– Боюсь, мне сейчас предстоит другое паломничество – в уборную.После его ухода Симон некоторое время сидел один. Рассказы аббата пробудили его былую непоседливость, которая до поры до времени как бы пряталась на дне глубокого озера.Теперь она бурлила в крови месте с вином.Была уже глубокая ночь, когда все отошли ко сну. Поскольку Симон и Матильда предоставили свои покои молодоженам, они легли на женской половине вместе с другими гостями.– О чем это вы с Ингалфом так долго беседовали? – спросила Матильда, обнимая Симона.– Гмм? – Он немного повернулся. – Он рассказывал мне о своей жизни до того, как стал монахом. Он служил при дворе, потом совершил паломничество. – Голос Симона был сонным и намеренно безразличным. Он знал, что Матильду не обрадует его желание стать паломником. Она решит, что он ее бросает. Кроме того, он понимал, что пока это всего лишь разбуженная мечта. Он взял ее за руку и сделал вид, что уснул. Через минуту он и в самом деле спал.Утром Матильда и Симон сидели во главе несколько поутихшего стола. Молодожены еще не выходили, и только самые выносливые из гостей нашли в себе силы добраться до стола, чтобы позавтракать хлебом, сыром и разведенным вином. Матильда не выспалась, но накануне она пила мало, так что чувствовала себя хорошо. Симон же был весь зеленый, и ей пришлось поить его настойкой из коры ивы, чтобы снять головную боль.– В моем возрасте надо быть разумнее, – простонал Ингалф и грустно взглянул на Симона. – Ваше вино слишком крепкое и вкусное, милорд. Я же привык к воде и элю.Матильда подумала, что он лукавит. По своему положению аббат должен был иметь хороший погреб – его посетители всегда надеялись на это.– Вы были одним из последних, вставших из-за стола, – сухо заметил Симон. – Мне кажется, вы раздражены, потому что не смогли побороть искушение.Аббат поднял руки сдаваясь. Матильда встала.– Пойду сварю настойку от головной боли, – сказала она. – Похоже, она понадобится многим. – Особенно Хью Честерскому, подумала она. По ее подсчету, он выпил почти два галлона их лучшего вина.Она пошла через зал, но по пути ее перехватил забрызганный грязью посыльный.– Я Матильда, графиня Хантингдонская и Нортгемптонская, – представилась она. – Кого вы ищете?Посыльный поклонился, и Матильда уловила сильный запах гари.– Аббата Ингалфа, миледи. Он должен немедленно возвращаться в Кроуленд – там случился ужасный пожар.– Пожар? – Матильда прижала руку к горлу и почувствовала, как сильно пульсирует кровь. – Милостивый Боже… И много сгорело?– Многие строения, миледи. Гостевой дом, библиотека.Матильда проглотила комок в горле.– А как насчет часовни? Что с гробницей моего отца?Он отвел взгляд.– Часовня пострадала, но гробница господина Уолтефа уцелела.От потрясения у Матильды подогнулись колени, но она устояла на ногах. Материнские уроки выдержки пошли ей на пользу. Она отвела посыльного к столу и отправила слуг приготовить вещи и мула епископа. Она говорила нужные слова, но все это было внешнее. За этим фасадом пряталась маленькая испуганная девочка.– Позавчера оставили без присмотра жаровню, братья отправились к заутрене, – рассказывал посыльный. – Она опрокинулась, загорелась солома на полу. Когда подняли тревогу, все уже было в огне. Мы спасли, что смогли, из библиотеки и загасили огонь прежде, чем он спалил часовню. – Тут посыльный нервно взглянул на Матильду, чье лицо стало серым. – Я уже сказал, миледи, что гробница вашего отца не пострадала.Матильда кивнула и вцепилась пальцами в платье, чтобы они не дрожали. Но ведь могла пострадать, хотелось ей крикнуть.– Это ужасно, такая огромная потеря, – качал головой Симон, обнимая жену за талию, чтобы поддержать. – Мы переживаем вместе с вами. – Он пожал плечами и практично добавил: – Но никто не пострадал, а дома можно заново отстроить. Более того, теперь это можно сделать лучше. Я согласен, что потеря книг – трагедия, но многие из них можно восстановить – среди ваших братьев много опытных писцов и рисовальщиков. Вы могли потерять значительно больше.