себя. Зачем кому-нибудь может понадобиться стрелять в слепого?
- А ты еще спрашивал меня, доверяю ли я тебе? - мягко напомнил Шредер. Затем на резком, отрывистом, как удары бича, языке целые три минуты он говорил со своим дозорным, едва останавливаясь, чтобы перевести дыхание. Тот бормотал свои извинения, которые еще больше приводили в ярость его хозяина, пока, наконец, Шредер не закончил с ним. Затем Гаррисон разобрал грубоватое “извините” Гюнтера, прежде чем кусты зашуршали, и тому было позволено скрыться среди деревьев.
- Чертов дурак! - сердито ворчал Шредер, - он меня тоже испугал, выйдя на нас вот так. Но... Думаю, он только хотел показать мне, что он начеку и на что способен. Давай-ка выкурим по сигарете, пока идем. Этот человек заставил меня понервничать. Место с грибами уже недалеко. И, конечно, нам надо вернуться обратно так, чтобы у тебя осталось время поплавать с Вики.
- Вики, - произнес Гаррисон ровным голосом. - Могу ли я сделать вывод, что она видела вас сегодня утром и говорила обо мне. Кто она?
- Дочь друга. Она слепая с пятнадцати лет. Ничего нельзя для нее сделать.
- А почему она здесь?
- Компания для тебя, - Шредер был искренен. - Я подумал, что ты чувствовал бы себя непринужденно, если бы здесь был еще кто-нибудь слепой. К тому же, это приятное для отдыха место. Ну, давай просто скажем, что она на каникулах у дядюшки Томаса.
- Послушайте, - сказал Гаррисон жестким голосом, - я не хочу показаться неблагодарным, но мне действительно не надо, чтобы кто-то присматривал за мной!
Сухой смешок Шредера не заставил себя ждать.
- Я сказал “компания для тебя”, но ничего не сказал о том, что она будет твоей шлюхой. Послушай, Вики действительно хорошая компания независимо от того, затащишь ты ее в постель или нет, это твое дело. Но я тебе кое-что скажу: у нее рыжие волосы и ярко-зеленые глаза, по своему опыту знаю - это роковая комбинация, особенно в немецкой женщине. Присматривать, ты сказал? Но ты, Ричард Гаррисон, был бы в большей безопасности с коброй, чем с Вики. Да, и у тебя было бы больше шансов. Но, конечно, я могу и ошибаться... А вот и наши грибы.
Под руководством Шредера Гаррисон на несколько шагов сошел с дорожки на траву и клевер. По команде немца он остановился и осторожно опустился на одно колено. На ощупь грибы были больше похожи на поганки с длинной ножкой и конусообразной бородавчатой шляпкой. Совершенно непохожие на обычные грибы, которые растут в Англии, покрытые липкой слизью и раздражающе остро пахнувшие, высотой они были не менее шести дюймов. Даже без руководства Шредера Гаррисон обнаружил бы их, потому что запах притягивал к ним, как магнит.
- Шести будет достаточно, - окликнул его Шредер. - Достаточно для наших целей. Заверни их в свой носовой платок.
Гаррисон собрал шесть грибов, повернулся к креслу и подал их Шредеру, тот одобрительно чихнул.
- Споры! - произнес он. - Судя по их форме и запаху, можно представить себе картинку, на которой нимфы леса припадают к ним?
- А для чего они? - спросил Гаррисон, рассмеявшись.
Шредер потянулся вверх, пару раз ткнул грибом в нос Гаррисону, прежде чем тот отвел лицо в сторону.
- Не твое дело. Ты говорил, что не употребляешь наркотики. Ну, ладно, разворачиваемся и - домой. Тебе надо поплавать и отдохнуть, а у меня есть дела. Затем - ленч. А в полдень придут фотографы.
- фотографы? - Гаррисон был смущен.
- Да. И мои портные, чтобы снять с тебя мерку. И твой голос запишут на пленку. И еще один специалист. И...
- Тпру-у, - воскликнул Гаррисон, - мне не нужен никто из этих...
- Нужен! Нужен! Гаррисон нехотя кивнул.
- О'кей, - сказал он, смиряясь с неизбежным, - посмотрим, что получится. Но вот еще что: может, мне лучше отказаться от свидания с Вики в бассейне? У меня нет плавок.
- Плавок? - Шредер засмеялся. - Что-нибудь подберем. Хотя какая разница? На Вики тоже не будет костюма!
- Но...
- Или, может, ты думаешь, что я Томас, который любит подглядывать?
