– Чарльз! – воскликнула Рейчел. – Анна звонила. Она хочет, чтобы я пошла на одно из ее собраний свободных женщин. Что ты скажешь?
– Думаю, это чепуха, Рейчел. – Он вернулся на кухню. – Весь этот бред о том, как мужчины угнетают женщин. Скажи, я угнетаю тебя?
– Конечно, нет, Чарльз, – она серьезно посмотрела на него. – Я думала, собрание о контрацепции и абортах могло бы показаться интересным. Оба направления сейчас активно развиваются, там делается много новых научных открытий. Мне кажется, что женщинам следует разрешить делать аборты, если они этого хотят.
– И я точно такого же мнения, но поверь мне, Рейчел, все эти женщины погрязли в политике. Это вовсе не для тебя. Спорим, что ты не знаешь, сколько мужчин в кабинете премьер-министра? Так?
Рейчел покраснела.
– Конечно, не знаю. Я совсем отстала в таких вещах. Думаю, ты абсолютно прав. Все равно мне там будет скучно, так как я совершенно далека от политики, скорее всего, я ничего там не пойму.
– Чувствительная дамочка, – сказал Чарльз. – Иди сюда. Давай выпьем.
– Пристрастились к бутылке, понятно, – сказала Юлия Чарльзу, не успев открыть дверь.
Чарльз поцеловал мать в щеку и пожал руку отцу, который стоял, не зная, куда себя деть, в ярко освещенном маленьком коридорчике, оклеенном оранжево-коричневыми обоями с геометрическим рисунком. Это всегда ставило Уильяма в тупик, ибо, по его разумению, было противоестественно иметь в каждой комнате разные обои. От них всегда становилось жарко.
– Проходите, – пригласила гостей Рейчел. – Я попрошу Сару выйти, чтобы пожелать доброй ночи.
Сара неохотно оставила свой игрушечный домик, чтобы выйти пожелать спокойной ночи бабушке с дедушкой. Ей нравился Уильям, от которого пахло свежестью, а не кислятиной, как от большинства приходивших в дом мужчин. Она подбежала к нему и уселась на колени.
– Как поживает мой кругленький леденец? – спросил он, тормоша ее.
– Она становится и впрямь на него похожа. В самом деле, Рейчел, тебе следовало бы последить за режимом ее питания. Помнишь, у Элизабет всегда были проблемы с весом.
– Как Элизабет? – спросила Рейчел. – Что-нибудь от нее слышно?
Лицо Юлии помрачнело.
– Нет, ничего, – перебил Уильям. – Мы думаем написать в миссию, в Найроби. Последний раз мы слышали о ней, когда в страну вернулась какая-то их группа, так ведь, мама?
Юлия улыбнулась.
– Здесь не о чем беспокоиться. Думаю, она нашла себе какого-нибудь приятного молодого человека, и ей теперь стало слишком некогда, чтобы писать письма.
– Смешно, если это окажется огромный негр с кольцом в носу, – Чарльз заливисто рассмеялся. – Представьте… – он запнулся, увидев лицо матери. – Извини, мама, это была шутка.
– Не понимаю, почему Элизабет нельзя выйти замуж за негра? – сказала Рейчел. – Там, наверняка, не так уж много белых людей вокруг нее. Какая разница, я всегда говорила, что вполне возможно, в вашей семье была еврейская кровь. Взгляни на свой нос. – Температура в комнате, казалось, упала до точки замерзания. – Ладно. Мне нужно уложить Сару. Поцелуй дедушку, Сара.
Сара спасла ситуацию, принявшись шумно обнимать дедушку, потом бабушку. Рейчел уже звала ее сверху, как вдруг услышала голос Юлии:
– Не знаю, когда только эта девчонка научится приличным манерам, Чарльз. Я тебе говорила об этом в самом начале. Она сдерживает твою карьеру. Люди не прощают глупых замечаний. Тебе нужна чуткая жена, если ты собираешься чего-то добиться в этой жизни. Евреи. Мы действительно евреи.
– Извини, мам, она же не нарочно.
«Ну, и черт с ним, – подумала Рейчел, продолжая подниматься по лестнице. – Почему бы ему не принимать всегда ее сторону?».
Она положила Сару в кроватку.
– Не расстраивайся, мамочка, – Сара обвила ручонками шею матери. Рейчел крепко прижала дочь к себе.
– Не волнуйся. Просто мамочка немного устала. Вот и все. Спи.
– Как тетя Мэри? – поинтересовался Чарльз, как только они сели за стол. Рейчел еще раз окинула взглядом стол. Все было в порядке. Чарльз с матерью разговорились обо всех членах семейства.
– Джозеф умер, – сообщила Юлия. – Говорила я тебе или нет?
