Кого-то много добрее, мягче и сострадательнее мужчины, которого я вижу перед собой сегодня. – Мири горестно вздохнула. – Я ни секунды не верю, что у моего зятя есть та дьявольская книга, которую ты ищешь, но я сообщу ему о твоем предложении. Но знай, Симон Аристид: если по твоей вине с Габриэль или Ренаром что-то случится, я никогда не смогу простить тебе этого. Ты когда-то сказал мне, что я не научилась ненавидеть. Пожалуйста, сделай так, чтобы не ты преподал мне первый урок ненависти.
Симон неподвижно смотрел в окно. Когда он обернулся, чтобы как-то отреагировать на ее слова, она уже ушла, и только тонкий нежный аромат еще витал в комнате. Мирибель Шене так и не перестала удивлять его. Она ни в коем случае не была глупышкой, но в мире, погруженном в злобу и вероломство, она по-прежнему искала только хорошее, боролась за право верить лучшему в каждом, даже в нем.
«…Я не научилась ненавидеть. Пожалуйста, сделай так, чтобы не ты преподал мне первый урок ненависти».
Симон в отчаянии опустил голову, понимая, что никогда не сможет внять ее мольбе. Он был охотником на ведьм. Она происходила из семьи ведьм.
Он был обречен стать ее учителем.
Реми промчался через ворота города и галопом унесся прочь, не в силах выносить шум, грязь и сутолоку Парижа. В голове и груди все гудело, и ему необходимо было вырваться из города, чтобы глотнуть свежего воздуха, отдышаться, начать снова думать и планировать, что делать дальше. Способность логически мыслить и легендарное спокойствие, столько раз выручавшие его накануне сражений, покинули его. Он пустил коня в галоп по пыльной проселочной дороге, едва понимая, куда мчится. Нещадно палило солнце, но только когда и он, и его лошадь взмокли от пота, он почувствовал необходимость натянуть поводья, если не ради себя, то хотя бы ради своего коня.
Впереди лежала маленькая деревушка, немногочисленные домики, опрятные сады, пруд и небольшая рощица. Реми спешился и немного прогулял коня, пока тот достаточно не остыл, и привязал его около водоема. Прежде чем самому свалиться под большим вязом, он плеснул воды на лицо.
И хотя он кипел от ярости на нее, его сокрушало сознание, что ему пришлось оставить ее в заточении. Нет, Габриэль не изнемогала от слез, не умирала от страха, как любая другая нормальная женщина в ее положении. О нет, только не Габриэль Шене. Даже оказавшись под угрозой суда за колдовство, эта женщина оставалась все такой же гордой, упрямой и непокорной. Реми едва понимал, чего он хочет больше: бранить ее или целовать, пока она не запросит пощады.
Он заставил себя вспомнить, что ни на то ни на другое он больше не имел никакого права. Она разорвала их помолвку. Его мучили сомнения, мысль, что, возможно, Габриэль никогда и не собиралась выходить за него замуж, терзала его. Возможно, они с Темной Королевой на самом деле лишь строили козни…
«Черт побери, Габриэль, – выругался он про себя. – Ну почему ты не была со мной правдива? Зачем тебе потребовалось продолжать играть во все эти игры?»
Может, она и права, что положила конец всему. Может, им обоим все это только на пользу. Тогда почему он испытывал желание кинуться головой в воду и утопиться? Встряхнувшись, чтобы отогнать прочь подобные мысли, он заметил, что к нему приближается всадник.
Прищурившись на солнце, различил знакомые черты Волка.
Меньше всего он сейчас нуждался в высоком драматизме Мартина. Этот малый буквально лез на рожон, жаждал борьбы, в любую минуту готов был сразиться со всеми охотниками на ведьм сразу. Похоже, особую ненависть он испытывал к Аристиду. Реми с неимоверным трудом удалось отогнать парня подальше от гостиницы «Шартр», прежде чем он поубивал их всех. Уезжая из города, Реми приказал Волку оставаться на месте, доверив позаботиться о Мири, и убедиться, что та села в карету и отбыла на остров Фэр. Простейшая задача.
Волк быстро натянул поводья и соскочил с седла. Мальчишка так и не научился управляться с лошадьми, но сейчас он оседлал кобылу с весьма покладистым нравом. Она покорно поплелась за Волком, когда он направился к Реми. Нахмурившись, капитан рывком поднялся. Густая грива Волка была взлохмачена еще больше, чем обычно. Он смотрел на Реми не то с упреком, не то в замешательстве.
