Здесь выложена электронная книга Память и желание. Книга 2 автора по имени Аппиньянези Лайза. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Аппиньянези Лайза - Память и желание. Книга 2.
Размер архива с книгой Память и желание. Книга 2 равняется 208.66 KB
Память и желание. Книга 2 - Аппиньянези Лайза => скачать бесплатную электронную книгу
OCR Anita
«Память и желание. Книга 2»: Эксмо; Москва; 1995
ISBN 5-85585-178-8, 5-85585-180-X
Аннотация
Роман «Память и желание» – это захватывающее повествование о двух поколениях семьи Сильви Ковальской – женщины яркой, притягательной и одновременно несущей в себе разрушительную силу. Она – источник и причина тщательно скрываемой семейной тайны, разгадку которой читателям предстоит узнать лишь в самом финале.
Лайза Аппиньянези
Память и желание. Книга 2
Часть третья
12
Злой ноябрьский ветер, проносясь по узкому каньону улицы, взметнул полы пальто, швырнул Катрин в лицо мелкий мусор – конфетные обертки, использованные автобусные билеты. Девочка прижала к груди портфель, словно это был щит, способный защитить ее от напора стихии. Еще один квартал, и можно будет сесть в автобус, который доставит ее на Центральный вокзал. Здесь ее больше не увидят. Никто и никогда, пообещала себе Катрин. Кроме Антонии, лучшей подруги, никто не знал, куда отправляется Катрин. А на Антонию можно положиться – она не выдаст.
Автобус подошел как раз, когда Катрин обогнула угол. Она побежала и успела запрыгнуть на ступеньки. Пока все шло по плану. Теперь можно не бояться, что поезд уйдет без нее. Учительница волноваться не будет – Катрин предупредила о своем отсутствии и пообещала, что в следующий раз принесет записку от родителей. Таким образом, пройдет по меньшей мере часов восемь, прежде чем беглянку хватятся. А к этому времени она будет уже в Бостоне. Катрин поудобней устроилась на теплом сиденье и стала смотреть на Центральный парк, потом на небоскребы и магазины манхэттенских кварталов.
К тринадцати годам Катрин Жардин могла считать себя коренной жительницей Нью-Йорка. Она без труда ориентировалась в лабиринте городских улиц, привыкла к людским толпам, в метро чувствовала себя как рыба в воде. В ее английском не осталось и тени акцента – разве что фразы она произносила чуть четче, чем местные уроженцы. Кроме языка, Катрин в совершенстве освоила искусство вранья. Она прибегала к нему не часто, а когда все же это было необходимо, на душе у нее скребли кошки. Впрочем, угрызения совести не мешали ей лгать уверенно и с апломбом, не краснея от стыда. К этому девочку вынуждала жизненная необходимость. Например, учительницу ей удалось провести без малейшего труда. Завтра, вероятно, снова придется врать – таков разработанный план. Все свои действия Катрин тщательнейшим образом продумала заранее. Да, она сбежала из дома и не намерена туда возвращаться.
У кассы на вокзале девочка выстояла очередь и ровным, уверенным голосом сказала, что ей нужен билет до Бостона. Кассирша посмотрела на нее с некоторым сомнением, но Катрин, не обращая на нее ни малейшего внимания, достала из портфеля кошелек и отсчитала необходимую сумму.
– Что-то ты далековато одна собралась, – сказала кассирша.
Катрин посмотрела на нее холодными серыми глазами:
– Меня ждут родители, – спокойно ответила она. – Они встречают меня на вокзале.
Кассирша все еще сомневалась, но задавать дальнейшие вопросы не осмелилась. В свои 13 лет Катрин умела держать себя так, что в ее присутствии взрослые терялись.
Высокая, с горделивой осанкой, она всегда держалась уверенно и не по возрасту серьезно. Со временем эта девочка обещала превратиться в настоящую красавицу, но сама она об этом пока не догадывалась. Несмотря на внешнюю самоуверенность, внутренне Катрин постоянно пребывала в смятении. За последние месяцы она пришла к убеждению, что должна немедленно бежать из дома – иначе произойдет нечто ужасное. Катрин не смогла бы точно сказать, чего именно она боится. Тем не менее предчувствие опасности не оставляло ее ни на минуту. Стоило ей вернуться домой, в дом красного кирпича в Ист-Сайде, как ощущение опасности охватывало ее с новой силой. Это ощущение многократно усиливалось всякий раз, когда девочка чувствовала на себе ненавидящий взгляд матери.
Когда поезд отошел от перрона, Катрин вздохнула с облегчением и опустилась на мягкое сидение. Первый этап плана удался на славу.
