Он предложил мне жить в одной квартире с ним, поскольку обожает Сэма, и Сэм его тоже любит. Но, – Анна покачала головой, – не знаю, как быть, Рейчел. Он страшно много времени проводит со своими любовниками, а мне бы не хотелось, чтобы он и Сэма приучил к этому. Мне бы хотелось, чтобы Сэм пожил в спокойном доме, пусть хотя бы в детстве.
– По-моему, это разумно, – Рейчел помешивала в кастрюле.
– У Сэма есть отец, и он проводит с ним много времени. Когда Юлиан берет к себе Сэма, у него не бывает в это время его любовников. Таков заключенный между нами договор, – Анна рассмеялась. – Бедный Юлиан. Он все время попадается на крючок ужасно ничтожным потаскушкам, которые его нещадно колотят, а потом обкрадывают. Мне уже надоело говорить ему, что, если он хочет заняться перевоспитанием людей, его место – среди служащих социальной сферы. Я так беспокоюсь, Рейчел. Сэму предстоит нелегкая жизнь. Мать – лесбиянка, А Юлиан – гомосексуалист.
Рейчел попробовала жаркое.
– На самом деле, Анна, когда ты задумаешься над вопросом, что же делает людей счастливыми и любящими, ответ будет один и тот же: быть любимыми по-настоящему. Понимаю, что мой разрыв с Чарльзом причинил много боли детям, однако каждый из нас любит их по-своему. Я искренне верю, что каждый случай уникален. Некоторым благополучным парам не следовало бы вообще заводить детей. То же касается и извращенческих пар. Все зависит от качества любовной привязанности. Фактически, сейчас я могу уделять Доминику гораздо больше времени, и мне с ним стало намного проще, чем в то время, пока я была идеальной женой и матерью.
Анна кивнула.
– Мне нравится проводить время с Сэмом. Сейчас я гораздо счастливее, чем когда-либо прежде. Несмотря на то, что мне очень одиноко, я не хочу вступать ни в какие отношения с другой женщиной, которая открыто заявляет, что извращенка, а потом напрочь разбивает мне жизнь, потому что все ее действия – ничто иное, как игра с выставлением напоказ своего собственного порока, а мною она пользуется в качестве всего-навсего временного пристанища. Нет, для себя я решила, что будут ждать до тех пор, пока не найду кого-нибудь, кто действительно остановит свой выбор на мне. Я не хочу быть такой, как Юлиан – своего рода отстойник для сброса эмоций.
Рейчел облокотилась на холодильник.
– Сейчас у меня прекрасная веселая пора. Однако она не продлится вечно, и я знаю, что смогу жить сама по себе и радоваться этому. Когда Сара выпорхнет из гнезда, я продам дом, вернусь в Девон и буду бездельничать.
– Безделье всегда было твоим главным занятием, – поддразнила ее Анна.
– Эй, я хотела тебе рассказать, – Рейчел захихикала. – Мы с Питером были тут на одной вечеринке, где известный антрополог напился и преподнес нам ужасную лекцию. Он сказал, что когда женщины обращают свои сексуальные устремления в сторону мужчин, которые намного моложе их, наступает конец цивилизации в том смысле, который мы вкладываем в это понятие. Я целых два дня была не способна к интимным отношениям.
– Серьезно, Рейчел, антрополог не изложил своей аргументации до конца, тем не менее, он затронул суть проблемы. Женщины говорят, что в том случае, если все, что есть в наличии, это мужчины типа Чарльза, тогда, конечно, молодые мужчины, выросшие в более просвещенное время, будут пользоваться явным преимуществом. Это не разрушит цивилизации, – она ухмыльнулась. – Однако все по горло сыты такими отношениями с мужчинами, уклоняющимися от определенных профессий и выбирающих жизнь и работу подальше от дома, а потом вдруг – бац! Далее идет патриархат.
– Ну и ну, – Рейчел была потрясена, – Анна, ты в самом деле такая умная. Ты сама до всего этого додумалась?
– Нет, я поддерживаю отношения с женщинами из Америки. Они пишут о женщинах. Таких, как мы, они называют «Женщины нового века».
– Правда? А что это означает?
– Ну, просто это означает, что ты сама берешь на себя ответственность за свою жизнь.
Рейчел замерла.
– Это так очевидно. Анна посмотрела на нее.
– Сколько времени ты позволяла Чарльзу отвечать за тебя?
– Всю свою супружескую жизнь, полагаю так.
Анна кивнула.
– Большинство женщин сами сваливают себя на плечи мужчинам, причем, чем быстрее, тем лучше.