– Да. Бедняжка тетушка Мэри. Мы с ней давненько не виделись. Она была замечательной тетушкой, когда я был совсем маленьким. Это, пожалуй, единственный человек из всего клана, кого я мог выносить.
– Чарльз, не будь таким жестоким. Кровь гуще воды, и, если твоя жизнь окончится крахом, если ты попадешь в сточную канаву, твои родственники всегда примут тебя.
От внимания Рейчел не ускользнуло, как Юлия тщательно протерла нож и вилку о край скатерти.
– Уильям, – встрепенулась Рейчел, – у меня для вас есть пиво, оно в кухне. Пойду принесу, – Рейчел прошла в альков и встала за кухонный прилавок. Наливая пиво, она наблюдала за оживленной беседой Чарльза с матерью. Вдруг ей стало невыносимо одиноко, когда она подумала о том, что они с Чарльзом давно уже вот так не разговаривают друг с другом. Практически ни разу с тех пор, как поженились. Она вернулась к столу с пивом.
– Спасибо, милая, – сказал Уильям.
– Ты выглядишь усталым, – сказала ему Рейчел.
– Это город и толпы народу. Семейство Юлии – такие спорщики, а я не могу столько спорить.
– Завидую, что вы живете в Дорсете. Жаль, что мы не можем жить где-нибудь здесь в пригороде. Я всегда считала, что городские дети выглядят хилыми в сравнении с деревенскими.
– Это зависит от диеты, – вмешалась Юлия, прервав беседу с Чарльзом. – Если вы будете пичкать их всевозможной немыслимой иностранной пищей, конечно же, они не будут расти. Посмотрите на китайцев, к примеру. – Юлия села на своего излюбленного конька.
– Кому-нибудь подложить еще курицы? Чарльз? Никто больше добавки не захотел. Чарльз и Рейчел унесли первое блюдо на кухню.
– Она заглянула в холодильник и увидела остатки вчерашней китайской еды, так?
Чарльз рассмеялся.
– Она сегодня в отличной форме. Рейчел подала шоколадный мусс.
– Знаете, Уильям, – обратилась к нему Рейчел, пока Чарльз с Юлией заканчивали свою беседу, – я решила купить автомобиль и заняться вождением. Что бы вы посоветовали мне купить? – Рейчел взглянула на Уильяма, который заметно повеселел и оживился. Машины были его излюбленной темой для разговора.
– Думаю, новая модель «Форд Эскорт» была бы отличной покупкой.
– Возможно, вы и правы, но я мечтаю о «Рено».
– Прежде чем мечтать об умопомрачительных иномарках, спросите у меня… Вам ведь придется подумать о ремонте этих машин, милочка.
– Рейчел собирается покупать автомобиль, Чарльз? – спросила Юлия, переключившись на их дискуссию.
– Она только сейчас говорит об этом. Это все связано с ее подругами из женского движения. Она быстро загорается новыми идеями, но сомневаюсь, чтобы из этого получилось что-нибудь путное. Ты же сама знаешь Рейчел.
– Бренда Мейсон вышла этим летом снова замуж.
– Правда? В который раз?
– Не знаю. Уже сбилась со счета, – ответила Юлия. – Когда ты приступишь к новой работе, Чарльз?
– С первого января… Думаю, мама, нам пора присматривать новый дом, побольше.
– И в новом районе, – Юлия ненавидела приезжать в Хаммерсмит. – Думаю, Доминик смог бы ходить в частную школу. Он так неправильно говорит, с примесью кокни.
Чарльз нахмурился.
– Знаю. Сейчас идет тенденция для детей среднего класса казаться поближе к пролетариату, но я не выношу иногда его манеры разговаривать, никогда не разберешь сразу, что он бормочет.
– Я так рада, что ты обратился к своим чувствам, Чарльз. Я никогда не могла понять, почему бы тебе не купить один из симпатичных частных домиков в хорошем имении вместо того, чтобы переезжать в один из таких районов, где полно ирландцев.
– Из-за меня, – вступилась Рейчел. – Я не могу жить в имении. Это убило бы меня.
– Это вполне прилично для большинства молодых пар, Рейчел, – сказала Юлия.
– Мы – не большинство молодых пар.
Лицо Юлии застыло. – «Плохо, – подумала Рейчел и отправилась готовить кофе. – Новый дом? Чарльз пока не обсуждал с ней этого плана. Может быть, нам удастся выехать в пригород Лондона». – Эта мысль ободрила ее. И она, оживившись, понесла кофе в комнату.
– Твои шторы хорошо выглядят, душа моя. Я никогда не замечала на них рисунка.
– Я вычистила их в первый раз за все это время.
– Хлопок, кажется? Должны стираться.
– Да, но у меня все садится. Боюсь стирать. Они сидели у камина в гостиной, попивая кофе.
– Замечательно, Чарльз, – сказала Юлия, снимая правую туфлю и давая ноге отдых.
– Да, мне нравится эта комната, – поддержал разговор Чарльз.
Рейчел улыбнулась.
– Жаль, что тетушка Беа никогда не увидит здесь свою мебель. Она бы обрадовалась, что у меня стал отличный дом. Ей особенно нравился вот этот письменный столик. Помню, как она проверяла свои счета, когда я была ребенком и играла с потайными ящичками, – лицо Рейчел осветилось приятными воспоминаниями.
– Очень мило, дорогая, – ответила Юлия. Она шарила в своей объемистой сумочке.
– Что ты ищешь, ма?
– Всего-навсего свои желудочные таблетки, Чарльз. Одну для тебя, Уильям, или ты предпочитаешь всю ночь мучаться? – она улыбнулась Рейчел. – В нашем возрасте нельзя есть жирную пищу, не расплачиваясь за это.
– Извини, – сказал Чарльз. Рейчел посмотрела на него.
– За что ты извиняешься, Чарльз? Чарльз непонимающе посмотрел на нее.
– Это очень нетактично, Рейчел. Рейчел вышла из комнаты.
– Не понимаю, что это на нее нашло сегодня, мама! В последнее время она немного странновата.
– Я предупреждала тебя. В ней дурная кровь. Мы понятия не имеем, кто была ее мать. Не исключено, что она содержалась в психиатрической клинике. Они обычно подкидывают младенцев для усыновления, знаешь?
– Полно, мама, неужели ты допускаешь, что Рейчел сумасшедшая?
– Нет, дорогой, но кровь еще скажет свое.
Поздно вечером в тот день Чарльз и Рейчел впервые крупно поссорились.
– Не понимаю, почему ты все время выставляешь меня идиоткой перед своей матерью?
– А меня тошнит, когда я наблюдаю, как ты разыгрываешь роль маленького мальчика перед ней. Тебе тридцать один, а ты все еще боишься ее.
– Нисколько, – закричал Чарльз. – А тебе, Рейчел, лучше привести себя в порядок и понять, что миллионы женщин похожи именно на мою мать: они любят своих мужей, прекрасно ведут хозяйство и посвящают себя целиком семье. А ты только жалуешься. Моя мама совершенно права. Почему бы нам не жить в поместье, как все? Что в этом плохого? Так нет! Тебе нужно выделиться и не быть ни на кого похожей. Тебе лучше поостеречься и подумать, а почему ты не такая, как все? Чем ты отличаешься от нормальных людей? Или тебе хочется, чтобы тебя увезли так же, как госпожу Бриджес?
– Это несправедливо, Чарльз. Я не могу быть иной. Я такая, какая уж есть, – теперь она плакала.
– Тогда ты должна задуматься над этим, – он демонстративно вышел, отправившись спать в комнату Доминика. Рейчел осталась рыдать одна.
Глава 22
– Кто я, тетушка Эмили? Тете что-нибудь известно обо мне, кроме того, что мою мать звали Каролина?
Тетя Эмили смутилась, не зная, как ей поступить.
– Я обещала тете Беа не говорить тебе, дорогая.
– Но ты должна это сделать. Пожалуйста, тетушка Эмили. Юлия говорит, что во мне течет дурная кровь. А Чарльзу она все время толкует, что, скорее всего, меня взяли из местной психиатрической клиники.
Лицо тети Эмили посуровело.
– Каким же нужно быть злобным человеком, чтобы такое сказать! Должна тебе признаться, Рейчел, я всегда недолюбливала эту женщину. Она напоминает мне кухарку, которая когда-то у нас работала и все время делала едкие замечания. Очень плохая манера. Должна тебе сказать, что ты выглядишь измученной и похудевшей, родная.
Рейчел с детьми приехали погостить у тети Эмили на несколько дней рождественских каникул. Рейчел специально выбрала середину недели, чтобы Чарльз не смог поехать с ними.
– Билеты на поезд гораздо дешевле, чем в выходные дни. Буду звонить тебе каждый вечер и проверять, все ли у тебя в порядке, не одиноко ли тебе, – объясняла Рейчел Чарльзу.
– Не волнуйся, дорогая, я позвоню тебе в том случае, если надумаю заглянуть к нашей соседке Мэри поесть или поболтать.
– Ладно.
Чарльз облегченно вздохнул, подумав о том, что у него есть парочка дней, чтобы попрощаться с Антеей.
Тетя Эмили очень обрадовалась, увидев у себя в гостях Рейчел с двумя детьми, и одновременно поразилась: лицо Рейчел было невероятно измученным. После ужина они сидели в библиотеке возле камина.
– Ой, сейчас все стало так ужасно. Как только мы с Чарльзом начинаем спорить, он тут же заявляет, что я сумасшедшая.
– Ах, дорогая Рейчел. Ты несчастлива с Чарльзом?
– Да нет же. Не в этом дело. Все дело во мне. Я сама другая, не такая, как все. Единственный человек, которого тоже взяли на воспитание, и я знаю это, – Анна. Помнишь, когда я спрашивала у тети Беа о своем происхождении? Так вот, Анна тоже обещала спросить свою мать об этом. Но я до сих пор так и не выяснила, настоящая у Анны мама или приемная. Думаю, Анна струсила, когда пришло время задать этот важный вопрос, а я, по крайней мере, вернулась тогда в монастырь, знаю хотя бы имя, которое повторяла в своих вечерних молитвах. Но пришло время, когда я должна узнать всю правду. Пусть она будет горькой. Пусть моя мать была сумасшедшей, а я появилась на свет в Эксминстерской психушке. Если все узнаю, это не будет меня так пугать.
Тетя Эмили встала и подошла к комоду, стоявшему на том месте, где когда-то гордо красовался любимый письменный стол тети Беа. Она порылась немного в ящиках и вернулась к своему креслу. В руках она держала две потускневшие и пожелтевшие от времени фотографии и письмо. Она отдала их Рейчел.
– Молодая женщина – Каролина, твоя мать, постарше – Регина, твоя бабушка.
Рейчел смотрела сначала на фотографию Каролины, затем – на фото своей бабушки.
– Я больше похожа на бабушку, правда?
– Да, пожалуй, очень большое сходство. На фотографии не видно, но у нее были ярко-рыжие волосы. Вот откуда у тебя такой золотистый оттенок в каштановых волосах.
– Ты знаешь, где сейчас находится моя мать?
– Она умерла, дорогая. Совсем недавно. Всего несколько лет тому назад.
– Но не в сумасшедшем доме?
– О, нет, Рейчел. Вовсе нет. Не изводи себя понапрасну. Она умерла от рака.
– Почему она отказалась от меня, тетя Эмили?
– Ответ написан вот здесь. Тетя Беа говорила, что предпочла бы, чтобы ты никогда не узнала всей правды, но в том случае, если захочешь все-таки узнать, она приготовила тебе письмо.
«Дорогая Рейчел!
Мне очень трудно писать тебе это письмо. Я понимаю, что в твоей жизни что-то осложнилось, если ты обратилась к тетушке Эмили с вопросом о своем происхождении, а она сочла достаточно мудрым ответить на этот вопрос.
Если коротко, то ты – моя племянница. Мой отец, Лионел Кавендиш, имел (оставалось неизвестным до самой его смерти) связь с женщиной, которая была проституткой. Когда моя мать умерла, он поклялся, что никогда не женится вновь. Однако, полагаю, вследствие мужских физиологических потребностей, он взял Регину, твою бабушку, из публичного дома и устроил ей домик в Аплайме. Беременность Регины, как я думаю, явилась для обоих полной неожиданностью, но на свет появилась Каролина, твоя мать. Далее Каролина забеременела от американского пилота, который бросил ее, и родилась ты. Каролина не могла заботится о тебе, а Регина слишком страдала после смерти моего отца. Поэтому мы с тетушкой Эмили обе решили, что твой дом находится здесь, с нами.
Как бы мне ни было больно ворошить прошлое с его тайными подробностями, но я хочу, чтобы ты знала, что твоя бабушка Регина была замечательной женщиной. Она всю жизнь любила моего отца, и ее собственная жизнь оборвалась вскоре после того, как она позаботилась о твоем будущем. Я понимаю, что мы с Эмили не могли заменить для тебя полноценную семью, какая была бы у тебя в том случае, если бы ты попала в приют, а оттуда тебя отдали на воспитание в семью. Мне хочется, чтобы ты знала, что нашу любовь тебе нигде не смогли бы дать. Таким образом, ты из рода Кавендишей, и твое место в семье принадлежит тебе по праву.
С любовью, тетя Беа».
Слезы бежали по щекам Рейчел, когда она дочитывала письмо.
«Я должна позвонить Чарльзу, – подумала она. – Рейчел взглянула на часы. Было одиннадцать. Еще не так поздно. Он звонил ей в семь и предупреждал, что пойдет в гости к соседям Мэри и Роберту. Должно быть, он уже вернулся». – Она стояла у телефона в ожидании, когда же Чарльз возьмет трубку и ответит ей.
«У меня есть семья. Я Кавендиш. У меня есть дедушка и бабушка… Ну, подними же трубку, Чарльз… Слава богу, кошмар кончился. Я не сумасшедшая. Мое отличие состоит в том, что бабушка была проституткой», – плакала и кричала она в трубку, впав в истерику.
Из кухни вышла тетя Эмили.
– Думаю, его нет там. Иди в кухню. Давай выпьем кофе, – она повесила трубку, взяв ее из руки Рейчел. Эмили, обняв рыдавшую Рейчел, повела ее на кухню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63