Сколько раз пыталась она рассказать отцу о своих страхах. Но папочка, готовый часами разговаривать с ней о школе или играть в шахматы, лишь похлопывал дочь по плечу и отделывался общими словами. Так происходило всякий раз, когда Катрин пыталась вызвать его на откровенную беседу. «У твоей матери небольшая депрессия, это пройдет», – говорил он. Или: «Ни о чем не беспокойся, Кэт, скоро все образуется». Ничего, теперь ему придется отнестись к ней серьезно. Он поймет, что она не фантазировала. Хотя поймет ли? Катрин нервно заерзала в кресле. В последнее время отец стал таким рассеянным, он слишком занят своей работой, писанием научных трудов, моральной ответственностью, которую возлагают на него обязанности эксперта. Катрин не очень понимала рассуждения отца о нравственном долге врача-психоаналитика. Но дома он бывал все реже и реже – то научные симпозиумы, то конференции, то еще что-нибудь. Катрин оставалась всецело во власти матери.
Девочка поплотнее укуталась в пальто. Лучше начать думать о чем-нибудь более приятном. Например, о горах, которые были видны из окна вагона. Горы такие красивые! Катрин порылась в портфеле. Она почти не взяла с собой вещей – лишь две смены нижнего белья, чулки, зубную щетку, две книги. Ничего не поделаешь, иначе ее сборы могли бы показаться подозрительными. Катрин раскрыла книгу, оттуда выскользнула фотография, которую она обычно использовала в качестве закладки. На снимке был запечатлен один из самых счастливых моментов в ее жизни. Папа и маленькая темноволосая девочка стоят возле шлюпки. Палуба океанского лайнера, на котором семья переезжает в Америку.
Ей тогда было шесть лет. Мама и Лео страдали от морской болезни и почти все время обессиленно лежали в шезлонгах. Девочка до сих пор помнила все в мельчайших деталях: и плавательный бассейн, где она научилась плавать по-собачьи, и игру в серсо, и бескрайний синий простор, и бесконечные коридоры гигантского лайнера. Потом на горизонте показались небоскребы Нью-Йорка, похожие на карточные домики. Жизнь резко изменилась, стала совсем другой. Катрин не помнила мелких деталей, осталось лишь общее воспоминание об охватившем ее смятении. В новой стране все было чужим – и язык, и школы, ни в одной из которых маленькая Катрин долго не задерживалась. Папочка все время был занят. Правда, сначала рядом находился Лео, брат и сестра очень сблизились. Лео во всем помогал ей, но вскоре он поступил в университет и уехал. Тут-то и началось самое страшное.
Катрин взглянула на часики. Еще несколько часов, и она снова увидит брата. Часики ей подарил отец. Он вообще дарил ей много чудесных вещей, всякий раз привозил из очередной поездки замечательные подарки. Самые любимые и ценные из них таинственным образом исчезали или ломались. Зло, поселившееся в доме, постепенно набирало силу.
Катрин ясно помнила самый первый случай. Ей было десять лет. Она вернулась домой из школы вместе с Антонией. Мамы, слава богу, дома не оказалось, и горничная Дорин угостила девочек молоком и печеньем. Потом вдвоем они отправились в детскую. Катрин сразу почувствовала неладное. Ее любимая венецианская кукла Анджелина – с чудесным фарфоровым личиком, прикрытым полумаской, в карнавальном платье – исчезла. Анджелину ей подарил папа. Катрин перерыла всю комнату, но так и не нашла куклу. Она бросилась к горничной, спросила, куда подевалась Анджелина.
– Не расстраивайся, деточка, но Анджелина сломалась. Твоя мама говорит, что кукла упала с полки и разбилась. Я сама собрала осколки и выкинула. Ну что теперь поделаешь.
Дорин отвернулась, пряча свое широкое доброе лицо. Сделала вид, что занята приготовлением ужина.
– А где осколки, Дорин? – тихо спросила Катрин. – Я попробую их склеить.
Горничная покачала головой:
– Ничего не получится, деточка. Твоя мама сама отнесла их на помойку. Я говорила ей, что ты наверняка захочешь сохранить красивое платьице, но мадам Жардин сказала, что ты слишком большая и тебе уже незачем играть в куклы.
На глазах девочки выступили слезы. Бегом она вернулась в детскую и прерывающимся голосом сказала подруге:
– Антония, она меня ненавидит. Я знаю.
– Кто ненавидит? Дорин? – недоверчиво спросила Антония.
– Нет, мама.
Катрин закрыла лицо руками.