– Я никогда больше этого не сделаю. – Рейчел подумала о Джейн. – По-моему, я теперь ближе стала к женщинам нового века, нежели к феминисткам.
Анна засмеялась.
– Ты никогда не понимала феминизма, Рейчел. Ты всегда предпочитала прятаться на задворках жизни.
– В шкафах с банками кошачьих консервов, – согласилась Рейчел.
Анна вздохнула.
– Весь этот гнев был необходим. Без него все бы скатилось обратно и вернулось на круги своя, а мы бы по-прежнему умоляли докторов о контрацептивах.
Рейчел подумала о докторе Бернсе.
– О Боже. Это было бы ужасно. Как женщины нового века относятся к мужчинам? Не выношу эту феминистскую злобу.
– Никак.
– Что значит «никак». То есть совсем не занимаются любовью? – Рейчел испугалась.
Анна покачала головой.
– А теперь послушай, глупышка. Все очень просто.
– Подожди, я возьму джин. Я люблю со льдом и с лимоном. А тебе что?
– Я буду коньяк с содовой.
Рейчел вынула бутылки из бара в гостиной. «Не будет красных роз», – подумала она. Бросила виноватый взгляд на цветы. Они по-прежнему величественно покоились на своем месте.
– Теперь, – сказала Анна, – не перебивай меня, как ты это обычно делаешь.
– Ладно. – Рейчел сделала глоток джина.
– Большинство женщин, которые со мной состоят в движении, сейчас пришли к единодушному выводу о том, что мы должны вести свои собственные жизни, верно? Поэтому я выбрала для себя женщину-доктора, бухгалтера – тоже женщину. У нас есть пробел – нет женщин среди управляющих банками. В моей местности, по крайней мере, я не знаю ни одной. Однако мы считаем это только временным упущением. Постепенно вокруг нас окажется достаточное количество женщин, чтобы мы не чувствовали себя ущемленными в правах. Пока будут продолжаться какие-то отношения с мужчинами, пусть, но для меня например, это не составляет особой проблемы. Однако многие мои подруги, которым приходится иметь дело с мужчинами, должны отказываться от интимных связей с мужчинами и вести себя воздержанно. Конечно, существуют и такие мужчины, которые сами хотят стать активистами движения «Новый век». Это замечательно.
Рейчел немного расслабилась.
– То есть, если мужчина по-настоящему захочет вступить в ряды этого движения, он сможет?
– Это не такое движение, глупенькая. – Анна допила свою порцию. – Все гораздо сложнее, чем просто отношение. Тебя не просят делать ничего особенного, просто ты живешь обычной ежедневной жизнью. А это, скажу тебе, черт возьми, труднее.
– Но, – лицо Рейчел загорелось, – я впервые от тебя слышу, что мужчинам не возбраняется участвовать в этом движении.
Анна улыбнулась.
– Я не хотела бы жить в мире, где исключается Сэм, верно? – Анна вздохнула. – Сейчас такая неразбериха. Феминистки старого толка со всей своей неистовостью продолжают ненавидеть мужчин. Ты только ненавидишь, пока крепко привязана к нему.
Рейчел кивнула.
– Знаю. Я ненавидела Чарльза несколько месяцев, а потом осознала, что это меня только привязывает к нему. Поэтому отказалась.
– Правильно. Более современная часть движения хочет работать с мужчинами, причем, всеми мужчинами, без исключения.
– По-моему, в этом случае все обречено на провал.
– Да, однако об этом пока рано говорить. Очень мало женщин находятся у власти.
– Я не хотела бы быть облеченной властью. Мне хочется просто быть счастливой.
– Прекрасно, – согласилась Анна, – однако существуют и такие женщины, которым хотелось бы, например, иметь голос в правительстве. Ты можешь протянуть им руку помощи.
– Безусловно. Я же никогда не голосую.
– Ах, Рейчел, ты невозможна. Я не собираюсь испортить весь вечер разговорами о политике. Ты должна остановить меня. Просто я не хочу ни с кем говорить на политические темы дома. Вера, Господи, помилуй ее сердце, не может понять, откуда у женщин возникают проблемы.
Рейчел засмеялась.
– Но ведь она всегда несла бремя ответственности за себя сама. Если задуматься, то все думали, что тетя Беа всегда отвечала за тетушку Эмили, однако, если копнуть поглубже и хорошенько разобраться, то на поверку выходит, что обе они были в равной степени ответственными за себя.
