А что касается критических замечаний, то Катрин они только на пользу.
Лео отвез сестру в Гринич-виллидж. От дома до этого богемного района было совсем недалеко, но девочке показалось, что она пересекла некую невидимую магическую черту и оказалась совсем в другой стране. По узким улочкам бродили толпы молодежи: длинноволосые девушки в обтягивающих водолазках, парни в вязаных свитерах. Повсюду кафе, бары, клубы, откуда неслась громкая музыка, завывал саксофон, доносились взрывы хохота, шум голосов.
Они вошли в один из клубов. В полумраке сквозь клубы табачного дыма можно было разглядеть лишь маленькие столики и пятна вместо лиц. На крошечной сцене негр играл на пианино – бесстрастное лицо, диковинная шляпа, толстые пальцы без всякого усилия скользят по клавишам. Лился богатый, игривый, синкопированный звук. Катрин села к столику, заинтересованно глядя по сторонам. Она никогда еще не бывала в джазовом клубе, никогда не слышала об исполнителе по имени Телониус Манк. Катрин взглянула на Лео. Он слушал музыку, полузакрыв глаза и слегка покачиваясь. Все прочие, казалось, тоже были погружены в музыкальный транс.
В антракте к столику подошел здоровенный светловолосый парень в черной кожаной куртке и хлопнул Лео по плечу.
– Здорово, старик, как делишки? – Он взглянул на Катрин с любопытством и неодобрением. – Что это за птичка?
Катрин была удивлена – парень говорил низким, неторопливым голосом с явным британским акцентом, совсем как у Порции. Однако владелец голоса явно пытался произносить слова на американский манер.
– Это моя сестренка, – ответил Лео.
– Ну да? Шикарная у тебя сестренка.
Светловолосый белозубо улыбнулся, вытащил откуда-то стул, поставил его к столику спинкой вперед и уселся. Положив подбородок на кулаки, он внимательно осмотрел Катрин.
– Здорово, сестренка. Меня зовут Тед. Тед Мерсер.
– Вы англичанин, да? – спросила Катрин.
– Как это ты догадалась? – Парень засмеялся. – А я-то думал, что меня уже невозможно отличить от американца. Все уговариваю твоего братца, чтобы он давал мне уроки местного наречия.
Лео не слушал своего приятеля. Он нервно озирался по сторонам, явно кого-то высматривал. Потом вдруг вскочил, замахал рукой. К столику подошла стройная молодая женщина в черных обтягивающих брюках и черной же водолазке. Пепельная челка обрезана по самые брови. Женщина чмокнула Лео в губы и прошептала:
– Я уж думала, ты сегодня не придешь.
– Я пытался позвонить тебе, Клаудиа. Но не мог дозвониться.
– Я не могу здесь долго оставаться. У меня встреча с Питом.
Лео схватил ее за руку.
– Значит, завтра?
– Еще не знаю. Позвони.
Клаудиа высвободила руку, улыбнулась Теду и, махнув рукой, удалилась.
Лео насупился.
– Крутая бабенка, – заметил Тед.
– Что ты в этом понимаешь? – огрызнулся Лео.
Потом, вдруг вспомнив о Катрин, смущенно посмотрел на сестру:
– Пойдем куда-нибудь еще?
– Как хочешь, – тихо ответила та. – Решай сам.
– Не надо лажи, – вмешался Тед. – Кайф только начался. – Он скорчил гримасу, обернувшись к Катрин. – Ну, как мой американский?
– Вопрос не по адресу, – мрачно буркнул Лео.
Уже по дороге домой Катрин вдруг поняла, почему ей так не понравилась женщина из клуба. Клаудиа была поразительно похожа на Сильви! Судя по фотографиям, в молодости Сильви выглядела точно так же. От этого открытия настроение у Катрин испортилось.
В течение последующих месяцев Лео помог сестре открыть новую Америку. Он часто вывозил ее на Манхэттен – иногда с Клаудией, иногда с Тедом или другими приятелями. Катрин побывала во всех знаменитых джаз-клубах и кабаре: «Файв-спот», «Виллидж-Вангард», «Премис». Она слушала популярных комиков, посещала поэтические вечера. Остроумные, ядовитые монологи Ленни Брюса, буквально нашпигованные непристойными выражениями и еврейскими словечками, поначалу шокировали ее, а потом буквально заворожили – выступления Ленни наносили мощный удар по лицемерию и ханжеству. Катрин заслушивалась выступлениями поэтов, которые вели фронтальную атаку на косную, чопорную Америку. Больше всего ей нравились певучие стихи Аллена Гинсберга. Довольно скоро Катрин научилась одеваться и вести себя так, чтобы сходить в Гринич-виллидж за свою. Оказалось, что это совсем нетрудно.
