Реми все молчал, и Габриэль пришлось подтолкнуть его к воспоминаниям.
– Итак, своим спасением вы обязаны этому Волку и старому священнику. Что же случилось дальше?
– Мартин – малый находчивый и изобретательный. Когда я достаточно оправился, он занялся тайной отправкой меня из Парижа. Затем мы покинули Францию.
– И куда направились?
– Вначале в Ирландию, потом в Англию.
– И чем вы там занимались?
– Работал. Путешествовал. Просто жил.
Габриэль придирчивым взглядом скользнула по высокой фигуре Реми, и на ее лице отразилось полное разочарование. Реми никогда нельзя было обвинить в словоохотливости, но она начинала понимать, что теперь ей легче удалось бы вырвать здоровый зуб из его челюсти, чем повесть о тех трех годах.
– Выходит, вы провели три года, блуждая по английской сельской глубинке, а затем что? Как-то однажды утром вы проснулись, и вас осенило, что пришло время возвращаться? – съязвила она.
– Нечто в этом роде. – Реми в волнении крутил в руках бокал.
Этот обычно спокойный человек явно чувствовал себя не в своей тарелке. И намеренно уклонялся от ответов.
– Почему? – упорствовала Габриэль. – Зачем вы возвратились?
– Я начинаю чувствовать, что мне не следовало бы этого делать.
– Не следовало? Не следовало возвращаться в Париж?
– Нет, мне следовало никогда не возвращаться к тебе. – Слова Реми больно резанули Габриэль, но она не сумела скрыть это. Заметив, как она вздрогнула, Реми торопливо заговорил: – Это не значит, что у меня не было желания снова увидеть тебя. Я желал этого. Слишком сильно. Это значит, что моя жизнь чересчур круто перевернулась, и мне надо было хорошенько подумать, прежде чем впутывать тебя в свою жизнь.
– Вы уже однажды впутали меня в свою жизнь, – напомнила ему Габриэль.
– Не по своей воле. Я был полнейшим идиотом, когда тем летом ступил на остров Фэр с навязчивой идеей добиться правосудия. Мне не хватило ума задуматься, какой опасности я подвергаю тех, к кому стремлюсь, приводя за собой на остров своих преследователей. – Реми опорожнил бокал и поставил его на каминную доску. – Ты так до конца и не поняла, ни чье зло я тогда раскрыл, ни причину, по которой я превратился в беглеца.
– Боже мой! – Габриэль закатила глаза. Ее до сих пор бесило, что Реми тогда доверил свои самые опасные тайны Арианн и молчал о них с Габриэль, словно она была невинным ребенком, сверстницей Мири. – Я знаю все о том, как Екатерина Медичи убила вашу королеву, – ей доставило огромное удовольствие утереть ему нос хоть сейчас, – Жанну Наваррскую.
– Откуда?
– Представьте себе! Вы подозревали, что вашу королеву отравили, и вы наткнулись на единственную улику – пару красивых белых перчаток. Покидая Париж, вы прихватили с собою перчатки и показали их Арианн, надеясь, что та сумеет помочь доказать, что перчатки пропитаны ядом. Пока я ни в чем не ошибаюсь?
– Нет, – признался Реми, все еще хмурясь от неожиданности. – Значит, Арианн в конце концов решилась рассказать все?
– Нет, по большей части я додумалась до всего самостоятельно. Когда я нашла перчатки, которые она спрятала в наших мастерских, то примерила их.
– Примерила?! – Реми в ужасе пошатнулся, но потом озадаченно посмотрел на Габриэль. – Значит, я ошибался? Перчатки не были отравлены?
– О, еще как были, – поморщилась Габриэль. – Проклятье, я чуть было не умерла.
– Габриэль!
Реми побледнел от ужаса настолько, что Габриэль пожалела о своем признании. Он рванулся к ней и, наклонившись, с чувством сжал ее руки. На его лице отразилось столько неподдельной тревоги, что сердце любой женщины не устояло бы, и Габриэль пришлось нелегко. Ее пальцы невольно переплелись с его пальцами в ответном порыве.
– Мой Бог! Прости меня, – хрипло выдавил он. – Мне следовало и тебе рассказать правду о Екатерине и ее перчатках. Если бы что-нибудь случилось с тобой, я не выдержал бы… я не смог бы дальше…
Он замолчал, не в силах продолжать от переполнявшего его чувства вины, и она едва удержалась, чтобы не кинуться ему на шею. Единственный способ оказать достойное сопротивление нахлынувшему чувству – высвободить руки и покинуть место у окна.