Она давно уже отказалась от всяких попыток завоевать материнскую любовь. Сколько раз, еще маленькой девочкой, Катрин заискивающе заглядывала в лицо матери, надеясь на поцелуй или хотя бы улыбку. Она старательно разучивала гаммы, делала уборку у себя в комнате, но наградой за ее прилежание были лишь ругань, пощечины, а то и побои. Долгое время девочка считала, что сама во всем виновата. Она никак не могла понять, что делает не так, чем вызван гнев мамы. Потом настал период, когда Катрин уяснила – что бы она ни делала, это ничего не изменит. Дело не в ее воображаемых провинностях, а в ней самой. Мама всегда найдет, в чем ее обвинить, а затем непременно последует кара: шлепки, удары ремнем, линейкой, пощечины. Катрин сносила все это, зная, что у нее нет выхода. По опыту ей было известно: жаловаться папе бессмысленно, от этого будет только хуже. Главное – не попадаться маме на глаза. Когда Сильви была дома, девочка старалась ступать неслышно, без крайней необходимости не выходила из своей комнаты. Она во что бы то ни стало стремилась избежать очередной сцены. Но в тот день, когда исчезла Анджелина, Катрин не выдержала – слишком велико было ее расстройство.
В этот вечер отец был дома, поэтому ужинали все вместе – в просторной и светлой столовой, выходившей окнами на каменную террасу, где в летнее время цвели красно-белые ломоносы. Катрин знала и любила каждый из этих цветков – сколько раз она пряталась на террасе, скрываясь от ругани и побоев. Едва все сели за стол, как девочка громко заявила:
– Анджелина исчезла. Ее разбили.
– Какая жалость. Как это случилось? – спросил отец.
Катрин пожала плечами и посмотрела матери в лицо.
– Спроси у нее.
– Ты снова ябедничаешь своему папочке? Опять за свое!
Дома Сильви всегда говорила только по-французски. На дочь она смотрела с нескрываемой злобой.
– Тише, Сильви, – остановил ее Жакоб. – Кэт, я обязательно привезу тебе из Венеции другую куклу, точно такую же.
– Она уже слишком взрослая, чтобы играть в куклы, – процедила Сильви. – Кроме того, у нее этого барахла сколько угодно. Ты слишком ее балуешь.
– Ты нарочно сломала мою куклу! Специально! Ты знала, что я люблю ее больше всех!
Катрин вскочила на ноги и выбежала из столовой. Она успела услышать, как мать сердито говорит:
– Врет. Врет, как обычно.
Потом начался скандал. Это было хуже всего. Слышать злобные выкрики матери было невыносимо:
– Зачем я только родила эту мерзавку! Зачем ты привез меня сюда? Я ненавижу эту поганую, гнусную страну! Ненавижу! Ты меня слышишь?
В ответ холодный, ровный голос отца:
– Ну хватит, Сильви. Не доводи себя до истерики. Успокойся. Не мучай ребенка.
– Ты всегда любил ее больше, чем меня! Ты…
Катрин закрыла дверь, чтобы больше ничего не слышать.
После очередного скандала мать обычно на несколько дней запиралась у себя в комнате или же бродила по квартире, не обращая внимания на Катрин и глядя вокруг пустым взглядом. Неизвестно, что было хуже – эта прострация или вспышки материнского гнева. Так или иначе, со временем Катрин поняла – лучше не доводить до общей ссоры. Поэтому она предпочитала держать обиды при себе.
Эпизод с куклой был только началом. История повторялась вновь и вновь: из комнаты Катрин исчезали ее самые любимые вещи. Исчезали или вдруг оказывались безнадежно испорченными. Катрин делала вид, что ничего не замечает, но ощущение опасности делалось все сильнее и сильнее. Минувшей осенью положение стало невыносимым. Катрин догадывалась, чем это вызвано.
Сильви отправилась в Рим по каким-то своим делам, и в доме наступило блаженное спокойствие. Из комнаты Катрин сразу перестали исчезать вещи. Затем на каникулы приехал Лео, и жизнь вообще превратилась в сплошной праздник. Даже после того, как Сильви вернулась, мирный период продолжался еще целых две недели – до возвращения Лео в Гарвард.
Шла третья неделя новой четверти. В то утро Катрин отправилась в школу, чувствуя себя немного простуженной. В середине дня ей стало хуже, и школьная медсестра, измерив девочке температуру, отправила ее домой. Войдя в прихожую, Катрин, как обычно, крикнула: «Я вернулась!» Ответом ей было молчание, и Катрин решила, что мать и Дорин куда-то ушли. Она налила себе стакан апельсинового сока и стала подниматься в свою комнату. Внезапно дверь материнской спальни распахнулась, и оттуда вылетела Сильви.
– Что ты здесь делаешь? – закричала она.
От неожиданности Катрин уронила стакан. Вид у матери был какой-то растрепанный, а через приоткрытую дверь Катрин увидела в спальне мужчину, удивительно похожего на швейцара с первого этажа. Впрочем, толком рассмотреть его девочка не успела, так как на нее обрушился град пощечин.
