С обратной стороны по-итальянски было написано: «Saltare o non saltare?». «Прыгать или не прыгать?» Внизу – подпись. Катрин долго раздумывала над смыслом этого странного послания.
Ее жизнь в Лондоне была такой активной и напряженной – лекции, музеи, поездки к Порции, учившейся в Кембридже, – что времени совсем не оставалось. Вдвоем с Порцией они катались на велосипедах по узким улицам старинного университетского городка, плавали на лодке по волшебной речке Кэм, болтали обо всем на свете. Со временем у Катрин завелись друзья и в Лондоне. Вместе они ходили на концерты Битлз, гуляли по Карнаби-стрит и Кингс-роуд, ходили на спектакли знаменитых и вовсе безвестных театральных трупп. Друзья мужского пола, соученики по институту, никогда к Катрин не приставали, а если кто-то и пытался, она иронически смотрела на храбреца холодными серыми глазами и решительно заявляла, что секс ее не интересует. «Секс – очередной фрейдистский миф», – любила повторять она. Неудачливые ухажеры не обижались. В целом же первый год в Лондоне прошел превосходно – в этом городе студентам было чем себя занять.
На следующее лето Катрин снова отправилась в Рим. Хоть она и сдала экзамен по итальянскому, но все же чувствовала, что владеет этим языком недостаточно. Кроме того, она записалась на спецкурс по итальянскому Возрождению, и новая поездка в Рим была ей совершенно необходима.
Катрин не собиралась специально разыскивать Карло, но через несколько дней после прибытия в Рим она отправилась с группой знакомых в ночной клуб – потанцевать. В Риме танцевали совсем не так, как в Лондоне – здесь отдавали предпочтение медленным, консервативным мелодиям, и у Катрин создалось ощущение, что ее юбка, купленная на Кингс-роуд, для Рима чересчур коротка. Чтобы хоть немного соответствовать здешним понятиям о приличиях, девушка собрала волосы, распущенные по лондонской моде, в узел.
В тот самый момент, когда она возилась с заколками, ее глаза встретились с глазами Карло Негри. Лицо у Карло было сердитое, но, впрочем, недовольная гримаса тут же сменилась обычным беззаботным выражением. Он кивнул, насмешливо улыбнулся, а Катрин почему-то покраснела. Карло танцевал с высокой, стройной блондинкой, удивительно напоминавшей грациозными движениями какого-нибудь представителя семейства кошачьих. Катрин тайком наблюдала за этой парой. Ей понравилось, как Карло танцует – уверенно, легко, без малейшего усилия.
Через несколько минут он подошел к ее столику.
– Надо было сообщить мне, что ты приехала, – сообщил он тоном собственника. – Завтра мы должны вместе пообедать.
– Нет, в обед не получится.
– Ну тогда поужинаем. В восемь. Ты остановилась у Марии Новоны?
Не дожидаясь ответа, он кивнул и удалился.
На следующее утро, когда Катрин собиралась на занятия по итальянскому, рассыльный принес огромный букет гордений, предназначенный синьорине Жардин. В букет была вложена карточка Карло.
Впоследствии Катрин казалось, что в тот раз все ее пребывание в Риме было пропитано густым ароматом цветов, которые Карло присылал ей каждое утро. Раньше никто ей цветов не дарил.
Должно быть, этот пряный аромат и стал началом влюбленности.
Но временами ей казалось, что истоки ее чувства гораздо глубже и темнее.
Вечером, гоня машину на обычной безумной скорости, Карло отвез ее в загородный ресторан, расположенный среди парка. По пути был такой момент: Карло внезапно взглянул на Катрин ярко сиявшими от возбуждения глазами и положил руку ей на бедро – туда, где кончалась короткая юбка.
Катрин поспешно отстранилась, словно обожженная этим прикосновением.
Карло насмешливо покачал головой:
– Надо же, совсем еще ребенок, а ножки уже как у настоящей женщины. Иди-ка сюда.
Он обнял ее и медленно поцеловал. Такое ощущение она испытывала впервые. Голова закружилась не меньше, чем от скорости. Катрин забыла обо всем на свете, кроме его губ, и это испугало ее не на шутку. Как только автомобиль остановился, она выскочила наружу.
Карло догнал ее, слегка обнял за плечо.
– Ничего, Катрин, времени у нас предостаточно. Но скоро я, нет, мы, сделаем тебя женщиной.
