Тетушка Эмили не смогла вынести момента, когда гроб стали засыпать землей. Двое деревенских сидели возле нее, пока Рейчел справлялась с адской работой: выслушивала многочисленные соболезнования и рассказы людей о безграничной доброте тетушки, как она не раз помогала им всем в нужде и в трудных житейских неурядицах.
– Она была знатной дамой, – оказал Райэн, городской пьяница.
– Да. Именно так оно и есть, – согласилась Рейчел. – Она была очень знатной. Даже великой.
– Когда-нибудь вы тоже станете такой, как она. Я собственными глазами вижу ваше сходство… оно – в глазах…
Ей не хотелось разочаровывать пьяницу, которого на парах изрядно выпитого ирландского виски понесло окунуться в ирландскую сентиментальность.
– Спасибо, Райэн. – И она двинулась к следующей паре протянутых рук.
– Чарльз, – говорила она в телефонную трубку несколько недель спустя. – В воскресенье я приеду. Тетя еще не полностью оправилась от пережитого потрясения, но кухарка переезжает в дом, чтобы быть вместе с ней, – она говорила бодрым взволнованным голосом.
– У тебя совершенно другой голос. Уж не хватила ли ты лишку хереса? А?
– Нет. Отгадай, почему?
– Не издевайся. Я даже и отгадывать не рискну. Так что?
– Я стала богатой женщиной.
Эта новость вовсе не удивила Чарльза. Он уяснил для себя: когда старушка умерла, осталось только две наследницы. Такую картину ему обрисовала кухарка.
– Рейчел становится маленькой симпатичной наследницей, – поведала ему кухарка, которой очень хотелось, чтобы Рейчел сама нашла себе приличного мужа. Несмотря на то, что ее собственный муж был мерзким заядлым пьяницей, она свято верила в законы Провидения, предопределявшие женщине место возле мужчины. Мысль о том, что Рейчел может, как и ее тетки, остаться старой девой, пугала старушку.
– Ну, что ты об этом думаешь? Будешь ли со мной разговаривать теперь, когда я стала богатой? – спросила Рейчел.
– Уж теперь-то непременно, – ответил Чарльз.
– Увидимся, как только я приеду, примерно около шести.
– Ладно. Буду ждать тебя в комнате. Внезапно Рейчел страстно захотелось увидеть Чарльза. «Я влюблена. Вот что это такое. Словно не хватает одной моей половины, когда я вдалеке от него».
– Майкл, – обратился Чарльз к приятелю, – можно мне взять твою машину, чтобы встретиться с Рейчел?
– Ладно, бери, – ответил Майкл, не отрываясь от книги.
– Ах, да. Если позвонит Кэрол, скажи ей, что все кончено.
– А что ей сказать, если она поинтересуется, почему?
– Скажи, что Рейчел вернулась. Она поймет.
– Ты что, с Рейчел серьезно?
– Думаю, да… Пока не уверен, но уже склонен думать, что да.
– В самом деле? Тогда у меня тоже есть кое-что, чем я давно хотел обрадовать тебя.
– Ну, что еще? – Чарльзу хотелось побыстрее уйти.
– Я собираюсь обручиться с Клэр до своего отъезда в Лондон.
– Вот это новость! Ты хочешь жениться?
– Нет. Хочу отложить это на более поздний срок. Продлить себе удовольствие. Если бриллиант подлинный, ничего с ним не произойдет: Клэр сохранит мне верность. Просто я не могу допустить мысли о том, что кто-то еще будет хватать руками ее маленькое пухленькое тельце.
– Ты такая свинья, Майкл.
– Знаю. Мать так сокрушается от горя, что удвоила мои карманные расходы. Хочет, чтобы я провел Рождество с ней в Кицбуле, где, как она думает, я смог бы отвлечься в изысканном обществе очаровательных юных красавиц. Конечно же, устоять невозможно, поэтому я согласился.
Чарльз ехал встречать Рейчел в задумчивом настроении. Помолвка, по всей видимости, – затея неплохая. Своего рода операция с имущественными ценностями. Если все сложится хорошо и договор сработает, они смогут пожениться и он получит вожделенное богатство и благородное происхождение. Если ничего не получится, он всегда сможет расторгнуть помолвку. В любом случае, он не проиграет.
Юлии идея с помолвкой явно пришлась не по душе.
– Ты слишком молод, чтобы думать о помолвке. Ты едва только встаешь на ноги.
– Мама, ей ведь еще два года учиться в университете. К тому времени я устроюсь в Лондоне и найду работу. Мы всегда сможем расторгнуть наш договор, если что-то изменится.