– Ну зачем вам столько эмоций. – Ее голос звучал не так спокойно, как ей хотелось бы. – Вполне очевидно, что я выжила. Ренар подоспел вовремя. Он сумел приготовить противоядие. Так уж вышло, но граф намного больше осведомлен о практической стороне темного волшебства, чем кажется. Если бы мы догадались об этом раньше, вы могли бы передать перчатки прямо ему. К сожалению, у нас их даже больше нет. После того как все мы поверили в вашу гибель, нам пришлось помимо своей воли приложить все усилия, чтобы помириться с Темной Королевой.
Габриэль сжала губы, вспомнив, чего ей это стоило. Как она вся извелась, как кипела в ней желчь, когда ей пришлось заключить перемирие с женщиной, которая угрожала ее семье, мерзкой ведьме, которую она ожесточенно винила в смерти Реми. «Когда-нибудь Екатерина дорого заплатит за все», – поклялась тогда Габриэль. Но ту клятву ей не удалось сдержать, и сейчас, не спуская глаз с капитана, девушка все больше ощущала, что она предала его.
– Мне… мне так жаль, Реми. Мы не видели иного выхода. Темная Королева захватила Ренара. Нам пришлось отдать перчатки назад Екатерине, лишь бы спасти его жизнь.
– Да черт с ними, с этими перчатками! Как будто я когда-либо мог надеяться привлечь эту дьяволицу к ответу! Глупейший порыв. В итоге я чуть не угробил тебя!
Реми резко наклонился вперед, опустив руки между колен. Весь его вид свидетельствовал о том, что он потерпел одно из жесточайших поражений в своей жизни.
Пальцы Габриэль сводило судорогой от желания разгладить его морщины, образовавшиеся от переживаний, смахнуть мрачную тень, накрывшую его лицо. Ей приходилось прятать руки в складках платья, чтобы унять свое смятение.
– Это сейчас вы глупите. Если бы я погибла, виной тому было бы скорее мое собственное любопытство и импульсивность, нежели любая из ваших ошибок. Вы, возможно, заметили, – добавила она с озорной улыбкой, – время от времени я склонна совершать несколько опрометчивые поступки.
Ее слова не вызвали ответной улыбки у Реми, хотя она и надеялась на это. Он продолжал сидеть, стиснув зубы, погруженный в себя.
– Тебе бы вообще ничего не грозило, если бы я не принес эти перчатки в ваш дом, – наконец заговорил Реми, тяжело вздохнув. Его переполняло отвращение к самому себе. – И вот я опять здесь… чтобы… Мне не следовало появляться здесь. Прости меня, девочка.
Он встал и пошел к двери. Словно не доверяя себе, Реми избегал смотреть на нее. На мгновение Габриэль остолбенела. Потом опомнилась и бросилась за ним. Реми уже приоткрыл дверь, но Габриэль оттолкнула его, вцепившись в дверной косяк, чтобы предотвратить любую его попытку открыть дверь.
– Как вас понимать, что вы делаете?
– Ухожу.
– Вот так запросто? Не сказав последнего прости?
Реми молчал, но ответ легко читался в его глазах. Он готов был улизнуть назад в ночь, исчезнуть из ее жизни, как если бы никогда и не возвращался. И на сей раз она, вернее всего, никогда больше не увидит его.
Но разве не этого она хотела?! Возвращение Реми только внесло сумятицу в ее жизнь, снова сделало ее ранимой и пробудило в ней нежные чувства, которые она не могла себе позволить. Но снова потерять его навсегда? При этой мысли ее охватила паника.
– Как ты смеешь! – воскликнула Габриэль. – Сначала заставляешь меня в течение трех лет считать тебя погибшим, затем однажды ночью снова, как бы между прочим, возвращаешься в мою жизнь. При этом до смерти пугаешь меня. После этого намекаешь на некоторую таинственную причину своего возвращения, на какую-то помощь, которую ждешь от меня. А теперь неожиданно меняешь свое решение и намереваешься опять исчезнуть?
– Будет гораздо лучше для тебя, Габриэль, если я сейчас уйду.
– Черт бы вас побрал, Николя Реми. – Габриэль постаралась отпихнуть его подальше от двери. Но это больше напоминало попытку сдвинуть каменную стену. Она свирепо взглянула на него. – Прекрати обращаться со мною, будто я какая-то наивная кисейная барышня, которая нуждается в защите. Я прекрасно могу позаботиться о себе. Просто скажи мне, что тебе надо, а я уж сама решу, стоит ли твое дело моих жертв.
