Кто-то третий присоединился к ним, стройный юноша с ниспадающей назад гривой черных волос. Волк! Откуда он взялся? Габриэль на мгновение погрузилась в неподвижность, наблюдая вспыхнувшую схватку, безумное сплетение постоянно перемещающихся мужских фигур и поблескивание клинков.
Не имея возможности помочь мужчинам, Габриэль направилась к сестре. Мирибель все еще в оцепенении сидела на скамье, но она почти не пострадала в огне. Только на лице и руках видны были порезы от разлетевшегося стекла из разбитых окон. Некромант пытался зализать ей раны, но Мири не обращала на кота никакого внимания. Ее немигающий взгляд застыл на пылающей гостинице, и в глазах промелькнул ужас.
– С-симон, – шептала девушка.
После всего случившегося Габриэль с трудом верила, что ее сестра все еще беспокоится об этом мерзавце, охотнике на ведьм, опасаясь за его жизнь. Она схватила Мири за плечи и мягко, но настойчиво попыталась заставить сестру встать.
– Пойдем, милая. Нам надо идти.
– Симон, – повторила Мири и попыталась высвободиться.
Габриэль крепче сжала плечо сестренки, испугавшись, что девушка рванется назад, к гостинице, в поисках Симона. И тут только она поняла причину ужаса, застывшего в глазах младшей сестры. Девушка испугалась не за Симона Аристида, она испугалась его. Каким-то образом и Аристиду, и Брэкстону удалось вырваться из объятой пламенем гостиницы, и теперь их грозные фигуры были как будто выгравированы на фоне огня.
Потеряв повязку на глазу, прикрывавшую часть его изуродованного лица, Симон сейчас больше, чем когда-либо, напоминал ученика дьявола. Его залитое кровью лицо было покрыто золой и пылало от ярости. Пошатнувшись, Аристид рявкнул какую-то команду Брэкстону, рукой показывая на Ренара.
Граф отчаянно с кем-то дрался, не подозревая об опасности сзади. Габриэль поперхнулась, заметив оружие в руке Брэкстона. Охотник на ведьм закреплял стрелу в арбалете. Габриэль крикнула Ренару, но ее крик утонул в грохоте пожара и сражения. Прежде чем Габриэль сообразила, как поступить, Мири вырвалась от нее и побежала.
С глухо колотящимся сердцем Габриэль поднялась за ней, но быстро идти ей мешала пульсирующая болью лодыжка. Это напоминало жуткий ночной кошмар, когда ты все бежишь и бежишь куда-то, но не можешь преодолеть расстояние и понимаешь, что тебе ни за что не успеть добежать куда-то вовремя. Мири заслонила Ренара как раз в тот момент, когда Брэкстон прицеливался в свою жертву. Габриэль задохнулась от крика, приготовившись к худшему.
Но в самый последний оставшийся до выстрела миг Аристид выругался и оттолкнул Брэкстона в сторону. Стрела просвистела, сильно отклонившись от цели, не задев ни Мирибель, ни Ренара. И тут, сотрясая ночное небо, прогремел второй взрыв. Крыша гостиницы осела и рухнула с неимоверным грохотом, заставив толпу во дворе в панике броситься прочь. Искры и догорающие головешки, пылающие доски – все это полетело в разные стороны. Мир погрузился в полное безумие нестерпимого жара, дыма и пламени.
Реми, неожиданно возникший подле Габриэль, показался ей единственным, что осталось от нормальной жизни. Все остальное расплылось в одно большое пятно. Вот крепкой рукой Реми поддерживает ее за талию, помогает перешагивать через тела мертвых охотников на ведьм, своим могучим телом ограждает ее от натиска паникующих. Она почти вслепую бредет с ним через двор, пока они не оказываются на улице. Чудесным образом все они выбираются из этого ада: Ренар, Мири, Волк и даже Некромант.
Кот пошел прямо вперед, в темноту к переулку, где их ждали Арианн и Бетт, держа лошадей.
От боли в ноге Габриэль споткнулась и схватилась за руку Реми. Рука ее стала липкой от крови.
– Реми! Ты ранен!
