Она по-своему отомстила за предательство ее первого поцелуя, в сердцах решительно вычеркнув его из списка своих поклонников и из компании героев своих сексуальных фантазий. Теперь она вновь вернулась в надежные и преданные объятия Рета Батлера и арабского шейха, владевшего волшебным шелковым шатром в пустыне».
Глава 13
Чарльз переживал один из самых тусклых и мрачных моментов своей жизни, когда столкнулся с неотвратимостью факта своего провала и в Оксфорде, и в Кембридже. До сих пор ему никогда не приходилось терпеть столь сокрушительного фиаско. Его мать, как обычно, отказывалась мириться с поражением своего исключительного сына.
– Это не имеет никакого отношения к твоим способностям, Чарльз. Ни для кого не секрет, как богачи раскупают полностью все места для поступления.
Когда Руфь позвонила ей и с гордостью сообщила, что Муне предложили место в Оксфорде, Юлии пришлось с трепетом выражать восторги.
– Мы решили, – сказала она, – что Чарльзу будет лучше учиться в местном университете. Он еще слишком молод, чтобы отрываться от дома.
Чарльзу было унизительно слушать, как мать оправдывает его провал.
– Знаешь, Чарльз, – обратилась она к нему, положив телефонную трубку, – евреи тоже всегда пробивают себе дорогу деньгами.
Решение Чарльза поехать в Эксетер было принято под влиянием матери. Она уверяла, что если не Оксфорд и Кембридж, то между остальными университетами нет абсолютно никакой разницы. Она вместе с Чарльзом ездила на собеседование. Эксетер ей понравился. Крупный и богатый город имел прекрасный старинный собор. Она представила, как под сенью его величественных стен она обедает со своим сыном. Ее тут же осенило, что пора научиться водить машину.
Обратно мать и сын возвращались поездом и всю дорогу строили грандиозные планы. Чарльз думал, какой будет его комната. Ему всегда хотелось спать на низкой кровати в комнате с темно-коричневыми стенами. Мать задумалась над его гардеробом, представляя сына в клетчатой рубашке, простых твидовых брюках и свитерах с V-образным вырезом. Сам он воображал себя в красной шелковой пижаме, а если повезет, то – в пестром девическом окружении. Он слышал, какие они шустрые в Эксетере. Вот почему он и позволил матери избрать для него это место.
Чарльзу хватило всего двадцати минут, чтобы сообразить, что он больше не будет единственным гадким утенком в лебединой стае. Там оказалось несколько неуклюжих мальчиков, которые тоже чувствовали себя совершенно не в своей тарелке: это, в основном, были фермерские сынки. Он прошелся с родителями по длинным коридорам учебного заведения, где толпились студенты, обменивающиеся приветственными возгласами друг с другом. Он услышал сотни голосов с акцентом среднего сословия, и ему стало невыносимо неловко. Чарльз понимал, что его семья говорила с отчетливым дорсетским акцентом, который важной проблемы никогда не представлял, пока он не возмужал и не услышал своего мягкого, грассирующего говора, данного ему на всю жизнь. Здесь же юноша услышал резкий английский язык, быстрый и отрывистый, как пулеметная очередь.
Его пиджак из харрисского твида казался немного громоздким и броским, словно кричал о том, что куплен в магазине готового платья у Руфи, а не сшит модным мужским портным. Почти все студенты были в джинсах и свитерах. Уильям вообще выглядел «слоном в посудной лавке». Надетый по особому случаю, лучший костюм мешком висел на его могучей фигуре. Он во все времена люто ненавидел большие города.
Только Юлия совершенно не замечала всего этого. Сама она была в своем выходном сером пальто с воротником из нутрии. Обычно его берегли в семье для похорон, но в этот особенный день пальто, казалось, подходило весьма кстати. Они долго искали комнату Чарльза. Она оказалась совершенно пустой, за исключением узкой кровати, маленького письменного столика и стула. Чарльз пришел от нее в восторг. Планы по оборудованию комнаты у него были грандиозные.
Юлия посмотрела на кровать и тут же ужаснулась от мысли, что этот важный объект ускользает от ее бдительного ока.
– Надеюсь, ты будешь прилежно учиться, Чарльз, – сказала она.
– О, конечно, буду, – ему не терпелось спровадить родителей восвояси, а самому заняться обустройством на новом месте. Наконец предки уселись в машину и, отъезжая, помахали ему на прощанье. Чарльз, улыбнувшись, повернулся лицом к зданию университета, горя желанием приступить к осуществлению своих грандиозных замыслов.