Ложась в тот вечер в постель, Рейчел размышляла об Анне. «Ах, дорогая, вряд ли я сгожусь для какого бы то ни было движения, – подумала она, – но я буду голосовать». Она засыпала, лихорадочно пытаясь припомнить, за кого же нужно голосовать. Ей не нравилась ни одна партия.
Глава 49
В последний день пребывания Анны в Лондоне Рейчел позвонил растерянный и убитый горем Доминик.
– Отец умер, – сообщил он. Рейчел побледнела.
– О нет, Доминик.
– Они готовили рассказ в Борнео, – еле сдерживая рыдания, говорил Доминик, – и вертолет упал. О, мама… – Он больше не смог справиться со своими эмоциями. – Ты мне так нужна, мама.
– Еду. Только разыщу Сару и буду у тебя.
– Плохие новости? – спросила Анна.
– Да. Чарльз погиб. Вертолет разбился. Бедный Доминик. – По щекам Рейчел текли слезы.
Рейчел все еще плакала, когда отыскала Сару.
– Ну, теперь мы, по крайней мере, отправим старую каргу восвояси, в Бридпорт. – Сара сидела в машине, гордая и непреклонная, с чувством собственного превосходства.
– Не говори так, Сара. Это вовсе не обязательно. Сара посмотрела на нее.
– Почему ты плачешь? Я думала, ты не любила отца.
– Я плачу не по нему, – попробовала защититься Рейчел, – а по Доминику.
Однако ей было интересно, сколько же еще дней придется плакать по Чарльзу.
Дом в Ричмонде был полон людей, пришедших выразить свои соболезнования. Почти все газетчики были в полном составе. Телевизионные камеры и репортеры были расставлены возле дома и на кладбище. Пятеро погибших превратились в героев – людей, которые в поисках правды доблестно пали за честь своей страны.
Рейчел чувствовала себя в ужасно идиотском положении. Она стояла на лужайке перед домом, обнимая одной рукой Доминика, а другой – Сару. Юлия стояла возле Доминика.
– Смотри в камеру, – сказала ей Юлия сквозь зубы.
Рейчел вспомнила дом, стоявший в нескольких улицах отсюда. В тот раз это была Антея… «Бедная женщина», – подумала Рейчел. Мари-Клэр тут же улетела на родину, услышав о смерти Чарльза. «По крайней мере, она еще довольно молода, чтобы начать все с самого начала», – подумала Рейчел. Но Антея…
– Госпожа Хантер? – печальным голосом обратился к ней репортер. – Расскажите нам, какие чувства испытывает супруга погибшего героя.
Рейчел абсолютно лишилась дара речи. Она зашевелила губами, но они совершенно не хотели ее слушаться. Ничего не выходило.
«Здесь имеем полное ничтожество, – подумал про себя репортер. – Попробую расспросить старую кошелку, стоящую позади нее».
– Думаю, вы – мать Чарльза Хантера? – Юлия кивнула.
«Отлично, – подумал репортер. – Плачущая старушка…»
– Как вы восприняли смерть своего сына? Юлия гордо подняла голову и расправила плечи.
– Мой сын всегда был и будет героем для меня и его семьи, которая была ему исключительно предана, – слезы побежали по ее щекам.
Рейчел искоса посмотрела на нее. «Она даже плачет аккуратненько», – отметила Рейчел.
Все вчетвером они стояли словно звери в зоопарке, пока вокруг щелкали затворы фотоаппаратов и мягко стрекотали телекамеры.
– Я видела сообщение в колонке светской хроники, – пробивная репортерша из «Миррор» была намерена безукоризненно выполнить свою работу. – Газеты пестрят сообщениями о том, что вы жили отдельно от своего мужа. Будьте любезны прокомментировать данное сообщение, госпожа Хантер.
Рейчел было открыла рот для ответа, однако вмешалась Юлия.
– Госпожа Хантер, – ответила она настырной журналистке, – жила отдельно от семьи по совету доктора. – Юлия положила руку на плечо Рейчел. – К сожалению, она несколько недель провела в клинике для душевнобольных. Ей требуется длительное время, чтобы полностью прийти в себя.
– Вы думаете, госпожа Хантер, – теперь это был корреспондент «Экспресс», – что между переживаниями по поводу болезни жены и аварией вертолета прослеживается какая-то связь? Юлия на мгновение задумалась.
– Нет, – продолжила она очень гладко. – Думаю, Чарльз был профессионалом до мозга костей, поэтому не мог позволять личным переживаниям оказывать какое-то влияние на службу во благо общества.
«Старая корова, очевидно, все заранее отрепетировала». Рейчел рассвирепела.
В доме Юлия обратилась к Рейчел.