И все же она предпочла бы проводить вечера более спокойно – с отцом или с Томасом.
К началу декабря ремонт квартиры был завершен. Как следует осмотрев просторную гостиную, стены которой были покрыты розовым шелком, а мебель состояла из невысоких кушеток и старинных стульев резного дерева, Катрин осталась совершенно удовлетворена. Она так и видела чудесную новую жизнь, которая будет бить ключом под этими сводами. Ноги тонули в толстых коврах, покрытых современным абстрактным узором. Катрин смотрела на широкий обеденный стол и представляла себе, какие блестящие беседы будут за ним вестись. Гости наверняка оценят великолепные стулья работы Макинтоша, специально поставленные у дверей. Да, эта комната станет основой нового дома.
Жакоб вполне разделял восторги дочери, думая, что, возможно, его опасения были чрезмерны.
Отец и дочь решили устроить новогодний прием – в честь наступающего 1963 года и в честь обновления квартиры. Со смешанным чувством вины и торжества Катрин думала, что это будет первый в ее жизни год без Сильви.
И вот наступило тридцать первое декабря 1962 года. Жакоб, Катрин и Лео ждали гостей в просторном салоне, уставленном букетами цветов и освещенном мягким светом. Катрин нарядилась в молочно-белое шелковое платье – простое, но элегантное. Ей казалось, что этот наряд как нельзя лучше соответствует общему настроению комнаты. Катрин смотрелась в нем женственно и в то же время целомудренно. Жакоб был в отлично скроенном смокинге, из-под седеющей шевелюры сияли большие темные глаза. Даже Лео ради такого торжественного случая облачился в костюм, хоть это далось ему и нелегко.
Появились первые гости. Сначала, как обычно, прибыли коллеги Жакоба Жардина – психоаналитики: доктор Гросс с супругой, доктор Элленберг с супругой, бородатый и сутулый доктор Эванс, по привычке пощекотавший Катрин под подбородком и тут же захихикавший, очень довольный своей выходкой. Следующую гостью Катрин видела впервые. Это была высокая блондинка в синем платье с глубоким вырезом – на обнаженной шее посверкивал большой драгоценный камень. Жакоб нежно поздоровался с ней за руку и представил детям как доктора Камиллу Бриан. Катрин посмотрела на эту особу с некоторым подозрением, но в это время раздался заразительный смех Фиалки, и хозяйка дома бросилась навстречу новой гостье.
Фиалка, приехавшая в Нью-Йорк ненадолго, сразу наполнила гостиную электричеством. Ее волосы были коротко подстрижены по последней моде, от этого сияющие глаза казались огромными. Фиалка была в мужском шелковом костюме, из украшений – лишь экстравагантная брошка.
– Наша Фиалка снова изменилась, – поддразнил ее Жакоб, глядя на старшую дочь с нежностью и одобрением.
– Очередной маскарад, – прошептала та громко, чтобы все слышали. – Разыгрываю из себя модницу. У нашей красотки Катрин в этом нет ни малейшей необходимости. ?a va, petite? – Она поцеловала Катрин и тут же поправилась. – То есть, я хочу сказать «моя дылда» – ведь ты уже выше меня ростом. А вот и Лео, мой главный любимец.
Лео поцеловал Фиалку в щеку, но тут же забыл обо всем на свете, потому что в дверях появилась Клаудиа.
– Клаудиа! – воскликнул Лео, кинулся ей навстречу и крепко сжал молодой женщине руку.
– Я вижу, меня тут вытеснили из сердца Лео, – надула губки Фиалка.
Она и Катрин во все глаза смотрели на Клаудию – на ее чувственные жесты, на вызывающее платье, ярко накрашенные глаза, белоснежную кожу, рассыпавшиеся по плечам золотые волосы.
– Что ж, вкус Лео понятен, – пробормотала Фиалка.
Поймав взгляд Катрин, она заговорщицки улыбнулась. Потом драматическим жестом приложила руку ко лбу и обернулась к Жакобу:
– Ой, совсем забыла! Я взяла на себя смелость пригласить моего приятеля Карло. Катрин, ты помнишь Карло Негри? Это тот псих, который прилетел к нам в замок на несколько дней из Рима. Помнишь? Жакоб, ты не возражаешь? Карло скоро прибудет. Он хотел немного отдохнуть и переодеться, прежде чем появится здесь.
– Ну конечно, дорогая, – улыбнулся Жакоб.
Катрин показалось, что веселость Фиалки немного наигранна.