– Капитан…
– Что, черт возьми, ты делаешь здесь? Я же сказал, чтобы ты позаботился о Мири, а не таскался за мной повсюду. Ты отправил ее на остров Фэр?
– Она не уедет туда. Я бы объяснил вам это еще дома, если бы вы дали мне хоть слово сказать. Она никуда без сестры из Парижа не уедет.
– Тьфу, какая же это напасть, женщины Шене! Неужели никто из них никогда никого не слушает?! – Он негодующе посмотрел на Волка. – И ты ничуть не лучше. Мог, по крайней мере, оставаться с нею. Не хватало только мне еще и о ней волноваться.
– Мири вернулась в дом своей сестры, – ощетинился Волк. – Пока там все спокойно, иначе я никогда не покинул бы ее. Это вы покинули свою невесту.
– А что ты прикажешь мне делать? Пробиваться одному, без помощи, через два десятка вооруженных людей? Рисковать жизнью Габриэль и Мири?! – возмутился Реми и горько добавил: – Кроме того, Габриэль мне больше не невеста.
– Как это?
Забыв обо всем, Волк выпустил из рук поводья, чтобы схватить Реми за рукав. Лошадь направилась к пруду. Волк испуганно смотрел на Реми.
– Господи Капитан! Понимаю, мадемуазель вас расстроила и у вас есть причины гневаться на нее. Но вы оттолкнете женщину, которую любите, только потому, что она совершила небольшую ошибку?
– Я не бросал ее. Это она разорвала нашу помолвку.
– И вы просто так разрешили ей это сделать.
– Ты ничего не понимаешь, мой мальчик. Она… – Реми раздраженно стряхнул руку Мартина. – Не бери в голову. Это тебя не касается.
– Это будет меня касаться, если вы намереваетесь отказаться от мадемуазель Габриэль.
– Черт побери, Мартин. Я не отказываюсь от нее. Ты-то должен меня знать.
Реми почувствовал, как начинает выходить из себя, и постарался подавить гнев, хотя и имел достаточно причин, чтобы сердиться на Волка Он понимал, что беда случилась больше по вине Габриэль, но участие Волка в их обмане уязвило его почти так же глубоко.
– Послушай. Не мог бы ты просто оседлать свою лошадь и вернуться к Мири? Немного погодя присоединюсь к вам. Я вовсе не хочу ссориться с тобой и не виню тебя в случившемся.
Волк уставился на него, как громом пораженный.
– Вы не вините меня за то, что я спас вас от ведьминого заклятия? Черт возьми, как это благородно с вашей стороны.
– Вопрос не в том, ценю ли я то, что ты сделал ради меня. Но тебе не следовало так рисковать. Ты должен был прийти ко мне и предупредить меня, и так же следовало поступить Габриэль, а не впутывать тебя. Она обещала мне, что больше не будет ни тайн, ни интриг.
Кровь бросилась в голову Мартина от гнева, сначала у него покраснела шея, потом вспыхнули и щеки.
– Мадемуазель Габриэль не сделала ничего дурного. И я тоже. Ладно, согласен, нам пришлось солгать вам. Но ведь не такое уж это преступление. И ради вашего же блага.
– Никогда в жизни не видел, чтобы ложь приносила хоть какое-то благо. Мне неприятно было бы узнать правду о медальоне, но если бы меня вовремя предупредили, я сумел бы…
– Вы думаете, что сумели бы лучше справиться с той ведьмой? Она не по зубам солдату, великому Бичу. Там пригодился именно жулик и вор, тот, кто умеет изворачиваться и иногда уходить от правды. Там пригодился Мартин Ле Луп. – Волк ударил себя в грудь для усиления драматического эффекта. – Вы думаете, только вы один способны проявлять геройство? Может, у меня и нет вашего понятия о чести, но у меня есть столько же бесстрашия и такие же чувства, как у вас. А возможно, чувств-то и побольше. Никогда я бы не отказался с легкостью от такой женщины, как мадемуазель Габриэль. Она же любит вас…
– Но, видно, недостаточно любит.
– Недостаточно? – Волк надвинулся на него, сжимая кулаки. – Боже мой! Если вы еще раз произнесете подобные слова, я… мне придется отколошматить вас, стереть в порошок. О, я не сомневаюсь, вы сделаете из меня отбивную, но я, по крайней мере, попытаюсь выколотить из вас всю вашу дурь, и с удовольствием.
– Мартин… – предостерегающе зарычал Реми, отступая на шаг.