– Когда ты собираешься привезти ее сюда? Нам будет дозволено с ней встретиться или слишком много чести для нас?
– Я как раз собирался пригласить ее на следующие выходные. Элизабет сказала, что ее комната будет свободна, потому что она уедет, поэтому Рейчел сможет погостить у нас. Мама, ты сумеешь быть с ней любезной и ласковой? В ее доме меня очень хорошо приняли.
– Разумеется, не стоит беспокоиться на этот счет. Я буду с ней очень обходительной, – и Юлия полоснула его язвительной улыбкой. – Почему бы мне не быть с ней любезной?
Рейчел недоумевала, почему Чарльз так долго тянет с приглашением на встречу с его родителями. После смерти тети Беа почти все выходные они проводили в обществе тетушки Эмили, которая с превеликой радостью одалживала им свою машину.
– Думаю, пора мне учиться водить, чтобы самой купить небольшой автомобиль, – предложила Рейчел. – Что ты скажешь, Чарльз?
– Я могу научить тебя водить машину. Я уже научился, поездив на машине Майкла.
Через неделю Рейчел купила маленький автомобиль марки «Эм-Джи», с мягкой крышей.
– Он должен быть обязательно цвета сочной зелени, – заметил Чарльз, когда они обсуждали выбор автомобиля.
– А не кажется ли тебе эта спортивная машина слишком быстрой для начинающего водителя?
– Нет. В самый раз. – И Чарльз купил себе спортивную кепку в честь столь знаменательного события.
Глава 17
– Ты уверенно водишь! – заметила Рейчел. И интонация ее голоса удивила Чарльза, который думал, что его избранница вообще не умеет повышать голос.
«А вдруг под оболочкой этой хрупкой невинной девочки притаилось властное деспотичное существо, которое очнется от спячки в один прекрасный день и выйдет наружу?» – от этой мысли Чарльзу стало не по себе.
– Проведем эти выходные у нас? – предложил он.
– И я познакомлюсь с твоей мамой? Ты так много о ней рассказывал. Должно быть, она очень незаурядная женщина.
– Если бы не она, стоять бы мне сейчас за прилавком нашей лавки в Бридпорте, работая вместе с отцом. Я обязан ей всем. Не обращай внимания, если она покажется тебе немножко резковатой. У нее всегда такая манера, когда она нервничает.
Словом «резковатая» нельзя было бы выразить всю гамму чувств, которые Юлия испытывала по отношению к Рейчел. Здесь больше бы подошло определение «злобно-ядовитая», как решила Рейчел, когда возвращалась в памяти к событиям тех примечательных выходных дней.
Чарльз нервничал за рулем.
– Перестань дергаться, Чарльз. Не важно, много или мало имеет твоя семья. Для меня не имеет значения, пусть бы ты жил в заячьей норе.
Их ждали к чаю. В качестве моральной поддержки Юлия пригласила Руфь.
– Надеюсь, она не из тех дерзких наглых девиц, с которыми он общался до этого, – сказала она Руфи. – Он ничего мне не говорит в последнее время.
– Муня стал таким же, – с сожалением вздохнула Руфь в телефонную трубку. – Никогда не приведет своих подружек домой, приводит только молодых людей странного вида. Все очень умные, естественно, но мир вокруг нас перевернулся, Юлия. Нам тоже пора меняться. Может, мужчинам носить сеточки для волос стало модно, – успокаиваю я себя иногда. Мой Муня воспитывался в приличном доме…
– Руфь, – перебила ее Юлия.
– Да, милая. Может, я разбрюзжалась зря, но я так скучаю без своего мальчика…
– Ты можешь прийти на чай познакомиться с этой девушкой? Мне важно знать твое мнение. Если она не подходит, мы должны пресечь все в зародыше.
– Разумеется, я приду, дорогая.
Юлия положила трубку и облегченно вздохнула.
Когда Рейчел приехала к Чарльзу и увидела его дом, то поняла, что ей никогда раньше не доводилось бывать в подобных особняках. Она представляла, как выглядит внутреннее убранство старинных коттеджей Девона, так как ей приходилось вместе с тетушками бывать в гостях у отпрысков древних семейств. Ей всегда нравились маленькие квадратные комнатки с толстыми глухими стенами. Но этот дом оказался совсем другим: скромным и непрочным. Чтобы идти в ногу с устремлениями поколения женщин рабочего класса, которым перст судьбы указывал карабкаться вверх по социальной лестнице, проходя через управление и руководство своими отпрысками, в доме должна обязательно быть гостиная и тесная столовая с ширмой-переходом в единственную удобную комнату, которой была кухня.