Все время, пока Катрин была в Риме, Карло опекал ее. Они вместе ужинали и танцевали на Виа Венето, где стаями бродили увешанные фотоаппаратами репортеры отделов светской хроники. Несколько раз они побывали на ипподроме, а в воскресенье Карло отвез ее в свое родовое поместье и стал учить кататься верхом. Когда лошадь внезапно понеслась галопом и Катрин завизжала от ужаса, Карло подхватил поводья не сразу – казалось, ему доставляет удовольствие ее испуг. Постепенно Катрин делалась податливей и начинала, почти против воли, отвечать на его страстные поцелуи. Однако дальше поцелуев дело не шло – она этого не допускала, сама не понимая почему.
Однажды Карло настоял, чтобы Катрин отправилась вместе с ним по модным магазинам – завтра им предстояло отправиться на какое-то особое мероприятие, где необходимо было выглядеть соответствующим образом. Он заставил ее сменить несколько нарядов, один элегантнее другого. Катрин смотрела в зеркало и не узнавала себя.
«Особое мероприятие», ради которого понадобился новый туалет, оказалось автогонками. Карло Негри лично участвовал в состязаниях. У Катрин замирало сердце, когда она следила за его бешено мчащимся автомобилем, который лишь чудом не переворачивался на крутых поворотах. Когда-то Фиалка сказала, что отпрыски древних родов влюблены в смерть – сегодня ей вспомнились эти слова.
Карло пришел к финишу вторым, и это отравило весь вечер.
– А чем ты занимаешься, когда не гоняешь машину? – спросила Катрин за ужином в ресторане.
Карло засмеялся, на его лице появилось насмешливое выражение.
– Разглядываю свои владения, играю в азартные игры и занимаюсь любовью с красивыми женщинами.
Она вспыхнула.
– Можно сказать, что некоторым из них это нравится, – обезоруживающе улыбнулся он.
– Что ж, – в тон ему ответила она, – возможно, мне это тоже понравилось бы.
– Не сомневаюсь. Ничего, ждать осталось недолго. – Он помолчал и, уже серьезно, добавил: – Ты мне нравишься, Катрин. Я делаю на тебя ставку. Кстати, я играю не только в рулетку. Игра на бирже – тоже весьма азартное времяпрепровождение.
Вечером он расстался с ней без поцелуев, и Катрин почувствовала, что ей не хватает прикосновений его рук и губ, запаха его волос. То же самое она ощущала и теперь.
– Мисс Жардин, я вижу, ваши мысли витают где-то далеко, – раздался голос профессора. – Я спросил, принесли ли вы слайды картин Донателло?
– Да-да, конечно, – смутилась Катрин и полезла в сумку.
Что-то она совсем сошла с катушек – это письмо Жакоба виновато. Оно пробудило в душе слишком много воспоминаний.
Катрин попыталась сосредоточиться на экране и словах преподавателя. Но видела она не слайды, а Карло в зеленом летном комбинезоне, в который он был одет в день их последней встречи в Риме.
В то утро Катрин проснулась в холодном поту – ей приснился жуткий кошмар. Подробностей она не запомнила, но во сне фигурировала Сильви, не посещавшая ее сновидений уже очень давно. Сильви была в черном платье, выглядела она устрашающе. Катрин во сне была совсем маленькой девочкой, она прижималась к черному платью, хотела, чтобы мама взяла ее на руки.
Вот и все, больше она ничего не запомнила – лишь жажду ласки и страх.
Рев самолетных двигателей оглушал, подавлял все остальные звуки, но Катрин не обращала на него внимания, заразившись возбуждением Карло. Ощущение полета над римскими холмами было поистине сказочным. Она видела внизу громаду Колизея, белые строения Капитолийского холма, изгибы Тибра, сетку улиц, купола Ватикана. Тело и мысли стали легкими, почти невесомыми. Потом самолет свернул в сторону моря, и Карло заставил ее взять штурвал в свои руки. Сначала Катрин окоченела от ужаса, затем ее охватил радостный восторг.
Когда они приземлились, и она вышла из самолета, сердце колотилось как бешеное, а колени подгибались. Карло обнял ее за талию, и Катрин была благодарна ему за эту поддержку.
– Ты прекрасна. – Он легко поцеловал ее в лоб. – Боюсь, я слишком редко тебе об этом говорил.
Они сели в машину, отправились на побережье и долго гуляли по пустому пляжу. Катрин чувствовала себя беззаботной и легкомысленной, словно полет перенес ее в иное измерение, где все страхи и опасения утрачивали смысл. Когда Карло обнял ее и поцеловал, она ответила ему, не сдерживаясь. Он уложил ее на песок и прижался к ее телу так плотно, что Катрин чуть не задохнулась от физического желания, впервые испытанного ею с такой силой.