– Нет! Вы… вы уж помолчите и выслушайте меня. – Волк неистово замахал пальцем перед лицом Реми. – Вы хотите знать, почему мадемуазель Габриэль боялась прийти к вам и во всем признаться? Я расскажу вам почему. Потому, что для вас все всегда предельно ясно. Ясно, где правильно и где неправильно, где черное и где белое. Чего уж там! Но мы, остальные простые смертные, почему-то все время натыкаемся на всевозможные оттенки серого. И мы не в силах всегда соответствовать вашим высоким образцам.
Реми открыл было рот, чтобы горячо опровергнуть слова Волка, но поперхнулся еще несказанными словами, вспомнив, как Габриэль однажды говорила ему нечто очень похожее. «Вы требуете слишком многого ото всех, Реми». Ее голубые глаза печально смотрели на него. «В том числе и от себя самого» . Воспоминание ввергло его в смятение. Реми упорно пытался выкинуть его из головы, а Волк тем временем продолжал бушевать.
– Вы рассказываете мне, как любите Габриэль Шене, какая она красивая, обворожительная, безупречная, как недосягаема для вас. Потом мы добираемся до Парижа, и вы обнаруживаете, что она вовсе, не настолько безупречна, что она стала куртизанкой. Ваше сердце разбито.
– Я переступил через это… – попытался прервать его Реми.
– Нет, никуда вы не переступили. Вы все еще хотите, чтобы она была безупречной для вас.
– Все, чего я хочу, чтобы она верила мне. Любила меня.
– А вы думаете, этого нет? – Волк закатил глаза от негодования. – С тех пор, как вы возвратились в Париж, вы видели от нее только любовь. Помните ночь маскарада, когда мадемуазель Габриэль рискнула всем – своими собственными интересами, своими честолюбивыми планами, да что там говорить, самой жизнью своей, – чтобы тайком провести вас к вашему королю? Помните, как в коридоре Лувра она прошептала мне что-то на ухо?
– Да, помню, – признался Реми.
– Знаете, что она прошептала тогда? Она прошептала: «Позаботьтесь о нем, верный Волк. Берегите нашего капитана». И она всегда пыталась уберечь вас. Почему она принесла этот скверный амулет и обманом надела на вас? Потому что не знала, как это опасно. Потому что думала, будто защищает вас. Почему она взяла то кольцо от Темной Королевы и заключила договор с женщиной, чьей силы она боится? Опять же она пыталась защитить вас! Мадемуазель Габриэль пойдет на все, лишь бы с вами ничего не случилось, рискнет всем, даже собственной жизнью.
– И я бы пожертвовал жизнью ради нее, но…
– Верно, а вот пожертвовали бы вы ради нее своей честью? – Пытливые зеленые глаза Волка неприятно буравили его душу. – А она бы пожертвовала. Или вы считаете, что у нее вообще нет чести?
– Прекрати, ничего такого я вовсе не считаю.
– Я рад, потому что иначе я действительно вынужден был бы ударить вас. – Волк немного поостыл и продолжал уже более спокойно: – Я знаю, вы спасете мадемуазель Габриэль, потому что вы – герой и именно так поступают герои. Но потом-то что? Вы умчитесь на своем коне прочь из ее жизни, потому что она разочаровала вас, потому что она помешала вам спасти вашего короля. Вы продолжите искать способ исполнить свой долг. Вот только по мне, так все эти короли, эти благородные порывы, даже королевства – все, в конечном счете, превращается в ничто. Только любовь выдерживает испытание временем, а вам выпал шанс быть любимым. Мало кому из людей достается познать такое. Вот меня, например, никогда… – Он прервался, и тень пробежала по его лицу. Голос его чуть дрогнул, когда он продолжил: – Если вы позволите этой любви ускользнуть у вас из рук, тогда мне ясно, как божий день, что я впустую тратил свое время все эти три года. Поскольку я следовал повсюду не за великим Бичом, а за великим кретином.
Волк развернулся на пятках и пошел прочь. Реми ожидал, что юноша вскочит на лошадь и просто уедет. Но Мартин уселся на берегу пруда и стал печально смотреть на воду. Воцарившаяся тишина была настолько тягостной, что Реми показалось, будто вокруг умерли все звуки. Далее трава не шелестела под дуновением ветерка, и лошади не шевелились. Он чувствовал, как запылало его лицо, на сей раз не от гнева, а от стыда.