Чай подавался в гостиной. Руфь уже уютно устроилась на диване к тому времени, когда прибыли Чарльз и Рейчел.
– Что она-то здесь делает? – прошипел сын на ухо матери, отведя ее в сторонку. За годы взросления Руфь сидела в печенках у Чарльза с ее литературными претензиями. Кроме всего прочего, он презирал ее за то, что она не признавала гомосексуальных наклонностей своего сына, что было ясно, как божий день, и стало притчей во языцех для всего Бридпорта.
– Просто сегодня день, когда мы всегда вместе пьем чай.
– Но я же не каждый день привожу домой девушку.
– Знаю, дорогой, но жизнь для всей семьи идет своим чередом. И это тебе прекрасно известно. Каждый должен заниматься личным делом.
Рейчел сидела в одном из трех кресел комплекта мебели времен короля Эдварда. Ей стало легче, как только она услышала звук подкатываемого к гостиной чайного столика. «Эта комната наводит на меня головную боль», – подумала она про себя. Она встала, чтобы открыть Юлии дверь. Тут же Рейчел задела один из многочисленных боковых ящичков, нагроможденных один на другой, которыми была просто забита вся комната. В поднявшемся переполохе она бросила отчаянный взгляд на Чарльза, который, в свою очередь, услышав шум, поспешил на помощь и обжег палец чаем, который разливал в этот момент из большого чайника на кухне. Теперь он тряс рукой, пытаясь успокоить поднявшуюся от ожога боль.
– О, Рейчел. Я же предупреждал маму о твоих крупных ступнях.
Юлия громко рассмеялась.
– Ничего, дорогая моя, всякое случается. – С этого момента Юлия немножко оживилась. – Я так поняла, вы из Аксминстера. Чем занимается ваша семья?
Рейчел совершенно не была готова к столь пристрастному допросу. Она думала, Чарльз рассказал все о ней своим родственникам.
– Ну, гм, у меня в живых осталась лишь тетя Эмили. Меня воспитали две тетушки: тетя Беа и…
– Вы хотите сказать, что семьи у вас нет?
– Не совсем так. Видите ли, я не знаю, как на самом деле обстояло дело, так как меня удочерили.
Поэтому не имею четкого представления о своем происхождении.
– Ах, как печально. Извините, дорогая. Мне не следовало об этом спрашивать. Обычно о таких вещах не любят говорить вслух. Должно быть, вмешалась война. Знаете, эти американские солдаты… Нейлоновых чулок тогда хватало не всем.
– Разве нельзя поговорить о чем-нибудь другом? – громко воскликнул Чарльз.
– Конечно, дорогой. Обещаю, что ни слова больше не произнесу об этом. – Она наклонилась над столом и положила ладонь на руку Рейчел. – Извините, – и слегка стиснула руку девушки.
– Как поживает Муня? – в отчаянии обратился Чарльз к Руфи.
– Ты не поверишь, Чарльз. У мальчика все так замечательно складывается. Он уже нашел в Сити фирму, заинтересованную в его работе. Он выдающийся, блестяще выдающийся юноша. На эти выходные приедет домой и очень хотел бы вас обоих увидеть.
Чайный столик ломился от яств. Тут были не только бутерброды с огурцами, ибо Юлия приложила все силы, чтобы угодить сыну, но и аппетитные бутербродики с лососевым паштетом. Чайный сервиз с серебряным покрытием сиял своими начищенными боками. На нижней полке сервировочного столика были тарелки, полные пирожных, лимонный бисквит и замечательная шоколадная булка.
– Господи, – восторженно воскликнула Рейчел. – Какое удивительное изобилие!
– Я рада, что вам понравилось, милая. Как в старой доброй поговорке: «Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок».
– Вы в самом деле так считаете? – встревожилась Рейчел. – Видите ли, я совсем не умею готовить.
– Не умеете готовить? Совсем? Как же вы дома обходитесь?
– Все делает кухарка. Я часто помогала на кухне, но никогда не умела готовить такие замечательные вкусные вещи. Думаю, наша кухарка тоже. К чаю у нас обычно подается печенье. Бедняжка Чарльз, – засмеялась Рейчел, – ты, должно быть, скучал без маминой стряпни.
– Она всегда ожидала его здесь, стоило ему только попросить, – беспристрастно ответила Юлия.
Вчетвером они сидели возле камина, лакомились пирожными и запивали их чаем. В конце концов Руфи настала пора уходить домой.
