«…именно то, что должно случаться с мужчинами…» – он встал и выключил телевизор. – Надоели с этой историей. Мусолят ее весь день. Можно подумать, что такого никогда больше не случалось. – Чарльз вышел из комнаты.
– Папочка и правда очень расстроился, да, мамочка?
– Да, полагаю, ему не нравится, что подобные ужасные вещи происходят поблизости от нашего дома, рядом с его детьми. Это дает пищу для неприличных разговоров. Ты сделала уроки, дорогая? – заворчала Рейчел.
– Да, сделала. Я пойду к Сюзанне. Джейн приглашала меня на чай.
– Хорошо, только смотри, осторожнее через дорогу.
– Ладно, мам. – Она обняла Рейчел. – Ты такая отличная мамочка. Не слушай папочку. Он говорит, как бабушка.
Рейчел засмеялась.
– Не волнуйся. Я привыкла к этому. Иди скорей. – «Мне так повезло с Сарой, – подумала она. Может, и с Домиником мы станем ближе, когда он повзрослеет».
Глава 30
– Наконец-то и у меня появилась своя собственная светская жизнь. – Рейчел сидела с Джейн в плавательном бассейне Ричмонда. – Это и правда здорово, потому что я дома, когда Чарльз тоже дома, но если его нет, меня там тоже нет.
– Что, друзья лучше пилюль? – горько спросила Джейн.
– Ах, Джейн. Не знаю, трудно ли это для тебя. Твое время придет. В конце концов Лиза и Джейк подрастут и станут самостоятельными. Почему бы тебе как-нибудь не отправиться на вечеринку без Джерри?
Джейн посмотрела на нее.
– Ты шутишь? Если я оставлю Джерри одного дома с детьми, он или дом спалит, или потеряет одного ребенка. Он ничего не скажет против, но, знаю, сильно обидится, если я даже заикнусь о том, чтобы провести вечер без него.
– Не кажется ли тебе это легким проявлением клаустрофобии?
– Легким? Господи, да это иногда меня просто убивает. Я смотрю на его доброе, приветливое лицо и едва сдерживаю себя от желания двинуть по нему как следует. Хотя ни за что не сделаю этого. Принимаю еще одну таблетку валиума… Джейк! – завизжала она. – Джейк, перестань драться с Сарой!.. Вот так. Одно из преимуществ евреев из Нью-Йорка состоит в том, что нам никогда не нужен мегафон, визжать учатся с пеленок.
Рейчел нежилась на солнышке, лежа на полотенце.
– Я просто дождаться не могу, когда мы поедем в Камаргу. А что вы планируете на лето?
– Мы поедем в Италию. Я прочла все книги, которые были когда-либо написаны о Папе Римском и Ватикане, и мы вольемся в миллионную толпу американцев, жаждущих увидеть европейские священные места. Европа манила меня всегда. Мои предки приехали из Польши. У нас даже сохранилась семейная реликвия из той далекой страны, история которой насчитывает сотни лет. Моя бабушка так никогда и не научилась говорить по-английски. Понятия не имею, насколько история Англии повлияет на мировоззрение нашей семьи. Но Америка – новая страна, ей всего только две сотни лет.
– Полагаю, что воспринимать это надо как само собой разумеющееся. Дом, принадлежащий моему дедушке, был построен во времена королевы Елизаветы, а одна из стен – даже гораздо раньше. Считают, что ему около тысячи лет.
– Здорово, – Джейн рассмеялась. – Нет ничего удивительного в том, что с англичанами невозможно найти общего языка. Их традиции уходят корнями в глубь седой истории. В Америке, по крайней мере, женщины наравне с мужчинами, первыми поселенцами из Европы, помогали осваивать новые территории. Этим обусловлена их агрессивность.
– Если откровенно, то я не думаю, что ты агрессивнее англичанок, Джейн. На мой взгляд, ты просто правдивее многих женщин среди моих знакомых. Женщин в Англии всегда учили, что «рука, качающая колыбель, управляет миром». «Командуйте исподволь», – был совет Преподобной настоятельницы монастыря.
– В Америке тоже не такие уж сильные различия. Благочестивая еврейская мать будет командовать в доме, но никогда не повысит голос на людях. Господи, от всех этих условностей можно рак заполучить.
– На ланч придет Анна. Она – одна из добровольцев по сбору пожертвований для защиты Розы Джонсон на суде. Знаешь, той женщины, которая застрелила своего любовника в доме недалеко от нас. Я отдам пять фунтов.
– Если бы я была с ней знакома, то застрелила бы его вместо нее.
Джейн вынула свою чековую книжку. – Хочется надеяться, что самое никудышное крыло движения не будет кричать на всех перекрестках и делать из нее политический фетиш.