Здесь они оба взорвались смехом...
* * *
По настоянию Гаррисона Вилли Кених принес ему плавки. Он прошел в свою комнату, чтобы надеть их, прежде чем Кених отведет его к бассейну. К тому времени Вики уже шумно плескалась в воде. Она радовалась как ребенок.
Бассейн был шестидесяти дюймов глубиной, где-то шестьдесят футов длиной и тридцать - шириной. Для спуска в воду были лесенка и водяная горка. Отважившись соскользнуть в воду, Гаррисон уселся на гладкие доски, блестящие от бегущей по ним воды, собрался с духом и уже хотел медленно погрузиться в воду, как Кених оторвал его руку от бортика и сильно толкнул в спину.
- Ублюдок! - крикнул Гаррисон в воздух, пулей соскальзывая в воду. Вода в бассейне была теплой, поэтому он, погрузившись, не почувствовал неприятных ощущений. Коснувшись ногами дна, Гаррисон тяжело выдохнул:
- Вилли, ты что, хочешь начать третью мировую войну?
Ответом на его вопрос был замирающий смех уходящего прочь огромного немца. Гаррисон усмехнулся ему вслед.
- Ах-ах-ах, как смешно! - произнес он.
- Он столкнул тебя? - рассмеялась Вики.
- Да, вниз по желобу, - он по-собачьи поплыл на ее голос.
- А теперь держись подальше, - сказала она, переворачиваясь на спину. - Я очень сильная в воде. И не люблю, когда меня окунают.
- Как вы, немцы, смешно картавите, - произнес Гаррисон.
- А ты не только скорый, но и очень грубый!
- Я и не собирался топить тебя, - засмеялся он. - А кто пригласил меня поплавать?
- Поплавать в том же бассейне, что и я, но не обязательно бок о бок, задевая меня. О! Он загнал ее в угол и подплыл ближе.
- Черт! Ты в купальнике.
- Да. Но ведь и ты в плавках. Глупо, конечно, в конце концов, здесь никого больше нет.
. - Здесь Вилли, - произнес Гаррисон, касаясь губами ее лба.
- Ну, Вилли не будет подглядывать, - Вики плеснула водой ему в лицо. - Ив любом случае, было бы на что смотреть, - она быстро отплыла прочь от него.
- Вики, - позвал он, плывя на звук ее всплесков, - может, Мне сегодня пораньше лечь спать?
- Да? - ее тон был равнодушным. - Значит, ты все еще чувствуешь усталость? Наверное, так действует на тебя горный воздух. Сама я не лягу допоздна.
- Не прикидывайся, что не понимаешь. Ты знаешь, о чем я говорю.
- Знаю. И что, я должна пригласить тебя к себе в комнату? Все так просто?
- Ну, это было бы.., просто.
- А, может быть, я не хочу, чтобы было так просто.
Он снова поймал ее, подтащил ближе и на этот раз поцеловал в губы, прижимаясь к ней всем телом.
- Но ты же хочешь, - произнес он, немного отпустив ее.
- В центральном здании двадцать четыре комнаты, - ответила Вики, ее голос сразу стал напряженным и хриплым. - В полночь приходи ко мне в комнату и ложись со мной в постель.
- А какая комната твоя? - Гаррисон также говорил с трудом.
- Не скажу. Ни комнату, ни даже этаж.
- Черта с два! - он неуверенно засмеялся. - В хорошенькое же я попаду положение, если ошибусь.
- Тогда не ошибайся.
- И никаких подсказок?
- Гм, ничего не могу сказать. Только одно правило: ты не должен никого спрашивать. Я не хочу, чтобы это стало всем известно.
Она вырвалась от него и поплыла прочь. Минутой позже, он услышал, как ее ноги прошлепали по выложенной плиткой дорожке вокруг бассейна. Вики уходила в сторону центрального здания.
Эй! - крикнул он ей вслед. - Это все наше купание?
- Оно сделало свое дело, - бросила она ему. Гаррисон остался в тишине, вода мелкой волной билась ему в грудь. Оса зажжужала и опустилась на его плечо. Он нырнул, вынырнул и плавал еще минут десять - время, достаточное для того, чтобы прошло возбуждение.
* * *
Гаррисон съел только легкий ленч. От еды его отвлекали несколько вопросов. Не последнее место среди них занимала информация, что завтра он войдет в таинственное здание Шредера, где, очевидно, и найдет объяснение своему пребыванию здесь. Но перед этим ему предстояло встретиться с целой армией холодных профессионалов, которые буквально окружили и захватили его, - вернее его тело. Его долго фотографировали. Его фотографировали в статике и динамике, одетым и раздетым, сидящим, стоящим, идущим, говорящим и кричащим; в темных очках и без них, на цветную и черно-белую пленку, со звуком и без.