– Я подвезу вас, – предложил Чарльз. – А ты помоги маме убрать со стола. Через минуту вернусь, – обратился он к Рейчел и исчез.
Юлия и Рейчел услышали шум «Эм-Джи».
– Это твоя машина? – спросила Юлия.
– Да. Когда тетя Беа умерла, она оставила мне немного денег, поэтому мы с Чарльзом решили купить машину.
– Умеешь водить?
– Пока нет, да и не очень мне нравится это занятие. Чарльз справляется с ним гораздо лучше.
Юлия почувствовала внезапную волну уважения к сыну. Девушка была рохлей. «Значит, – подумалось ей, – он охотится за ее деньгами. Ну, если мне придется терпеть в его жизни женщину, то, несомненно, кроме всего прочего, нужно будет еще многому научить ее». Занимаясь мытьем посуды, обе без умолку говорили только о Чарльзе.
– Он был таким милым симпатичным мальчиком. Я покажу его фотографии. – Вытерев руки о цветастый передник, Юлия отправилась за старыми фотографиями.
Возвратившись, Чарльз застал их обеих сидящими на диване, склонившись над семейным альбомом. Чарльз обрадовался, увидев, как они хорошо поладили.
К ужину вернулся Уильям. Он весело поздоровался с Рейчел и предоставил ей полный отчет о состоянии дел на его огороде.
– Она абсолютно не интересуется такими вещами, Уильям: у них есть кухарка.
– Нет-нет, вы напрасно. Когда я была маленькой, то практически жила у садовника, тратя уйму времени на выращивание овощей. Садовник был непревзойденным мастером по выращиванию лука.
Уильям тотчас же проникся к гостье теплой симпатией. Она показалась ему девушкой обыкновенной, простой и домашней, совсем не дерзкой нахалкой, как предсказывала Юлия.
– Тогда я с удовольствием покажу вам завтра свой участок.
– Чудесно! – воскликнула Рейчел.
В приготовлении ужина Юлия превзошла саму себя. На стол подали жареного цыпленка, двух видов овощной гарнир и три блюда из картофеля. Завершалось все это изобилие блюдом, которое, как пояснил Чарльз, в семье шутя называли «Тайное оружие мамы».
– Я уже видел множество крепких мужчин, которые влюблялись в маму навечно от одного вида этого мощного «оружия».
– Ах, Чарльз, – смеясь, запротестовала Юлия, – помолчи, ты ставишь меня в неловкое положение.
Рейчел в этот момент думала о том, что когда-нибудь настанет столь долгожданный миг, когда они с Чарльзом будут очень близки друг с другом. В семье чувствуешь себя так уютно.
Уильям сел напротив Юлии, занявшей место во главе стола, а Чарльз и Рейчел сели от них по бокам. Юлия, стоя, делила цыпленка на порции.
– Ножку или крылышко, дорогой? – спросила она Уильяма, которому полагался первый кусок. Рейчел, не успев опомниться, увидела на своей тарелке целую гору еды. Без конца суетившаяся Юлия и мысли не допускала о том, чтобы разрешить кому-то помочь ей.
– Да угомонись ты, ради Бога. Сядь, – сказал Чарльз. – Тебе некогда даже поесть.
– Только Элизабет знает мои секреты, – возразила она тоном, не терпящим возражений, и продолжала, как челнок, сновать из комнаты в кухню.
«Тайное оружие» оказалось не что иное, как просто бисквит с пропиткой из хереса, залитый взбитыми сливками. Рейчел чуть было не вывернуло наизнанку. Больше всего на свете она ненавидела бисквит с винной пропиткой и взбитыми сливками, рисовый пудинг и манную кашу. Торжественно водрузили на стол бисквит, который тут же внимательно оценили Чарльз и Уильям.
– Крем, разумеется, домашний, – с великой гордостью заявила Юлия. Отказываться от этого блюда для Рейчел было просто бесполезно.
Хорошо пропитавшийся хересом кусок бисквита, покрытый желтым заварным кремом и обильно залитый густыми сливками, лежал перед ней на десертной тарелке, в чинном ожидании ложки. Рейчел взглянула на Чарльза, ища поддержки, но он склонился над своей тарелкой и поглощал свой кусок с благоговейным трепетом почитания.
– Давай, Рейчел, смелее, – подстегнула ее Юлия. – Пока еще ни один человек не задумывался, есть или не есть этот мой десерт.