– А я думаю, они именно так и поступят, – возразила Рейчел. – Но там всегда найдутся чувствительные женщины, типа Анны, которая вечно принимает участие во всяких движениях и очень любит поговорить, несмотря на то, что она моя старинная подруга. Именно Анна помогла мне сохранить здравый рассудок, принося новости из внешнего мира, когда я была заперта в четырех стенах и металась целыми днями как белка в колесе.
– Пожалуй, ты права. Я дам пять фунтов. Кстати, Рейчел, кто будет защищать Розу на суде?
– Не знаю. Если она чистосердечно призналась, то все будет зависеть от присяжных. Надеюсь, там много сочувствующих женщин. Тревогу вызывает судья, Джейн. Анна говорит, что, если он состоял в том же клубе, или вращался в тех же кругах, что и Стефан Аркинсон, Розе не поздоровится.
– Знаю. В Америке все точно так же. Ты бы застрелила Чарльза, если бы узнала о веренице его любовниц?
– Нет. Я себе тоже задавала этот вопрос и пришла к выводу, что я бы ничего не сделала. Даже в голове это не укладывается.
– Знаешь, а я бы даже обрадовалась.
– Ты шутишь, Джейн?
– Нет. Толпа поклонниц, пожалуй, сделала бы Джерри более интересным. – Обе рассмеялись.
– Пошли. Пора. Завтра один из моих званых ужинов. – Рейчел начала собирать полотенца.
– О, господи. Я даже подослала одну для Джерри прошлым вечером.
– Клэр была просто восхитительна. Она одалживает мне дворецкого и горничную, когда мы приглашаем деловые круги. У меня теперь по два приема в неделю. Все та же Клэр, дай Бог ей здоровья, познакомила меня с людьми из «Харродза». Чарльз сначала пришел в ярость, но затем разрешил мне тратить столько, сколько я захочу.
– Я заметила твою новую одежду, Рейчел. – Джейн закусила губу. – А я не могу позволить тратить деньги на себя. На детей – это другое дело. Мне очень нравится покупать одежду им, Джерри, но на себя, – мне становится стыдно. Я нашла дешевую распродажу. И мне больше по душе купить дешевенькое платье там, нежели я пойду в магазины на Риджент-стрит.
– На самом деле, большинство моих новых платьев выбрала Клэр. У нее безукоризненный вкус. Она тонко чувствует, что подойдет тому или иному человеку, а уж себе и подавно она ни в чем не отказывает.
– Счастливица.
– Нет, Джейн. Она вовсе не такая счастливая, как может показаться на первый взгляд. Я не хотела бы оказаться на ее месте.
– У меня нет выбора.
– О… Джейн. Многим женщинам приходится гораздо хуже, чем тебе. Не горюй, увидимся через пару дней!
– Я послала Доминику приглашение на Лизин день рождения. Лиза говорит, что ей в школе предложили марихуану. – Взгляд Джейн стал тревожным.
– Знаю. У некоторых мамаш появляется навязчивая идея. Это всегда те, которые сами злоупотребляют пилюлями и поднимают бурю в стакане из-за того, что их детки курят марихуану или нюхают какую-нибудь отраву. Не забивай себе голову еще и этой проблемой, Джейн. Лиза – довольно уравновешенная девочка, которую не так-то просто втянуть в дурную компанию.
– Ты уверена?
– Абсолютно.
– Это такое счастье. У меня столько друзей выжгли себе мозги, употребляя ЛСД. Я бы не вынесла, если бы такое случилось с моими детьми.
«Бедная Джейн, – подумала Рейчел, когда шла с Сарой к автомобилю. – Загнанная в угол, она все время будет испытывать беспокойство. Джейн только и говорит об этом. Представляю, как она себя чувствует. Слава Богу, что у меня есть Клэр и время для себя».
Анна с порога гордо прошествовала в комнату.
– Я беременна, Рейчел. Это уже точно.
– Поздравляю.
Анна закружила Рейчел по кухне.
– Я просто на седьмом небе от счастья.
– Как к этому отнеслась твоя мама?
– Я ездила к ней в гости и поделилась своими планами насчет беременности. Сначала она немного расстроилась, потому что хотела, чтобы я вышла замуж. Думаю, это вполне естественно с ее стороны. А потом, – суровое лицо Анны просило, – она вошла вечером в мою комнату, села на кровать и спросила, не гомосексуалистка ли я. Я чуть было не умерла. Мне казалось, что она и слова такого не знает. Я рассказала ей о своей жизни в Лондоне, о своих подружках, она внимательно слушала. Потом обняла меня и сказала, что бесконечно любит меня и сделает все, что сможет, чтобы как-то помочь мне. Если я захочу поехать домой, когда ребенок появится на свет, то могу это сделать без проблем. Разве это не здорово?