В ужасе она показала ему на стрелу, торчавшую из предплечья. Реми ошарашено посмотрел на стрелу и расхохотался.
– Что же это такое! Опять! Проклятье, – взбешенно воскликнул он. – Только не это.
Симон, сгорбившись, сидел на скамье, прижимая к груди деревянную шкатулку и наблюдая за огнем, пожиравшим гостиницу и конюшню. Словно земля раскололась, изрыгая на поверхность само адское пекло. Даже с такого расстояния Симон чувствовал жар, его лицо было перемазано сажей вперемешку с потом. Он кашлял, судорожно глотая обожженным ртом чистый воздух, словно уже не надеялся когда-нибудь наполнить им свои легкие, болезненно реагировавшие на каждый вздох. Повсюду вокруг него люди кричали и образовывали цепочку, по которой передавали ведрами воду из колодца. Патетическое и бесполезное усилие. Разве под силу человеку погасить адское пламя?
Двор гостиницы был устлан охотниками на ведьм: где-то лежали неподвижные, бездыханные тела, где-то еще кто-то шевелился, испуская тихие стоны. Симон понимал, что должен идти к ним на помощь, но он, казалось, не мог заставить себя очнуться. Рядом с ним Брэкстон бережно нянчил обожженную руку. Пожилой мужчина бросал изумленные взгляды на Симона, ожидая приказаний.
Приказаний, которые Симон не мог отдавать. Он не мог ни двигаться, ни думать. Он только вспоминал Мирибель в тот момент, когда она навела пистолет, вспоминал ее глаза, холодные как сталь. Она научилась так сильно его ненавидеть? Неужели он оказался хорошим учителем? Неужели Мири действительно нажала бы на курок? Этого он не узнает никогда. Едва ли ему удастся спросить ее, ведь он отпустил ее. Отпустил их всех: Мирибель, Реми, Габриэль, графа. Он просто позволил им всем уйти, не предприняв никаких усилий, чтобы остановить их или послать за ними погоню. Симону казалось, будто этот ночной взрыв не просто лишил его чувств – он отнял у него нечто большее. В эту ночь у него исчезла цель, уверенность в своей способности бороться против зла и побеждать его. И Симон знал, кого ему за это следует благодарить.
Этот Ренар сущий дьявол! Симон, как и его старый учитель и господин, недооценил графа. Только Ренар с его темным колдовством был в состоянии вызвать взрыв такой пугающей силы. Симон все же сумел бы одолеть графа, но Мирибель опять встала на его пути. Ради девочки, которая теперь ненавидела и презирала его, Симон позволил злу выскользнуть у него из рук.
Он устало провел рукой по бритой голове. Одного он, по крайней мере, все же добился. Он лишил этого колдуна руководства его дьявола. Чуть обгорела и покрылась копотью крышка, но сама шкатулка уцелела.
Симон открыл шкатулку и недоверчиво заморгал. Он протер измученный глаз, отчаянно обшарил шелковую поверхность, убеждаясь, что не ошибся. Шкатулка была совершенно пуста. Ни медальонов. Ни кольца.
И что хуже всего – исчезла «Книга теней».
Во дворце царил хаос, приготовления к переезду двора в Блуа были прерваны в самом разгаре. Сундуки стояли упакованными, фургоны – наполовину загруженными, конюхи, горничные и придворные приостановили сборы. Все без исключения ждали команды короля. Генрих Валуа пришел в ярость, когда узнал о нападении на отряд охотников на ведьм. Взяв с собой для компании только несколько миньонов, он удалился в свои покои, где и оставался последние два дня.
«Надулся, как обидчивый мальчишка, из-за того, что сломали часть его игрушечных солдатиков», – презрительно подумала Екатерина.
Темная Королева поддалась искушению сдержанно объяснить сыну, что он не там ищет виновных. Екатерина собрала достаточно сведений о странном взрыве, ставшем причиной пожара, чтобы не догадаться, кто явился истинной причиной случившегося. Как же он дьявольски умен, этот Ренар, муж Арианн. Вот только жаль, что граф не удосужился погубить всех охотников на ведьм, особенно этого господина Балафра, вместо того чтобы сжигать дотла гостиницу «Шартр». Этому мерзкому молодому негодяю каким-то образом удалось выжить. По всему следовало, что и Габриэль, и Николя Реми тоже выжили. Они сбежали из Парижа вместе с младшей из сестер Шене, графом Ренаром и Арианн.