Ингалф вскоре уехал, получив обещание помощи от графства в восстановлении аббатства. Все еще находясь под впечатлением от страшной новости, Матильда проследила, чтобы гости ни в чем не нуждались, покормила сына, вполне разумно отдала распоряжения слугам, но потом не могла вспомнить ни слова из того, что говорила или делала. Если бы не домашние обязанности, она бы уехала вместе с аббатом в Кроуленд, чтобы убедиться, что гробница ее отца в целости и сохранности.– Он не сгорел, зачем себя мучить, – говорил ей Симон настолько искренне, что она поняла: он снова надел маску придворного и подшучивает над ней.Матильда закусила губу.– Я все время об этом думаю. Ты бы тоже так вел себя, будь это твоя плоть и кровь.– Твой отец был так же близок мне, как и собственная родня, – возразил Симон. – Моя кровь смешалась с его кровью в нашем сыне. Незачем мучить себя мыслями о том, что могло бы быть. Ингалф пообещал, что прах твоего отца будет перенесен в церковь и с почтением погребен перед алтарем. Там он будет в безопасности. – Он взял ее за руку. – Господь заботится о нем. Ты можешь доверить ему эту ношу.Она покачала головой, хотя и понимала, что он прав, но его спокойствие возмущало ее. Она не желала освобождаться от этой ноши – пока она ее несет, она сохраняет тесную связь с отцом. Она несла ее из любви, ревниво охраняла ее, и одна мысль о том, чтобы от нее избавиться, ужасала ее. Глава 29 Кроулендское аббатство, весна 1033 года – Ты уверена, что выдержишь это испытание? – спросила Джудит.Матильда кивнула и мужественно постаралась побороть тошноту. Накануне она ела устриц и теперь чувствовала дурноту. Все хотели, чтобы она осталась дома, но она настояла на поездке в Кроуленд. Собирались открыть гроб ее отца, омыть кости в святой воде и похоронить перед алтарем вновь отстроенной церкви в аббатстве.– Я в порядке, – уверяла она. Это было ложью, но она считала, что должна присутствовать в Кроуленде во время этой церемонии.Джудит скептически подняла брови.Матильда отвернулась от матери и стала разглядывать местность, по которой они проезжали. Была поздняя весна, заболоченные земли почти высохли. На возвышенностях паслись овцы и козы. Шерсть принесет им хорошие деньги.Едущий впереди Симон живо о чем-то говорил со своим шурином. Она думала, что об охоте, потому что упоминались соколы, но потом Ранульф назвал женское имя – Сабина, Симон рассмеялся и ответил так тихо, что она ничего не могла услышать.Матильда с раздражением посмотрела ему в спину.– Чего еще ждать от мужчин, – заметила Джудит. – Они как дети. Лишь немногие из них становятся взрослыми.– Может быть, лучше быть ребенком, чем взрослым, – вздохнула Матильда, почти с завистью глядя на своего сына, который заснул на руках у Сибиллы. Сама она была не в состоянии его нести.Джудит раздраженно фыркнула, чтобы показать, что она думает о ее словах.Матильда внимательно пригляделась к матери. Та ничего не говорила о том, как относится к вскрытию могилы Уолтефа. Возможно, она не испытывает никаких чувств; или стены, которыми она себя окружила, слишком крепкие, чтобы пробить в них брешь.– Ты никогда по нему не скучала? – спросила Матильда. – Никогда не чувствовала своей вины в том, как он умер?Сначала она подумала, что мать не ответит, снова спрячется в свою раковину, но Джудит вздохнула и сказала:– Разумеется, я чувствую себя виноватой. И я скорблю по нему, потому что он был ребенком, а смерть ребенка всегда труднее пережить, чем смерть взрослого человека. – Она слегка повернулась в седле, чтобы взглянуть на Матильду. – Но он сам выбрал свою судьбу, хотя и другие этому поспособствовали. Я еду туда по зову долга и не собираюсь оплакивать прошлое. – Она пришпорила лошадь и уехала вперед.– Она снова тебя расстроила? – спросила сестра, подъезжая к Матильде.Матильда грустно улыбнулась.– Нет, – ответила она. – Нам нужна передышка. Мы свертываемся в обществе друг друга, как молоко с уксусом.Джуди нервно погладила шею лошади.– Как ты думаешь, мы сможем смотреть на кости нашего отца?От ее слов Матильду снова затошнило.– Не знаю, – прошептала она. Каждый раз, приезжая в Кроуленд, она видела череп аббата Теодора. Его вид ее не волновал. Она привыкла к мощам святых и другим церковным реликвиям. Но Теодор умер двести лет назад, он не был с ней одной плоти, он не подбрасывал ее на руках, не сажал ее на колени и не гулял с ней по саду. Увидеть бывшие когда-то большими, теплыми руки отца, теперь лишенные плоти, и пустые глазницы… – Мы должны это сделать. Но я буду рада, когда сегодняшний день останется позади.