Голос Гаррисона записывали на пленку во всех его проявлениях: говорящий, выкрикивающий команды на немецком и английском, ругающийся, в нормальном разговоре, при восклицании, раздражении или злости. Ни малейшего оттенка диалекта (хотя он, естественно, старался говорить правильно), ни малейших нюансов голосовых особенностей не было оставлено незаписанным.
Был проведен полный медицинский осмотр. Ежегодные армейские осмотры были ничто по сравнению с этим. Его измеряли, взвешивали, простукивали, слушали, прощупывали и брали анализы. Они даже исследовали его слюну и кал, Он подумал, что, возможно, понадобится и сперма, но ее в их списке не было.
Затем его обмерили снова, но на этот раз пара явно гомосексуальных портных, личных портных Шредера из Касселя, приехавших в Хари по требованию промышленника, чтобы выполнить его желание. Этим желанием было изготовление двух униформ, шести костюмов и полного гардероба, и все это - в соответствии с безупречным вкусом Шредера, согласно его замыслам, предложениям и инструкциям.
И, наконец, был еще один специалист, но совсем иного сорта.
Этот ученый был маленьким человечком с куполообразной головой. Он мог говорить с Гаррисоном только через переводчика, интересовался (странно) только его висками и запястьями. Наконец, он извлек из огромного саквояжа какие-то инструменты и надел на голову Гаррисона наушники.
Покопавшись еще раз в саквояже, он извлек на свет эластичные повязки. Закрепленные ими на запястьях электроды подключили к маленькой батарее и кнопке, которые Гаррисон держал в руке.
- Это всего лишь демонстрация, Ричард, - объяснил Шредер. - Последняя такая примерка будет через месяц и повлечет за собой маленькую безболезненную операцию. После этого не будет ни проводов, ни видимых батареек, браслеты на запястьях будут из чистого, настоящего золота. Очки будут немного тяжелее, чем те, которые ты привык носить, с серебряными отражающими линзами. Конечно, они не смогут заменить тебе глаза, но...
Специалист говорил, Шредер переводил.
- Ричард, встань, пожалуйста, - одно нажатие кнопки приведет браслеты на руках в действие. Они засвистят: левое слегка выше, чем правое, - попробуй.
Гаррисон повиновался. Раздались два разных свиста, тихие, но тем не менее, настойчивые.
- Сейчас я поставлю мое кресло перед тобой, - сказал ему Шредер. - Не двигайся. Пусть твои запястья висят свободно, большие пальцы смотрят вперед.
Захваченный внезапным возбуждением, Гаррисон с надеждой ждал, тональность свистов изменилась и почти сразу вернулась к нормальной. Гаррисон был разочарован.
- Ничего, - сказал он. - А предполагалось, что я “увижу” вас или что-то в этом роде?
- Нет, нет, конечно нет. Предполагается, ты просто должен знать, что что-то находится перед тобой.
- Бесполезно! - оборвал его Гаррисон. Это утро истрепало его нервы: капрал слишком многого ждал от него.
- Терпение, Ричард. Теперь включи очки. Для этого надо нажать кнопку еще раз.
На этот раз послышалось потрескивание, похожее на щелканье счетчика Гейгера. Немецкий специалист встал прямо перед Гаррисоном, и щелканье заметно ускорилось. Он отошел назад, и щелканье затихло. Шредер объяснял его действия.
- Я мог бы получить больше информации - расстояние, место расположения, мужчина - женщина, дружественный - недружественный, если бы он просто поговорил со мной, - предположил Гаррисон.
- Но тогда ты бы зависел от него. Шумы прибора сильно разражали Гаррисона. Ему представлялись тусклые лампочки, вспыхивавшие во внутренностях какой-то непостижимо сложной машины.
- Все это только портит дело! - огрызнулся он. Он сорвал повязки с запястий и бросил их на пол, стащил наушники с головы и отшвырнул их от себя. - Какого черта может принести мне вся эта щелкающая и свистящая дребедень?
- Ричард, - голос Шредера пытался успокоить его, - ты...