Охотник на ведьм все еще жив, Бич на свободе и затерялся где-то на просторах страны. Но Екатерина позволила себе лишь мельком подумать обо всех этих тревожных новостях. Как только она вошла в свои покои, вся ее энергия, все ее мысли сосредоточились только на одном. Куда запропастился Бартоломей Вердуччи? Она не имела ни единой весточки от этого негодника, начиная с ночи пожара. Целых два дня прошло, но никаких известий от него не поступало. Ей оставалось только молиться, чтобы старый болван не позволил себе порваться в клочья при выполнении самого важного задания, которое она когда-либо давала ему: добыть «Книгу теней».
Исчезновение Вердуччи ставило Екатерину в затруднительное положение. Едва ли она могла открыто начать поиски своего шпиона, не вызывая вопросов, почему вдруг ее слуга оказался там, где квартировали охотники на ведьм, да еще переодетым и под чужим именем. Она размышляла над тем, как лучше всего тайком провести собственное расследование, когда одна из ее фрейлин принесла долгожданную весть о возвращении этого синьора.
Екатерина поспешно удалила всех из своих покоев. Ее сердце заходилось от нетерпения. Когда Вердуччи нетвердой походкой вошел в будуар, даже ее, привыкшую ко всему, потряс его вид. Он напоминал человека, который только что выбрался из преисподней.
Он так и не переоделся после ночного пожара. Его штаны и камзол были перепачканы сажей, брови и бородка были подпалены, на впалой щеке образовался уродливый волдырь от ожога. На голове была толстая повязка, насквозь пропитанная кровью, и это мешало ему надеть шляпу.
Вердуччи похромал к Екатерине и с трудом поклонился, едва не потеряв равновесия.
– В-ваше Величество, – проскрежетал он.
В любое другое время она бы резко попеняла ему, что он так долго не возвращался с сообщением, но теперь не стала тратить впустую время на бессмысленные разговоры и даже не поинтересовалась, где он провел все это время. Для нее существовал только один вопрос.
– Ну же, сударь, не молчите. Была у графа «Книга теней»? – накинулась она на Бартоломея. – Вы преуспели в своей миссии? Добыли книгу?
Вердуччи вытащил сумку, которую попытался протянуть ей. Но тут худенький невысокий человечек пошатнулся и свалился у ее ног. Не обращая на своего шпиона никакого внимания, Екатерина торопливо потянулась за сумкой, чуть не наступив на потерявшего сознание Вердуччи. Сердце ее неистово колотилось, руки дрожали от нетерпения. Она развязала ремни и едва сдержала восторженный вопль, что-то нащупав в сумке. На свет появилась старая, потертая книга в кожаном переплете…
Большинство придворных старались держаться тише воды ниже травы, таинственные события в гостинице «Шартр» обсуждались приглушенными голосами, чтобы никакое упоминание о предмете не коснулось слуха короля и не вызвало в нем очередной приступ бешенства. Наварра сидел на скамье в саду Тюильри, лениво вытянув ноги перед собой, притворяясь, будто погружен в чтение книги, всем своим видом демонстрируя, что недавние события не имеют для него никакого значения.
Он с трудом сохранял типичное для себя безразличие. Главное, с Габриэль все обошлось. К облегчению, которое Наварра испытал при этом известии, примешивались обида и негодование. Эти двое, Габриэль и Реми, слишком долго кормили его ложью.
Наварра, как и все остальные при дворе, точно не знал, что произошло в гостинице два дня назад. Он сомневался, что когда-нибудь прояснит для себя, чем занималась Габриэль, за что ее обвинили в колдовстве. Гораздо лучше Наварра понимал, что случилось между Габриэль и Реми. Эти двое стали любовниками. Наварра подозревал их, начиная с того дня, когда состоялся турнир, хотя и позволил Габриэль унять свои подозрения.