Уверив Фиалку, что тоже будет рада новому гостю, Катрин поставила на стол еще один прибор. Гостиная постепенно наполнялась. Хлопали пробки, звенели бокалы, гости закусывали изысканными канапе, смеялись, разговаривали. Появился Томас в элегантном смокинге. Его голубые глаза, как всегда, весело поблескивали. Осмотрев обновленную квартиру, он похвалил Катрин:
– Чудесно, Шаци, просто чудесно. Вы хорошо поработали. Сегодня вы похожи на застенчивую невесту. Это что, намек? Вы хотите познакомить меня с вашим женихом?
Катрин вспыхнула, ее холодные глаза гневно заблестели.
– Неужели вы вырядились в белое платье, не имея в виду ничего такого? – шутливо спросил Томас. – Ладно, оставлю вас на минутку – пойду поздравлю Жакоба. Всего лишь с окончанием ремонта. – Томас усмехнулся. – Но сразу после этого вернусь к вам. У меня для вас небольшой подарок.
Стоило ему выйти, как в дверях тут же возник Карло Негри. Катрин не видела его больше года, но вновь была поражена магнетизмом черных глаз, изящной небрежностью жестов и игривой галантностью.
– La bellisima Katerina, – прошептал Карло. – Единственная женщина, ради которой я, кажется, готов оторваться от игорного стола.
Он посмотрел ей прямо в глаза.
Катрин была парализована этим взглядом, чувствовала, что не в силах вырваться из магического гипноза. Ощущение было одновременно приятным и тревожным.
– А, господин Негри, рад снова вас видеть, – пришел ей на помощь вернувшийся Томас Закс. – Я как раз собирался подарить Катрин несколько запоздавший подарок на день рождения.
– Ради Бога, – пожал плечами Карло.
Томас осторожно положил на столик какой-то предмет, завернутый в синий бархат. Поощряемая жестом Закса, Катрин медленно развернула ткань. В гостиной воцарилась тишина – гости пытались угадать, что это такое. Все хором ахнули, когда из-под бархата появился мраморный овал.
– Скульптура Бранкузи! – воскликнул Жакоб. – Томас, это уж слишком.
В его голосе звучала гневная нотка. С этим нужно что-то делать, думал Жакоб. Нельзя допустить, чтобы этот человек до такой степени подчинял Катрин своему влиянию. И в то же время противиться Томасу было трудно. Жакоб не мог ни в чем его упрекнуть. К тому же он не хотел сам подталкивать Катрин к мыслям, которых у нее, возможно, пока еще нет.
– Это уж слишком! – повторила Катрин, но ее рука сама потянулась к холодному гладкому камню.
Слепые, но всевидящие глаза взирали на мир с каменного лика.
– Это переходит все границы!
– Я знаю, что это слишком, – рассмеялся Томас. – Но очень уж хотелось.
– Какая красота! Просто чудо! – Она крепко пожала ему руку. – Спасибо.
– Для того чтобы доставить вам удовольствие, Шаци, я готов пожертвовать не только работой Бранкузи, но и чем-нибудь более существенным, – тихо сказал Томас.
– Я смотрю, положение мисс Целомудрие-63 имеет свои выгоды, – раздался сзади ехидный голос.
Все обернулись.
– Нас еще не познакомили, – сказала Клаудиа, протягивая Томасу руку.
– Пока еще нет, – поклонился тот.
Лео вспыхнул, схватил Клаудию за руку:
– Кажется, пора к столу.
– Не обращай на нее внимания, – шепнул Карло. – Есть люди, которым в женщинах нравится чистота. – Она вновь почувствовала на себе взгляд его жгучих глаз.
Карло поднял бокал, скривил губы в улыбке:
– За Катрин, мадонну Нью-Йорка.
– Ох уж эти итальянцы со своими мадоннами, – вмешалась Фиалка. – Иногда мне кажется, что Карло был бы счастлив, если бы все женщины чистотой и примитивностью сравнились с яйцом, вроде скульптуры этого вашего Бранкузи.
Взгляды Фиалки и Карло скрестились. Катрин почувствовала себя лишней.
Подали ужин: салат тюрбо с чесночными кротонами, фазан с диким рисом, набор сыров, крем-карамель, коллекционные вина. Звенели бокалы, наполняясь и опорожняясь вновь и вновь. Жакоб произнес шутливый тост в честь Катрин, которой удалось преобразовать этот маленький уголок Манхэттена. Гости оживленно беседовали, Катрин улыбалась. Она ощущала идущее изнутри тепло и думала, что, наверное, именно это ощущение и называют счастьем.
Потом заиграла музыка. Карло взял ее за руку:
– Puis je?
Он умело вел ее в танце, ритмично покачивая упругим, сильным телом. Катрин всецело отдалась наслаждению танца. Карло приподнял ее подбородок, заглянул ей в глаза. Это был опасный взгляд, и Катрин отвернулась. Но рука, лежавшая у нее на пояснице, вновь притянула ее к партнеру.