Реми наклонил голову, крепко сжав зубы. В любой другой ситуации он легко отодвинул бы ее в сторону и прошел бы в дверь. Стараясь преодолеть навалившееся на нее отчаяние, она настаивала:
– Ну скажи мне, в чем твоя нужда. Тебя надо спрятать? Тебе нужны деньги?
– Разрази вас гром, Габриэль! – густо покраснев, воскликнул Реми. – Неужели я похож на человека, который пришел просить милостыню?
Он выпрямился в полный рост, в его глазах мелькнул тусклый отблеск гнева. Обида, переполнившая его, заставила его отступить от двери. Габриэль поторопилась ее тут же закрыть.
– Прекрати же упрямиться, как осел, капитан Реми. – Габриэль ухватилась за его руку и потащила его и глубь комнаты, – и признайся, зачем возвратился и Париж. Ты достаточно хорошо меня знаешь, чтобы попять, что я не оставлю тебя в покое, пока ты не расскажешь все.
– Да, я прекрасно это знаю. – Он еще чуть-чуть подумал, затем сдался с утомленным вздохом. – Ладно. Я вернулся из-за своего короля. Он узник Темной Королевы с той самой ночи в канун Дня святого Варфоломея, И мой долг спасти его.
– Вот те на!
Габриэль оттолкнула руку Реми, как будто это была горячая головешка. Ей удалось справиться с собой и не показать ему, что во рту у нее пересохло не то от страха, не то от горечи. Она вернулась к столику у кровати, чтобы подкрепить свои силы бокалом вина.
Итак, Реми возвратился в Париж, чтобы воплотить и жизнь безумную затею – освободить своего короля. По той же самой причине, по которой рисковал своей головой три года назад. Габриэль с горечью осознала, что ей не составляло никакого труда самой догадаться об этом. Глупец. Несносный глупец. Благородный, бесстрашный, но глупец.
– Мои сведения верны, не так ли? – неуверенно спросил Реми. – Темная Королева все еще держит его в качестве своего пленника?
– Наварра не томится в Бастилии, если вас это интересует. Он все-таки зять самой Екатерины. У него собственные покои в Лувре, хотя он и находится под неусыпным присмотром надежной охраны. Весьма надежной охраны.
– Тем не менее, мой долг освободить его.
Габриэль выругалась про себя. Черт бы побрал этого капитана Реми с его проклятым чувством долга. Она поднесла бокал к губам и, не отпив ни глотка, опустила. Потом повернулась и встретилась взглядом с Николя.
– Понятно. Вам не удалось покончить счеты с жизнью в канун Дня святого Варфоломея, и теперь вы полны решимости воспользоваться еще одной попыткой обрести вечный покой.
– Надеюсь, все не так мрачно… С вашей помощью…
– И что же, по-вашему, я могу сделать для вас?
– Я слышал, вы приняты при дворе, и если вы не против, то могли ли бы изловчиться передать моему королю, что я жив и вернулся освободить его. Но мне нужно знать все о расположении его комнат, численности его охраны…
Реми затих, проведя рукой по своим всклокоченным волосам. Не оставалось сомнения, что ему не хочется просить ее. Но было также ясно, что он отчаянно нуждается в ее помощи и надеется на ее согласие.
– Итак, в своем плане вы отвели мне роль связной? – резко произнесла Габриэль.
– Да, – не стал увиливать Реми, прямо глядя ей в глаза.
Девушке пришлось отвернуться, чтобы он не увидел всю глубину охватившего ее ужаса.
Она отступила к одному из высоких окон около кровати. Ну почему этому чертову капитану не попросить у нее денег или ночлег? Николя Реми был одним из немногих людей на свете (кроме ее сестер), ради кого она могла бы пойти на все. «Точнее, почти на все», – поправила себя Габриэль.
Многие уже пробовали вызволить Наварру и тайно вывезти его из Парижа. Заговорщиков ловили и приговаривали к смертной казни. Габриэль не желала помогать Реми рисковать жизнью ради столь безнадежного дела. Но мало того, в связи с его желанием вывезти Наварру из Парижа для молодой женщины возникала и другая проблема.
Для Реми Наварра оставался только его королем. Но для Габриэль он был мужчиной, который судьбою обречен запутаться в ее любовных сетях, которому выпал жребий сделать ее самой влиятельной женщиной во всей Франции. Габриэль недоумевала, как этому суждено случиться, если Реми удастся преуспеть в превращении Наварры в беглеца, удирающего прочь в свое крошечное, пустячное королевство на границе с Испанией. Капитан оставался у нее за спиной. Она видела его отражение в оконных стеклах на фоне темного ночного неба, словно он снова превратился в призрак из ее прошлого. Тень отважного воина, который однажды вообразил себя ее рыцарем, а ей отвел роль своей Прекрасной дамы. К сожалению, все это так и осталось их выдумкой, игрой, а Габриэль была слишком мудрой по-житейски, чтобы поверить всем этим играм и фантазиям.