Капитан отчетливо прояснил истинное положение дел в своем последнем письме к Наварре. Своим чеканным почерком Реми выражал сожаление, что оказался не способен осуществить до конца задуманный ими план, поскольку ему пришлось спасать Габриэль. Наварра полностью прощал Реми это. Он горько сожалел, что сам не мог позволить себе совершить геройский поступок и спасти молодую женщину. Приходилось по-прежнему оставаться бесполезным, никчемным призрачным королем.
Нет, вовсе не решение Реми отменить их план побега из Франции Наварра считал непростительным. По правде сказать, Генрих никогда не питал особой веры в успех этого плана. Его негодование вызвало совсем другое, хотя именно по этому поводу капитан даже не удосужился принести свои извинения. Николя Реми убежал с женщиной, которую Наварра желал больше всех остальных. Реми писал об этом в своей по-солдатски грубоватой манере:
«Я всей душой люблю Габриэль, так, как вы никогда не сумеете ее полюбить. После того как я спас эту женщину, я намереваюсь увезти ее подальше от Парижа и назвать своей женой. Я все же постараюсь отыскать способ вызволить и вас из вашего плена. Мой долг, моя жизнь, моя шпага всегда в вашем распоряжении, мой государь. Но одно я никогда не смогу предложить вам – мою жену».
Реми любит Габриэль всей душой? Довольно-таки страстное объяснение в любви к женщине для такого угрюмого мужчины.
Уголки губ Наварры невольно поползли вверх. Было бы забавно, наконец, увидеть, как могучий Бич пал, сраженный женскими чарами. Забавно, конечно, только лучше бы то были чары любой другой женщины, но не Габриэль.
Наварра вздохнул, переворачивая страницу, буквы перед ним расплывались. Он видел перед собой только золотые волосы Габриэль, ее ярко-голубые глаза и сочные манящие губы. Может статься, когда-нибудь он сумеет простить их с Реми: Наварра никогда не отличался мстительным нравом. Но сейчас его переполняла зависть к Реми, и не только и не столько из-за красавицы Габриэль. Бич, его капитан, обладал драгоценной свободой! Генрих никогда не позволял никому заметить, как бесил его плен, эта унизительная, постыдная роль, которую ему навязали. Наварра – дурашливый клоун, Наварра – трусливый перебежчик, Наварра – марионеточный король. Все это выворачивало его душу, пронимая до печенок.
Услышав осторожное покашливание, Наварра поднял глаза от книги и увидел, что за ним наблюдает полногрудая брюнетка со смеющимися глазами и дерзкой улыбкой. Он узнал в ней одну из фрейлин Екатерины, недавний подарок Темной Королевы, предпочитавшей держать зятя при себе влюбленным и ручным. «Ну и ладно. Дьявол с тобой», – цинично подумал Наварра, пожимая плечами. Его штаны легко расстегиваются, но свои желания и планы он научился держать при себе.
Молодая женщина помахала веером, окинула его соблазнительным взглядом и исчезла в зарослях кустарника. Наварра усмехнулся, закрыл книгу и последовал за ней.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Скромный сельский дом укрылся в долине в нескольких лье от Парижа. Не настолько далеко, как хотелось бы Габриэль, но Реми в любом случае не удалось бы увезти ее дальше. Остаток пути только сильная рука Ренара не давала Реми вывалиться из седла. Габриэль была благодарна за временный приют, который им предоставили на ферме с каменным домом, аккуратной маслобойней, сыроварней и даже курятником. Место это принадлежало вдове Перро и славилось своим прекрасным яблочным желе, свежими сливками и вкуснейшим сыром. Вдова Перро время от времени также готовила снадобья, ослаблявшие женщинам боль при родах или ежемесячных недомоганиях, и составляла мази, которые вылечивали все – от бородавок до ревматизма. Глядя на подбородок с ямочкой и пухлую фигуру почтенной фермерши, никто из непосвященных не угадал бы в ней одну из мудрых женщин, которая недавно посещала совет на острове Фэр, и что ее имя, скорее всего, было включено в список, ускользнувший от Симона Аристида.