– Bellissima, – прошептал Карло ей на ухо.
Потом он исчез. Катрин танцевала с друзьями Лео, с Тедом Мерсером, со старым доктором Эвансом, с элегантным Томасом, с веселым, благодушествующим Жакобом, который прошептал ей:
– Спасибо, Кэт.
Потом Катрин пила шампанское под звон часов. Доктор Гросс отсчитывал:
– Пять, четыре, три, два, один.
– С Новым годом!
Голоса и хлопанье пробок. Катрин обнимали, целовали. Она вновь увидела перед собой смуглое лицо Карло. Заметила, что Фиалка не сводит глаз с них обоих. Взгляд у нее был насмешливый, вызывающий.
– Старших сестер нужно пропускать вперед, – сказала она со значением.
Ее слова показались Катрин странными, но момент для вопросов был неподходящим. Еще поцелуи, еще объятия, крики «с Новым годом!». Итак, Новый год без Сильви. Катрин счастливо улыбнулась.
Вскоре после полуночи гости стали расходиться. Фиалка спросила, можно ли ей воспользоваться комнатой Катрин, чтобы освежить косметику.
– Конечно, можно.
Катрин последовала за старшей подругой. Очень хотелось ее кое о чем спросить, но Катрин все не решалась. Она немного побаивалась Фиалку – ее самоуверенности, ее острого язычка. Катрин смотрела в зеркало, как Фиалка подкрашивает губы, подводит глаза.
– Как дела у Матильды? – нерешительно начала она. – Я по ней скучаю.
– Мама энергична, как всегда. Она теперь стала членом комиссии по защите прав человека. Только и говорит, что о пытках в турецких тюрьмах и о русских поэтах, которых заперли в психиатрические лечебницы. – Фиалка усмехнулась. – В общем, Мэт в своем амплуа.
– По-моему, она просто великолепна. – Катрин глубоко вздохнула, посмотрела в зеркало, где отражались лица обеих девушек. – Скажи, Фиалка, Мэт – моя мать? Мне всегда казалось…
Она не договорила.
На выразительном личике Фиалки отразилась целая гамма чувств. Она повернулась к Катрин, положила ей руки на плечи.
– Разве Жакоб тебе ничего не рассказывал? Он ведь обещал… Он обещал теперь рассказать тебе все, потому что Сильви уже нет. – Фиалка нетерпеливо тряхнула головой. – Кэт, Матильда не твоя мать… – Она заколебалась. – Но у нас с тобой общий отец.
– Общий отец? – переспросила Катрин, остолбенев от изумления.
Фиалка кивнула.
– Да, ты моя младшая сестра. – Она взглянула на Катрин с тревогой. – Я знаю об этом с тех пор, как умер Фредерик, муж Мэт. По правде говоря, это открытие меня обрадовало. Фредерик всегда казался мне жутким занудой. А Жакоб – совсем другое дело. – Она рассмеялась и с любопытством взглянула на Катрин. – Разве это не чудесно? Представляешь себе Жакоба и Мэт в качестве любовников? Разумеется, это было много лет назад. Еще до Сильви. – Фиалка отвернулась к зеркалу и сделала вид, что всецело занята своим лицом. – Тайное романтическое приключение, в результате которого я появилась на свет. – Она скорчила гримасу. – Приятно думать, что моя венценосная мамочка хоть раз в жизни сделала нечто предосудительное.
Увидев выражение лица Катрин, Фиалка сменила тон:
– По-моему, в этом нет ничего ужасного. Лео, во всяком случае, совсем не был расстроен. Он догадался об этом давным-давно. – Она стиснула руку Катрин. – Ты осталась последняя. Я была уверена, что Жакоб уже сообщил тебе об этом.
– Ничего он мне не говорил.
Катрин чувствовала, что вот-вот заплачет.
Мысли ее путались, строгое геометрическое устройство ее внутренней вселенной разом нарушилось. У Катрин было такое ощущение, словно ее предали, обманули.
– Не относись к этому так драматически, Кэт. Какое это теперь имеет значение? Давняя история. Разве ты не рада, что у тебя есть старшая сестра?
– Дело не в этом, дело не в тебе. Просто…
Фиалка ее поцеловала.
– Мы с тобой еще обсудим это. Я пробуду здесь, в Нью-Йорке, некоторое время – по работе. Но сейчас мне пора идти, меня ждет Карло. – Фиалка поцеловала Катрин. – С Новым годом, сестренка.