– Безусловно. А ты поедешь домой, Анна?
– В любом случае, на какое-то время. Я хочу, чтобы роды прошли в больнице, и мама говорит, что побудет со мной до этого времени. Когда все сказано и сделано, знаешь, кроме тебя, мама – мой лучший друг. Знаю, что сейчас не очень модно поддерживать хорошие отношения со стариками, а если ты все-таки это делаешь, то все начинают цитировать Фрейда, но у нас всегда было отличное взаимопонимание. У нее свой огромный мир, населенный только лошадьми, поэтому она всегда уделяла мне много времени, и я собираюсь жить с малышом. Для нас будет так чудесно иметь в доме бабушку. Все равно, без ее помощи мне не обойтись.
– Разумеется. Тебе очень понадобится ее помощь. Все, что имела я, так это чудовище, Юлию, которая превратила мою жизнь в кромешный ад. Подумать только, Анна – и с младенцем! Ладно, давай выпьем за малыша! – Рейчел подняла бокал сухого белого вина. – Придумала имя?
– Скорее всего, я назову ее Ванесса.
– Анна, ты же не можешь заказывать пол ребенка. Ты же понимаешь, что не все в твоей власти!
– Знаю, но я уверена, что будет обязательно девочка. С мальчиком мне явно не справиться.
– Ты удивишься, Анна. Как только будешь держать своего младенца на руках, тебе покажется, ровным счетом, все равно, какого он пола, раз уж он родился и представляет теперь одно целое. «Из песни слова не выбросишь»!
Анна мелкими глотками пила вино.
– Я положила ту штучку для индюшатины на почетное хранение. Честно говоря, я и не думала, что это сработает. Однако Юлиан говорит, что всегда признает, что он – отец ребенка, который должен знать своего отца. Думаю, это важно.
– Полностью разделяю твое мнение. В моей жизни был просто замечательный день, когда я узнала, что принадлежу тете Беа. Смешно, но нянчилась со мной тетушка Эмили, а тетя Беа, которая выполняла отцовские обязанности…
– О фонде помощи Розе Джонсон… – перебила ее Анна.
– О, да. Как там идут дела?
– Ну, суд назначили на следующий год. До этого времени она будет сидеть в тюрьме, поэтому, на мой взгляд, времени будет достаточно. Они могут перевести ее в психиатрическую клинику на какое-то время, однако не думаю, что судье удастся добиться для нее большего срока, чем год тюрьмы, ну, может, еще месяцев восемнадцать наблюдения у психиатра. Этого хватит с лихвой. В любом случае, против нее нет других обвинений. Ее мучила только одна идея, связанная с этим конкретным человеком.
– И все-таки, ей не следовало бы в него стрелять, – нахмурилась Рейчел. – Не думаю, что всякому, кто начнет страдать манией преследования другого человека, позволено убивать предмет своей страсти, если он отказывается с ним жить.
– Как ты можешь судить о подобных вещах, Рейчел, если ты ни разу не испытывала даже сильного приступа гнева или отчаяния, или ревности. А я понимаю, какое чувство владело Розой. Я сама много раз была на грани того, что могла бы убить кого-нибудь из моих любовниц.
– Вполне возможно, что ты права. Действительно, мне очень повезло. Но, как бы там ни было, вот пять фунтов в знак признательности Чарльзу за мою счастливую жизнь с ним. У меня есть еще пять фунтов от другой моей приятельницы, которой повезло меньше, чем мне. – Она засмеялась. – Давай допьем бутылку за обедом.
– Почему ты не можешь кончить, Чарльз? Ты меня огорчаешь. – Антея оттолкнула его и села. Она зажгла сигарету. – Что с тобой? Ты же привык жить в постоянной готовности к удовольствию. А теперь даже не хочешь поэкспериментировать.
Чарльз уставился в потолок.
– Не знаю. На работе дел много. Думаю, устал. – В его голосе зазвучало раздражение. – Я не могу разрываться между своей домашней жизнью, работой и тобой, постоянно требующей от меня внимания. И тебе все время мало. Ведь с тех пор, как ты вызвалась и предложила услуги своей маниакальной подружке, твое лицо не сходило с первых газетных полос.
– Ну и что? Разве не здорово? Жила-была маленькая незаметная Антея, и вдруг она за один вечер превратилась в звезду. Мы собрали много денег.
– А другие мужчины тебе не сделали предложения руки и сердца? – спросил Чарльз с тайной надеждой в душе.