«Ну, все, конец», – подумала про себя Юлия, но первая ложечка показалась ей даже очень вкусной. Рейчел уже окрылилась надеждой, что желудок не допустит предательского шага, как вдруг к горлу подступила тошнота. Она вскочила и пулей помчалась в уборную возле кухни. Все хозяева могли на слух убедиться, насколько худо стало их гостье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
– Она была знатной дамой, – оказал Райэн, городской пьяница.
– Да. Именно так оно и есть, – согласилась Рейчел. – Она была очень знатной. Даже великой.
– Когда-нибудь вы тоже станете такой, как она. Я собственными глазами вижу ваше сходство… оно – в глазах…
Ей не хотелось разочаровывать пьяницу, которого на парах изрядно выпитого ирландского виски понесло окунуться в ирландскую сентиментальность.
– Спасибо, Райэн. – И она двинулась к следующей паре протянутых рук.
– Чарльз, – говорила она в телефонную трубку несколько недель спустя. – В воскресенье я приеду. Тетя еще не полностью оправилась от пережитого потрясения, но кухарка переезжает в дом, чтобы быть вместе с ней, – она говорила бодрым взволнованным голосом.
– У тебя совершенно другой голос. Уж не хватила ли ты лишку хереса? А?
– Нет. Отгадай, почему?
– Не издевайся. Я даже и отгадывать не рискну. Так что?
– Я стала богатой женщиной.
Эта новость вовсе не удивила Чарльза. Он уяснил для себя: когда старушка умерла, осталось только две наследницы. Такую картину ему обрисовала кухарка.
– Рейчел становится маленькой симпатичной наследницей, – поведала ему кухарка, которой очень хотелось, чтобы Рейчел сама нашла себе приличного мужа. Несмотря на то, что ее собственный муж был мерзким заядлым пьяницей, она свято верила в законы Провидения, предопределявшие женщине место возле мужчины. Мысль о том, что Рейчел может, как и ее тетки, остаться старой девой, пугала старушку.
– Ну, что ты об этом думаешь? Будешь ли со мной разговаривать теперь, когда я стала богатой? – спросила Рейчел.
– Уж теперь-то непременно, – ответил Чарльз.
– Увидимся, как только я приеду, примерно около шести.
– Ладно. Буду ждать тебя в комнате. Внезапно Рейчел страстно захотелось увидеть Чарльза. «Я влюблена. Вот что это такое. Словно не хватает одной моей половины, когда я вдалеке от него».
– Майкл, – обратился Чарльз к приятелю, – можно мне взять твою машину, чтобы встретиться с Рейчел?
– Ладно, бери, – ответил Майкл, не отрываясь от книги.
– Ах, да. Если позвонит Кэрол, скажи ей, что все кончено.
– А что ей сказать, если она поинтересуется, почему?
– Скажи, что Рейчел вернулась. Она поймет.
– Ты что, с Рейчел серьезно?
– Думаю, да… Пока не уверен, но уже склонен думать, что да.
– В самом деле? Тогда у меня тоже есть кое-что, чем я давно хотел обрадовать тебя.
– Ну, что еще? – Чарльзу хотелось побыстрее уйти.
– Я собираюсь обручиться с Клэр до своего отъезда в Лондон.
– Вот это новость! Ты хочешь жениться?
– Нет. Хочу отложить это на более поздний срок. Продлить себе удовольствие. Если бриллиант подлинный, ничего с ним не произойдет: Клэр сохранит мне верность. Просто я не могу допустить мысли о том, что кто-то еще будет хватать руками ее маленькое пухленькое тельце.
– Ты такая свинья, Майкл.
– Знаю. Мать так сокрушается от горя, что удвоила мои карманные расходы. Хочет, чтобы я провел Рождество с ней в Кицбуле, где, как она думает, я смог бы отвлечься в изысканном обществе очаровательных юных красавиц. Конечно же, устоять невозможно, поэтому я согласился.
Чарльз ехал встречать Рейчел в задумчивом настроении. Помолвка, по всей видимости, – затея неплохая. Своего рода операция с имущественными ценностями. Если все сложится хорошо и договор сработает, они смогут пожениться и он получит вожделенное богатство и благородное происхождение. Если ничего не получится, он всегда сможет расторгнуть помолвку. В любом случае, он не проиграет.
Юлии идея с помолвкой явно пришлась не по душе.
– Ты слишком молод, чтобы думать о помолвке. Ты едва только встаешь на ноги.
– Мама, ей ведь еще два года учиться в университете. К тому времени я устроюсь в Лондоне и найду работу. Мы всегда сможем расторгнуть наш договор, если что-то изменится.
– Когда ты собираешься привезти ее сюда? Нам будет дозволено с ней встретиться или слишком много чести для нас?