– Надеюсь, ты не будешь распространяться о том, что ушла от Чарльза и оставишь эту информацию только для себя, а не выставишь на публичное обсуждение. Думаю, ты не собираешься больше позорить семью. Наверное, твой новый молодой кавалер где-нибудь здесь поблизости?
Рейчел отрицательно покачала головой.
– Нет. Я была занята детьми, к тому же он все равно не знал Чарльза.
Юлия фыркнула.
– Учти, ты обещала Доминику держать себя в рамках. В конце концов, ты все еще госпожа Хантер.
Рейчел сморщилась.
– Полагаю, это так только с юридической стороны. Как ужасно. – Юлия поджала губы.
К Юлии подошла Клэр и выразила свои глубокие соболезнования. Она отвела Рейчел в сторонку.
– Жаль, что он умер, однако не могу избавиться от ощущения, что он по-прежнему здесь герой! Это ему, наверняка бы, понравилось. Тем не менее, ему бы больше всего пришлось по душе, если бы он умер от разрыва сердца в момент интимной близости с какой-нибудь хорошенькой блондиночкой.
Рейчел хихикнула.
– Я тоже об этом подумала, – она вздохнула. – Устроили такой фарс.
– Как Юлия принимает все это?
– Очень плохо, – Рейчел посмотрела в сторону свекрови, стоявшей на другом конце комнаты. – Главным образом, плачет, когда думает, что ее никто не слышит. Смешно, но Анна, кажется, нашла с ней общий язык. Юлия даже перестала презрительно называть Анну «эта твоя подруга со странностями». – Рейчел улыбнулась.
Сквозь толпу к ним протискивался Муня.
– Муня! – Рейчел пришла в восторг. – Как замечательно! – Она горячо обняла его.
– Это же похороны Чарльза, – зашипела Юлия, проходя мимо них.
Рейчел прикусила губу.
– Ты в порядке? – спросил Муня у Рейчел.
– Да, хотя довольно странно. Я горевала по былым дням, по тому Чарльзу, которого знала прежде и считала таковым. Теперь все позади.
– Ли осталась в отеле. Она приехала со мной. – Муня взглянул на толпу. – Боже мой, неужели Чарльз знал такое множество людей… Все равно мы какое-то время побудем здесь, а потом она со мной поедет в Израиль, чтобы помочь мне там обжиться.
– Здорово. Слушай! – Рейчел притянула его поближе. – Давай уйдем отсюда после погребения как можно скорее, как только предоставится возможность уйти. Мы заберем Ли и вместе отправимся на квартиру, если вы, конечно, захотите. Посмотрим, захочет ли с нами Доминик, а так мы немного отдохнем.
Муня улыбнулся.
– Я приготовлю кашу – это отличная еда на случай похорон.
Внезапно все закончилось. Лужайка опустела точно по мановению волшебной палочки. Все, что осталось от схлынувшей толпы газетчиков, это горы окурков. Люди заполнили машины и поехали в церковь. Снова заработали камеры и растревоженными кузнечиками застрекотали фотоаппараты. Рейчел прижимала к себе Сару, пока гроб опускали в землю. Она плакала на всех похоронах, которые уже пережила: Уильяма, тети Беа, тетушки Эмили, а теперь вот – Чарльза. Доминик поддерживал истерически рыдавшую Юлию. Рейчел знала, что за спиной у нее стоит Муня. Она очень удивилась, услышав его всхлипывание. Рейчел повернулась к нему. Нежное лицо Муни исказилось от боли.
– Сколько у нас было радости, когда мы вместе катались на велосипедах, – прошептал Муня.
Рейчел кивнула.
– Хорошие были времена. – Она чувствовала, как закапали слезы.
Перед тем как Рейчел уехать из дома в Ричмонде, к ней подошел Доминик и увел ее в отцовский кабинет.
– Мама, я поговорил с поверенным отца. Папа даже не потрудился изменить свое духовное завещание. Ты считаешься основной наследницей, и кое-что предусмотрено для Юлии. – Он сидел в кресле Чарльза, закинув ноги на письменный стол. Сын вдруг снова превратился в мальчишку. – Все, что я хочу от тебя, это то, чтобы ты позволила мне жить с Юлией. Пожалуйста, мама. Мои друзья здесь, и мне нравится жить с Юлией. – Он опустил глаза. – Не думаю, что мы с тобой будем ладить, если останемся в одном доме.
Рейчел посмотрела на него.