– Ну наконец-то, – прошептал он ей в ухо.
В этот самый момент в ее памяти воскрес ночной кошмар. Может быть, все дело было в том, что Катрин лежала – как утром, когда проснулась. Так или иначе, ее охватила паника, и она, вскочив на ноги, бросилась бежать.
Ах, если бы удалось утопить все страхи в желании, которое пробуждал в ней Карло! Тогда она была бы спасена. Эта мысль возникла у Катрин, когда она бежала по песку, и девушка стала повторять эти слова вновь и вновь. Но бежать не перестала, и бежала так, словно речь шла о спасении ее жизни.
На обратной дороге в Рим они оба не проронили ни слова. Когда при расставании Катрин робко сказала «спасибо», Карло не ответил и тут же нажал на газ. Она успела увидеть лишь его непримиримо развернутые плечи. Катрин чувствовала себя несчастной, боялась, что никогда больше его не увидит. И в то же время испытывала странное облегчение, как будто опять стала собой.
Впрочем, нет, та встреча не была последней. На следующий день Карло еще отвез ее на машине в аэропорт. В его взгляде читалась насмешка и что-то, похожее на страдание. Вид у него был такой, словно он одновременно выиграл и проиграл. Катрин болтала не переставая, чтобы скрыть свое смущение. Когда пришло время расставаться, Карло взглянул на нее с неподдельным обожанием.
– Может быть, увидимся в Лондоне, – сказал он и шутливо шепнул. – Сбереги себя для меня.
Он начал появляться в Лондоне – приезжал без предупреждения, проводил с ней день-другой и уезжал. Карло показал ей Лондон, которого она раньше не знала – Лондон дорогих ресторанов, игорных клубов и загородных матчей по конному поло. У Карло здесь были многочисленные друзья и знакомые, в число которых входили рок-звезды, знаменитые фотографы, аристократы, политики и великосветские девицы. В обычное время Катрин с этой публикой не общалась. Сначала она смущалась, чувствовала себя не в своей тарелке. Всякий раз, когда мужчины оказывали ей знаки внимания или очередной модный фотохудожник предлагал попозировать, Катрин с испугом оглядывалась на Карло. Он смотрел на нее с неизменной иронией, но по временам ей казалось, что в его взгляде читается одобрение.
Он уже не пытался ее целовать – лишь изредка проводил рукой по ее лицу и волосам. Это угнетало Катрин, и однажды, не выдержав, она спросила:
– Я что, тебе больше не нравлюсь?
В его глазах вспыхнули огоньки гнева.
– Mia carissima Katerina, я уже не мальчик. Когда ты будешь готова, дай мне знать. А там посмотрим…
– Немедленно поцелуй меня, – попросила она срывающимся голосом.
Они сидели во взятом напрокат «порше» перед ее домом.
– Что, прямо сейчас?
Карло взял ее за руку и стал медленно, нежно водить по ней пальцем.
– Только поцелуй и все? – лукаво поинтересовался он.
Катрин коротко кивнула.
Тогда, передразнивая ее, он покачал головой:
– Нет, я не готов.
– Я тебя ненавижу, – выкрикнула Катрин, вспылив. – И тебя, и твоих надутых друзей с их «роллс-ройсами», чистокровными кобылами и пустыми головами…
Она хотела выскочить из машины, но Карло притянул к себе и поцеловал ее так неистово, что внутри у нее все затрепетало от желания.
– Мне кажется, мисс выпускница пансиона мадам Шарден, что я влюбился в вас не на шутку. Хоть ты и превратилась в жуткую интеллектуальную снобку со своим Донателло, с профессорами и демонстрациями против войны во Вьетнаме. Только не забывай, что если бы не презренные пустоголовые аристократы вроде моего семейства, в Италии вообще не было бы Ренессанса.
Губы у Катрин сладко ныли, а слова Карло о любви потрясли ее до такой степени, что она растерялась. Ей хотелось, чтобы Карло вновь повторил сказанное и еще раз поцеловал ее. Но Катрин сидела молча, не в силах пошевелиться.
– Может быть, пригласишь меня к себе и познакомишь со своими друзьями – раз уж мои тебе так не нравятся?
– Ладно. Приходи завтра на обед. А если в доме не будет еды, то на стаканчик вина.
С этими словами она выскочила из машины и бросилась к дому.