– Я как раз собирался пригласить ее на следующие выходные. Элизабет сказала, что ее комната будет свободна, потому что она уедет, поэтому Рейчел сможет погостить у нас. Мама, ты сумеешь быть с ней любезной и ласковой? В ее доме меня очень хорошо приняли.
– Разумеется, не стоит беспокоиться на этот счет. Я буду с ней очень обходительной, – и Юлия полоснула его язвительной улыбкой. – Почему бы мне не быть с ней любезной?
Рейчел недоумевала, почему Чарльз так долго тянет с приглашением на встречу с его родителями. После смерти тети Беа почти все выходные они проводили в обществе тетушки Эмили, которая с превеликой радостью одалживала им свою машину.
– Думаю, пора мне учиться водить, чтобы самой купить небольшой автомобиль, – предложила Рейчел. – Что ты скажешь, Чарльз?
– Я могу научить тебя водить машину. Я уже научился, поездив на машине Майкла.
Через неделю Рейчел купила маленький автомобиль марки «Эм-Джи», с мягкой крышей.
– Он должен быть обязательно цвета сочной зелени, – заметил Чарльз, когда они обсуждали выбор автомобиля.
– А не кажется ли тебе эта спортивная машина слишком быстрой для начинающего водителя?
– Нет. В самый раз. – И Чарльз купил себе спортивную кепку в честь столь знаменательного события.
Глава 17
– Ты уверенно водишь! – заметила Рейчел. И интонация ее голоса удивила Чарльза, который думал, что его избранница вообще не умеет повышать голос.
«А вдруг под оболочкой этой хрупкой невинной девочки притаилось властное деспотичное существо, которое очнется от спячки в один прекрасный день и выйдет наружу?» – от этой мысли Чарльзу стало не по себе.
– Проведем эти выходные у нас? – предложил он.
– И я познакомлюсь с твоей мамой? Ты так много о ней рассказывал. Должно быть, она очень незаурядная женщина.
– Если бы не она, стоять бы мне сейчас за прилавком нашей лавки в Бридпорте, работая вместе с отцом. Я обязан ей всем. Не обращай внимания, если она покажется тебе немножко резковатой. У нее всегда такая манера, когда она нервничает.
Словом «резковатая» нельзя было бы выразить всю гамму чувств, которые Юлия испытывала по отношению к Рейчел. Здесь больше бы подошло определение «злобно-ядовитая», как решила Рейчел, когда возвращалась в памяти к событиям тех примечательных выходных дней.
Чарльз нервничал за рулем.
– Перестань дергаться, Чарльз. Не важно, много или мало имеет твоя семья. Для меня не имеет значения, пусть бы ты жил в заячьей норе.
Их ждали к чаю. В качестве моральной поддержки Юлия пригласила Руфь.
– Надеюсь, она не из тех дерзких наглых девиц, с которыми он общался до этого, – сказала она Руфи. – Он ничего мне не говорит в последнее время.
– Муня стал таким же, – с сожалением вздохнула Руфь в телефонную трубку. – Никогда не приведет своих подружек домой, приводит только молодых людей странного вида. Все очень умные, естественно, но мир вокруг нас перевернулся, Юлия. Нам тоже пора меняться. Может, мужчинам носить сеточки для волос стало модно, – успокаиваю я себя иногда. Мой Муня воспитывался в приличном доме…
– Руфь, – перебила ее Юлия.
– Да, милая. Может, я разбрюзжалась зря, но я так скучаю без своего мальчика…
– Ты можешь прийти на чай познакомиться с этой девушкой? Мне важно знать твое мнение. Если она не подходит, мы должны пресечь все в зародыше.
– Разумеется, я приду, дорогая.
Юлия положила трубку и облегченно вздохнула.
Когда Рейчел приехала к Чарльзу и увидела его дом, то поняла, что ей никогда раньше не доводилось бывать в подобных особняках. Она представляла, как выглядит внутреннее убранство старинных коттеджей Девона, так как ей приходилось вместе с тетушками бывать в гостях у отпрысков древних семейств. Ей всегда нравились маленькие квадратные комнатки с толстыми глухими стенами. Но этот дом оказался совсем другим: скромным и непрочным. Чтобы идти в ногу с устремлениями поколения женщин рабочего класса, которым перст судьбы указывал карабкаться вверх по социальной лестнице, проходя через управление и руководство своими отпрысками, в доме должна обязательно быть гостиная и тесная столовая с ширмой-переходом в единственную удобную комнату, которой была кухня.
Чай подавался в гостиной. Руфь уже уютно устроилась на диване к тому времени, когда прибыли Чарльз и Рейчел.