Стыда настолько необоримого, что он угрожал раздавить его. Словно Волк поставил зеркало перед ним, и Реми не понравился мужчина, отражение которого он увидел. Мужчину, который так нянчился со своими представлениями о чести и долге, что стал слепым и глухим ко всему остальному и превратился в ходячую бескомпромиссную добродетель.
Он был оскорблен, когда Габриэль обвинила его, считая, что он больше обозлен тем, что она сорвала его план освобождения Наварры, чем обеспокоен ее обманом. Реми ужаснулся, поняв, насколько она была права.
Реми мучительно переживал, вспоминая те немногие драгоценные минуты, которые Аристид дал ему побыть наедине с Габриэль. Ну, зачем он впустую истратил их на гнев и обвинения, вместо того чтобы обнять и утешить ее?! Габриэль вела себя вызывающе дерзко, и это только подогревало его ярость, но он-то должен был разглядеть в ее поведении игру. Он должен был хоть в этом достаточно узнать Габриэль. Как: часто он наблюдал в ней эту упрямую браваду, за которой прятались боль и страх!
Но его слишком захватили собственные обиды, чтобы понять, как она нуждалась в его прощении. Как нужны ей были простые слова, что все уладится. Вдруг те минуты оказались последними мгновениями, проведенными вместе?
Нет, он не позволит себе подобные мысли, ни на секунду не позволит себе так думать. Он спасет ее или умрет, пытаясь ее спасти. Может быть, он сумеет все начать сначала. Оставался еще один человек, с которым следовало наладить отношения. Мартин сидел на берегу пруда, хмурясь и кидая в воду камни, пытаясь заставить их прыгать по поверхности воды. У него получались лишь тяжелые всплески, которые только пугали лошадей.
Юноша напрягся при приближении капитана. Он украдкой бросил взгляд на Реми, и тот заметил, что парень сам немного озадачен и смущен своей недавней вспышкой.
– Я осознаю, что посмел слишком нагло говорить с вами, капитан, – выпрямившись и расправив плечи, хрипловатым голосом заговорил Волк. – Мало того, я действительно лгал вам, да еще хитрил и изворачивался в этом деле с амулетом. Выходит, если пожелаете уволить меня со службы у вас или… или даже захотите вызвать меня на дуэль, потребуете компенсации, я… готов, я очень даже понимаю.
– По правде сказать, я не хочу ни того, ни другого. – Реми протянул Волку руку. – Все, чего я хочу, это попросить у тебя прощение за… гм-м, как это ты сказал, за то, что вел себя как… великий кретин.
Волк смущенно почесал нос, потом в сердечном порыве крепко сжал руку Реми.
– Спасибо, капитан, но думаю, вам надо просить прощения не только у меня.
– Это я знаю. Боюсь, что я всегда вел себя как кретин, когда дело касалось Габриэль. Черт возьми, она каждый раз доводит меня до белого каления. Никогда не встречал такой необыкновенной женщины. В этом и состоит часть моей проблемы. Меня постоянно преследует страх потерять ее, не суметь удержать ее навсегда. Возможно, именно поэтому мне было легче позволить разорвать нашу помолвку, чем удерживать ее.
– Да уж. Но вы никогда не искали легких решений, капитан. Я уверен, вы найдете способ вернуть вашу невесту в свои объятия.
– Сначала мне надо вызволить ее из чужих объятий этих охотников на ведьм, – уточнил Реми, мрачно вздохнув. – И я должен послать весточку Наварре, предупредить его о случившемся. Жаль, но у него нет никакой реальной власти. А то я воспользовался бы его влиянием, чтобы освободить Габриэль.
Мартин нетерпеливо дернулся при упоминании о Наварре, но во взгляде юноши все-таки прослеживались некоторые признаки сочувствия.
– Капитан, я знаю, какие горькие мысли вызывает у вас пленение вашего короля, знаю, как вы разочарованы, что вам не удалось сдержать клятву и обеспечить его свободу. Но из того, что я наблюдал, этот ваш Генрих Наварра обязательно убежит, когда по-настоящему захочет убежать, с вашей помощью или без нее. Он только притворяется ленивым и легкомысленным, праздным и несерьезным, но на самом деле ваш король знает, как ему выживать, по-настоящему умный и хитрый малый.
– Да, этот малый во многом похож на тебя, мой верный Волк.
Волк пожал плечами и постарался не раздуться от гордости, но у него это не получилось.
– Кстати, о твоем уме и смекалке… Я не поблагодарил тебя. – Реми по-дружески похлопал его по плечу. – Ты снова спас мне жизнь. Кстати, я так точно и не знаю, почему ты сделал это тогда, в тот первый раз.