Вдова позаботилась о Габриэль и Мири, пока Арианн занялась Реми.
По-матерински опекая сестер, она прикладывала мазь к порезам, которыми их отметили осколки стекла. Еще она наложила припарки на лодыжку Габриэль и туго забинтовала ее.
– Я делаю так своему пони, когда он потянет ногу, – сказала вдова, подмигивая. – Злющий негодник, сущее наказание. Коли уж ему помогает, поможет и тебе, детка.
Габриэль пробормотала слова благодарности, но ее не слишком волновали собственные боли или нервное истощение. Все ее помыслы были сосредоточены на Ре-ми. Когда Арианн занялась его раной, Николя впал в забытье. После того как она обработала рану, капитана перенесли на кровать, которую ему уступила хозяйка дома. Он проспал остаток дня, затем провел нелегкую ночь, беспокойно мечась по кровати.
Габриэль находилась поблизости, обтирала холодной тряпкой его лоб, опасаясь, что он снова может стать жертвой лихорадки или старых кошмаров. Хотя Арианн убеждала сестру немного отдохнуть, обещая, что сама позаботится о капитане, Габриэль отказалась.
Она примостилась на деревянном стуле около кровати и поила его всякий раз, когда он просыпался на короткое время. После настойки из трав, которую Арианн приготовила, чтобы уменьшить боли, он становился слабым и проваливался в сон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Не имея возможности помочь мужчинам, Габриэль направилась к сестре. Мирибель все еще в оцепенении сидела на скамье, но она почти не пострадала в огне. Только на лице и руках видны были порезы от разлетевшегося стекла из разбитых окон. Некромант пытался зализать ей раны, но Мири не обращала на кота никакого внимания. Ее немигающий взгляд застыл на пылающей гостинице, и в глазах промелькнул ужас.
– С-симон, – шептала девушка.
После всего случившегося Габриэль с трудом верила, что ее сестра все еще беспокоится об этом мерзавце, охотнике на ведьм, опасаясь за его жизнь. Она схватила Мири за плечи и мягко, но настойчиво попыталась заставить сестру встать.
– Пойдем, милая. Нам надо идти.
– Симон, – повторила Мири и попыталась высвободиться.
Габриэль крепче сжала плечо сестренки, испугавшись, что девушка рванется назад, к гостинице, в поисках Симона. И тут только она поняла причину ужаса, застывшего в глазах младшей сестры. Девушка испугалась не за Симона Аристида, она испугалась его. Каким-то образом и Аристиду, и Брэкстону удалось вырваться из объятой пламенем гостиницы, и теперь их грозные фигуры были как будто выгравированы на фоне огня.
Потеряв повязку на глазу, прикрывавшую часть его изуродованного лица, Симон сейчас больше, чем когда-либо, напоминал ученика дьявола. Его залитое кровью лицо было покрыто золой и пылало от ярости. Пошатнувшись, Аристид рявкнул какую-то команду Брэкстону, рукой показывая на Ренара.
Граф отчаянно с кем-то дрался, не подозревая об опасности сзади. Габриэль поперхнулась, заметив оружие в руке Брэкстона. Охотник на ведьм закреплял стрелу в арбалете. Габриэль крикнула Ренару, но ее крик утонул в грохоте пожара и сражения. Прежде чем Габриэль сообразила, как поступить, Мири вырвалась от нее и побежала.
С глухо колотящимся сердцем Габриэль поднялась за ней, но быстро идти ей мешала пульсирующая болью лодыжка. Это напоминало жуткий ночной кошмар, когда ты все бежишь и бежишь куда-то, но не можешь преодолеть расстояние и понимаешь, что тебе ни за что не успеть добежать куда-то вовремя. Мири заслонила Ренара как раз в тот момент, когда Брэкстон прицеливался в свою жертву. Габриэль задохнулась от крика, приготовившись к худшему.
Но в самый последний оставшийся до выстрела миг Аристид выругался и оттолкнул Брэкстона в сторону. Стрела просвистела, сильно отклонившись от цели, не задев ни Мирибель, ни Ренара. И тут, сотрясая ночное небо, прогремел второй взрыв. Крыша гостиницы осела и рухнула с неимоверным грохотом, заставив толпу во дворе в панике броситься прочь. Искры и догорающие головешки, пылающие доски – все это полетело в разные стороны. Мир погрузился в полное безумие нестерпимого жара, дыма и пламени.
