Матильда нахмурилась.– Моя горничная Элисанд, если удастся разбудить ее, не побеспокоив мать.Слуга кивнул и молча исчез.Симон прикрыл дверь и вернулся в комнату, вытирая волосы.– Простите, что все так происходит. Большинство женщин предпочитают пышные свадьбы. Обещаю: будут и месса, и пир, как только обстоятельства позволят.Матильда пожала плечами.– Я никогда особенно не любила торжественные церемонии.– Правда? – скептически спросил он. – А красиво нарядиться, быть в центре внимания?Она покачала головой.– Я люблю праздники, когда собирается много людей, и, конечно, мне нравится красивая одежда. Но блеск тускнеет в череде празднеств. Мать говорит, что я не должна забывать свой ранг. Что я должна жить в соответствии с правилами. – Она поморщилась. – Если честно, то я больше всего люблю стоять на коленях в своем саду, обвязавшись старым мешком, и возиться в земле. Все главное – в ней спрятано. Когда мы умрем, и от нас останутся одни кости – кто сможет отличить короля от нищего?Симон поразился мудрости столь юного существа.– Все так, – согласился он, – но ради соблюдения приличий и чтобы показать, как я ценю ваше согласие, я хочу подарить вам свадебный день, который вы запомните… и, надеюсь, свадебную ночь.Матильда снова залилась краской. Мать никогда не говорила о мужчинах. Элисанд, хихикая, поведала ей, что происходит в первую ночь, и Матильда ей поверила, так как не была слепой и видела, что делается вокруг. Она часто об этом думала. Как это будет? Эти мысли она держала при себе, потому что, догадайся о них мать, она тут же отправила бы ее прямиком на исповедь.Она подошла к сундуку у стены и спросила:– Это ваше?Он подтвердил ее предположение, и, хотя она стояла к нему спиной, она уловила легкую насмешку в его голосе.– Не надо бояться, – сказал он. – Я не сделаю вам ничего плохого.– Я не боюсь, – произнесла Матильда, и это было почти правдой. Она куда больше боялась, что все происходящее окажется сном, и она будет вынуждена уехать вместе с матерью в Элстоу, а оттуда в Холдернесс, к бабке-тиранке. Эта мысль вынудила ее спросить: – Если сестра тоже захочет остаться, вы ей позволите? Джуд спокойнее меня, слушается мать, но из чувства долга, а не по собственной воле.– Разумеется, – ответил Симон. – Я буду рад предложить ей свою защиту.– Спасибо, – пробормотала она и отвернулась к сундуку, чтобы не видеть его изучающего взгляда. Вещей у него было немного, но все отличного качества.Он надел рубашку и сел на стул, чтобы надеть обтягивающие ноги штаны. Матильда заметила, что он поморщился, когда натягивал штанину на левую ногу.– В чем дело?– Ни в чем. Старая рана. Еще с детства. Иногда болит.Матильда вспомнила, как он хромал и как поморщился, и поняла, что дело куда серьезнее.– У нас есть мазь, – предложила она. – Может помочь.– Не стоит, – отмахнулся он. – Нога болит, потому что я слишком долго на ней стоял. – Он отвечал, аккуратно накладывая на ногу повязку от щиколотки до колена. Матильда поняла, что он не хочет больше об этом говорить.Она тихо вздохнула.– А вы… расскажете мне о моем отце?Он поднял голову – у нее глаза цвета лучшего меда, но совершенно непроницаемые.– Что вы хотели бы знать?Она сжала руки, потупила взгляд, потом посмотрела на него.– Это правда, что он был никчемным человеком и пьяницей?Он раздумывал так долго, что она начала бояться, не подтвердит ли он мнение ее матери, и уже хотела сказать, что это не имеет значения, как он заговорил.– У вашего отца, как и любого другого человека, были недостатки. Он не был святым, хоть люди сейчас и пытаются сделать из него святого. Да, он любил выпить, предпочитал отправиться на охоту, чем сидеть с управляющим и проверять расходы, но есть недостатки и похуже. Он был великодушным и храбрым, если я сегодня здесь, то только благодаря ему.Матильда, затаив дыхание, слушала, как отец спас Симону жизнь в Фекаме. Представила себе отца, усмиряющего взбесившуюся лошадь, и почувствовала гордость и радость.– Он всегда был таким сильным, – пробормотала она. – Я знала, что мать говорит неправду.Послышался легкий стук в дверь – слуга привел священника, де Мара и Элисанд.Симон жестом приказал служанке помочь госпоже.