– Я тоже, – печально призналась Джуди.Сожженные огнем строения аббатства снесли и на их месте построили временные деревянные дома. Из ближайшей каменоломни возили камень для более основательной перестройки. Сама церковь полностью сохранилась, и именно там должны были похоронить останки Уолтефа, но сначала их следовало вымыть и завернуть в чистую шелковую ткань красного цвета, которую Симон специально привез из Лондона.Матильду дважды вырвало после приезда в аббатство. Но она, вцепившись в руку Симона, сжала зубы и крепилась, наблюдая, как несут гроб и с большой осторожностью ставят на покрытый льняной тканью стол.Симон с тревогой посмотрел на ее белое лицо и больные глаза.– Может, выйдем наружу? – предложил он.Матильда отрицательно покачала головой. Сил говорить у нее не было. Холодный пот покрыл лоб, в глазах стоял туман. Голоса монахов, читающих молитву на латыни, эхом отлетали от стен церкви.Деревянная крышка была осторожно снята с помощью ломов. Там оказался еще один, внутренний гроб. Матильда заставила себя смотреть, хотя глаза сильно резало. Ее отец никогда не въедет в ворота Нортгемптона, потому что душа его была на небе, а кости здесь…Монахи осторожно сняли крышку – Матильда вспомнила, как они с отцом снимали деревянную крышку с колодца. Она по-прежнему бросала туда серебряные монетки для эльфа, но, если бы эльф вдруг выпрыгнул оттуда, она бы с визгом убежала. Теперь надо было выдержать. Нельзя бежать, нельзя закричать…Отца перезахоронили в рясе монаха-бенедиктинца. Крепкая ткань не сгнила за эти годы. Из-под капюшона рясы виднелись ярко-рыжие волосы. Блестящие, как будто их обладатель все еще жив. Сохранилась плоть на надбровных дугах, веки плотно закрывали глазницы. Не совсем череп, но уже и не лицо.Матильда вдохнула, попыталась выдохнуть, но в груди не хватило воздуха. В ушах раздался гул, и, хотя она широко открыла глаза, света не увидела. Она почувствовала, как Симон крепко сжал ее, где-то слышались голоса, но очень далеко, затем наступила темнота.Очнулась она в гостевом доме. Джуди прижимала влажную ткань ей ко лбу, Симон тер руки.– Все в порядке, – пробормотала сестра. – Ты упала в обморок, когда они открыли отцовский гроб.Чувствуя себя обессиленной, Матильда все же заставила себя сесть и посмотреть на них.– Я… Они омыли кости? – с трудом выговорила она. Она вспомнила темноту внутри гроба, сияние рыжих волос, намек на черты лица в глубине капюшона.– Нет, любовь моя, – ласково ответил Симон. – Они оставили все как было.Матильда изумленно смотрела на него и на сестру.– Решили, что так лучше. – Симон нежно обнял ее за плечи. – На костях еще сохранилась плоть, – пояснил он, – и ты сама видела, какими яркими остались волосы. Его останки похоронили перед алтарем такими же, какими нашли. – Он не стал говорить, какие теперь слухи распространяются среди паломников. Уолтефа объявят нетленным и захотят канонизировать. Слава и благосостояние Кроуленда увеличатся. Аббатство перестроят на деньги паломников, и Уолтеф действительно восстанет из мертвых, чтобы мстить.– Разве это не доказывает, что он не должен был умереть? – спросила Матильда, заглядывая в лицо Симона. – Как, например, убитые кровоточат в присутствии убийц?– Кто знает… – ответил он. – Но я думаю скорее тот, кто бальзамировал его тело перед захоронением, хорошо знал свое дело.Матильда поднялась с постели. Ноги тряслись, тем не менее она направилась к двери.– Ты куда?– Молиться, – ответила она. – Приветствовать отца в его новом месте упокоения. – Она взглянула на Симона. – Я, по крайней мере, хочу надеяться, что он спит спокойнее, чем я.Он отпустил ее. Повернулся к Джуди и устало провел ладонью по волосам.– Боюсь, ей никогда не освободиться от этого.Джуди пожала плечам, показывая, что не знает.