Катрин лежала на кровати, забыв о Новом годе. Голова гудела от мыслей, как растревоженный улей. Оказывается, в мире царствуют обман и предательство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Лео отвез сестру в Гринич-виллидж. От дома до этого богемного района было совсем недалеко, но девочке показалось, что она пересекла некую невидимую магическую черту и оказалась совсем в другой стране. По узким улочкам бродили толпы молодежи: длинноволосые девушки в обтягивающих водолазках, парни в вязаных свитерах. Повсюду кафе, бары, клубы, откуда неслась громкая музыка, завывал саксофон, доносились взрывы хохота, шум голосов.
Они вошли в один из клубов. В полумраке сквозь клубы табачного дыма можно было разглядеть лишь маленькие столики и пятна вместо лиц. На крошечной сцене негр играл на пианино – бесстрастное лицо, диковинная шляпа, толстые пальцы без всякого усилия скользят по клавишам. Лился богатый, игривый, синкопированный звук. Катрин села к столику, заинтересованно глядя по сторонам. Она никогда еще не бывала в джазовом клубе, никогда не слышала об исполнителе по имени Телониус Манк. Катрин взглянула на Лео. Он слушал музыку, полузакрыв глаза и слегка покачиваясь. Все прочие, казалось, тоже были погружены в музыкальный транс.
В антракте к столику подошел здоровенный светловолосый парень в черной кожаной куртке и хлопнул Лео по плечу.
– Здорово, старик, как делишки? – Он взглянул на Катрин с любопытством и неодобрением. – Что это за птичка?
Катрин была удивлена – парень говорил низким, неторопливым голосом с явным британским акцентом, совсем как у Порции. Однако владелец голоса явно пытался произносить слова на американский манер.
– Это моя сестренка, – ответил Лео.
– Ну да? Шикарная у тебя сестренка.
Светловолосый белозубо улыбнулся, вытащил откуда-то стул, поставил его к столику спинкой вперед и уселся. Положив подбородок на кулаки, он внимательно осмотрел Катрин.
– Здорово, сестренка. Меня зовут Тед. Тед Мерсер.
– Вы англичанин, да? – спросила Катрин.
– Как это ты догадалась? – Парень засмеялся. – А я-то думал, что меня уже невозможно отличить от американца. Все уговариваю твоего братца, чтобы он давал мне уроки местного наречия.
Лео не слушал своего приятеля. Он нервно озирался по сторонам, явно кого-то высматривал. Потом вдруг вскочил, замахал рукой. К столику подошла стройная молодая женщина в черных обтягивающих брюках и черной же водолазке. Пепельная челка обрезана по самые брови. Женщина чмокнула Лео в губы и прошептала:
– Я уж думала, ты сегодня не придешь.
– Я пытался позвонить тебе, Клаудиа. Но не мог дозвониться.
– Я не могу здесь долго оставаться. У меня встреча с Питом.
Лео схватил ее за руку.
– Значит, завтра?
– Еще не знаю. Позвони.
Клаудиа высвободила руку, улыбнулась Теду и, махнув рукой, удалилась.
Лео насупился.
– Крутая бабенка, – заметил Тед.
– Что ты в этом понимаешь? – огрызнулся Лео.
Потом, вдруг вспомнив о Катрин, смущенно посмотрел на сестру:
– Пойдем куда-нибудь еще?
– Как хочешь, – тихо ответила та. – Решай сам.
– Не надо лажи, – вмешался Тед. – Кайф только начался. – Он скорчил гримасу, обернувшись к Катрин. – Ну, как мой американский?
– Вопрос не по адресу, – мрачно буркнул Лео.
Уже по дороге домой Катрин вдруг поняла, почему ей так не понравилась женщина из клуба. Клаудиа была поразительно похожа на Сильви! Судя по фотографиям, в молодости Сильви выглядела точно так же. От этого открытия настроение у Катрин испортилось.
В течение последующих месяцев Лео помог сестре открыть новую Америку. Он часто вывозил ее на Манхэттен – иногда с Клаудией, иногда с Тедом или другими приятелями. Катрин побывала во всех знаменитых джаз-клубах и кабаре: «Файв-спот», «Виллидж-Вангард», «Премис». Она слушала популярных комиков, посещала поэтические вечера. Остроумные, ядовитые монологи Ленни Брюса, буквально нашпигованные непристойными выражениями и еврейскими словечками, поначалу шокировали ее, а потом буквально заворожили – выступления Ленни наносили мощный удар по лицемерию и ханжеству. Катрин заслушивалась выступлениями поэтов, которые вели фронтальную атаку на косную, чопорную Америку. Больше всего ей нравились певучие стихи Аллена Гинсберга. Довольно скоро Катрин научилась одеваться и вести себя так, чтобы сходить в Гринич-виллидж за свою. Оказалось, что это совсем нетрудно.