Элисанд помогла ей снять головной платок и сетку для волос. Косы распустили, а волосы расчесали, и они золотистым пологом покрыли ее спину до самых бедер.– Вы уверены, что знаете, что делаете? – прошептала Элисанд. В ее голосе слышался не только страх, но и радость.Матильда рассмеялась.– Ничуть, – тоже прошептала она, – но знаю, что поступаю правильно.– Ваша мать с вами не согласится.Матильда в сердцах вздохнула.– Это ее выбор, – сказала она, – не мой. – Произнеся эти слова, она почувствовала силу и гордость. Ее выбор. Возможно, благодаря случайности, но она выбрала свой путь… и то, как она по нему пойдет.Высоко подняв голову, она присоединилась к ожидающим ее Симону и священнику. Глава 24 Кольцо – собственное, – которое Симон подарил Матильде, подошло ей идеально, поскольку у него руки были некрупные, а свои она унаследовала у отца.– Кажется, оно римское, – пояснил Симон. – Такого другого нет – вот почему я хотел, чтобы оно служило тебе обручальным кольцом, ведь ты тоже – редкость.Матильда, непривычная к комплиментам, покраснела. Мать всегда говорила, какие большие и неуклюжие у нее руки.Они снова были одни. Священник их обвенчал, теперь они могли вступить в брачные отношения.Симон начал во второй раз раздеваться перед ней. Она отвернулась, но он взял ее за руку и мягко повернул лицом к себе.– Нет, не надо отворачиваться. Я хочу, чтобы ты знала мое тело так же хорошо, как я буду знать твое.Матильда проглотила комок в горле.– Я не знаю, что делать, – прошептала она. Он уже расстегнул пояс и снял тунику.Он захватил в горсть ее распущенные волосы и притянул ее к себе.– Научиться проще простого, – пробормотал он. Она оказалась почти одного с ним роста, когда он обнял ее за талию и прижал к себе, они прекрасно подходили друг к другу. Матильда никогда не была так близко ни к одному мужчине, кроме отца. Никто не имел права трогать ее так, как трогал Симон де Санли. Она чувствовала запах мыла, которым он недавно мылся, смешанный с мужским запахом его кожи.– Будь моим слугой, – прошептал он, приблизив губы к ее рту, – а я буду твоей служанкой. – Он взял ее руку и положил на шнуровку своей рубашки. Дрожащими пальцами она развязала узел, с удивлением глядя на свои ловкие пальцы, один из которых был украшен обручальным кольцом. Рубашка распахнулась, открыв ее взгляду заросшую курчавящимися волосами грудь и загорелую кожу.– Теперь моя очередь, – прошептал он и отколол брошь, которой был закреплен ворот ее платья. Затем он распустил шнуровку на ее платье – Матильда дрожала, но послушно подняла руки, чтобы он смог снять его.– Теперь ты. – Он положил ее руку себе на талию. Матильда не сразу поняла, чего он хочет, но быстро сообразила и, вытащив рубашку из его штанов, стянула ее через голову. Запах свежего белья и теплого аромата тела одурманивал ее. На его груди висело золотое распятие с гранатами, и металл сверкал при каждом его вздохе.Он легонько взял ее за бедра и прижал к себе, потом поцеловал за ухом.– Теперь я, – хрипло сказал он, одной рукой прижимая ее к себе, а другой лаская ее грудь.Матильда вздрогнула от острого ощущения, пронзившего ее от соска до паха. Он крепко прижимал ее к себе и, поскольку они были одного роста, она чувствовала что-то твердое и горячее там, где соединялись ее бедра. Не прекращая целовать ее, он притянул туда ее руку.– Теперь ты.Рука Матильды коснулась вершины вздыбленной под тканью плоти. Симон что-то прошипел сквозь зубы, она отшатнулась, испугавшись, что сделала что-то не то, и одновременно страшась неизведанного. Но он снова притянул ее руку.– Вот так устроены все мужчины, – пояснил он с улыбкой в голосе. – Понятно, что ты вряд ли видела кого-нибудь в таком состоянии раньше, но бояться нечего. И от твоего прикосновения мне не больно. Наоборот, оно доставляет мне огромное наслаждение. – И он поцеловал ее в губы. Его губы были теплыми, гладкими, совсем не такими, какими она представляла себе мужские губы. От поцелуя перехватывало дыхание и, как и от прикосновения руки к груди, обострялись ощущения в паху. Он стянул сорочку с ее плеч и бросил на пол. Она, как и он, осталась только в обтягивающих штанах.Матильда вздрогнула от холода, но одновременно ее опалило огнем, когда он отодвинулся, чтобы посмотреть на нее.– От твоей красоты дух захватывает, – произнес он с восхищением.Никто никогда не называл ее красивой. Все говорили, что Джудит хорошенькая и более изящная и женственная.– Правда? – прошептала она.– Правда… – Рука последовала за взглядом по ее телу, заставив Матильду задрожать от его прикосновения. Соски затвердели от прохлады и возбуждения. Он подвел ее к кровати, положил на нее, осторожно стянул узкие штаны, затем обнажился сам. Матильда спиной почувствовала прохладу и тепло меха и поняла, что лежит на плаще своего отца. Она зарылась пальцами в мех и подумала: не положил ли Симон его сюда специально?Симон лег рядом – и все мысли вылетели из головы, уступив место чувствам. Он положил руку на ее бедро, раздвинул ей ноги и взобрался на нее. Он целовал ей грудь, заставив ее вскрикнуть первый раз. Она впилась пальцами в его предплечья, шире раздвинула ноги и стала вторить его раскачивающимся движениям. Он приподнялся, сорвал с себя последнюю одежду, и впервые Матильда увидела мужчину во всей красе.– Это не так страшно, как кажется, – заверил он ее, переводя дыхание.– Я не боюсь. – Собрав волю в кулак, она приказала себе коснуться его и обнаружила, что это вовсе не так неприятно. Гладкий, теплый, твердый.– Зато я боюсь, – засмеялся Симон. – Если ты продолжишь в том же духе, я, может быть, и получу большое удовольствие, но не смогу выполнить обязанность мужа.Она с любопытством взглянула на него, не имея ни малейшего понятия, о чем он говорит.Он оттолкнул ее руку, и она почувствовала твердый, горячий толчок его плоти. Он вошел в нее чуть-чуть, и она затаила дыхание. Его было так много, он наверняка сделает ей больно. Но он ждал, она чувствовала, как он дрожит от нетерпения, но продолжает ласкать ее. Она слегка приподняла бедра, и он продвинулся глубже. Но все равно он еще сдерживался. Матильда почувствовала, как сжалось все в паху. Внезапно ей стало безразлично все, кроме ощущения в низу живота, которое набирало силу.Он ладонями приподнял ее ягодицы и со стоном вошел в нее до самого конца один раз, затем другой. Она почувствовала резкую боль пополам со жгучим наслаждением и заплакала. Тело ее жадно впитывало его семя.Медленно, со значительно большим трудом, чем он ложился на нее, Симон сдвинулся в сторону.– Прости, если сделал тебе больно, – сказал он. – Я бы доставил тебе большее удовольствие, но… – Он пожал плечами.Большее удовольствие? Значит, бывает еще лучше? Кровать, на которой они лежали, предназначалась для гостей, и благодаря ее размерам можно было лежать, не касаясь друг друга, если не хочешь, но Матильда хотела. Ей требовалась близость.– Верно, мне там немного больно, – сказала она, – но я плохо представляю себе, как ты можешь доставить мне еще большее удовольствие.Он повернулся к ней и мягко улыбнулся.– Не причиняя тебе боли, – ответил он. – У меня мало опыта в лишении девиц невинности.Матильда подняла брови.– В самом деле?– Каких бы россказней ты не наслушалась, очень немногие могут таким опытом похвастаться. Среди девственниц, попадавшихся на моем пути, были либо девушки из хороших семей, за которыми хорошо присматривали, либо пленницы. И поскольку я не склонен к насилию, последние меня мало привлекали, чего нельзя сказать о других.– Значит, все женщины, которых ты знал, были опытными? – Матильда почувствовала укол ревности, а затем испуга. Как ей с ними соперничать, если она ничего не знает?– Можно и так сказать.– Их было много?Он улыбнулся.– Одна или две. Несколько были в юности, но тогда мне от них было больше пользы, чем им от меня.Матильда опустила глаза, не желая видеть выражения его лица. Взгляд ее упал на его мужское достоинство. Только что это была огромная штука, живущая своей собственной жизнью, теперь же она сильно уменьшилась и вяло покоилась на его бедре. Она смотрела как завороженная и удивлялась, насколько изобретателен Господь.– Что? – спросил он, поворачивая ее лицо к себе. Она закусила губу.– Я думаю, как это хорошо, что эта мужская часть может так уменьшаться, – сказала она. – Иначе она была бы помехой, кроме совокупления.Он покатился со смеху, и сердце Матильды ёкнуло. Еще утром она не знала о существовании этого человека. Теперь она носила на пальце его кольцо, и лежала рядом с ним обнаженной, и приняла в себя его семя. Может быть, она уже беременна.– Мужчина бы сказал, что это хорошо, что она может так вырастать. – Он заложил руки за голову и широко зевнул. – Этой ночью больше этого не будет. Разве что ты – волшебница. – Он взглянул на нее, и она обратила внимание на темные круги у него под глазами. – Все дело в том, что усталость побеждает желание. Но так будет не всегда.Она не очень понимала, что он имеет в виду, улыбнулась ему и решила выведать как можно больше у Элисанд. Обычно источником такого рода сведений была Сибилла, но она – служанка матери, до нее не доберешься. Мысль о том, что утром придется встретиться с матерью, наполнила ее беспокойством, и она теснее прижалась к телу своего мужа. Он с явным трудом открыл глаза.– Ты никогда не пожалеешь, что вышла за меня замуж, клянусь, – прошептал он и ласково заправил прядь волос ей за ухо.– Мне не нужны заверения, – прошептала она в ответ. – Я сердцем чувствую, что не могла бы поступить разумнее.– Возможно, – сказал он и поцеловал ее пальцы. Через мгновение он крепко спал.Матильда лежала рядом, следя за отблеском гранатов на его нагрудном кресте при свете одинокой свечи. Она шептала его имя, как талисман. Любовь обрушилась на нее одним мощным потоком, и явилась она не в виде высокого, светловолосого юноши с кучей подарков и песен, а в виде невысокого, худощавого солдата с поврежденной ногой и массой забот.Лежа на плаще своего отца, прижавшись щекой к круглому бицепсу Симона, она чувствовала себя счастливой. Глава 25 Едва Джудит открыла глаза, как поняла, что случилось что-то плохое. Она села в постели. Большая свеча почти догорела, но за дверями горел более яркий свет, и до нее доносился торопливый шепот Сибиллы.Джудит откинула одеяло и встала. Что бы ни случилось, она встретит это с высоко поднятой головой, как делала всегда. Сначала она подумала, что шумят солдаты Симона де Санли, пришедшие арестовать ее. Позор падет на их головы – не на ее.– В чем дело? – Она высокомерно подала голос. Он ей самой добавил уверенности. Тут она увидела Матильду и замерла. На девушке было вчерашнее голубое платье, волосы, как положено, спрятаны под платком. На первый взгляд в ее наружности не было ничего неприличного. Однако то, что она входила в комнату, обеспокоило Джудит, поскольку она не помнила, что дочь ее покидала. Наверняка она улизнула тайком. Но еще больше взволновало Джудит лицо дочери – отяжелевшие веки и румяные щеки говорили сами за себя.– Где ты была? – резко спросила она. – Если ты интригуешь за моей спиной, я никогда тебя не прощу.Матильда подняла голову, и Джудит ясно увидела Уолтефа – то же выражение лица, выпяченный подбородок.– Я не интригую за твоей спиной, – возразила она. – Симон де Санли знает о твоих планах, но не собирается тебе мешать.Джудит презрительно посмотрела на дочь.– Мне не нужно его разрешение. Я делаю что хочу. Я пока еще здесь хозяйка.Матильда глубоко вздохнула.– Нет, мама, ты ошибаешься. Этой ночью я обвенчалась с Симоном де Санли. Я ношу его кольцо, наш брак освятили при свидетелях, и брачные отношения были осуществлены.Ее слова окатили Джудит подобно ледяной воде.– Это невозможно. Я не давала своего согласия на этот брак.– Но я дала свое, – сказала Матильда. – Наши клятвы мы произнесли в присутствии святого отца Берталфа. Меня никто не заставлял.– Тебя опоили! – Красная пелена поплыла перед глазами Джудит. – Все, что нужно этому Симону де Санли, это твоя кровь, чтобы укрепить свое положение. В суде такой брак не продержится и минуты.– Почему бы не проверить, миледи? – В покои вошел Симон. На нем была чистая туника светло-коричневого цвета, подчеркивающая цвет его глаз. – Боюсь, вам придется признать, что все сделано по закону. – Он остановился около Матильды, взял ее руку и поднес к губам.Джудит затошнило.– Ты меня предала! – прошипела она. – Действительно, в тебе кровь твоего отца, потому что он был слабым и не имел цели. Это привело его к падению, теперь приведет и тебя.– Нет, мама, ты была причиной его падения, – возразила Матильда.– Ты была ребенком, откуда тебе знать, – с горечью произнесла Джудит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41