– Действительно Доминик, я жить могу с твоим порицанием, поэтому оно меня нисколько не смущает. Я даже и не задумывалась над тем, как сложится будущее, однако мне не нужны ни деньги Чарльза, ни его дом. Конечно же, ты сможешь оставаться там с Юлией, и, как только вы с Сарой достаточно повзрослеете, я разделю эти деньги между обоими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
– По-моему, это разумно, – Рейчел помешивала в кастрюле.
– У Сэма есть отец, и он проводит с ним много времени. Когда Юлиан берет к себе Сэма, у него не бывает в это время его любовников. Таков заключенный между нами договор, – Анна рассмеялась. – Бедный Юлиан. Он все время попадается на крючок ужасно ничтожным потаскушкам, которые его нещадно колотят, а потом обкрадывают. Мне уже надоело говорить ему, что, если он хочет заняться перевоспитанием людей, его место – среди служащих социальной сферы. Я так беспокоюсь, Рейчел. Сэму предстоит нелегкая жизнь. Мать – лесбиянка, А Юлиан – гомосексуалист.
Рейчел попробовала жаркое.
– На самом деле, Анна, когда ты задумаешься над вопросом, что же делает людей счастливыми и любящими, ответ будет один и тот же: быть любимыми по-настоящему. Понимаю, что мой разрыв с Чарльзом причинил много боли детям, однако каждый из нас любит их по-своему. Я искренне верю, что каждый случай уникален. Некоторым благополучным парам не следовало бы вообще заводить детей. То же касается и извращенческих пар. Все зависит от качества любовной привязанности. Фактически, сейчас я могу уделять Доминику гораздо больше времени, и мне с ним стало намного проще, чем в то время, пока я была идеальной женой и матерью.
Анна кивнула.
– Мне нравится проводить время с Сэмом. Сейчас я гораздо счастливее, чем когда-либо прежде. Несмотря на то, что мне очень одиноко, я не хочу вступать ни в какие отношения с другой женщиной, которая открыто заявляет, что извращенка, а потом напрочь разбивает мне жизнь, потому что все ее действия – ничто иное, как игра с выставлением напоказ своего собственного порока, а мною она пользуется в качестве всего-навсего временного пристанища. Нет, для себя я решила, что будут ждать до тех пор, пока не найду кого-нибудь, кто действительно остановит свой выбор на мне. Я не хочу быть такой, как Юлиан – своего рода отстойник для сброса эмоций.
Рейчел облокотилась на холодильник.
– Сейчас у меня прекрасная веселая пора. Однако она не продлится вечно, и я знаю, что смогу жить сама по себе и радоваться этому. Когда Сара выпорхнет из гнезда, я продам дом, вернусь в Девон и буду бездельничать.
– Безделье всегда было твоим главным занятием, – поддразнила ее Анна.
– Эй, я хотела тебе рассказать, – Рейчел захихикала. – Мы с Питером были тут на одной вечеринке, где известный антрополог напился и преподнес нам ужасную лекцию. Он сказал, что когда женщины обращают свои сексуальные устремления в сторону мужчин, которые намного моложе их, наступает конец цивилизации в том смысле, который мы вкладываем в это понятие. Я целых два дня была не способна к интимным отношениям.
– Серьезно, Рейчел, антрополог не изложил своей аргументации до конца, тем не менее, он затронул суть проблемы. Женщины говорят, что в том случае, если все, что есть в наличии, это мужчины типа Чарльза, тогда, конечно, молодые мужчины, выросшие в более просвещенное время, будут пользоваться явным преимуществом. Это не разрушит цивилизации, – она ухмыльнулась. – Однако все по горло сыты такими отношениями с мужчинами, уклоняющимися от определенных профессий и выбирающих жизнь и работу подальше от дома, а потом вдруг – бац! Далее идет патриархат.
– Ну и ну, – Рейчел была потрясена, – Анна, ты в самом деле такая умная. Ты сама до всего этого додумалась?
– Нет, я поддерживаю отношения с женщинами из Америки. Они пишут о женщинах. Таких, как мы, они называют «Женщины нового века».
– Правда? А что это означает?
– Ну, просто это означает, что ты сама берешь на себя ответственность за свою жизнь.
Рейчел замерла.
– Это так очевидно. Анна посмотрела на нее.
– Сколько времени ты позволяла Чарльзу отвечать за тебя?
– Всю свою супружескую жизнь, полагаю так.
Анна кивнула.
– Большинство женщин сами сваливают себя на плечи мужчинам, причем, чем быстрее, тем лучше.
– Я никогда больше этого не сделаю. – Рейчел подумала о Джейн. – По-моему, я теперь ближе стала к женщинам нового века, нежели к феминисткам.
Анна засмеялась.