И все же она предпочла бы проводить вечера более спокойно – с отцом или с Томасом.
К началу декабря ремонт квартиры был завершен. Как следует осмотрев просторную гостиную, стены которой были покрыты розовым шелком, а мебель состояла из невысоких кушеток и старинных стульев резного дерева, Катрин осталась совершенно удовлетворена. Она так и видела чудесную новую жизнь, которая будет бить ключом под этими сводами. Ноги тонули в толстых коврах, покрытых современным абстрактным узором. Катрин смотрела на широкий обеденный стол и представляла себе, какие блестящие беседы будут за ним вестись. Гости наверняка оценят великолепные стулья работы Макинтоша, специально поставленные у дверей. Да, эта комната станет основой нового дома.
Жакоб вполне разделял восторги дочери, думая, что, возможно, его опасения были чрезмерны.
Отец и дочь решили устроить новогодний прием – в честь наступающего 1963 года и в честь обновления квартиры. Со смешанным чувством вины и торжества Катрин думала, что это будет первый в ее жизни год без Сильви.
И вот наступило тридцать первое декабря 1962 года. Жакоб, Катрин и Лео ждали гостей в просторном салоне, уставленном букетами цветов и освещенном мягким светом. Катрин нарядилась в молочно-белое шелковое платье – простое, но элегантное. Ей казалось, что этот наряд как нельзя лучше соответствует общему настроению комнаты. Катрин смотрелась в нем женственно и в то же время целомудренно. Жакоб был в отлично скроенном смокинге, из-под седеющей шевелюры сияли большие темные глаза. Даже Лео ради такого торжественного случая облачился в костюм, хоть это далось ему и нелегко.
Появились первые гости. Сначала, как обычно, прибыли коллеги Жакоба Жардина – психоаналитики: доктор Гросс с супругой, доктор Элленберг с супругой, бородатый и сутулый доктор Эванс, по привычке пощекотавший Катрин под подбородком и тут же захихикавший, очень довольный своей выходкой. Следующую гостью Катрин видела впервые. Это была высокая блондинка в синем платье с глубоким вырезом – на обнаженной шее посверкивал большой драгоценный камень. Жакоб нежно поздоровался с ней за руку и представил детям как доктора Камиллу Бриан. Катрин посмотрела на эту особу с некоторым подозрением, но в это время раздался заразительный смех Фиалки, и хозяйка дома бросилась навстречу новой гостье.
Фиалка, приехавшая в Нью-Йорк ненадолго, сразу наполнила гостиную электричеством. Ее волосы были коротко подстрижены по последней моде, от этого сияющие глаза казались огромными. Фиалка была в мужском шелковом костюме, из украшений – лишь экстравагантная брошка.
– Наша Фиалка снова изменилась, – поддразнил ее Жакоб, глядя на старшую дочь с нежностью и одобрением.
– Очередной маскарад, – прошептала та громко, чтобы все слышали. – Разыгрываю из себя модницу. У нашей красотки Катрин в этом нет ни малейшей необходимости. ?a va, petite? – Она поцеловала Катрин и тут же поправилась. – То есть, я хочу сказать «моя дылда» – ведь ты уже выше меня ростом. А вот и Лео, мой главный любимец.
Лео поцеловал Фиалку в щеку, но тут же забыл обо всем на свете, потому что в дверях появилась Клаудиа.
– Клаудиа! – воскликнул Лео, кинулся ей навстречу и крепко сжал молодой женщине руку.
– Я вижу, меня тут вытеснили из сердца Лео, – надула губки Фиалка.
Она и Катрин во все глаза смотрели на Клаудию – на ее чувственные жесты, на вызывающее платье, ярко накрашенные глаза, белоснежную кожу, рассыпавшиеся по плечам золотые волосы.
– Что ж, вкус Лео понятен, – пробормотала Фиалка.
Поймав взгляд Катрин, она заговорщицки улыбнулась. Потом драматическим жестом приложила руку ко лбу и обернулась к Жакобу:
– Ой, совсем забыла! Я взяла на себя смелость пригласить моего приятеля Карло. Катрин, ты помнишь Карло Негри? Это тот псих, который прилетел к нам в замок на несколько дней из Рима. Помнишь? Жакоб, ты не возражаешь? Карло скоро прибудет. Он хотел немного отдохнуть и переодеться, прежде чем появится здесь.
– Ну конечно, дорогая, – улыбнулся Жакоб.
Катрин показалось, что веселость Фиалки немного наигранна.