Визит Карло в студенческую обитель на Хайбери-Филдс Катрин помнила в мельчайших подробностях. Негри явился в необычном для себя одеянии – в джинсах, темно-синем свитере и кожаном пиджаке, небрежно наброшенном на плечи. Остановившись на пороге, он с некоторым изумлением осмотрел скудную обстановку ее комнаты: узкую постель, письменный стол, ломившийся под тяжестью книг, набор открыток и плакатов на стене.
– Примерно так я себе все это и представлял, – вздохнул он. – Нужно вместо картинок повесить на стене распятие, и получится отличная монашеская келья.
– Что ты хочешь этим сказать? – надулась она.
– Ничего, просто дразню тебя. Ну давай, показывай меня твоим друзьям.
– Ладно, раз уж ты оделся подобающим образом… – Теперь была ее очередь дразнить его.
– Да уж, не хотелось тебя опозорить, – засмеялся он.
В дверь позвонили.
– Должно быть, это Порция. Помнишь ее, мы учились с ней в пансионе мадам Шарден?
Катрин открыла входную дверь и обняла Порцию, которая прямо с порога заявила, что у нее буквально несколько минут, потому что она спешит на митинг. Все обитатели дома собрались в общей гостиной: Крис, Том, Джуд, Пенелопа и Салли. Катрин познакомила их с Карло, после чего вся компания стала пить не слишком изысканное вино.
Карло уселся в большое продавленное кресло и в основном помалкивал. Но невзирая на его молчание и «демократичный» наряд, сразу чувствовалось, что этот загорелый мужчина из другого мира. Бородатые, бледные Крис и Том сразу стушевались, а Салли и Джуд стали глупо хихикать. Катрин очень нервничала – боялась, что друзья спросят Карло о какой-нибудь книге, которую он не читал, или втянут его в политическую дискуссию. Достаточно будет, если они просто поинтересуются, чем он занимается. Но Негри продержался целый час, ничем себя не скомпрометировав.
Уже у дверей Карло спросил, насмешливо улыбнувшись:
– Ну как, прошел я экзамен?
Катрин смущенно пробормотала в ответ:
– Увидимся в следующий раз – сообщу.
Лишь закрыв за ним дверь, она вспомнила, что Карло уже говорил об «экзамене» – когда она познакомилась с его матерью. Это несколько озадачило девушку, но времени на раздумья не было – Порция увела ее для «конфиденциального разговора».
– Кэт, неужели ты влюблена в этого типа?
Катрин еще сама не разобралась в своих чувствах, поэтому столь точная формулировка заставила ее покраснеть.
– Если это так, – продолжала Порция, – то ты еще дурее, чем я думала. Да этот красавчик соблазняет, наверно, по десять баб каждую неделю. Они сами запрыгивают к нему в постель. Не могу поверить, что ты связалась с таким субъектом! До сих пор ты ведь не желала иметь дело даже с самыми приличными кавалерами!
Дело в том, что во время поездок Катрин в Кембридж подруги неоднократно ссорились из-за ее «чрезмерной разборчивости».
– Он хорошо ко мне относится, – тихо, но упрямо сказала Катрин.
– Хорошо относится! – Порция плюхнулась на кровать и швырнула в подругу подушкой. – Сколько раз я должна повторять тебе, милочка, что ты необычайно хороша собой. Мужчины вроде твоего Карло не имеют обыкновения «хорошо относиться» к красивым женщинам и не претендовать на большее. Смотри, обожжешь ты на нем свои сиськи, не говоря уж о более деликатных органах. Да он – типичный плейбой. Да еще плейбой с гонором. Помнишь, что мы говорили о нем, когда впервые познакомились с его сиятельством у принцессы Мэт?
– Порция, ты совсем его не знаешь, – буркнула Катрин.
– Это верно, я его не знаю. – Порция взглянула на подругу с любопытством. – Ты еще расскажи мне, что рядом с ним у тебя учащается пульс, отчаянно бьется сердце, и что в один прекрасный день он увезет тебя в свой чудесный замок на белоснежном коне. Кэт, держу пари, что ты по-прежнему читаешь сказки. Мы живем в другую эпоху, милочка. Сейчас шестидесятые годы!