– Ты никогда не понимала феминизма, Рейчел. Ты всегда предпочитала прятаться на задворках жизни.
– В шкафах с банками кошачьих консервов, – согласилась Рейчел.
Анна вздохнула.
– Весь этот гнев был необходим. Без него все бы скатилось обратно и вернулось на круги своя, а мы бы по-прежнему умоляли докторов о контрацептивах.
Рейчел подумала о докторе Бернсе.
– О Боже. Это было бы ужасно. Как женщины нового века относятся к мужчинам? Не выношу эту феминистскую злобу.
– Никак.
– Что значит «никак». То есть совсем не занимаются любовью? – Рейчел испугалась.
Анна покачала головой.
– А теперь послушай, глупышка. Все очень просто.
– Подожди, я возьму джин. Я люблю со льдом и с лимоном. А тебе что?
– Я буду коньяк с содовой.
Рейчел вынула бутылки из бара в гостиной. «Не будет красных роз», – подумала она. Бросила виноватый взгляд на цветы. Они по-прежнему величественно покоились на своем месте.
– Теперь, – сказала Анна, – не перебивай меня, как ты это обычно делаешь.
– Ладно. – Рейчел сделала глоток джина.
– Большинство женщин, которые со мной состоят в движении, сейчас пришли к единодушному выводу о том, что мы должны вести свои собственные жизни, верно? Поэтому я выбрала для себя женщину-доктора, бухгалтера – тоже женщину. У нас есть пробел – нет женщин среди управляющих банками. В моей местности, по крайней мере, я не знаю ни одной. Однако мы считаем это только временным упущением. Постепенно вокруг нас окажется достаточное количество женщин, чтобы мы не чувствовали себя ущемленными в правах. Пока будут продолжаться какие-то отношения с мужчинами, пусть, но для меня например, это не составляет особой проблемы. Однако многие мои подруги, которым приходится иметь дело с мужчинами, должны отказываться от интимных связей с мужчинами и вести себя воздержанно. Конечно, существуют и такие мужчины, которые сами хотят стать активистами движения «Новый век». Это замечательно.
Рейчел немного расслабилась.
– То есть, если мужчина по-настоящему захочет вступить в ряды этого движения, он сможет?
– Это не такое движение, глупенькая. – Анна допила свою порцию. – Все гораздо сложнее, чем просто отношение. Тебя не просят делать ничего особенного, просто ты живешь обычной ежедневной жизнью. А это, скажу тебе, черт возьми, труднее.
– Но, – лицо Рейчел загорелось, – я впервые от тебя слышу, что мужчинам не возбраняется участвовать в этом движении.
Анна улыбнулась.
– Я не хотела бы жить в мире, где исключается Сэм, верно? – Анна вздохнула. – Сейчас такая неразбериха. Феминистки старого толка со всей своей неистовостью продолжают ненавидеть мужчин. Ты только ненавидишь, пока крепко привязана к нему.
Рейчел кивнула.
– Знаю. Я ненавидела Чарльза несколько месяцев, а потом осознала, что это меня только привязывает к нему. Поэтому отказалась.
– Правильно. Более современная часть движения хочет работать с мужчинами, причем, всеми мужчинами, без исключения.
– По-моему, в этом случае все обречено на провал.
– Да, однако об этом пока рано говорить. Очень мало женщин находятся у власти.
– Я не хотела бы быть облеченной властью. Мне хочется просто быть счастливой.
– Прекрасно, – согласилась Анна, – однако существуют и такие женщины, которым хотелось бы, например, иметь голос в правительстве. Ты можешь протянуть им руку помощи.
– Безусловно. Я же никогда не голосую.
– Ах, Рейчел, ты невозможна. Я не собираюсь испортить весь вечер разговорами о политике. Ты должна остановить меня. Просто я не хочу ни с кем говорить на политические темы дома. Вера, Господи, помилуй ее сердце, не может понять, откуда у женщин возникают проблемы.
Рейчел засмеялась.
– Но ведь она всегда несла бремя ответственности за себя сама. Если задуматься, то все думали, что тетя Беа всегда отвечала за тетушку Эмили, однако, если копнуть поглубже и хорошенько разобраться, то на поверку выходит, что обе они были в равной степени ответственными за себя.
Ложась в тот вечер в постель, Рейчел размышляла об Анне. «Ах, дорогая, вряд ли я сгожусь для какого бы то ни было движения, – подумала она, – но я буду голосовать». Она засыпала, лихорадочно пытаясь припомнить, за кого же нужно голосовать. Ей не нравилась ни одна партия.