Она почувствовала на душе камень, когда повернулась к Реми.
– Простите меня, капитан Реми, но я не могу сделать то, о чем вы просите.
– Нет, значит, нет, Габриэль. – Его глаза потемнели от огорчения, но, как ни странно, ей показалось, что он облегченно вздохнул. – Это мне нужно просить у тебя прощения. Мне не следовало даже заикаться об этом. Риск слишком велик. У тебя есть все основания бояться. Если тебя бы схватили при передаче сообщений…
– Да не боюсь я этого. Я слишком преуспела в интригах.
– Тогда я ничего не понимаю. – Глубокая борозда появилась между бровями Реми. – Если тут нет никакого риска, тогда почему ты отказываешься?
Габриэль от досады поджала губы, жалея, что не позволила Реми уйти, когда он того желал. Тогда ей не пришлось бы пережить этот момент, не пришлось бы ни в чем признаваться ему. Но она боялась, что и без ее помощи Реми попытается реализовать свой опасный план. Только одно могло остановить его. Надо рассказать ему о пророчестве, о судьбе, предначертанной Наварре, И ей самой.
– Я… – Габриэль судорожно сглотнула, прежде чем могла найти в себе силы заговорить, – я не стану… помогать вам потому, что Наварра должен остаться… при французском дворе. – Она запиналась от волнения. – Нельзя ему растворяться в диких краях Наварры, так далеко от меня. Так получилось… Он нужен мне.
Реми долго смотрел на нее, потом проговорил сквозь зубы:
– О чем ты, черт побери, Габриэль? Ты пытаешься объяснить мне, что полюбила… короля?
– Короли такие же, как и любые другие мужчины, но в этом случае речь не идет о любви. Я восхищаюсь и уважаю Генриха. – Габриэль задумалась, затем добавила: – В нем – моя судьба.
– О какой судьбе ты говоришь? – нетерпеливо оборвал ее Реми. – Он же женат.
– Может, ведьма, у которой я была сегодня вечером, объяснила бы вам лучше. Помимо всего прочего она предсказала мое будущее. Наварра станет королем Франции, а я… – Габриэль было невыносимо трудно смотреть в глаза Реми, но она заставила себя не отводить взгляд и продолжила: –…Стану его любовницей.
Реми сначала опешил, потом в волнении сделал несколько шагов.
– Проклятие! Габриэль, зачем тебе все эти дурацкие игры с темными силами? Ты ведь знаешь лучше меня, что этого делать не следует. Впрочем, это все чертовщина какая-то, так или иначе. Какая еще любовница! Ты благородная девушка. Знатного происхождения, воспитанная должным образом…
– Возможно, так оно когда-то и было.
– Нет, для тебя ничего не изменилось! – Реми прервал свое беспорядочное хождение по комнате, чтобы бросить на нее негодующий взгляд. Несмотря на свой гнев, он напоминал загнанного в угол человека, который все еще отчаянно бьется за свои иллюзии, как, наверное, сражался бы с превосходящими силами противника на любом поле битвы. Реми ни в коем случае не был глупым человеком. Но он намеренно желал оставаться слепым, Габриэль не ожидала этого. Он подошел к ней и сжал ее руки в своих.
– Габриэль, очевидно, тебя смутило и сильно задело поведение отца, – заговорил Реми, ценой неимоверных усилий стараясь не повышать голоса. – Но не следует иногда позволять обстоятельствам делать тебя циничной или ожесточенной. Ты понятия не имеешь, что это такое – продавать собственное достоинство. – И, не выдержав, с отчаянием в голосе добавил: – Не можешь себе даже представить.
– Полагаю, вы уже все поняли, – сказала Габриэль.
– Нет! Я не могу принять это. Только если услышу правду от тебя самой. Ты расскажешь мне все сама.
– Я прекрасно знаю, как торговать собой. – Она впилась пальцами в спинку стула. – Почему, вы думаете, мне удалось попасть в Париж и предъявить свои права на этот дом? Арианн была против моего отъезда, а Ренар фактически держал меня в заточении. У меня не оставалось иного выхода, только бежать. И в конце концов я сумела сбежать с помощью торговца, который снабжал вином замок. – Габриэль опустила глаза и остановила свой взгляд на позолоченном узоре, украшавшем стул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53