Катрин отвернулась. Спорить с Порцией было бесполезно. – Я вам вот что скажу, мисс Жардин. Если бы мне было невтерпеж улечься в койку, я бы начала с Криса или Тима – сначала отработала технику, наточила коготки, а уже потом отважилась бы охотиться на столь крупную дичь, как синьор Негри. Не сомневаюсь, что мальчики относились бы к тебе еще лучше, чем его итальянское сиятельство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Ее жизнь в Лондоне была такой активной и напряженной – лекции, музеи, поездки к Порции, учившейся в Кембридже, – что времени совсем не оставалось. Вдвоем с Порцией они катались на велосипедах по узким улицам старинного университетского городка, плавали на лодке по волшебной речке Кэм, болтали обо всем на свете. Со временем у Катрин завелись друзья и в Лондоне. Вместе они ходили на концерты Битлз, гуляли по Карнаби-стрит и Кингс-роуд, ходили на спектакли знаменитых и вовсе безвестных театральных трупп. Друзья мужского пола, соученики по институту, никогда к Катрин не приставали, а если кто-то и пытался, она иронически смотрела на храбреца холодными серыми глазами и решительно заявляла, что секс ее не интересует. «Секс – очередной фрейдистский миф», – любила повторять она. Неудачливые ухажеры не обижались. В целом же первый год в Лондоне прошел превосходно – в этом городе студентам было чем себя занять.
На следующее лето Катрин снова отправилась в Рим. Хоть она и сдала экзамен по итальянскому, но все же чувствовала, что владеет этим языком недостаточно. Кроме того, она записалась на спецкурс по итальянскому Возрождению, и новая поездка в Рим была ей совершенно необходима.
Катрин не собиралась специально разыскивать Карло, но через несколько дней после прибытия в Рим она отправилась с группой знакомых в ночной клуб – потанцевать. В Риме танцевали совсем не так, как в Лондоне – здесь отдавали предпочтение медленным, консервативным мелодиям, и у Катрин создалось ощущение, что ее юбка, купленная на Кингс-роуд, для Рима чересчур коротка. Чтобы хоть немного соответствовать здешним понятиям о приличиях, девушка собрала волосы, распущенные по лондонской моде, в узел.
В тот самый момент, когда она возилась с заколками, ее глаза встретились с глазами Карло Негри. Лицо у Карло было сердитое, но, впрочем, недовольная гримаса тут же сменилась обычным беззаботным выражением. Он кивнул, насмешливо улыбнулся, а Катрин почему-то покраснела. Карло танцевал с высокой, стройной блондинкой, удивительно напоминавшей грациозными движениями какого-нибудь представителя семейства кошачьих. Катрин тайком наблюдала за этой парой. Ей понравилось, как Карло танцует – уверенно, легко, без малейшего усилия.
Через несколько минут он подошел к ее столику.
– Надо было сообщить мне, что ты приехала, – сообщил он тоном собственника. – Завтра мы должны вместе пообедать.
– Нет, в обед не получится.
– Ну тогда поужинаем. В восемь. Ты остановилась у Марии Новоны?
Не дожидаясь ответа, он кивнул и удалился.
На следующее утро, когда Катрин собиралась на занятия по итальянскому, рассыльный принес огромный букет гордений, предназначенный синьорине Жардин. В букет была вложена карточка Карло.
Впоследствии Катрин казалось, что в тот раз все ее пребывание в Риме было пропитано густым ароматом цветов, которые Карло присылал ей каждое утро. Раньше никто ей цветов не дарил.
Должно быть, этот пряный аромат и стал началом влюбленности.
Но временами ей казалось, что истоки ее чувства гораздо глубже и темнее.
Вечером, гоня машину на обычной безумной скорости, Карло отвез ее в загородный ресторан, расположенный среди парка. По пути был такой момент: Карло внезапно взглянул на Катрин ярко сиявшими от возбуждения глазами и положил руку ей на бедро – туда, где кончалась короткая юбка.
Катрин поспешно отстранилась, словно обожженная этим прикосновением.
Карло насмешливо покачал головой:
– Надо же, совсем еще ребенок, а ножки уже как у настоящей женщины. Иди-ка сюда.
Он обнял ее и медленно поцеловал. Такое ощущение она испытывала впервые. Голова закружилась не меньше, чем от скорости. Катрин забыла обо всем на свете, кроме его губ, и это испугало ее не на шутку. Как только автомобиль остановился, она выскочила наружу.
Карло догнал ее, слегка обнял за плечо.
– Ничего, Катрин, времени у нас предостаточно. Но скоро я, нет, мы, сделаем тебя женщиной.
Все время, пока Катрин была в Риме, Карло опекал ее. Они вместе ужинали и танцевали на Виа Венето, где стаями бродили увешанные фотоаппаратами репортеры отделов светской хроники. Несколько раз они побывали на ипподроме, а в воскресенье Карло отвез ее в свое родовое поместье и стал учить кататься верхом. Когда лошадь внезапно понеслась галопом и Катрин завизжала от ужаса, Карло подхватил поводья не сразу – казалось, ему доставляет удовольствие ее испуг. Постепенно Катрин делалась податливей и начинала, почти против воли, отвечать на его страстные поцелуи. Однако дальше поцелуев дело не шло – она этого не допускала, сама не понимая почему.
Однажды Карло настоял, чтобы Катрин отправилась вместе с ним по модным магазинам – завтра им предстояло отправиться на какое-то особое мероприятие, где необходимо было выглядеть соответствующим образом. Он заставил ее сменить несколько нарядов, один элегантнее другого. Катрин смотрела в зеркало и не узнавала себя.
«Особое мероприятие», ради которого понадобился новый туалет, оказалось автогонками. Карло Негри лично участвовал в состязаниях. У Катрин замирало сердце, когда она следила за его бешено мчащимся автомобилем, который лишь чудом не переворачивался на крутых поворотах. Когда-то Фиалка сказала, что отпрыски древних родов влюблены в смерть – сегодня ей вспомнились эти слова.
Карло пришел к финишу вторым, и это отравило весь вечер.
– А чем ты занимаешься, когда не гоняешь машину? – спросила Катрин за ужином в ресторане.
Карло засмеялся, на его лице появилось насмешливое выражение.
– Разглядываю свои владения, играю в азартные игры и занимаюсь любовью с красивыми женщинами.
Она вспыхнула.
– Можно сказать, что некоторым из них это нравится, – обезоруживающе улыбнулся он.
– Что ж, – в тон ему ответила она, – возможно, мне это тоже понравилось бы.
– Не сомневаюсь. Ничего, ждать осталось недолго. – Он помолчал и, уже серьезно, добавил: – Ты мне нравишься, Катрин. Я делаю на тебя ставку. Кстати, я играю не только в рулетку. Игра на бирже – тоже весьма азартное времяпрепровождение.
Вечером он расстался с ней без поцелуев, и Катрин почувствовала, что ей не хватает прикосновений его рук и губ, запаха его волос. То же самое она ощущала и теперь.
– Мисс Жардин, я вижу, ваши мысли витают где-то далеко, – раздался голос профессора. – Я спросил, принесли ли вы слайды картин Донателло?
– Да-да, конечно, – смутилась Катрин и полезла в сумку.
Что-то она совсем сошла с катушек – это письмо Жакоба виновато. Оно пробудило в душе слишком много воспоминаний.
Катрин попыталась сосредоточиться на экране и словах преподавателя. Но видела она не слайды, а Карло в зеленом летном комбинезоне, в который он был одет в день их последней встречи в Риме.
В то утро Катрин проснулась в холодном поту – ей приснился жуткий кошмар. Подробностей она не запомнила, но во сне фигурировала Сильви, не посещавшая ее сновидений уже очень давно. Сильви была в черном платье, выглядела она устрашающе. Катрин во сне была совсем маленькой девочкой, она прижималась к черному платью, хотела, чтобы мама взяла ее на руки.
Вот и все, больше она ничего не запомнила – лишь жажду ласки и страх.
Рев самолетных двигателей оглушал, подавлял все остальные звуки, но Катрин не обращала на него внимания, заразившись возбуждением Карло. Ощущение полета над римскими холмами было поистине сказочным. Она видела внизу громаду Колизея, белые строения Капитолийского холма, изгибы Тибра, сетку улиц, купола Ватикана. Тело и мысли стали легкими, почти невесомыми. Потом самолет свернул в сторону моря, и Карло заставил ее взять штурвал в свои руки. Сначала Катрин окоченела от ужаса, затем ее охватил радостный восторг.
Когда они приземлились, и она вышла из самолета, сердце колотилось как бешеное, а колени подгибались. Карло обнял ее за талию, и Катрин была благодарна ему за эту поддержку.
– Ты прекрасна. – Он легко поцеловал ее в лоб. – Боюсь, я слишком редко тебе об этом говорил.
Они сели в машину, отправились на побережье и долго гуляли по пустому пляжу. Катрин чувствовала себя беззаботной и легкомысленной, словно полет перенес ее в иное измерение, где все страхи и опасения утрачивали смысл. Когда Карло обнял ее и поцеловал, она ответила ему, не сдерживаясь. Он уложил ее на песок и прижался к ее телу так плотно, что Катрин чуть не задохнулась от физического желания, впервые испытанного ею с такой силой.
– Ну наконец-то, – прошептал он ей в ухо.
В этот самый момент в ее памяти воскрес ночной кошмар. Может быть, все дело было в том, что Катрин лежала – как утром, когда проснулась. Так или иначе, ее охватила паника, и она, вскочив на ноги, бросилась бежать.
Ах, если бы удалось утопить все страхи в желании, которое пробуждал в ней Карло! Тогда она была бы спасена. Эта мысль возникла у Катрин, когда она бежала по песку, и девушка стала повторять эти слова вновь и вновь. Но бежать не перестала, и бежала так, словно речь шла о спасении ее жизни.
На обратной дороге в Рим они оба не проронили ни слова. Когда при расставании Катрин робко сказала «спасибо», Карло не ответил и тут же нажал на газ. Она успела увидеть лишь его непримиримо развернутые плечи. Катрин чувствовала себя несчастной, боялась, что никогда больше его не увидит. И в то же время испытывала странное облегчение, как будто опять стала собой.
Впрочем, нет, та встреча не была последней. На следующий день Карло еще отвез ее на машине в аэропорт. В его взгляде читалась насмешка и что-то, похожее на страдание. Вид у него был такой, словно он одновременно выиграл и проиграл. Катрин болтала не переставая, чтобы скрыть свое смущение. Когда пришло время расставаться, Карло взглянул на нее с неподдельным обожанием.
– Может быть, увидимся в Лондоне, – сказал он и шутливо шепнул. – Сбереги себя для меня.
Он начал появляться в Лондоне – приезжал без предупреждения, проводил с ней день-другой и уезжал. Карло показал ей Лондон, которого она раньше не знала – Лондон дорогих ресторанов, игорных клубов и загородных матчей по конному поло. У Карло здесь были многочисленные друзья и знакомые, в число которых входили рок-звезды, знаменитые фотографы, аристократы, политики и великосветские девицы. В обычное время Катрин с этой публикой не общалась. Сначала она смущалась, чувствовала себя не в своей тарелке. Всякий раз, когда мужчины оказывали ей знаки внимания или очередной модный фотохудожник предлагал попозировать, Катрин с испугом оглядывалась на Карло. Он смотрел на нее с неизменной иронией, но по временам ей казалось, что в его взгляде читается одобрение.
Он уже не пытался ее целовать – лишь изредка проводил рукой по ее лицу и волосам. Это угнетало Катрин, и однажды, не выдержав, она спросила:
– Я что, тебе больше не нравлюсь?
В его глазах вспыхнули огоньки гнева.
– Mia carissima Katerina, я уже не мальчик. Когда ты будешь готова, дай мне знать. А там посмотрим…
– Немедленно поцелуй меня, – попросила она срывающимся голосом.
Они сидели во взятом напрокат «порше» перед ее домом.
– Что, прямо сейчас?
Карло взял ее за руку и стал медленно, нежно водить по ней пальцем.
– Только поцелуй и все? – лукаво поинтересовался он.
Катрин коротко кивнула.
Тогда, передразнивая ее, он покачал головой:
– Нет, я не готов.
– Я тебя ненавижу, – выкрикнула Катрин, вспылив. – И тебя, и твоих надутых друзей с их «роллс-ройсами», чистокровными кобылами и пустыми головами…
Она хотела выскочить из машины, но Карло притянул к себе и поцеловал ее так неистово, что внутри у нее все затрепетало от желания.
– Мне кажется, мисс выпускница пансиона мадам Шарден, что я влюбился в вас не на шутку. Хоть ты и превратилась в жуткую интеллектуальную снобку со своим Донателло, с профессорами и демонстрациями против войны во Вьетнаме. Только не забывай, что если бы не презренные пустоголовые аристократы вроде моего семейства, в Италии вообще не было бы Ренессанса.
Губы у Катрин сладко ныли, а слова Карло о любви потрясли ее до такой степени, что она растерялась. Ей хотелось, чтобы Карло вновь повторил сказанное и еще раз поцеловал ее. Но Катрин сидела молча, не в силах пошевелиться.
– Может быть, пригласишь меня к себе и познакомишь со своими друзьями – раз уж мои тебе так не нравятся?
– Ладно. Приходи завтра на обед. А если в доме не будет еды, то на стаканчик вина.
С этими словами она выскочила из машины и бросилась к дому.