- Дерьмо! - орал Гаррисон. - Меня тошнит от этой чертовой игры. Я думал, что вы другой, Томас, и что я для вас больше, чем диковинный уродец. Но, господи, - это? Верните мне мою палку и ту жизнь, к которой я уже привык! - он развернулся, врезался в пластмассовый садовый стол, далеко отшвырнул его, поднялся и побежал к центральному зданию. Побежал безошибочно к центральному зданию и на полпути влетел прямо в объятия Вилли Кениха.
Он знал запах лосьона после бритья, которым пользовался этот немец, знал силу рук, что держали его.
- С дороги, Вилли, - прорычал он. - Я сыт этим дерьмом по горло!
- Успокойтесь! - проворчал Кених. - Послушайте...
Позади Гаррисона Шредер делал разнос специалисту. Разнос, какого свет не видел. И все это - на особенно ядовитом немецком языке. Затем послышался звук вытряхиваемых инструментов - всего, что было в саквояже, - и, наконец, хриплые, но такие же гортанные протесты самого специалиста.
- Это стоит тысячу марок, - жаловался он. - Стоит ты...
- Вон! - в конце концов заревел Шредер с такой силой, которую Гаррисон не мог и предположить в его голосе. Специалист собрал свои вещи и удалился.
Несколько мгновений спустя Шредер приблизился к Гаррисону и Кениху. В его голосе слышалась боль, дышал он неровно. Дрожащей рукой он взял Гаррисона за локоть.
- Это была ошибка, Ричард. Моя ошибка. Я хотел слишком много и слишком быстро. А этот идиот, он как пришелец, как инопланетянин, механический, неласковый, его ум понимает только одно - деньги, да и день сегодня был слишком перегружен. Даже зрячий человек нашел бы его.., слишком... - он закашлялся, и Кених немедленно подошел к нему. - Слишком перегруженным.
Гаррисон чувствовал себя по-идиотски. Маленький, избалованный ребенок.
- Вилли, кресло... - крикнул Гаррисон, поддерживая Шредера. - И Кених бросился за ним.
- Я всегда пытаюсь сделать слишком много, - произнес Шредер. - И всегда слишком быстро. Это ошибка - можно сгореть. Все, что у меня есть, чего это стоит? А ты - я чувствую - незаурядный человек! - Он схватил Гаррисона за руку, и капрал почувствовал силу, прилившую к пальцам Шредера, как если бы он выкачивал ее из тела слепого.
- Чего вы от меня хотите, Томас? - спросил он.
- Я только хочу отдать, заплатить мой долг.
- Нет, вы хотите еще чего-то, я знаю это.
- Ладно. Ты прав. Но завтра будет достаточно времени для объяснений. А сейчас, все, чего я хочу, - это терпения с твоей стороны. Потом ты поймешь, а затем тебе придется потерпеть еще немного.
- Очень хорошо, я буду терпеливым, - вздохнул Гаррисон.
- Шесть месяцев, может быть, чуть дольше.
- Что, - нахмурился Гаррисон, - что произойдет через шесть месяцев?
- Уйдет один старик, - сказал Шредер. - Отживший свое старик с разодранными кишками.
- Вы? Вы будете жить вечно, - Гаррисон попытался рассмеяться.
- Да? Вилли говорит то же самое. Но скажи траве, что она не должна гнуться под ветром или высыхать при засухе, скажешь?
- Что это? - воскликнул Гаррисон. - Вы не хотите моей жалости, но вы не трава, которую так легко пригнуть.
- Но я чувствую, ветер уже дует, Ричард.
- Вы будете жить вечно! - закричал Гаррисон, снова сердясь.
Шредер сжал его руку еще сильнее, почти впиваясь в нее ногтями.
- Это, возможно, - сказал он, - да, может быть, я и буду, с твоей помощью, Ричард Гаррисон, с твоей помощью.
То, что осталось на вечер и остаток ночи, было странно пустым. Кених помог Гаррисону переодеться в серую рубашку и новый светло-синий костюм на ярко-красной подкладке с открытым воротом. Из нагрудного кармана торчал носовой платок. На ногах у него были синие замшевые туфли, которые, несомненно, уже вышли из моды. Гаррисон чувствовал себя лучше, чем когда-либо за последние несколько лет, и в то же время ощущал какую-то пустоту.
В девять тридцать после небольшого ужина капрал и Кених отправились в бар. Он находился в личных апартаментах. Шредера, откуда из открытых окон с легким ветерком доносилась мелодичная музыка. Для Гаррисона были приготовлены плохой бренди и крошечные стаканчики сладкой, острой камандерии - еще одно напоминание о его днях на Кипре.
Однако ночь была пуста, и Гаррисон начал чувствовать некоторую подавленность, может быть из-за выпитого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36