Уверив Фиалку, что тоже будет рада новому гостю, Катрин поставила на стол еще один прибор. Гостиная постепенно наполнялась. Хлопали пробки, звенели бокалы, гости закусывали изысканными канапе, смеялись, разговаривали. Появился Томас в элегантном смокинге. Его голубые глаза, как всегда, весело поблескивали. Осмотрев обновленную квартиру, он похвалил Катрин:
– Чудесно, Шаци, просто чудесно. Вы хорошо поработали. Сегодня вы похожи на застенчивую невесту. Это что, намек? Вы хотите познакомить меня с вашим женихом?
Катрин вспыхнула, ее холодные глаза гневно заблестели.
– Неужели вы вырядились в белое платье, не имея в виду ничего такого? – шутливо спросил Томас. – Ладно, оставлю вас на минутку – пойду поздравлю Жакоба. Всего лишь с окончанием ремонта. – Томас усмехнулся. – Но сразу после этого вернусь к вам. У меня для вас небольшой подарок.
Стоило ему выйти, как в дверях тут же возник Карло Негри. Катрин не видела его больше года, но вновь была поражена магнетизмом черных глаз, изящной небрежностью жестов и игривой галантностью.
– La bellisima Katerina, – прошептал Карло. – Единственная женщина, ради которой я, кажется, готов оторваться от игорного стола.
Он посмотрел ей прямо в глаза.
Катрин была парализована этим взглядом, чувствовала, что не в силах вырваться из магического гипноза. Ощущение было одновременно приятным и тревожным.
– А, господин Негри, рад снова вас видеть, – пришел ей на помощь вернувшийся Томас Закс. – Я как раз собирался подарить Катрин несколько запоздавший подарок на день рождения.
– Ради Бога, – пожал плечами Карло.
Томас осторожно положил на столик какой-то предмет, завернутый в синий бархат. Поощряемая жестом Закса, Катрин медленно развернула ткань. В гостиной воцарилась тишина – гости пытались угадать, что это такое. Все хором ахнули, когда из-под бархата появился мраморный овал.
– Скульптура Бранкузи! – воскликнул Жакоб. – Томас, это уж слишком.
В его голосе звучала гневная нотка. С этим нужно что-то делать, думал Жакоб. Нельзя допустить, чтобы этот человек до такой степени подчинял Катрин своему влиянию. И в то же время противиться Томасу было трудно. Жакоб не мог ни в чем его упрекнуть. К тому же он не хотел сам подталкивать Катрин к мыслям, которых у нее, возможно, пока еще нет.
– Это уж слишком! – повторила Катрин, но ее рука сама потянулась к холодному гладкому камню.
Слепые, но всевидящие глаза взирали на мир с каменного лика.
– Это переходит все границы!
– Я знаю, что это слишком, – рассмеялся Томас. – Но очень уж хотелось.
– Какая красота! Просто чудо! – Она крепко пожала ему руку. – Спасибо.
– Для того чтобы доставить вам удовольствие, Шаци, я готов пожертвовать не только работой Бранкузи, но и чем-нибудь более существенным, – тихо сказал Томас.
– Я смотрю, положение мисс Целомудрие-63 имеет свои выгоды, – раздался сзади ехидный голос.
Все обернулись.
– Нас еще не познакомили, – сказала Клаудиа, протягивая Томасу руку.
– Пока еще нет, – поклонился тот.
Лео вспыхнул, схватил Клаудию за руку:
– Кажется, пора к столу.
– Не обращай на нее внимания, – шепнул Карло. – Есть люди, которым в женщинах нравится чистота. – Она вновь почувствовала на себе взгляд его жгучих глаз.
Карло поднял бокал, скривил губы в улыбке:
– За Катрин, мадонну Нью-Йорка.
– Ох уж эти итальянцы со своими мадоннами, – вмешалась Фиалка. – Иногда мне кажется, что Карло был бы счастлив, если бы все женщины чистотой и примитивностью сравнились с яйцом, вроде скульптуры этого вашего Бранкузи.
Взгляды Фиалки и Карло скрестились. Катрин почувствовала себя лишней.
Подали ужин: салат тюрбо с чесночными кротонами, фазан с диким рисом, набор сыров, крем-карамель, коллекционные вина. Звенели бокалы, наполняясь и опорожняясь вновь и вновь. Жакоб произнес шутливый тост в честь Катрин, которой удалось преобразовать этот маленький уголок Манхэттена. Гости оживленно беседовали, Катрин улыбалась. Она ощущала идущее изнутри тепло и думала, что, наверное, именно это ощущение и называют счастьем.
Потом заиграла музыка. Карло взял ее за руку:
– Puis je?
Он умело вел ее в танце, ритмично покачивая упругим, сильным телом. Катрин всецело отдалась наслаждению танца. Карло приподнял ее подбородок, заглянул ей в глаза. Это был опасный взгляд, и Катрин отвернулась. Но рука, лежавшая у нее на пояснице, вновь притянула ее к партнеру.
– Bellissima, – прошептал Карло ей на ухо.
Потом он исчез. Катрин танцевала с друзьями Лео, с Тедом Мерсером, со старым доктором Эвансом, с элегантным Томасом, с веселым, благодушествующим Жакобом, который прошептал ей:
– Спасибо, Кэт.
Потом Катрин пила шампанское под звон часов. Доктор Гросс отсчитывал:
– Пять, четыре, три, два, один.
– С Новым годом!
Голоса и хлопанье пробок. Катрин обнимали, целовали. Она вновь увидела перед собой смуглое лицо Карло. Заметила, что Фиалка не сводит глаз с них обоих. Взгляд у нее был насмешливый, вызывающий.
– Старших сестер нужно пропускать вперед, – сказала она со значением.
Ее слова показались Катрин странными, но момент для вопросов был неподходящим. Еще поцелуи, еще объятия, крики «с Новым годом!». Итак, Новый год без Сильви. Катрин счастливо улыбнулась.
Вскоре после полуночи гости стали расходиться. Фиалка спросила, можно ли ей воспользоваться комнатой Катрин, чтобы освежить косметику.
– Конечно, можно.
Катрин последовала за старшей подругой. Очень хотелось ее кое о чем спросить, но Катрин все не решалась. Она немного побаивалась Фиалку – ее самоуверенности, ее острого язычка. Катрин смотрела в зеркало, как Фиалка подкрашивает губы, подводит глаза.
– Как дела у Матильды? – нерешительно начала она. – Я по ней скучаю.
– Мама энергична, как всегда. Она теперь стала членом комиссии по защите прав человека. Только и говорит, что о пытках в турецких тюрьмах и о русских поэтах, которых заперли в психиатрические лечебницы. – Фиалка усмехнулась. – В общем, Мэт в своем амплуа.
– По-моему, она просто великолепна. – Катрин глубоко вздохнула, посмотрела в зеркало, где отражались лица обеих девушек. – Скажи, Фиалка, Мэт – моя мать? Мне всегда казалось…
Она не договорила.
На выразительном личике Фиалки отразилась целая гамма чувств. Она повернулась к Катрин, положила ей руки на плечи.
– Разве Жакоб тебе ничего не рассказывал? Он ведь обещал… Он обещал теперь рассказать тебе все, потому что Сильви уже нет. – Фиалка нетерпеливо тряхнула головой. – Кэт, Матильда не твоя мать… – Она заколебалась. – Но у нас с тобой общий отец.
– Общий отец? – переспросила Катрин, остолбенев от изумления.
Фиалка кивнула.
– Да, ты моя младшая сестра. – Она взглянула на Катрин с тревогой. – Я знаю об этом с тех пор, как умер Фредерик, муж Мэт. По правде говоря, это открытие меня обрадовало. Фредерик всегда казался мне жутким занудой. А Жакоб – совсем другое дело. – Она рассмеялась и с любопытством взглянула на Катрин. – Разве это не чудесно? Представляешь себе Жакоба и Мэт в качестве любовников? Разумеется, это было много лет назад. Еще до Сильви. – Фиалка отвернулась к зеркалу и сделала вид, что всецело занята своим лицом. – Тайное романтическое приключение, в результате которого я появилась на свет. – Она скорчила гримасу. – Приятно думать, что моя венценосная мамочка хоть раз в жизни сделала нечто предосудительное.
Увидев выражение лица Катрин, Фиалка сменила тон:
– По-моему, в этом нет ничего ужасного. Лео, во всяком случае, совсем не был расстроен. Он догадался об этом давным-давно. – Она стиснула руку Катрин. – Ты осталась последняя. Я была уверена, что Жакоб уже сообщил тебе об этом.
– Ничего он мне не говорил.
Катрин чувствовала, что вот-вот заплачет.
Мысли ее путались, строгое геометрическое устройство ее внутренней вселенной разом нарушилось. У Катрин было такое ощущение, словно ее предали, обманули.
– Не относись к этому так драматически, Кэт. Какое это теперь имеет значение? Давняя история. Разве ты не рада, что у тебя есть старшая сестра?
– Дело не в этом, дело не в тебе. Просто…
Фиалка ее поцеловала.
– Мы с тобой еще обсудим это. Я пробуду здесь, в Нью-Йорке, некоторое время – по работе. Но сейчас мне пора идти, меня ждет Карло. – Фиалка поцеловала Катрин. – С Новым годом, сестренка.
Катрин лежала на кровати, забыв о Новом годе. Голова гудела от мыслей, как растревоженный улей. Оказывается, в мире царствуют обман и предательство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43