– Все из-за сапог. – На лице Волка наконец-то появилась знакомая улыбка во весь рот.
– Да ты ведь просто стянул бы их с меня, и все.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Симон неподвижно смотрел в окно. Когда он обернулся, чтобы как-то отреагировать на ее слова, она уже ушла, и только тонкий нежный аромат еще витал в комнате. Мирибель Шене так и не перестала удивлять его. Она ни в коем случае не была глупышкой, но в мире, погруженном в злобу и вероломство, она по-прежнему искала только хорошее, боролась за право верить лучшему в каждом, даже в нем.
«…Я не научилась ненавидеть. Пожалуйста, сделай так, чтобы не ты преподал мне первый урок ненависти».
Симон в отчаянии опустил голову, понимая, что никогда не сможет внять ее мольбе. Он был охотником на ведьм. Она происходила из семьи ведьм.
Он был обречен стать ее учителем.
Реми промчался через ворота города и галопом унесся прочь, не в силах выносить шум, грязь и сутолоку Парижа. В голове и груди все гудело, и ему необходимо было вырваться из города, чтобы глотнуть свежего воздуха, отдышаться, начать снова думать и планировать, что делать дальше. Способность логически мыслить и легендарное спокойствие, столько раз выручавшие его накануне сражений, покинули его. Он пустил коня в галоп по пыльной проселочной дороге, едва понимая, куда мчится. Нещадно палило солнце, но только когда и он, и его лошадь взмокли от пота, он почувствовал необходимость натянуть поводья, если не ради себя, то хотя бы ради своего коня.
Впереди лежала маленькая деревушка, немногочисленные домики, опрятные сады, пруд и небольшая рощица. Реми спешился и немного прогулял коня, пока тот достаточно не остыл, и привязал его около водоема. Прежде чем самому свалиться под большим вязом, он плеснул воды на лицо.
И хотя он кипел от ярости на нее, его сокрушало сознание, что ему пришлось оставить ее в заточении. Нет, Габриэль не изнемогала от слез, не умирала от страха, как любая другая нормальная женщина в ее положении. О нет, только не Габриэль Шене. Даже оказавшись под угрозой суда за колдовство, эта женщина оставалась все такой же гордой, упрямой и непокорной. Реми едва понимал, чего он хочет больше: бранить ее или целовать, пока она не запросит пощады.
Он заставил себя вспомнить, что ни на то ни на другое он больше не имел никакого права. Она разорвала их помолвку. Его мучили сомнения, мысль, что, возможно, Габриэль никогда и не собиралась выходить за него замуж, терзала его. Возможно, они с Темной Королевой на самом деле лишь строили козни…
«Черт побери, Габриэль, – выругался он про себя. – Ну почему ты не была со мной правдива? Зачем тебе потребовалось продолжать играть во все эти игры?»
Может, она и права, что положила конец всему. Может, им обоим все это только на пользу. Тогда почему он испытывал желание кинуться головой в воду и утопиться? Встряхнувшись, чтобы отогнать прочь подобные мысли, он заметил, что к нему приближается всадник.
Прищурившись на солнце, различил знакомые черты Волка.
Меньше всего он сейчас нуждался в высоком драматизме Мартина. Этот малый буквально лез на рожон, жаждал борьбы, в любую минуту готов был сразиться со всеми охотниками на ведьм сразу. Похоже, особую ненависть он испытывал к Аристиду. Реми с неимоверным трудом удалось отогнать парня подальше от гостиницы «Шартр», прежде чем он поубивал их всех. Уезжая из города, Реми приказал Волку оставаться на месте, доверив позаботиться о Мири, и убедиться, что та села в карету и отбыла на остров Фэр. Простейшая задача.
Волк быстро натянул поводья и соскочил с седла. Мальчишка так и не научился управляться с лошадьми, но сейчас он оседлал кобылу с весьма покладистым нравом. Она покорно поплелась за Волком, когда он направился к Реми. Нахмурившись, капитан рывком поднялся. Густая грива Волка была взлохмачена еще больше, чем обычно. Он смотрел на Реми не то с упреком, не то в замешательстве.
– Капитан…
– Что, черт возьми, ты делаешь здесь? Я же сказал, чтобы ты позаботился о Мири, а не таскался за мной повсюду. Ты отправил ее на остров Фэр?