Визит Карло в студенческую обитель на Хайбери-Филдс Катрин помнила в мельчайших подробностях. Негри явился в необычном для себя одеянии – в джинсах, темно-синем свитере и кожаном пиджаке, небрежно наброшенном на плечи. Остановившись на пороге, он с некоторым изумлением осмотрел скудную обстановку ее комнаты: узкую постель, письменный стол, ломившийся под тяжестью книг, набор открыток и плакатов на стене.
– Примерно так я себе все это и представлял, – вздохнул он. – Нужно вместо картинок повесить на стене распятие, и получится отличная монашеская келья.
– Что ты хочешь этим сказать? – надулась она.
– Ничего, просто дразню тебя. Ну давай, показывай меня твоим друзьям.
– Ладно, раз уж ты оделся подобающим образом… – Теперь была ее очередь дразнить его.
– Да уж, не хотелось тебя опозорить, – засмеялся он.
В дверь позвонили.
– Должно быть, это Порция. Помнишь ее, мы учились с ней в пансионе мадам Шарден?
Катрин открыла входную дверь и обняла Порцию, которая прямо с порога заявила, что у нее буквально несколько минут, потому что она спешит на митинг. Все обитатели дома собрались в общей гостиной: Крис, Том, Джуд, Пенелопа и Салли. Катрин познакомила их с Карло, после чего вся компания стала пить не слишком изысканное вино.
Карло уселся в большое продавленное кресло и в основном помалкивал. Но невзирая на его молчание и «демократичный» наряд, сразу чувствовалось, что этот загорелый мужчина из другого мира. Бородатые, бледные Крис и Том сразу стушевались, а Салли и Джуд стали глупо хихикать. Катрин очень нервничала – боялась, что друзья спросят Карло о какой-нибудь книге, которую он не читал, или втянут его в политическую дискуссию. Достаточно будет, если они просто поинтересуются, чем он занимается. Но Негри продержался целый час, ничем себя не скомпрометировав.
Уже у дверей Карло спросил, насмешливо улыбнувшись:
– Ну как, прошел я экзамен?
Катрин смущенно пробормотала в ответ:
– Увидимся в следующий раз – сообщу.
Лишь закрыв за ним дверь, она вспомнила, что Карло уже говорил об «экзамене» – когда она познакомилась с его матерью. Это несколько озадачило девушку, но времени на раздумья не было – Порция увела ее для «конфиденциального разговора».
– Кэт, неужели ты влюблена в этого типа?
Катрин еще сама не разобралась в своих чувствах, поэтому столь точная формулировка заставила ее покраснеть.
– Если это так, – продолжала Порция, – то ты еще дурее, чем я думала. Да этот красавчик соблазняет, наверно, по десять баб каждую неделю. Они сами запрыгивают к нему в постель. Не могу поверить, что ты связалась с таким субъектом! До сих пор ты ведь не желала иметь дело даже с самыми приличными кавалерами!
Дело в том, что во время поездок Катрин в Кембридж подруги неоднократно ссорились из-за ее «чрезмерной разборчивости».
– Он хорошо ко мне относится, – тихо, но упрямо сказала Катрин.
– Хорошо относится! – Порция плюхнулась на кровать и швырнула в подругу подушкой. – Сколько раз я должна повторять тебе, милочка, что ты необычайно хороша собой. Мужчины вроде твоего Карло не имеют обыкновения «хорошо относиться» к красивым женщинам и не претендовать на большее. Смотри, обожжешь ты на нем свои сиськи, не говоря уж о более деликатных органах. Да он – типичный плейбой. Да еще плейбой с гонором. Помнишь, что мы говорили о нем, когда впервые познакомились с его сиятельством у принцессы Мэт?
– Порция, ты совсем его не знаешь, – буркнула Катрин.
– Это верно, я его не знаю. – Порция взглянула на подругу с любопытством. – Ты еще расскажи мне, что рядом с ним у тебя учащается пульс, отчаянно бьется сердце, и что в один прекрасный день он увезет тебя в свой чудесный замок на белоснежном коне. Кэт, держу пари, что ты по-прежнему читаешь сказки. Мы живем в другую эпоху, милочка. Сейчас шестидесятые годы!
Катрин отвернулась. Спорить с Порцией было бесполезно. – Я вам вот что скажу, мисс Жардин. Если бы мне было невтерпеж улечься в койку, я бы начала с Криса или Тима – сначала отработала технику, наточила коготки, а уже потом отважилась бы охотиться на столь крупную дичь, как синьор Негри. Не сомневаюсь, что мальчики относились бы к тебе еще лучше, чем его итальянское сиятельство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43