– Вот тебе за шпионство! Беги, ябедничай своему папаше!
Сильви ударила дочь так сильно, что Катрин отлетела в сторону.
– А это тебе за вечное вранье!
От матери пахло спиртным. С огромным трудом Катрин удалось сдержать слезы. Она взяла себе за правило никогда не плакать при матери – частично из гордости, но еще более – из нежелания доставлять своей мучительнице удовольствие.
– Я заболела, и меня отпустили домой, – еле слышно прошептала она и медленно стала подниматься по лестнице.
Через несколько дней, в воскресенье, Катрин должна была идти на день рождения к Антонии. Подруги готовились к этому празднику целый месяц. Антония пригласила знакомых мальчиков, и ради этого торжественного события Катрин, долго откладывая карманные деньги, купила себе настоящее платье. Она ненавидела одежду, которую выбирала для нее мать, – это были уродливые балахоны из серой шерсти для зимы или тоскливого ситца для лета. На сей раз Катрин попросила брата отправиться с ней в магазин и помочь выбрать наряд. В результате этого похода Катрин стала счастливой обладательницей темно-синего бархатного платья, очень шедшего к ее каштановым волосам. До долгожданного воскресенья она успела надеть платье два раза: сначала отец водил их с Лео в ресторан, потом был праздничный ужин по поводу возвращения Сильви из Италии. Однако в воскресенье, собираясь к Антонии, Катрин вдруг обнаружила, что синее платье исчезло. Внутри у нее все замерло. Девочка сразу же бросилась разыскивать мать.
Родители сидели в гостиной и читали.
– Мама, ты не видела мое синее платье? – ровным голосом спросила Катрин.
– А? – Сильви сделала вид, что не расслышала.
– Я не могу найти мое синее платье.
Жакоб поднял глаза.
– Сильви, она имеет в виду синее бархатное платье – то самое, которое было на ней в день твоего возвращения из Италии.
– Ах да, помню. Я тут разбирала вещи и отдала его благотворительной организации. Для девочки этот наряд не подходит, – бесстрастно ответила мать.
У Катрин исказилось лицо. Жакоб растерянно замигал глазами.
– Завтра же куплю тебе новое выходное платье, – ласково пообещал он.
– Но сегодня я приглашена к Антонии на день рождения!
На сей раз Катрин не смогла сдержать слезы.
– У тебя достаточно тряпья, – твердым голосом отрезала Сильви.
А два дня спустя Катрин обнаружила на дне шкафа какие-то куски синей материи. Это было бархатное платье, искромсанное вдоль и поперек. Катрин представила, что нож режет не материю, а ее тело, и впервые испугалась по-настоящему. Отца дома не было. Стараясь не шуметь и не попадаться матери на глаза, Катрин стала дожидаться его возвращения. Когда Жакоб появился со свертком, в котором лежало великолепное бордовое платье, дочь показала ему обрезки. Она не произнесла ни слова, но взгляд ее был достаточно красноречив.
Жакоб обнял девочку.
– Я разберусь с этим, – сказал он устало.
Вечером опять звучали сердитые, громкие голоса родителей. Катрин хотела пойти к ним и попросить больше не кричать, но вместо этого зарылась головой в подушку и заплакала.
На следующей неделе у нее со стола исчезла тетрадка, в которой Катрин писала домашнюю работу по «Джейн Эйр». Несколько дней назад за ужином она говорила с отцом об этом романе – все не могла уразуметь, зачем Рочестер держал жену взаперти. Какого рода было ее психическое заболевание? Они долго обсуждали эту тему. И вот почти законченная работа исчезла. Катрин задрожала от ужаса. Именно в тот момент у нее и возник план бегства.
На следующий день в гостях у нее была Антония, которая осталась ночевать. Катрин шепотом сообщила подруге о своем замысле. Вообще-то Катрин предпочитала ночевать в доме Антонии, но на сей раз мать подруги позвонила и попросила оставить дочь на ночь – сказала, что они с мужем вернутся поздно, а у прислуги выходной.
Память и желание. Книга 2 - Аппиньянези Лайза => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Память и желание. Книга 2 автора Аппиньянези Лайза дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Память и желание. Книга 2 у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Память и желание. Книга 2 своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Аппиньянези Лайза - Память и желание. Книга 2.
Если после завершения чтения книги Память и желание. Книга 2 вы захотите почитать и другие книги Аппиньянези Лайза, тогда зайдите на страницу писателя Аппиньянези Лайза - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Память и желание. Книга 2, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Аппиньянези Лайза, написавшего книгу Память и желание. Книга 2, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Память и желание. Книга 2; Аппиньянези Лайза, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн