Ему захотелось улыбнуться. У нее были волосы цвета воронова крыла, нос прямой и тонкий, глаза темно-карие, опушенные густыми ресницами. Она встретилась с ним взглядом и тут же скромно опустила глаза. Интересно узнать, кто она такая, лениво подумал он. Хоть какое-то развлечение, пока находишься в плену.После ужина женщины удалились. Уолтеф с любопытством следил за их уходом. В обтягивающем красном платье молодая женщина напоминала хрупкую лань. Уолтеф представил, как прижимает ее к стенке и целует. Эта мысль заставила его поерзать на скамье.Когда женщины ушли, в зале стало шумно, и Уолтеф воспользовался случаем, чтобы поинтересоваться у Ричарда де Рюля, кто эта девушка в красном платье.Управляющий с тревогой взглянул на него.– Это Джудит, племянница короля, дочь его сестры Аделаиды, графини Омальской. Я бы посоветовал вам не смотреть на эту девушку.– Почему? – Уолтеф закинул руки за голову. – Она помолвлена?– Пока нет, – неохотно ответил де Рюль. Вино шумело в голове Уолтефа.– Значит, за ней можно приударить?Управляющий двором отрицательно покачал головой.– Она герцогского рода, поэтому ее замужество очень важно для Нормандии.Уолтеф прищурился.– Уж не хотите ли вы сказать, что я недостаточно хорош для нее?– Я всего лишь хочу сказать, что герцог отдаст ее за человека по своему выбору, не случайного гостя, которому она приглянулась, – сухо объяснил де Рюль. – Кроме того, лучше держитесь от нее подальше, потому что ее мать отличается дьявольской гордостью, отчим очень суров в вопросах чести, да и сама девушка не подарок.Уолтефа разбирало любопытство. Он уже собрался спросить, почему Джудит не подарок, но в этот момент его за рукав схватил Эдгар Ателинг и потащил соревноваться.– Ставлю фунт серебра, что никому не сладить с Уолтефом Сивардссоном! – заорал он слегка охрипшим спьяну голосом.Все дружно поддержали его. Уолтефа посадили против Пико де Сайя, его предполагаемого противника, рыцаря герцога Вильгельма. Он был широк в груди, руки его напоминали лопаты, а щеку пересекал шрам от удара меча.Он ухмыльнулся, продемонстрировав отсутствие нескольких зубов.– Говорят, дурак быстро расстается с деньгами, – произнес он насмешливо.Уолтеф рассмеялся.– Я на звание умника не претендую, но, чтобы заставить меня расстаться с моим серебром, потребуется кто-то посильнее, – вежливо заметил он.Послышались крики одобрения. Уолтеф поставил локоть на стол и протянул руку к нормандцу. Рукав туники скрывал мускулы Уолтефа; запястья были чистыми, без всяких следов топора или меча, потому что, хотя его и обучали обращению с оружием, ему ни разу не пришлось применить свои навыки на практике.Пико схватил руку Уолтефа своей, покрытой шрамами.– Зажигайте свечи, – скомандовал он. Сбоку от каждого борца ставилось по свече в низкой плошке, и нужно было согнуть руку соперника и ею погасить свечу. В подобных состязаниях Уолтеф не был новичком, а о его успехах свидетельствовала его рука без единого шрама от ожога.Сначала Уолтеф не слишком напрягался, внимательно следя за противником. Он почувствовал, как тот увеличивает нажим. Пико надавил сильнее, но рука Уолтефа осталась неподвижной. Мужчины застучали руками по столам. Уолтеф ощутил, как пульсирует кровь. Главное – сосредоточиться. Он начал сам давить, медленно, но непрерывно увеличивая давление. Зрители закричали еще громче. Уолтеф направил всю силу в руку и начал неуклонно опускать руку противника к пламени. Нормандец боролся, лицо его покраснело, жилы на шее вздулись, но Уолтеф был слишком сильным. Он дожал Пико и под оглушительные вопли зрителей затушил свечу его рукой.– Я редко проигрываю, – проворчал Пико, потирая обожженное запястье.– Отца моего звали Сивард Могущественный, – ответил Уолтеф.– Славно сработано, Уолтеф, сын Сиварда, – промолвил низкий голос за его спиной. Уолтеф обернулся и увидел короля Вильгельма. Он явно наблюдал конец схватки, и Уолтеф покраснел от смущения.– Благодарю вас, сир, – пробормотал он. Хотя он только что выиграл схватку, победа вдруг показалась ему не такой уж сладкой. Глава 2 Через неделю двор герцога Вильгельма покидал Руан, с тем чтобы отпраздновать Пасху к северу от Фекама. Простуженная графиня Аделаида предпочла отправиться в путь в одной из крытых повозок, которую изнутри выложили пуховыми подушками и мехами – так и на ухабах мягче и теплее.Джудит ненавидела так путешествовать. Тряска, ноющий голос сестры, бесконечные материнские нравоучения – этого и святой не выдержит, а она особым терпением похвастаться не могла.После долгих уговоров мать разрешила ей ехать верхом на гнедой кобыле.– Вам же свободнее будет, – убеждала Джудит. – А я обещаю постоянно быть на виду.Аделаида высморкалась в большой платок.– Ладно уж, иди, – махнула она рукой. – У меня от тебя голова болит.Обрадованная Джудит сделала матери реверанс и тут же велела Сибилле приказать конюху седлать лошадь.Во внутреннем замковом дворе было так шумно, людно и душно, что Джудит решила уйти оттуда. Но тут она заметила Уолтефа Сивардссона, графа Хантингдонского и Нортгемптонского, – она уже знала, что его зовут именно так. Как обычно, рядом с ним, как приклеенный, был Симон де Санли, смотревший на него глазами преданного щенка. Светлые, с медным отливом волосы Уолтефа были стянуты на затылке тесемкой. Он ловко жонглировал топором, на радость Симону и другим зевакам.Джудит наблюдала, как сверкнуло лезвие топора, когда Уолтеф перехватил его у самого обуха. Затем он предложил старшему брату Симона тоже попробовать. Джудит почувствовала волнение, для которого не было никакой причины. Не понимая, что с ней происходит, она поспешно ушла, испугавшись, сама не зная чего.В Фекам они выехали около полудня. Близилась Пасха, и погода значительно улучшилась. Джудит наслаждалась первым теплом и видом зеленеющих почек, оживлявших еще по-зимнему унылый пейзаж. По пути была запланирована охота, и Джудит с нетерпением ждала возможности поучаствовать в этой забаве.Выпустили свору гончих герцога, и большие рыжие собаки начали рыскать по сторонам, выискивая добычу. Джудит послушно ехала за повозкой матери, откуда доносились кашель и шмыганье носом. Джудит от души радовалась свободе. Она ненавидела ездить в тесной повозке, откуда можно было рассмотреть только небольшую часть окрестностей.Одна из гончих подняла зайца. Мужчины с радостным гиканьем, оставив обоз, бросились в погоню. Джудит колебалась, но искушение было слишком велико. Не обратив внимания на запоздалый окрик матери, она пустила свою кобылу Джоли галопом.Джудит обогнала нескольких всадников, включая своего кузена Руфуса, выкрикнувшего ей вслед непристойность. Весенний воздух наполнил ее легкие, ветер развевал накидку подобно знамени. В охоте участвовали и другие женщины, и их выкрики подгоняли ее, но сама она подавляла желание закричать. Это бы означало перейти границы приличия.Заяц скрылся в густом кустарнике. Кобыла Джудит преодолела спуск с холма в два длинных прыжка, но внезапно споткнулась, едва не выбросив Джудит из седла. Она вцепилась в поводья, чтобы удержаться, а охотники тем временем толпой промчались мимо.Джудит, путаясь в юбках, спешилась и заметила, что кобыла хромает на заднюю ногу. Машинально Джудит приложила ладонь к поврежденному месту – кобыла взбрыкнула, едва не ударив ее копытом.– Миледи, вы попали в затруднительное положение?Она удивленно подняла глаза и увидела Уолтефа Сивардссона, подъезжающего к ней.Сердце Джудит бешено застучало, во рту пересохло. Ома огляделась, но поблизости никого не было.– Кобыла, – сказала она, неловко показав на лошадь, – слишком поспешила на спуске.Одним плавным движением он соскочил с седла и привязал поводья своей лошади к дереву. Затем осторожно приблизился к Джоли.– Поберегитесь, – предупредила Джудит, пытаясь сохранять спокойствие, – она может напасть.– Нет, нет, нет, – ответил он низким, ласковым голосом, от которого у нее замерло в груди, – она не станет. Я люблю лошадей, и они любят меня. С детства умел с ними обращаться. Приор Улфцитель всегда говорил, что мне надо было стать грумом.Осторожно осмотрев лошадь, он сказал, не меняя тона, чтобы не спугнуть ее:– До Фекама вам на ней не доехать. Мне кажется, она серьезно поранилась.Джудит облизала губы.– Но ее не придется убить?Он пожал плечами.– Скорее всего, нет, миледи. Даже если она будет хромать, ее можно использовать как племенную лошадь. – Он усмехнулся. – Будь она жеребцом – тогда другое дело, особенно если повреждена задняя нога.Джудит покраснела. Она знала, что жеребец может взобраться на кобылу, только имея две здоровых задних ноги. Внезапно она остро почувствовала свою незащищенность. Она, племянница герцога Вильгельма, совершила серьезный проступок – оказалась одна, без сопровождения. Чего ему стоит бросить ее на ковер из фиалок у своих ног и надругаться над ней, мстя за свой плен и английскую корону, завоеванную ее дядей.– Вам не надо меня опасаться, миледи, – сказал он, будто прочитав ее мысли.– Я и не боюсь, – гордо возразила Джудит, хотя на самом деле была очень испугана.Улыбка на его лице сменилась усмешкой.– Мы с вами похожи. Вы не можете лгать – вас выдает лицо. – Он перевел взгляд на ее грудь. – Я не насильник, как бы велик ни был соблазн, – тихо сказал он, отвязал лошадь, вскочил в седло и протянул ей руку. – Вам придется сесть на мою лошадь, леди Джудит, если вы хотите догнать обоз до Фекама.– А моя кобыла?– Вы пошлете за ней конюха, когда мы нагоним обоз. – Он поманил ее. – Ну же. Вы не можете здесь оставаться.Вопреки своему внутреннему голосу Джудит протянула ему руку, оперлась своей ногой на его ногу в стремени и позволила поднять себя. Она устроилась позади него боком и ухватилась за дугу седла, чтобы не упасть.Он взглянул через плечо и едва заметно улыбнулся. Она ездила на Джоли по-мужски, но сочла неприличным сесть так же и на его лошадь.– Предупредите меня, если соберетесь падать, – сказал он с усмешкой. – Мне не хотелось бы доставить вас вашему дяде, перекинув поперек седла.– Я умею ездить в дамском седле, – огрызнулась Джудит, обиженная его насмешкой.– Замечательно, – ответил он, – иначе мне пришлось бы спешиться и идти рядом. – Он щелкнул языком, и его лошадь плавно двинулась вперед.Джудит смотрела по сторонам, борясь с искушением взглянуть на широкую спину своего спасителя. Мать будет и ярости. Девушка закусила губу – она не виновата, разве что пришпорила Джоли слишком резко, и та повредила ногу.Уолтеф Сивардссон что-то тихонько насвистывал. Она вспомнила, как он размахивал топором во дворе крепости ее дяди в Руане, и спросила:– Вы сражались против моего дяди в великой битве?– Вы имеете в виду при Гастингсе? – Он слегка развернулся в седле, чтобы взглянуть на нее. – Нет, миледи. – Па его лице появилось грустное выражение. – Наверное, следовало бы.– Что же вам помешало?– Ну, это длинная история, к тому же я не уверен, что сам знаю ответ. – Он вздохнул. – Я ничем не был обязан Годвинссонам. Они никак не помогли моей семье. Они отняли у нас Нортумбрию и отдали ее кому-то. – Он пожал плечами. – Я не думаю, что вы поймете.– Но я понимаю, – ответила Джудит, вспоминая постоянные нравоучения матери. – Мужчина должен гордиться своим родом.Он улыбнулся.– По правде говоря, миледи, я не слишком гордился, пока не оказался на борту судна, идущего в Нормандию. Теперь я думаю, что зря не принял участия в последней битве Гарольда.Джудит промолчала, не слишком разбираясь во всех этих делах, а Уолтеф добавил:– Даже если бы я сражался, ваш дядя все равно победил. Даже если бы чудом победу одержал Гарольд, сомневаюсь, чтобы я был ближе к владению Нортумбрией, чем сейчас. Там хозяйничает граф Моркар, и нет никого, кто защищал бы дом Сивардов, разве что Свейн Датский. – Он вздохнул. – Иногда я думаю, что лучше было остаться в монастыре и стать монахом.– А вам бы хотелось посвятить себя Богу?– Иногда мне кажется, что да. – Он немного расслабился. – В Кроуленде было место, где чувствуется присутствие Господа. В миру труднее расслышать его голос – слишком много соблазнов. – Он оценивающе взглянул на нее. – Ришар де Рюль сказал, что вы своенравны, но мне так не кажется.– Просто я говорю то, что думаю.Он наклонил голову, соглашаясь с ней.– Действительно, вы очень похожи на своего дядю, миледи.Они догнали обоз и послали конюха за лошадью Джудит. Уолтеф доставил Джудит к повозке ее матери. Аделаида, прищурившись, смотрела, как он помогает ей слезть с лошади.– Моей дочери повезло, что вы оказались рядом, чтобы помочь ей, господин Уолтеф, – сказала она недовольным тоном.Уолтеф широко улыбнулся и поклонился. Аделаида слегка наклонила голову, выражая признательность и давая понять, что беседе пришел конец.– Спасибо, милорд, – пробормотала Джудит, чувствуя, что и она должна что-то сказать. Она видела глазеющих на них служанок и сестру, которая хихикала, прикрыв рот ладонью.– Не стоит благодарности, миледи. Я получил огромное удовольствие от вашего общества. – Он поклонился, вскочил на лошадь и поехал навстречу возвращающимся охотникам.Аделаида сурово взглянула на дочь.– Удовольствие от вашего общества, – повторила она холодно и гнусаво. – Надеюсь, ты не поощряла его, дочь моя?– Конечно нет! – возмутилась Джудит. – Я не сделала ничего плохого. Разве я не могу разговаривать с гостем моего дяди?– Разговаривать можно, но не поощрять, – предупредила Аделаида. – Сама знаешь, что он не совсем гость. Ты вынуждена была на этот раз принять его помощь, но я не хочу, чтобы подобное повторялось. Еще неизвестно, что скажет твой дядя.– Это не касается моего дяди!Аделаида покачала головой.– Его касается все. Если ты отдашь предпочтение какому-то одному мужчине, это затруднит выбор для тебя подходящего мужа. Да, Уолтеф красив и воспитан, но по рангу он для нашего дома не подходит.Джудит вспыхнула.– Даже если вспомнить, что моя бабушка была прачкой и дочерью обыкновенного кожевника? – парировала она.Сестра ахнула, услышав такое богохульство.– Я воспитывала тебя не для того, чтобы ты высказывала такое неуважение к своей крови, – ледяным голосом произнесла Аделаида. – Моя мать, твоя бабушка, да упокоит Господь ее душу, умерла, будучи знатной леди, так что не смей никогда говорить о ней в таких выражениях, ясно?– Да, мама. – Джудит сжала губы, понимая, что, если будет продолжать спорить, ей грозит порка. Ее мать была необыкновенно чувствительна ко всему, что касалось ее матери, которая действительно была прачкой и дочерью кожевника. Робер Нормандский увидел ее у ручья и привез в свой замок. Она родила ему двух внебрачных детей – Вильгельма и Аделаиду. Когда страсть угасла, ее выдали замуж за одного из соратников герцога Робера. Но для Аделаиды существовала только благородная кровь. Джудит понимала, что знатный англичанин ей не пара, даже если родословная Уолтефа куда лучше их собственной.До разговора с матерью Джудит и не помышляла о возможном брачном союзе с английским феодалом, но теперь она призадумалась. Сидя в душной повозке, она вспоминала свою недавнюю поездку на крупе его лошади. Волосы с медным отливом на фоне голубого плаща. Остроумие. Разве плохо жить с мужем, который улыбается, а не хмурится? Эта мысль привела Джудит в возбуждение. Она привыкла к строгому надзору, резким словам и бесконечным обязанностям. Разве не замечательно будет откинуть голову назад и от души рассмеяться?– Да не отдаст он ее тебе, – заявил Эдгар Ателинг, обращаясь к Уолтефу. Шел второй день их путешествия, и они уже видели башни Фекама. – Тем более что он практически пообещал выдать свою собственную дочь за Эдвина Мерсийского. Не может же он отдать всех девственниц своего двора пленным англичанам.– Вильгельм ничего не обещал Эдвину, сказал только, что подумает, – возразил Уолтеф. – У меня столько же шансов, сколько и у Эдвина.Эдгар фыркнул.– Может, ты и прав, Уолтеф, – сказал он. – А может, ни одному из вас судьба не уготовила нормандской невесты.Уолтеф пожал плечами, пожалев о разговоре с Эдгаром. Он лишь подтвердил мнение Ришара де Рюля относительно того, что до племянницы Вильгельма ему не дотянуться. Вчера было по-другому. Он мог перекинуть ее через седло, потребовать руки, взяв ее. Но такой брак продлился бы только до того момента, пока кому-нибудь из нормандцев не удалось проткнуть его копьем. Уолтеф поморщился. Возможно, они правы, и ему следует забыть о ней и поискать другую невесту – золотоволосую англичанку или датчанку, которая родит ему сыновей-викингов. Но он желал девушку, которая ехала впереди в повозке вместе с матерью, охранявшей ее, подобно дракону.– Не дури, – сказал Эдгар. – Верно, она симпатичная, но есть сотня других, из которых ты можешь выбрать себе невесту. А в Фекаме – тысяча, которые пригласят тебя в спальню лишь за улыбку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41