– Ничего подобного. Чарльз, я хочу только тебя. Мы с Розой сходимся в том, что обе принадлежим к категории однолюбов.
Чарльз вздохнул.
– Мы больше не можем пойти куда-нибудь пообедать или поужинать: тебя везде узнают. Рейчел внесла пять фунтов в твой фонд. Она следит за тобой по телевизору. Вот двинутая идиотка!
– Почему бы тебе не положить всему этому конец прямо сейчас?
– Ты обещала мне год, поэтому у меня есть время до июня. Я ей тогда и скажу, но ты узнаешь. Однако я изучил ее характер гораздо лучше, чем ты. Она не оставит меня.
– Что ж. В этой игре я готова принять участие. Хочешь, мой ротик поможет тебе снять напряжение и разрядиться?
– Нет, спасибо, Антея. Я просто хочу выспаться. – Он повернулся на бок. – «Как все теперь запуталось, – думал он про себя. – Я у нее в сетях, она мне осточертела до смерти. Может, отраву какую-нибудь попробовать. Говорят, есть сорняк, яд которого невозможно определить». – Он погрузился в беспокойный сон.
«Ей придется уйти, – подумала Антея, лежа рядом с Чарльзом. – Она улыбнулась. Надо подыскать подходящие шторы для огромных окон. Жалюзи не придают им такого эффектного вида, какой бы они могли иметь».
Глава 31
– Ты всегда обедаешь в «Савое»? – спросила Рейчел у Клэр.
– Да. – Клэр улыбнулась официанту. – Нет, Рейчел. Позволь ему положить салфетку тебе на колени. – Рейчел покраснела. – Не волнуйся. Он приучен к этому. Я держу здесь за собой номер.
– Боже праведный, Клэр! Да это же целое состояние!
Клэр очень серьезно посмотрела на Рейчел.
– Это помогает мне поддерживать себя в здравом уме.
– Что, у тебя бывают расстройства психики?
– Иногда. – Клэр рассмеялась. – Смелее, Рейчел. Закажи что-нибудь. Я пригласила тебя на ланч не для того, чтобы плакаться в жилетку.
– Клэр, не держи оборону. В конце концов, я ведь единственный человек, с которым ты можешь поговорить.
– Верно. Обычно я говорила со своим отцом, когда он был трезвым, но теперь его нет, осталась только ты. – Она улыбнулась Рейчел. – Салат из омаров здесь самый лучший в Лондоне. Хочешь белого вина?
– Что ты заказываешь?
– Как обычно. – Клэр заглянула в карту вин. – Мой ланч состоит из полудюжины устриц. Я не могу много есть, а по вечерам мы обычно ходим в гости или развлекаемся. Через какое-то время все приедается. Я могу есть, кажется, только устрицы, у которых чистый вкус, и они просто из моря. Как ты относишься к бутылочке «Пулли Фьюссе»?
– Отличная мысль, – Рейчел взяла у Клэр карту вин. – Я обычно полагаюсь в выборе вин на вкус Чарльза.
– Ты слишком долго полагаешься в выборе всего на вкус Чарльза. – Клэр приняла серьезный вид. – Знаешь, у меня такое чувство, что ты провела минувшие пятнадцать лет в искривленном пространстве.
– Ах, Клэр, ты ошибаешься. У меня росли дети. Такое происходит со всеми.
– Кто из нас теперь держит оборону? – Клэр потянулась через стол и похлопала подругу по руке. – Я не придираюсь, Рейчел. Я только знаю, что в жизни существует еще множество вещей, кроме мужа и двоих детей.
– И все-таки ответь мне, если бы Майкл не был гомосексуалистом и у тебя были свои дети, ты бы все равно так рассуждала?
– Да. Мои принципы не изменились бы. Кроме того, как ты помнишь, я никогда не хотела заводить детей. Как оказалось, все было к лучшему. – Она нахмурилась. – Но я видела стольких женщин, которые бросили свои собственные жизни под ноги мужчине только ради того, чтобы превратиться в развалину и остаться у разбитого корыта: дети разъехались, а муж ушел к другой. Мне такая участь, слава Богу, не угрожает.
– Ты уверена, что Майкл никогда тебя не бросит?
– Уверена. Зачем ему? Он получил от жизни все, что хотел.
Клэр вспомнила, как она в первый раз застала Майкла в кровати с мужчиной, ее парикмахером. Она без предупреждения вернулась раньше из дома матери в Дорсете. Мать места себе не находила от горя, как только отец умер.
– Бога ради, мама, вы ведь только орали и ругались друг на друга, жили, как кошка с собакой, пока он был жив. Какого же черта ты тут рыдаешь и рвешь на себе волосы уже столько месяцев после его смерти?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63