Реми, неожиданно возникший подле Габриэль, показался ей единственным, что осталось от нормальной жизни. Все остальное расплылось в одно большое пятно. Вот крепкой рукой Реми поддерживает ее за талию, помогает перешагивать через тела мертвых охотников на ведьм, своим могучим телом ограждает ее от натиска паникующих. Она почти вслепую бредет с ним через двор, пока они не оказываются на улице. Чудесным образом все они выбираются из этого ада: Ренар, Мири, Волк и даже Некромант.
Кот пошел прямо вперед, в темноту к переулку, где их ждали Арианн и Бетт, держа лошадей.
От боли в ноге Габриэль споткнулась и схватилась за руку Реми. Рука ее стала липкой от крови.
– Реми! Ты ранен!
В ужасе она показала ему на стрелу, торчавшую из предплечья. Реми ошарашено посмотрел на стрелу и расхохотался.
– Что же это такое! Опять! Проклятье, – взбешенно воскликнул он. – Только не это.
Симон, сгорбившись, сидел на скамье, прижимая к груди деревянную шкатулку и наблюдая за огнем, пожиравшим гостиницу и конюшню. Словно земля раскололась, изрыгая на поверхность само адское пекло. Даже с такого расстояния Симон чувствовал жар, его лицо было перемазано сажей вперемешку с потом. Он кашлял, судорожно глотая обожженным ртом чистый воздух, словно уже не надеялся когда-нибудь наполнить им свои легкие, болезненно реагировавшие на каждый вздох. Повсюду вокруг него люди кричали и образовывали цепочку, по которой передавали ведрами воду из колодца. Патетическое и бесполезное усилие. Разве под силу человеку погасить адское пламя?
Двор гостиницы был устлан охотниками на ведьм: где-то лежали неподвижные, бездыханные тела, где-то еще кто-то шевелился, испуская тихие стоны. Симон понимал, что должен идти к ним на помощь, но он, казалось, не мог заставить себя очнуться. Рядом с ним Брэкстон бережно нянчил обожженную руку. Пожилой мужчина бросал изумленные взгляды на Симона, ожидая приказаний.
Приказаний, которые Симон не мог отдавать. Он не мог ни двигаться, ни думать. Он только вспоминал Мирибель в тот момент, когда она навела пистолет, вспоминал ее глаза, холодные как сталь. Она научилась так сильно его ненавидеть? Неужели он оказался хорошим учителем? Неужели Мири действительно нажала бы на курок? Этого он не узнает никогда. Едва ли ему удастся спросить ее, ведь он отпустил ее. Отпустил их всех: Мирибель, Реми, Габриэль, графа. Он просто позволил им всем уйти, не предприняв никаких усилий, чтобы остановить их или послать за ними погоню. Симону казалось, будто этот ночной взрыв не просто лишил его чувств – он отнял у него нечто большее. В эту ночь у него исчезла цель, уверенность в своей способности бороться против зла и побеждать его. И Симон знал, кого ему за это следует благодарить.
Этот Ренар сущий дьявол! Симон, как и его старый учитель и господин, недооценил графа. Только Ренар с его темным колдовством был в состоянии вызвать взрыв такой пугающей силы. Симон все же сумел бы одолеть графа, но Мирибель опять встала на его пути. Ради девочки, которая теперь ненавидела и презирала его, Симон позволил злу выскользнуть у него из рук.
Он устало провел рукой по бритой голове. Одного он, по крайней мере, все же добился. Он лишил этого колдуна руководства его дьявола. Чуть обгорела и покрылась копотью крышка, но сама шкатулка уцелела.
Симон открыл шкатулку и недоверчиво заморгал. Он протер измученный глаз, отчаянно обшарил шелковую поверхность, убеждаясь, что не ошибся. Шкатулка была совершенно пуста. Ни медальонов. Ни кольца.
И что хуже всего – исчезла «Книга теней».