Всю дорогу домой Юлия молчала.
– Нам будет не хватать нашего мальчика, – заметил Уильям, взглянув на Юлию.
– Да, – коротко ответила она. Юлия сидела опустив голову, поэтому он не мог видеть, как из ее глаз на перчатки капали слезы.
Уильям смотрел прямо перед собой, на дорогу. Темнело. Он чувствовал, как к сердцу коварно подкрадывалась радость, которую боялся спугнуть, и не осмеливался даже себе признаться в этом. Ведь теперь у Юлии наверняка найдется гораздо больше времени для него.
Когда они вернулись домой, Юлия занялась приготовлением ужина.
– Как же вы его там оставили? – спросила Элизабет. – Ему было грустно?
Уильям посмотрел дочери в глаза.
– Чарльз никогда не притворяется. Мне показалось, все у него в полном порядке.
– Как ты думаешь, я смогу туда тоже поехать? – поинтересовалась Элизабет. – Учительница говорит, что я довольно способная.
Юлия резко повернулась к дочери.
– Ты не поедешь в университет. К чему это нужно девочке с твоими задатками?
– Но сейчас многие девушки поступают в университеты.
– Ничего хорошего из этого у них не выйдет. Пойми, Элизабет, мужчине не нужна девушка умнее его. Запомни мои слова. Все эти синие чулки никогда не найдут себе спутника жизни, который захочет жениться на них. Тогда как же им быть?
Элизабет молчала. Ей нечего было ответить.
– Я бы хотела стать доктором, – наконец сказала она.
– Ты всегда можешь выйти замуж за доктора, – воскликнула Юлия.
Она была немного резковата с Элизабет, так как и мысли никогда не допускала о том, что девочка с таким нежным характером и ласковыми голубыми глазами захочет от жизни чего-то еще, кроме хорошего замужества.
Элизабет поникла и весь ужин просидела молча, понуро опустив голову.
– Уильям, я хочу, чтобы с завтрашнего дня ты помогал мне учиться водить машину.
Муж был поражен.
– Учиться водить, Юлия? Не нужно тебе этого делать.
– Нет, нужно. Поездом добираться до Эксетера слишком неудобно, а тебе туда ездить не нравится. Поэтому мне нужно учиться водить машину самой, чтобы не упустить Чарльза.
– Он же скоро сам приедет домой. Неужели ты не можешь оставить парня в покое и дать ему возможность проявить самостоятельность? – в голосе Уильяма звучала нотка раздражения. – Не успели мы с ним расстаться всего несколько часов тому назад, ты опять строишь планы, как бы с ним увидеться. Знаешь, Юлия, тебе придется дать мальчику свободу. Ты не сможешь вечно держать его на привязи возле своей юбки.
Юлия, как обычно, сухо сжала губы.
– Мальчик нуждается в своей матери до тех пор, пока не найдется хорошая жена, чтобы присматривала за ним, как следует. – Она встала и вышла из-за стола. – Мне что-то нехорошо, Уильям. Пойду наверх. Вы с Элизабет справитесь с мытьем посуды? – Юлия медленно стала подниматься по лестнице.
Наверху она тихо вошла в опустевшую спальню Чарльза и зажгла маленькую настольную лампу, которую подарила сыну на Рождество. Юлия ощутила жгучую волну боли от разлуки с сыном. Перехватило дыхание, и она присела на кровать. Поболтав немного ногами, она легла и какое-то время лежала совсем без движения. Закрыв глаза, представляла своего сына. Слышала его смех, дразнящий голос: «Ах, мама…» Однако легче ей от этого не становилось: сына здесь не было. Открыв глаза, поднялась с кровати.
«Утром нужно сменить белье», – мысленно отметила она про себя. Вечером, когда муж храпел рядом, Юлия, повернувшись к нему спиной, тихо плакала в подушку. Она никогда раньше не думала, что расставание с сыном принесет ей столько мук и страданий.
Чарльз провел свою первую ночь в Эксетере за разговорами со своим соседом по комнате. Тот тоже был новичком.
– В какой школе ты учился? – спросил он у Чарльза, который страшился этого вопроса.
– Вряд ли ты слышал о ней. Это маленькая частная школа в Дорсете.