– Она не уедет туда. Я бы объяснил вам это еще дома, если бы вы дали мне хоть слово сказать. Она никуда без сестры из Парижа не уедет.
– Тьфу, какая же это напасть, женщины Шене! Неужели никто из них никогда никого не слушает?! – Он негодующе посмотрел на Волка. – И ты ничуть не лучше. Мог, по крайней мере, оставаться с нею. Не хватало только мне еще и о ней волноваться.
– Мири вернулась в дом своей сестры, – ощетинился Волк. – Пока там все спокойно, иначе я никогда не покинул бы ее. Это вы покинули свою невесту.
– А что ты прикажешь мне делать? Пробиваться одному, без помощи, через два десятка вооруженных людей? Рисковать жизнью Габриэль и Мири?! – возмутился Реми и горько добавил: – Кроме того, Габриэль мне больше не невеста.
– Как это?
Забыв обо всем, Волк выпустил из рук поводья, чтобы схватить Реми за рукав. Лошадь направилась к пруду. Волк испуганно смотрел на Реми.
– Господи Капитан! Понимаю, мадемуазель вас расстроила и у вас есть причины гневаться на нее. Но вы оттолкнете женщину, которую любите, только потому, что она совершила небольшую ошибку?
– Я не бросал ее. Это она разорвала нашу помолвку.
– И вы просто так разрешили ей это сделать.
– Ты ничего не понимаешь, мой мальчик. Она… – Реми раздраженно стряхнул руку Мартина. – Не бери в голову. Это тебя не касается.
– Это будет меня касаться, если вы намереваетесь отказаться от мадемуазель Габриэль.
– Черт побери, Мартин. Я не отказываюсь от нее. Ты-то должен меня знать.
Реми почувствовал, как начинает выходить из себя, и постарался подавить гнев, хотя и имел достаточно причин, чтобы сердиться на Волка Он понимал, что беда случилась больше по вине Габриэль, но участие Волка в их обмане уязвило его почти так же глубоко.
– Послушай. Не мог бы ты просто оседлать свою лошадь и вернуться к Мири? Немного погодя присоединюсь к вам. Я вовсе не хочу ссориться с тобой и не виню тебя в случившемся.
Волк уставился на него, как громом пораженный.
– Вы не вините меня за то, что я спас вас от ведьминого заклятия? Черт возьми, как это благородно с вашей стороны.
– Вопрос не в том, ценю ли я то, что ты сделал ради меня. Но тебе не следовало так рисковать. Ты должен был прийти ко мне и предупредить меня, и так же следовало поступить Габриэль, а не впутывать тебя. Она обещала мне, что больше не будет ни тайн, ни интриг.
Кровь бросилась в голову Мартина от гнева, сначала у него покраснела шея, потом вспыхнули и щеки.
– Мадемуазель Габриэль не сделала ничего дурного. И я тоже. Ладно, согласен, нам пришлось солгать вам. Но ведь не такое уж это преступление. И ради вашего же блага.
– Никогда в жизни не видел, чтобы ложь приносила хоть какое-то благо. Мне неприятно было бы узнать правду о медальоне, но если бы меня вовремя предупредили, я сумел бы…
– Вы думаете, что сумели бы лучше справиться с той ведьмой? Она не по зубам солдату, великому Бичу. Там пригодился именно жулик и вор, тот, кто умеет изворачиваться и иногда уходить от правды. Там пригодился Мартин Ле Луп. – Волк ударил себя в грудь для усиления драматического эффекта. – Вы думаете, только вы один способны проявлять геройство? Может, у меня и нет вашего понятия о чести, но у меня есть столько же бесстрашия и такие же чувства, как у вас. А возможно, чувств-то и побольше. Никогда я бы не отказался с легкостью от такой женщины, как мадемуазель Габриэль. Она же любит вас…
– Но, видно, недостаточно любит.
– Недостаточно? – Волк надвинулся на него, сжимая кулаки. – Боже мой! Если вы еще раз произнесете подобные слова, я… мне придется отколошматить вас, стереть в порошок. О, я не сомневаюсь, вы сделаете из меня отбивную, но я, по крайней мере, попытаюсь выколотить из вас всю вашу дурь, и с удовольствием.
– Мартин… – предостерегающе зарычал Реми, отступая на шаг.