Глава 49
В последний день пребывания Анны в Лондоне Рейчел позвонил растерянный и убитый горем Доминик.
– Отец умер, – сообщил он. Рейчел побледнела.
– О нет, Доминик.
– Они готовили рассказ в Борнео, – еле сдерживая рыдания, говорил Доминик, – и вертолет упал. О, мама… – Он больше не смог справиться со своими эмоциями. – Ты мне так нужна, мама.
– Еду. Только разыщу Сару и буду у тебя.
– Плохие новости? – спросила Анна.
– Да. Чарльз погиб. Вертолет разбился. Бедный Доминик. – По щекам Рейчел текли слезы.
Рейчел все еще плакала, когда отыскала Сару.
– Ну, теперь мы, по крайней мере, отправим старую каргу восвояси, в Бридпорт. – Сара сидела в машине, гордая и непреклонная, с чувством собственного превосходства.
– Не говори так, Сара. Это вовсе не обязательно. Сара посмотрела на нее.
– Почему ты плачешь? Я думала, ты не любила отца.
– Я плачу не по нему, – попробовала защититься Рейчел, – а по Доминику.
Однако ей было интересно, сколько же еще дней придется плакать по Чарльзу.
Дом в Ричмонде был полон людей, пришедших выразить свои соболезнования. Почти все газетчики были в полном составе. Телевизионные камеры и репортеры были расставлены возле дома и на кладбище. Пятеро погибших превратились в героев – людей, которые в поисках правды доблестно пали за честь своей страны.
Рейчел чувствовала себя в ужасно идиотском положении. Она стояла на лужайке перед домом, обнимая одной рукой Доминика, а другой – Сару. Юлия стояла возле Доминика.
– Смотри в камеру, – сказала ей Юлия сквозь зубы.
Рейчел вспомнила дом, стоявший в нескольких улицах отсюда. В тот раз это была Антея… «Бедная женщина», – подумала Рейчел. Мари-Клэр тут же улетела на родину, услышав о смерти Чарльза. «По крайней мере, она еще довольно молода, чтобы начать все с самого начала», – подумала Рейчел. Но Антея…
– Госпожа Хантер? – печальным голосом обратился к ней репортер. – Расскажите нам, какие чувства испытывает супруга погибшего героя.
Рейчел абсолютно лишилась дара речи. Она зашевелила губами, но они совершенно не хотели ее слушаться. Ничего не выходило.
«Здесь имеем полное ничтожество, – подумал про себя репортер. – Попробую расспросить старую кошелку, стоящую позади нее».
– Думаю, вы – мать Чарльза Хантера? – Юлия кивнула.
«Отлично, – подумал репортер. – Плачущая старушка…»
– Как вы восприняли смерть своего сына? Юлия гордо подняла голову и расправила плечи.
– Мой сын всегда был и будет героем для меня и его семьи, которая была ему исключительно предана, – слезы побежали по ее щекам.
Рейчел искоса посмотрела на нее. «Она даже плачет аккуратненько», – отметила Рейчел.
Все вчетвером они стояли словно звери в зоопарке, пока вокруг щелкали затворы фотоаппаратов и мягко стрекотали телекамеры.
– Я видела сообщение в колонке светской хроники, – пробивная репортерша из «Миррор» была намерена безукоризненно выполнить свою работу. – Газеты пестрят сообщениями о том, что вы жили отдельно от своего мужа. Будьте любезны прокомментировать данное сообщение, госпожа Хантер.
Рейчел было открыла рот для ответа, однако вмешалась Юлия.
– Госпожа Хантер, – ответила она настырной журналистке, – жила отдельно от семьи по совету доктора. – Юлия положила руку на плечо Рейчел. – К сожалению, она несколько недель провела в клинике для душевнобольных. Ей требуется длительное время, чтобы полностью прийти в себя.
– Вы думаете, госпожа Хантер, – теперь это был корреспондент «Экспресс», – что между переживаниями по поводу болезни жены и аварией вертолета прослеживается какая-то связь? Юлия на мгновение задумалась.
– Нет, – продолжила она очень гладко. – Думаю, Чарльз был профессионалом до мозга костей, поэтому не мог позволять личным переживаниям оказывать какое-то влияние на службу во благо общества.
«Старая корова, очевидно, все заранее отрепетировала». Рейчел рассвирепела.
В доме Юлия обратилась к Рейчел.
– Надеюсь, ты не будешь распространяться о том, что ушла от Чарльза и оставишь эту информацию только для себя, а не выставишь на публичное обсуждение. Думаю, ты не собираешься больше позорить семью. Наверное, твой новый молодой кавалер где-нибудь здесь поблизости?