– Что она-то здесь делает? – прошипел сын на ухо матери, отведя ее в сторонку. За годы взросления Руфь сидела в печенках у Чарльза с ее литературными претензиями. Кроме всего прочего, он презирал ее за то, что она не признавала гомосексуальных наклонностей своего сына, что было ясно, как божий день, и стало притчей во языцех для всего Бридпорта.
– Просто сегодня день, когда мы всегда вместе пьем чай.
– Но я же не каждый день привожу домой девушку.
– Знаю, дорогой, но жизнь для всей семьи идет своим чередом. И это тебе прекрасно известно. Каждый должен заниматься личным делом.
Рейчел сидела в одном из трех кресел комплекта мебели времен короля Эдварда. Ей стало легче, как только она услышала звук подкатываемого к гостиной чайного столика. «Эта комната наводит на меня головную боль», – подумала она про себя. Она встала, чтобы открыть Юлии дверь. Тут же Рейчел задела один из многочисленных боковых ящичков, нагроможденных один на другой, которыми была просто забита вся комната. В поднявшемся переполохе она бросила отчаянный взгляд на Чарльза, который, в свою очередь, услышав шум, поспешил на помощь и обжег палец чаем, который разливал в этот момент из большого чайника на кухне. Теперь он тряс рукой, пытаясь успокоить поднявшуюся от ожога боль.
– О, Рейчел. Я же предупреждал маму о твоих крупных ступнях.
Юлия громко рассмеялась.
– Ничего, дорогая моя, всякое случается. – С этого момента Юлия немножко оживилась. – Я так поняла, вы из Аксминстера. Чем занимается ваша семья?
Рейчел совершенно не была готова к столь пристрастному допросу. Она думала, Чарльз рассказал все о ней своим родственникам.
– Ну, гм, у меня в живых осталась лишь тетя Эмили. Меня воспитали две тетушки: тетя Беа и…
– Вы хотите сказать, что семьи у вас нет?
– Не совсем так. Видите ли, я не знаю, как на самом деле обстояло дело, так как меня удочерили.
Поэтому не имею четкого представления о своем происхождении.
– Ах, как печально. Извините, дорогая. Мне не следовало об этом спрашивать. Обычно о таких вещах не любят говорить вслух. Должно быть, вмешалась война. Знаете, эти американские солдаты… Нейлоновых чулок тогда хватало не всем.
– Разве нельзя поговорить о чем-нибудь другом? – громко воскликнул Чарльз.
– Конечно, дорогой. Обещаю, что ни слова больше не произнесу об этом. – Она наклонилась над столом и положила ладонь на руку Рейчел. – Извините, – и слегка стиснула руку девушки.
– Как поживает Муня? – в отчаянии обратился Чарльз к Руфи.
– Ты не поверишь, Чарльз. У мальчика все так замечательно складывается. Он уже нашел в Сити фирму, заинтересованную в его работе. Он выдающийся, блестяще выдающийся юноша. На эти выходные приедет домой и очень хотел бы вас обоих увидеть.
Чайный столик ломился от яств. Тут были не только бутерброды с огурцами, ибо Юлия приложила все силы, чтобы угодить сыну, но и аппетитные бутербродики с лососевым паштетом. Чайный сервиз с серебряным покрытием сиял своими начищенными боками. На нижней полке сервировочного столика были тарелки, полные пирожных, лимонный бисквит и замечательная шоколадная булка.
– Господи, – восторженно воскликнула Рейчел. – Какое удивительное изобилие!
– Я рада, что вам понравилось, милая. Как в старой доброй поговорке: «Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок».
– Вы в самом деле так считаете? – встревожилась Рейчел. – Видите ли, я совсем не умею готовить.
– Не умеете готовить? Совсем? Как же вы дома обходитесь?
– Все делает кухарка. Я часто помогала на кухне, но никогда не умела готовить такие замечательные вкусные вещи. Думаю, наша кухарка тоже. К чаю у нас обычно подается печенье. Бедняжка Чарльз, – засмеялась Рейчел, – ты, должно быть, скучал без маминой стряпни.
– Она всегда ожидала его здесь, стоило ему только попросить, – беспристрастно ответила Юлия.
Вчетвером они сидели возле камина, лакомились пирожными и запивали их чаем. В конце концов Руфи настала пора уходить домой.
– Я подвезу вас, – предложил Чарльз. – А ты помоги маме убрать со стола. Через минуту вернусь, – обратился он к Рейчел и исчез.
Юлия и Рейчел услышали шум «Эм-Джи».