– Нет! Вы… вы уж помолчите и выслушайте меня. – Волк неистово замахал пальцем перед лицом Реми. – Вы хотите знать, почему мадемуазель Габриэль боялась прийти к вам и во всем признаться? Я расскажу вам почему. Потому, что для вас все всегда предельно ясно. Ясно, где правильно и где неправильно, где черное и где белое. Чего уж там! Но мы, остальные простые смертные, почему-то все время натыкаемся на всевозможные оттенки серого. И мы не в силах всегда соответствовать вашим высоким образцам.
Реми открыл было рот, чтобы горячо опровергнуть слова Волка, но поперхнулся еще несказанными словами, вспомнив, как Габриэль однажды говорила ему нечто очень похожее. «Вы требуете слишком многого ото всех, Реми». Ее голубые глаза печально смотрели на него. «В том числе и от себя самого» . Воспоминание ввергло его в смятение. Реми упорно пытался выкинуть его из головы, а Волк тем временем продолжал бушевать.
– Вы рассказываете мне, как любите Габриэль Шене, какая она красивая, обворожительная, безупречная, как недосягаема для вас. Потом мы добираемся до Парижа, и вы обнаруживаете, что она вовсе, не настолько безупречна, что она стала куртизанкой. Ваше сердце разбито.
– Я переступил через это… – попытался прервать его Реми.
– Нет, никуда вы не переступили. Вы все еще хотите, чтобы она была безупречной для вас.
– Все, чего я хочу, чтобы она верила мне. Любила меня.
– А вы думаете, этого нет? – Волк закатил глаза от негодования. – С тех пор, как вы возвратились в Париж, вы видели от нее только любовь. Помните ночь маскарада, когда мадемуазель Габриэль рискнула всем – своими собственными интересами, своими честолюбивыми планами, да что там говорить, самой жизнью своей, – чтобы тайком провести вас к вашему королю? Помните, как в коридоре Лувра она прошептала мне что-то на ухо?
– Да, помню, – признался Реми.
– Знаете, что она прошептала тогда? Она прошептала: «Позаботьтесь о нем, верный Волк. Берегите нашего капитана». И она всегда пыталась уберечь вас. Почему она принесла этот скверный амулет и обманом надела на вас? Потому что не знала, как это опасно. Потому что думала, будто защищает вас. Почему она взяла то кольцо от Темной Королевы и заключила договор с женщиной, чьей силы она боится? Опять же она пыталась защитить вас! Мадемуазель Габриэль пойдет на все, лишь бы с вами ничего не случилось, рискнет всем, даже собственной жизнью.
– И я бы пожертвовал жизнью ради нее, но…
– Верно, а вот пожертвовали бы вы ради нее своей честью? – Пытливые зеленые глаза Волка неприятно буравили его душу. – А она бы пожертвовала. Или вы считаете, что у нее вообще нет чести?
– Прекрати, ничего такого я вовсе не считаю.
– Я рад, потому что иначе я действительно вынужден был бы ударить вас. – Волк немного поостыл и продолжал уже более спокойно: – Я знаю, вы спасете мадемуазель Габриэль, потому что вы – герой и именно так поступают герои. Но потом-то что? Вы умчитесь на своем коне прочь из ее жизни, потому что она разочаровала вас, потому что она помешала вам спасти вашего короля. Вы продолжите искать способ исполнить свой долг. Вот только по мне, так все эти короли, эти благородные порывы, даже королевства – все, в конечном счете, превращается в ничто. Только любовь выдерживает испытание временем, а вам выпал шанс быть любимым. Мало кому из людей достается познать такое. Вот меня, например, никогда… – Он прервался, и тень пробежала по его лицу. Голос его чуть дрогнул, когда он продолжил: – Если вы позволите этой любви ускользнуть у вас из рук, тогда мне ясно, как божий день, что я впустую тратил свое время все эти три года. Поскольку я следовал повсюду не за великим Бичом, а за великим кретином.
Волк развернулся на пятках и пошел прочь. Реми ожидал, что юноша вскочит на лошадь и просто уедет. Но Мартин уселся на берегу пруда и стал печально смотреть на воду. Воцарившаяся тишина была настолько тягостной, что Реми показалось, будто вокруг умерли все звуки. Далее трава не шелестела под дуновением ветерка, и лошади не шевелились. Он чувствовал, как запылало его лицо, на сей раз не от гнева, а от стыда.
Стыда настолько необоримого, что он угрожал раздавить его. Словно Волк поставил зеркало перед ним, и Реми не понравился мужчина, отражение которого он увидел. Мужчину, который так нянчился со своими представлениями о чести и долге, что стал слепым и глухим ко всему остальному и превратился в ходячую бескомпромиссную добродетель.