– Вот и я, – вздохнул Симон, – Я тоже не знаю. Глава 30 Февраль 1036 года Уже третье утро подряд Матильда скверно чувствовала себя. Вернувшись в постель, она задумалась, не беременна ли она снова. Ее месячные всегда были нерегулярными, но ей помнилось, что в последний раз это случилось еще до того, как она ездила на Рождество в Виндзор. Сыну было уже семь лет, и она иногда думала, что у нее больше не будет детей. Были и другие признаки: она все время хотела спать, утром поздно вставала, рано ложилась. Обычные дела давались ей с трудом. Она относила все это к недомоганию, которое всегда случалось накануне годовщины смерти отца, особенно после вскрытия гробницы. Но до этого дня было еще далеко, и она решила, что причина в их разладах с Симоном в последнее время.Она пыталась найти им объяснение, но ничего не приходило в голову. Верно, она не хотела ехать в Виндзор, но только из-за того, что творилось при холостяцком дворе Вильгельма Руфуса. Но ей хотелось быть с Симоном, и она подавила свою предвзятость. Его все лето не было дома. Он участвовал в подавлении очередного восстания. Руфус настоял, чтобы все его главные вассалы присутствовали при дворе на Рождество, так что, если ей хотелось побыть с мужем, ничего другого не оставалось, как смириться.Поездка оказалась не такой уж ужасной. Ранульф де Тосни приехал с Джуди, так что сестры имели возможность вдоволь пообщаться и посплетничать, а также побегать по рыночным лавкам. Это занятие больше любила сестра, но и Матильда купила много фламандской шерсти для туник и платьев, красивый дубовый сундук и прелестное изваяние Мадонны из слоновой кости. Симон тоже решил не отставать и приобрел себе отличного скакуна и новый пояс для меча. Кроме того, похоже, они зачали второго ребенка.Матильда осторожно села. Да, на Рождество все было хорошо, но что-то произошло в его отсутствие, что все изменило. Нет, они не спорили, но по возвращении Симон держался отстраненно. Сначала она решила, что он завел любовницу, но тайные расспросы и собственные наблюдения заставили ее отказаться от этого предположения. Она начала беспокоиться, не ввязался ли он в какую-нибудь нехорошую историю. Как было в те времена, когда ее отец раздумывал, не присоединиться ли к датчанам. Он часто молчал, не общался с ней. Еще в Виндзоре Симон много говорил с другими баронами, но тогда ее это не волновало – с ней была сестра. Теперь, вспоминая, она не могла не беспокоиться.Элисанд помогла ей одеться и принесла вина с медом и хлеба. Матильда немного поела и постепенно почувствовала себя лучше.– Помогает при всех расстройствах желудка, – лукаво улыбнулась служанка. – Даже тех, которые требуют девять месяцев для лечения.– Это что, так очевидно?– Ну, женщины начали шептаться, когда вас рвало вчера утром, а сегодня они уже убедились в своей правоте.И прачка сказала, что не видела вашего испачканного белья очень давно.– Надо было спросить их, а не себя, – раздраженно заметила Матильда. – Ладно, вели им молчать, пока я не рассказала все господину Симону. Я хочу, чтобы он услышал это от меня, а не от прачки.– Конечно нет, миледи! – обиделась Элисанд. – Они почем зря болтать не станут.Матильда едва заметно улыбнулась. Зная Элисанд, она не сомневалась, что все это пустые слова.– Господин Симон в зале? – спросила она.– Был там, когда я брала хлеб и вино.Матильда кивнула. Самое подходящее время сказать ему о ребенке, подумала она. Она пригладила платье, поправила платок, раздвинула полог, отделяющий их покои от общего зала, и подивилась, почему она чувствует себя так, словно солдат перед боем.– Миледи, господин Симон просил сообщить вам, что приехал граф Ольмейский с войском, и он хотел бы с вами переговорить.Матильда смотрела на слугу, как пойманный в ловушку заяц.– Ты уверен? – удивленно спросила она.– Да, миледи, – удивился в свою очередь слуга.Паника охватила Матильду – сердце ее начало бешено стучать. В прошлом году был заговор с целью свергнуть короля, и Симон полгода провел в походе, помогая подавить восстание. В этом заговоре был замешан отчим ее матери Юдо Шампанский. Ходили слухи, что он хотел посадить на трон своего сына Стефана. Восстание подавили, Стефан возмущенно отрицал свою причастность. Некоторых из восставших бросили в тюрьмы, Юдо лишили всех его немногих английских земель. Сам Стефан избежал наказания, но с той поры был тише воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41