– О, а я из Шерборна. – Он с любопытством посмотрел на Чарльза. – Что это ты читаешь?
– Английскую литературу.
– В самом деле? А для чего это тебе?
Чарльз смутился. Он знал о своем будущем предназначении. Его ожидала слава. Витавшие в голове его матери мечты о судьбе сына, связанной с литературной нивой, оказались не столь далеки от истины. Тайно он пробовал писать мелодрамы.
– Ну, я думаю, буду писать.
На Майкла это произвело впечатление.
– А меня мать заставила приехать сюда насильно. Хочет от меня чертовски много. Она просто спит и видит меня архитектором, чтобы я мог проектировать здания и посвящать их ей. А мне самому здесь совершенно не нравится. Три года гнить в такой дыре, как Эксетер.
Чарльз крайне изумился. Во-первых, тем, что Майкл столь непочтительно отзывался о матери, а во-вторых, хотя Эксетер, конечно же, был не Оксфордом и не Кембриджем, Чарльзу все равно интересно учиться в любом университете.
Майкл пришелся Чарльзу по душе. Он быстро понял, что может многому научиться у своего нового приятеля. Для начала Чарльз решил раз и навсегда избавиться от своего дорсетского акцента.
– Пошли, – предложил Майкл. – Давай спустимся в столовую и раздобудем чего-нибудь поесть. А потом проверим пивные в округе.
Несколько часов спустя они устроились за столиком в пивной «Козел и Корона». Чарльз слегка захмелел после пары кружек горького пива. В его семье пили редко, только по праздникам.
– Майкл, чем все-таки ты хочешь заниматься по-настоящему? – спросил он.
Майкл рассмеялся.
– Поволочиться за хорошенькой киской… А если серьезно, то здесь хватает возможностей проявить свой талант. Я проведу три года, осваивая здесь гуманитарные науки, а затем отправлюсь в Лондон изучать архитектуру или поступлю на работу в Министерство иностранных дел. К тому времени я вступлю в наследство по духовному завещанию отца. Он не доверял мне, поэтому, когда внезапно протянул ноги, вся моя добыча уплыла и достанется только после того, как мне исполнится двадцать пять лет. Продувной старый хрыч! Но я, по крайней мере, отвоевал себе автомобиль. А потом, ну, я женюсь на какой-нибудь непорочной ледяной красавице, которая нарожает целый выводок нахлебников, а я буду проводить время в свое удовольствие и подальше от дома. А когда уж им по горло приспичит меня видеть, то это будет происходить в библиотеке перед обедом.
– Романтики в тебе нет ни на грош.
– А это дело никакого отношения к романтике и не имеет, – ухмыльнулся он Чарльзу. – Ты должен четко себе представлять реальную жизненную картину в этом мире… У твоих предков есть деньги?
– Нет, – ответил Чарльз с внезапным чувством гордости. – Я первый в семье поступил в университет. Мой отец работает аптекарем в Бридпорте. А мать рассуждает примерно так же, как и твоя. Она хочет, чтобы я стал богатым и знаменитым, хотя я не представляю, как можно этого добиться, имея скромный бюджет и обыкновенное происхождение.
– Тебе надо найти девицу с деньгами, а красивую биографию сочиним. Об этом не беспокойся. Давай вместе подумаем, как нам получше провести эти три года.
Они выпили за это, потом подняли еще несколько тостов, после чего еле-еле приплелись в свою комнату. В замутненном сознании промелькнул момент, когда его сильно потянуло домой, пока он стоял на коленках на холодном кафельном полу, фонтаном извергая все выпитое в тот вечер пиво. Ах, если бы он только был сейчас дома, то мать, по крайней мере, поддержала бы его голову. Жгучие слезы жалости к себе застилали ему глаза.
Майкл познакомил Чарльза с несколькими ребятами из Шерборна, которые все казались веселой компанией. Они приняли Чарльза, который через несколько месяцев превратился в истинного шерборнца. Он остро осознавал свою ущербность: ему не хватало непринужденной легкости в общении, он не умел, как другие, ездить верхом, стрелять и играть в теннис. В классической школе уделялось мало внимания спорту, футболом Чарльз никогда не увлекался, поэтому решил попытать счастья в университетской газете и познакомиться с редакцией. К великой радости Чарльза, у него обнаружился недюжинный талант к писательскому ремеслу. Отныне он изображал из себя служителя музы, поэтому стал носить яркие рубашки. Девушки говорили, что он обладает тонкой чувствительной натурой, «отличной от всех остальных». Чарльз пристрастился к чтению книг по экзистенциализму.
Он стал одеваться в местном магазине модной мужской одежды, где у него был открыт свой счет. Выбросив весь свой прежний провинциальный хлам, Чарльз с помощью Майкла подобрал подходящую коллекцию достойной его нового положения одежды. Она стоила уйму денег, но он был уверен, что Юлия поймет и оценит все правильно. Вскоре Чарльз, не теряя времени даром, стал брать от жизни все.
Вечеринки среди студентов устраивались довольно часто, и он научился танцевать всю ночь напролет. К рок-н-роллу Юлия всегда относилась как к плебейскому танцу, поэтому запрещала его в своем доме. Посещения танцев в школе тоже не поощрялись.
– На это у тебя еще будет уйма времени, – приговаривала она. Как обычно, мать оказалась абсолютно права.
Первое время, когда Чарльзу удавалось тайком провести девочку в свою комнату, у него иногда возникали проблемы, так как до этого ему приходилось заниматься сексом или на природе, или на заднем сиденье машины, если таковая имелась у его очередной подружки. Секс, в понимании Чарльза, всегда представлялся гимнастическим упражнением, для которого требовалось снять минимум одежды и проявить максимум физических сил, чтобы избежать противной жгучей крапивы или бдительных полицейских.
Теперь, когда в его постели лежала совершенно обнаженная Памелла, Чарльз чувствовал себя почти что девственником.
– Ты ведь не девочка? – с тревогой спросил он.
– Конечно, нет, смеешься, что ли? – ответила она.
– Тогда часто этим занималась?
– Прилично, – воскликнула Памелла. – Чего тянешь? Мне уже тошно. – Она лежала на спине, раздвинув ноги широко в стороны.
– Давай сначала немножко поболтаем, – в отчаянии предложил Чарльз. У него совершенно пропала чувствительность нижней части тела, начиная от талии. Его все время угнетало незримое присутствие Юлии. Он чувствовал, что матери не нравится его поведение. Чарльз попытался обнять Памеллу за плечи и притянуть к себе, надеясь, что объятия помогут ему возбудиться. Но девушка проявляла нетерпение.
– Мне надо успеть вернуться до 11.30. Что с тобой? Не стоит?
Чарльз, устыдившись, кивнул. Он не мог выдавить из себя и слова.
– Вот так, – сказала она, схватив его вялый пенис. – Тебе нужно помочь, – и она принялась неистово тереть его изо всех сил.
К великой радости Чарльза, фокус удался. Он умудрился натянуть презерватив и погрузиться в женскую плоть перед тем, как кончить. Но в самый высший момент оргазма он вдруг увидел разъяренное лицо Юлии.
– О, нет, – застонал он.
Памелла осталась довольна, приняв его стон на счет своих выдающихся способностей.
– У тебя могло бы получиться еще лучше, – похвалила она Чарльза, – только не хватает немного практики.
– Спасибо, – смиренно ответил Чарльз.
– Ну, как она держится в седле? – спросил Майкл на следующий день.
– Чудесно, – ответил Чарльз. – Просто чудесно.
– Видишь ли, суть в том, что большинство девиц, с которыми мы тут встречаемся, идут на это из-за боязни остаться ненужным синим чулком. Почти у каждой из них дома прячется хорошенькая сестричка, которая только и ждет момент, как бы перехватить мужчину и женить его на себе. Девчонки, которые приехали сюда, чтобы выскочить замуж, держат ушки на макушке.
– А Памелла тогда из каких? Она вроде бы и не синий чулок, и замуж не особо стремится, – задумчиво произнес Чарльз, который до того тяготился постыдным и унизительным опытом своих отношений с Памеллой, что боялся даже открыто смотреть ей в глаза.
Майкл усмехнулся.
– Она из породы совратительниц. Такие женщины напичканы всяческими дурацкими идеями о своей сексуальной раскрепощенности, мнят из себя свободных наравне с мужчинами. Они даже за еду платят за себя сами. Слава богу, таких не очень много.
– Им надо носить на шее отличительный ярлычок, – горько усмехнулся Чарльз. После этого случая он стал предпочитать забираться в кровать к девицам, нежели тащить их в собственную постель.
Глава 14
Юлия с благоговейным трепетом ждала сына на станции в Бридпорте. На их маленьком «Моррисе» были прикреплены таблички, обозначавшие, что за рулем находится водитель-стажер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Глава 13
Чарльз переживал один из самых тусклых и мрачных моментов своей жизни, когда столкнулся с неотвратимостью факта своего провала и в Оксфорде, и в Кембридже. До сих пор ему никогда не приходилось терпеть столь сокрушительного фиаско. Его мать, как обычно, отказывалась мириться с поражением своего исключительного сына.
– Это не имеет никакого отношения к твоим способностям, Чарльз. Ни для кого не секрет, как богачи раскупают полностью все места для поступления.
Когда Руфь позвонила ей и с гордостью сообщила, что Муне предложили место в Оксфорде, Юлии пришлось с трепетом выражать восторги.
– Мы решили, – сказала она, – что Чарльзу будет лучше учиться в местном университете. Он еще слишком молод, чтобы отрываться от дома.
Чарльзу было унизительно слушать, как мать оправдывает его провал.
– Знаешь, Чарльз, – обратилась она к нему, положив телефонную трубку, – евреи тоже всегда пробивают себе дорогу деньгами.
Решение Чарльза поехать в Эксетер было принято под влиянием матери. Она уверяла, что если не Оксфорд и Кембридж, то между остальными университетами нет абсолютно никакой разницы. Она вместе с Чарльзом ездила на собеседование. Эксетер ей понравился. Крупный и богатый город имел прекрасный старинный собор. Она представила, как под сенью его величественных стен она обедает со своим сыном. Ее тут же осенило, что пора научиться водить машину.
Обратно мать и сын возвращались поездом и всю дорогу строили грандиозные планы. Чарльз думал, какой будет его комната. Ему всегда хотелось спать на низкой кровати в комнате с темно-коричневыми стенами. Мать задумалась над его гардеробом, представляя сына в клетчатой рубашке, простых твидовых брюках и свитерах с V-образным вырезом. Сам он воображал себя в красной шелковой пижаме, а если повезет, то – в пестром девическом окружении. Он слышал, какие они шустрые в Эксетере. Вот почему он и позволил матери избрать для него это место.
Чарльзу хватило всего двадцати минут, чтобы сообразить, что он больше не будет единственным гадким утенком в лебединой стае. Там оказалось несколько неуклюжих мальчиков, которые тоже чувствовали себя совершенно не в своей тарелке: это, в основном, были фермерские сынки. Он прошелся с родителями по длинным коридорам учебного заведения, где толпились студенты, обменивающиеся приветственными возгласами друг с другом. Он услышал сотни голосов с акцентом среднего сословия, и ему стало невыносимо неловко. Чарльз понимал, что его семья говорила с отчетливым дорсетским акцентом, который важной проблемы никогда не представлял, пока он не возмужал и не услышал своего мягкого, грассирующего говора, данного ему на всю жизнь. Здесь же юноша услышал резкий английский язык, быстрый и отрывистый, как пулеметная очередь.
Его пиджак из харрисского твида казался немного громоздким и броским, словно кричал о том, что куплен в магазине готового платья у Руфи, а не сшит модным мужским портным. Почти все студенты были в джинсах и свитерах. Уильям вообще выглядел «слоном в посудной лавке». Надетый по особому случаю, лучший костюм мешком висел на его могучей фигуре. Он во все времена люто ненавидел большие города.
Только Юлия совершенно не замечала всего этого. Сама она была в своем выходном сером пальто с воротником из нутрии. Обычно его берегли в семье для похорон, но в этот особенный день пальто, казалось, подходило весьма кстати. Они долго искали комнату Чарльза. Она оказалась совершенно пустой, за исключением узкой кровати, маленького письменного столика и стула. Чарльз пришел от нее в восторг. Планы по оборудованию комнаты у него были грандиозные.
Юлия посмотрела на кровать и тут же ужаснулась от мысли, что этот важный объект ускользает от ее бдительного ока.
– Надеюсь, ты будешь прилежно учиться, Чарльз, – сказала она.
– О, конечно, буду, – ему не терпелось спровадить родителей восвояси, а самому заняться обустройством на новом месте. Наконец предки уселись в машину и, отъезжая, помахали ему на прощанье. Чарльз, улыбнувшись, повернулся лицом к зданию университета, горя желанием приступить к осуществлению своих грандиозных замыслов.
Всю дорогу домой Юлия молчала.
– Нам будет не хватать нашего мальчика, – заметил Уильям, взглянув на Юлию.
– Да, – коротко ответила она. Юлия сидела опустив голову, поэтому он не мог видеть, как из ее глаз на перчатки капали слезы.
Уильям смотрел прямо перед собой, на дорогу. Темнело. Он чувствовал, как к сердцу коварно подкрадывалась радость, которую боялся спугнуть, и не осмеливался даже себе признаться в этом. Ведь теперь у Юлии наверняка найдется гораздо больше времени для него.
Когда они вернулись домой, Юлия занялась приготовлением ужина.
– Как же вы его там оставили? – спросила Элизабет. – Ему было грустно?
Уильям посмотрел дочери в глаза.
– Чарльз никогда не притворяется. Мне показалось, все у него в полном порядке.
– Как ты думаешь, я смогу туда тоже поехать? – поинтересовалась Элизабет. – Учительница говорит, что я довольно способная.
Юлия резко повернулась к дочери.
– Ты не поедешь в университет. К чему это нужно девочке с твоими задатками?
– Но сейчас многие девушки поступают в университеты.
– Ничего хорошего из этого у них не выйдет. Пойми, Элизабет, мужчине не нужна девушка умнее его. Запомни мои слова. Все эти синие чулки никогда не найдут себе спутника жизни, который захочет жениться на них. Тогда как же им быть?
Элизабет молчала. Ей нечего было ответить.
– Я бы хотела стать доктором, – наконец сказала она.
– Ты всегда можешь выйти замуж за доктора, – воскликнула Юлия.
Она была немного резковата с Элизабет, так как и мысли никогда не допускала о том, что девочка с таким нежным характером и ласковыми голубыми глазами захочет от жизни чего-то еще, кроме хорошего замужества.
Элизабет поникла и весь ужин просидела молча, понуро опустив голову.
– Уильям, я хочу, чтобы с завтрашнего дня ты помогал мне учиться водить машину.
Муж был поражен.
– Учиться водить, Юлия? Не нужно тебе этого делать.
– Нет, нужно. Поездом добираться до Эксетера слишком неудобно, а тебе туда ездить не нравится. Поэтому мне нужно учиться водить машину самой, чтобы не упустить Чарльза.
– Он же скоро сам приедет домой. Неужели ты не можешь оставить парня в покое и дать ему возможность проявить самостоятельность? – в голосе Уильяма звучала нотка раздражения. – Не успели мы с ним расстаться всего несколько часов тому назад, ты опять строишь планы, как бы с ним увидеться. Знаешь, Юлия, тебе придется дать мальчику свободу. Ты не сможешь вечно держать его на привязи возле своей юбки.
Юлия, как обычно, сухо сжала губы.
– Мальчик нуждается в своей матери до тех пор, пока не найдется хорошая жена, чтобы присматривала за ним, как следует. – Она встала и вышла из-за стола. – Мне что-то нехорошо, Уильям. Пойду наверх. Вы с Элизабет справитесь с мытьем посуды? – Юлия медленно стала подниматься по лестнице.
Наверху она тихо вошла в опустевшую спальню Чарльза и зажгла маленькую настольную лампу, которую подарила сыну на Рождество. Юлия ощутила жгучую волну боли от разлуки с сыном. Перехватило дыхание, и она присела на кровать. Поболтав немного ногами, она легла и какое-то время лежала совсем без движения. Закрыв глаза, представляла своего сына. Слышала его смех, дразнящий голос: «Ах, мама…» Однако легче ей от этого не становилось: сына здесь не было. Открыв глаза, поднялась с кровати.
«Утром нужно сменить белье», – мысленно отметила она про себя. Вечером, когда муж храпел рядом, Юлия, повернувшись к нему спиной, тихо плакала в подушку. Она никогда раньше не думала, что расставание с сыном принесет ей столько мук и страданий.
Чарльз провел свою первую ночь в Эксетере за разговорами со своим соседом по комнате. Тот тоже был новичком.
– В какой школе ты учился? – спросил он у Чарльза, который страшился этого вопроса.
– Вряд ли ты слышал о ней. Это маленькая частная школа в Дорсете.
– О, а я из Шерборна. – Он с любопытством посмотрел на Чарльза. – Что это ты читаешь?
– Английскую литературу.
– В самом деле? А для чего это тебе?
Чарльз смутился. Он знал о своем будущем предназначении. Его ожидала слава. Витавшие в голове его матери мечты о судьбе сына, связанной с литературной нивой, оказались не столь далеки от истины. Тайно он пробовал писать мелодрамы.
– Ну, я думаю, буду писать.
На Майкла это произвело впечатление.
– А меня мать заставила приехать сюда насильно. Хочет от меня чертовски много. Она просто спит и видит меня архитектором, чтобы я мог проектировать здания и посвящать их ей. А мне самому здесь совершенно не нравится. Три года гнить в такой дыре, как Эксетер.
Чарльз крайне изумился. Во-первых, тем, что Майкл столь непочтительно отзывался о матери, а во-вторых, хотя Эксетер, конечно же, был не Оксфордом и не Кембриджем, Чарльзу все равно интересно учиться в любом университете.
Майкл пришелся Чарльзу по душе. Он быстро понял, что может многому научиться у своего нового приятеля. Для начала Чарльз решил раз и навсегда избавиться от своего дорсетского акцента.
– Пошли, – предложил Майкл. – Давай спустимся в столовую и раздобудем чего-нибудь поесть. А потом проверим пивные в округе.
Несколько часов спустя они устроились за столиком в пивной «Козел и Корона». Чарльз слегка захмелел после пары кружек горького пива. В его семье пили редко, только по праздникам.
– Майкл, чем все-таки ты хочешь заниматься по-настоящему? – спросил он.
Майкл рассмеялся.
– Поволочиться за хорошенькой киской… А если серьезно, то здесь хватает возможностей проявить свой талант. Я проведу три года, осваивая здесь гуманитарные науки, а затем отправлюсь в Лондон изучать архитектуру или поступлю на работу в Министерство иностранных дел. К тому времени я вступлю в наследство по духовному завещанию отца. Он не доверял мне, поэтому, когда внезапно протянул ноги, вся моя добыча уплыла и достанется только после того, как мне исполнится двадцать пять лет. Продувной старый хрыч! Но я, по крайней мере, отвоевал себе автомобиль. А потом, ну, я женюсь на какой-нибудь непорочной ледяной красавице, которая нарожает целый выводок нахлебников, а я буду проводить время в свое удовольствие и подальше от дома. А когда уж им по горло приспичит меня видеть, то это будет происходить в библиотеке перед обедом.
– Романтики в тебе нет ни на грош.
– А это дело никакого отношения к романтике и не имеет, – ухмыльнулся он Чарльзу. – Ты должен четко себе представлять реальную жизненную картину в этом мире… У твоих предков есть деньги?
– Нет, – ответил Чарльз с внезапным чувством гордости. – Я первый в семье поступил в университет. Мой отец работает аптекарем в Бридпорте. А мать рассуждает примерно так же, как и твоя. Она хочет, чтобы я стал богатым и знаменитым, хотя я не представляю, как можно этого добиться, имея скромный бюджет и обыкновенное происхождение.
– Тебе надо найти девицу с деньгами, а красивую биографию сочиним. Об этом не беспокойся. Давай вместе подумаем, как нам получше провести эти три года.
Они выпили за это, потом подняли еще несколько тостов, после чего еле-еле приплелись в свою комнату. В замутненном сознании промелькнул момент, когда его сильно потянуло домой, пока он стоял на коленках на холодном кафельном полу, фонтаном извергая все выпитое в тот вечер пиво. Ах, если бы он только был сейчас дома, то мать, по крайней мере, поддержала бы его голову. Жгучие слезы жалости к себе застилали ему глаза.
Майкл познакомил Чарльза с несколькими ребятами из Шерборна, которые все казались веселой компанией. Они приняли Чарльза, который через несколько месяцев превратился в истинного шерборнца. Он остро осознавал свою ущербность: ему не хватало непринужденной легкости в общении, он не умел, как другие, ездить верхом, стрелять и играть в теннис. В классической школе уделялось мало внимания спорту, футболом Чарльз никогда не увлекался, поэтому решил попытать счастья в университетской газете и познакомиться с редакцией. К великой радости Чарльза, у него обнаружился недюжинный талант к писательскому ремеслу. Отныне он изображал из себя служителя музы, поэтому стал носить яркие рубашки. Девушки говорили, что он обладает тонкой чувствительной натурой, «отличной от всех остальных». Чарльз пристрастился к чтению книг по экзистенциализму.