Он был оскорблен, когда Габриэль обвинила его, считая, что он больше обозлен тем, что она сорвала его план освобождения Наварры, чем обеспокоен ее обманом. Реми ужаснулся, поняв, насколько она была права.
Реми мучительно переживал, вспоминая те немногие драгоценные минуты, которые Аристид дал ему побыть наедине с Габриэль. Ну, зачем он впустую истратил их на гнев и обвинения, вместо того чтобы обнять и утешить ее?! Габриэль вела себя вызывающе дерзко, и это только подогревало его ярость, но он-то должен был разглядеть в ее поведении игру. Он должен был хоть в этом достаточно узнать Габриэль. Как: часто он наблюдал в ней эту упрямую браваду, за которой прятались боль и страх!
Но его слишком захватили собственные обиды, чтобы понять, как она нуждалась в его прощении. Как нужны ей были простые слова, что все уладится. Вдруг те минуты оказались последними мгновениями, проведенными вместе?
Нет, он не позволит себе подобные мысли, ни на секунду не позволит себе так думать. Он спасет ее или умрет, пытаясь ее спасти. Может быть, он сумеет все начать сначала. Оставался еще один человек, с которым следовало наладить отношения. Мартин сидел на берегу пруда, хмурясь и кидая в воду камни, пытаясь заставить их прыгать по поверхности воды. У него получались лишь тяжелые всплески, которые только пугали лошадей.
Юноша напрягся при приближении капитана. Он украдкой бросил взгляд на Реми, и тот заметил, что парень сам немного озадачен и смущен своей недавней вспышкой.
– Я осознаю, что посмел слишком нагло говорить с вами, капитан, – выпрямившись и расправив плечи, хрипловатым голосом заговорил Волк. – Мало того, я действительно лгал вам, да еще хитрил и изворачивался в этом деле с амулетом. Выходит, если пожелаете уволить меня со службы у вас или… или даже захотите вызвать меня на дуэль, потребуете компенсации, я… готов, я очень даже понимаю.
– По правде сказать, я не хочу ни того, ни другого. – Реми протянул Волку руку. – Все, чего я хочу, это попросить у тебя прощение за… гм-м, как это ты сказал, за то, что вел себя как… великий кретин.
Волк смущенно почесал нос, потом в сердечном порыве крепко сжал руку Реми.
– Спасибо, капитан, но думаю, вам надо просить прощения не только у меня.
– Это я знаю. Боюсь, что я всегда вел себя как кретин, когда дело касалось Габриэль. Черт возьми, она каждый раз доводит меня до белого каления. Никогда не встречал такой необыкновенной женщины. В этом и состоит часть моей проблемы. Меня постоянно преследует страх потерять ее, не суметь удержать ее навсегда. Возможно, именно поэтому мне было легче позволить разорвать нашу помолвку, чем удерживать ее.
– Да уж. Но вы никогда не искали легких решений, капитан. Я уверен, вы найдете способ вернуть вашу невесту в свои объятия.
– Сначала мне надо вызволить ее из чужих объятий этих охотников на ведьм, – уточнил Реми, мрачно вздохнув. – И я должен послать весточку Наварре, предупредить его о случившемся. Жаль, но у него нет никакой реальной власти. А то я воспользовался бы его влиянием, чтобы освободить Габриэль.
Мартин нетерпеливо дернулся при упоминании о Наварре, но во взгляде юноши все-таки прослеживались некоторые признаки сочувствия.
– Капитан, я знаю, какие горькие мысли вызывает у вас пленение вашего короля, знаю, как вы разочарованы, что вам не удалось сдержать клятву и обеспечить его свободу. Но из того, что я наблюдал, этот ваш Генрих Наварра обязательно убежит, когда по-настоящему захочет убежать, с вашей помощью или без нее. Он только притворяется ленивым и легкомысленным, праздным и несерьезным, но на самом деле ваш король знает, как ему выживать, по-настоящему умный и хитрый малый.
– Да, этот малый во многом похож на тебя, мой верный Волк.
Волк пожал плечами и постарался не раздуться от гордости, но у него это не получилось.
– Кстати, о твоем уме и смекалке… Я не поблагодарил тебя. – Реми по-дружески похлопал его по плечу. – Ты снова спас мне жизнь. Кстати, я так точно и не знаю, почему ты сделал это тогда, в тот первый раз.
– Все из-за сапог. – На лице Волка наконец-то появилась знакомая улыбка во весь рот.
– Да ты ведь просто стянул бы их с меня, и все.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53