– Это твоя машина? – спросила Юлия.
– Да. Когда тетя Беа умерла, она оставила мне немного денег, поэтому мы с Чарльзом решили купить машину.
– Умеешь водить?
– Пока нет, да и не очень мне нравится это занятие. Чарльз справляется с ним гораздо лучше.
Юлия почувствовала внезапную волну уважения к сыну. Девушка была рохлей. «Значит, – подумалось ей, – он охотится за ее деньгами. Ну, если мне придется терпеть в его жизни женщину, то, несомненно, кроме всего прочего, нужно будет еще многому научить ее». Занимаясь мытьем посуды, обе без умолку говорили только о Чарльзе.
– Он был таким милым симпатичным мальчиком. Я покажу его фотографии. – Вытерев руки о цветастый передник, Юлия отправилась за старыми фотографиями.
Возвратившись, Чарльз застал их обеих сидящими на диване, склонившись над семейным альбомом. Чарльз обрадовался, увидев, как они хорошо поладили.
К ужину вернулся Уильям. Он весело поздоровался с Рейчел и предоставил ей полный отчет о состоянии дел на его огороде.
– Она абсолютно не интересуется такими вещами, Уильям: у них есть кухарка.
– Нет-нет, вы напрасно. Когда я была маленькой, то практически жила у садовника, тратя уйму времени на выращивание овощей. Садовник был непревзойденным мастером по выращиванию лука.
Уильям тотчас же проникся к гостье теплой симпатией. Она показалась ему девушкой обыкновенной, простой и домашней, совсем не дерзкой нахалкой, как предсказывала Юлия.
– Тогда я с удовольствием покажу вам завтра свой участок.
– Чудесно! – воскликнула Рейчел.
В приготовлении ужина Юлия превзошла саму себя. На стол подали жареного цыпленка, двух видов овощной гарнир и три блюда из картофеля. Завершалось все это изобилие блюдом, которое, как пояснил Чарльз, в семье шутя называли «Тайное оружие мамы».
– Я уже видел множество крепких мужчин, которые влюблялись в маму навечно от одного вида этого мощного «оружия».
– Ах, Чарльз, – смеясь, запротестовала Юлия, – помолчи, ты ставишь меня в неловкое положение.
Рейчел в этот момент думала о том, что когда-нибудь настанет столь долгожданный миг, когда они с Чарльзом будут очень близки друг с другом. В семье чувствуешь себя так уютно.
Уильям сел напротив Юлии, занявшей место во главе стола, а Чарльз и Рейчел сели от них по бокам. Юлия, стоя, делила цыпленка на порции.
– Ножку или крылышко, дорогой? – спросила она Уильяма, которому полагался первый кусок. Рейчел, не успев опомниться, увидела на своей тарелке целую гору еды. Без конца суетившаяся Юлия и мысли не допускала о том, чтобы разрешить кому-то помочь ей.
– Да угомонись ты, ради Бога. Сядь, – сказал Чарльз. – Тебе некогда даже поесть.
– Только Элизабет знает мои секреты, – возразила она тоном, не терпящим возражений, и продолжала, как челнок, сновать из комнаты в кухню.
«Тайное оружие» оказалось не что иное, как просто бисквит с пропиткой из хереса, залитый взбитыми сливками. Рейчел чуть было не вывернуло наизнанку. Больше всего на свете она ненавидела бисквит с винной пропиткой и взбитыми сливками, рисовый пудинг и манную кашу. Торжественно водрузили на стол бисквит, который тут же внимательно оценили Чарльз и Уильям.
– Крем, разумеется, домашний, – с великой гордостью заявила Юлия. Отказываться от этого блюда для Рейчел было просто бесполезно.
Хорошо пропитавшийся хересом кусок бисквита, покрытый желтым заварным кремом и обильно залитый густыми сливками, лежал перед ней на десертной тарелке, в чинном ожидании ложки. Рейчел взглянула на Чарльза, ища поддержки, но он склонился над своей тарелкой и поглощал свой кусок с благоговейным трепетом почитания.
– Давай, Рейчел, смелее, – подстегнула ее Юлия. – Пока еще ни один человек не задумывался, есть или не есть этот мой десерт.
«Ну, все, конец», – подумала про себя Юлия, но первая ложечка показалась ей даже очень вкусной. Рейчел уже окрылилась надеждой, что желудок не допустит предательского шага, как вдруг к горлу подступила тошнота. Она вскочила и пулей помчалась в уборную возле кухни. Все хозяева могли на слух убедиться, насколько худо стало их гостье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63