Он стал одеваться в местном магазине модной мужской одежды, где у него был открыт свой счет. Выбросив весь свой прежний провинциальный хлам, Чарльз с помощью Майкла подобрал подходящую коллекцию достойной его нового положения одежды. Она стоила уйму денег, но он был уверен, что Юлия поймет и оценит все правильно. Вскоре Чарльз, не теряя времени даром, стал брать от жизни все.
Вечеринки среди студентов устраивались довольно часто, и он научился танцевать всю ночь напролет. К рок-н-роллу Юлия всегда относилась как к плебейскому танцу, поэтому запрещала его в своем доме. Посещения танцев в школе тоже не поощрялись.
– На это у тебя еще будет уйма времени, – приговаривала она. Как обычно, мать оказалась абсолютно права.
Первое время, когда Чарльзу удавалось тайком провести девочку в свою комнату, у него иногда возникали проблемы, так как до этого ему приходилось заниматься сексом или на природе, или на заднем сиденье машины, если таковая имелась у его очередной подружки. Секс, в понимании Чарльза, всегда представлялся гимнастическим упражнением, для которого требовалось снять минимум одежды и проявить максимум физических сил, чтобы избежать противной жгучей крапивы или бдительных полицейских.
Теперь, когда в его постели лежала совершенно обнаженная Памелла, Чарльз чувствовал себя почти что девственником.
– Ты ведь не девочка? – с тревогой спросил он.
– Конечно, нет, смеешься, что ли? – ответила она.
– Тогда часто этим занималась?
– Прилично, – воскликнула Памелла. – Чего тянешь? Мне уже тошно. – Она лежала на спине, раздвинув ноги широко в стороны.
– Давай сначала немножко поболтаем, – в отчаянии предложил Чарльз. У него совершенно пропала чувствительность нижней части тела, начиная от талии. Его все время угнетало незримое присутствие Юлии. Он чувствовал, что матери не нравится его поведение. Чарльз попытался обнять Памеллу за плечи и притянуть к себе, надеясь, что объятия помогут ему возбудиться. Но девушка проявляла нетерпение.
– Мне надо успеть вернуться до 11.30. Что с тобой? Не стоит?
Чарльз, устыдившись, кивнул. Он не мог выдавить из себя и слова.
– Вот так, – сказала она, схватив его вялый пенис. – Тебе нужно помочь, – и она принялась неистово тереть его изо всех сил.
К великой радости Чарльза, фокус удался. Он умудрился натянуть презерватив и погрузиться в женскую плоть перед тем, как кончить. Но в самый высший момент оргазма он вдруг увидел разъяренное лицо Юлии.
– О, нет, – застонал он.
Памелла осталась довольна, приняв его стон на счет своих выдающихся способностей.
– У тебя могло бы получиться еще лучше, – похвалила она Чарльза, – только не хватает немного практики.
– Спасибо, – смиренно ответил Чарльз.
– Ну, как она держится в седле? – спросил Майкл на следующий день.
– Чудесно, – ответил Чарльз. – Просто чудесно.
– Видишь ли, суть в том, что большинство девиц, с которыми мы тут встречаемся, идут на это из-за боязни остаться ненужным синим чулком. Почти у каждой из них дома прячется хорошенькая сестричка, которая только и ждет момент, как бы перехватить мужчину и женить его на себе. Девчонки, которые приехали сюда, чтобы выскочить замуж, держат ушки на макушке.
– А Памелла тогда из каких? Она вроде бы и не синий чулок, и замуж не особо стремится, – задумчиво произнес Чарльз, который до того тяготился постыдным и унизительным опытом своих отношений с Памеллой, что боялся даже открыто смотреть ей в глаза.
Майкл усмехнулся.
– Она из породы совратительниц. Такие женщины напичканы всяческими дурацкими идеями о своей сексуальной раскрепощенности, мнят из себя свободных наравне с мужчинами. Они даже за еду платят за себя сами. Слава богу, таких не очень много.
– Им надо носить на шее отличительный ярлычок, – горько усмехнулся Чарльз. После этого случая он стал предпочитать забираться в кровать к девицам, нежели тащить их в собственную постель.
Глава 14
Юлия с благоговейным трепетом ждала сына на станции в Бридпорте. На их маленьком «Моррисе» были прикреплены таблички, обозначавшие, что за рулем находится водитель-стажер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63