Рейчел отрицательно покачала головой.
– Нет. Я была занята детьми, к тому же он все равно не знал Чарльза.
Юлия фыркнула.
– Учти, ты обещала Доминику держать себя в рамках. В конце концов, ты все еще госпожа Хантер.
Рейчел сморщилась.
– Полагаю, это так только с юридической стороны. Как ужасно. – Юлия поджала губы.
К Юлии подошла Клэр и выразила свои глубокие соболезнования. Она отвела Рейчел в сторонку.
– Жаль, что он умер, однако не могу избавиться от ощущения, что он по-прежнему здесь герой! Это ему, наверняка бы, понравилось. Тем не менее, ему бы больше всего пришлось по душе, если бы он умер от разрыва сердца в момент интимной близости с какой-нибудь хорошенькой блондиночкой.
Рейчел хихикнула.
– Я тоже об этом подумала, – она вздохнула. – Устроили такой фарс.
– Как Юлия принимает все это?
– Очень плохо, – Рейчел посмотрела в сторону свекрови, стоявшей на другом конце комнаты. – Главным образом, плачет, когда думает, что ее никто не слышит. Смешно, но Анна, кажется, нашла с ней общий язык. Юлия даже перестала презрительно называть Анну «эта твоя подруга со странностями». – Рейчел улыбнулась.
Сквозь толпу к ним протискивался Муня.
– Муня! – Рейчел пришла в восторг. – Как замечательно! – Она горячо обняла его.
– Это же похороны Чарльза, – зашипела Юлия, проходя мимо них.
Рейчел прикусила губу.
– Ты в порядке? – спросил Муня у Рейчел.
– Да, хотя довольно странно. Я горевала по былым дням, по тому Чарльзу, которого знала прежде и считала таковым. Теперь все позади.
– Ли осталась в отеле. Она приехала со мной. – Муня взглянул на толпу. – Боже мой, неужели Чарльз знал такое множество людей… Все равно мы какое-то время побудем здесь, а потом она со мной поедет в Израиль, чтобы помочь мне там обжиться.
– Здорово. Слушай! – Рейчел притянула его поближе. – Давай уйдем отсюда после погребения как можно скорее, как только предоставится возможность уйти. Мы заберем Ли и вместе отправимся на квартиру, если вы, конечно, захотите. Посмотрим, захочет ли с нами Доминик, а так мы немного отдохнем.
Муня улыбнулся.
– Я приготовлю кашу – это отличная еда на случай похорон.
Внезапно все закончилось. Лужайка опустела точно по мановению волшебной палочки. Все, что осталось от схлынувшей толпы газетчиков, это горы окурков. Люди заполнили машины и поехали в церковь. Снова заработали камеры и растревоженными кузнечиками застрекотали фотоаппараты. Рейчел прижимала к себе Сару, пока гроб опускали в землю. Она плакала на всех похоронах, которые уже пережила: Уильяма, тети Беа, тетушки Эмили, а теперь вот – Чарльза. Доминик поддерживал истерически рыдавшую Юлию. Рейчел знала, что за спиной у нее стоит Муня. Она очень удивилась, услышав его всхлипывание. Рейчел повернулась к нему. Нежное лицо Муни исказилось от боли.
– Сколько у нас было радости, когда мы вместе катались на велосипедах, – прошептал Муня.
Рейчел кивнула.
– Хорошие были времена. – Она чувствовала, как закапали слезы.
Перед тем как Рейчел уехать из дома в Ричмонде, к ней подошел Доминик и увел ее в отцовский кабинет.
– Мама, я поговорил с поверенным отца. Папа даже не потрудился изменить свое духовное завещание. Ты считаешься основной наследницей, и кое-что предусмотрено для Юлии. – Он сидел в кресле Чарльза, закинув ноги на письменный стол. Сын вдруг снова превратился в мальчишку. – Все, что я хочу от тебя, это то, чтобы ты позволила мне жить с Юлией. Пожалуйста, мама. Мои друзья здесь, и мне нравится жить с Юлией. – Он опустил глаза. – Не думаю, что мы с тобой будем ладить, если останемся в одном доме.
Рейчел посмотрела на него.
– Действительно Доминик, я жить могу с твоим порицанием, поэтому оно меня нисколько не смущает. Я даже и не задумывалась над тем, как сложится будущее, однако мне не нужны ни деньги Чарльза, ни его дом. Конечно же, ты сможешь оставаться там с Юлией, и, как только вы с Сарой достаточно повзрослеете, я разделю эти деньги между обоими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63