Во дворце царил хаос, приготовления к переезду двора в Блуа были прерваны в самом разгаре. Сундуки стояли упакованными, фургоны – наполовину загруженными, конюхи, горничные и придворные приостановили сборы. Все без исключения ждали команды короля. Генрих Валуа пришел в ярость, когда узнал о нападении на отряд охотников на ведьм. Взяв с собой для компании только несколько миньонов, он удалился в свои покои, где и оставался последние два дня.
«Надулся, как обидчивый мальчишка, из-за того, что сломали часть его игрушечных солдатиков», – презрительно подумала Екатерина.
Темная Королева поддалась искушению сдержанно объяснить сыну, что он не там ищет виновных. Екатерина собрала достаточно сведений о странном взрыве, ставшем причиной пожара, чтобы не догадаться, кто явился истинной причиной случившегося. Как же он дьявольски умен, этот Ренар, муж Арианн. Вот только жаль, что граф не удосужился погубить всех охотников на ведьм, особенно этого господина Балафра, вместо того чтобы сжигать дотла гостиницу «Шартр». Этому мерзкому молодому негодяю каким-то образом удалось выжить. По всему следовало, что и Габриэль, и Николя Реми тоже выжили. Они сбежали из Парижа вместе с младшей из сестер Шене, графом Ренаром и Арианн.
Охотник на ведьм все еще жив, Бич на свободе и затерялся где-то на просторах страны. Но Екатерина позволила себе лишь мельком подумать обо всех этих тревожных новостях. Как только она вошла в свои покои, вся ее энергия, все ее мысли сосредоточились только на одном. Куда запропастился Бартоломей Вердуччи? Она не имела ни единой весточки от этого негодника, начиная с ночи пожара. Целых два дня прошло, но никаких известий от него не поступало. Ей оставалось только молиться, чтобы старый болван не позволил себе порваться в клочья при выполнении самого важного задания, которое она когда-либо давала ему: добыть «Книгу теней».
Исчезновение Вердуччи ставило Екатерину в затруднительное положение. Едва ли она могла открыто начать поиски своего шпиона, не вызывая вопросов, почему вдруг ее слуга оказался там, где квартировали охотники на ведьм, да еще переодетым и под чужим именем. Она размышляла над тем, как лучше всего тайком провести собственное расследование, когда одна из ее фрейлин принесла долгожданную весть о возвращении этого синьора.
Екатерина поспешно удалила всех из своих покоев. Ее сердце заходилось от нетерпения. Когда Вердуччи нетвердой походкой вошел в будуар, даже ее, привыкшую ко всему, потряс его вид. Он напоминал человека, который только что выбрался из преисподней.
Он так и не переоделся после ночного пожара. Его штаны и камзол были перепачканы сажей, брови и бородка были подпалены, на впалой щеке образовался уродливый волдырь от ожога. На голове была толстая повязка, насквозь пропитанная кровью, и это мешало ему надеть шляпу.
Вердуччи похромал к Екатерине и с трудом поклонился, едва не потеряв равновесия.
– В-ваше Величество, – проскрежетал он.
В любое другое время она бы резко попеняла ему, что он так долго не возвращался с сообщением, но теперь не стала тратить впустую время на бессмысленные разговоры и даже не поинтересовалась, где он провел все это время. Для нее существовал только один вопрос.
– Ну же, сударь, не молчите. Была у графа «Книга теней»? – накинулась она на Бартоломея. – Вы преуспели в своей миссии? Добыли книгу?
Вердуччи вытащил сумку, которую попытался протянуть ей. Но тут худенький невысокий человечек пошатнулся и свалился у ее ног. Не обращая на своего шпиона никакого внимания, Екатерина торопливо потянулась за сумкой, чуть не наступив на потерявшего сознание Вердуччи. Сердце ее неистово колотилось, руки дрожали от нетерпения. Она развязала ремни и едва сдержала восторженный вопль, что-то нащупав в сумке. На свет появилась старая, потертая книга в кожаном переплете…
Большинство придворных старались держаться тише воды ниже травы, таинственные события в гостинице «Шартр» обсуждались приглушенными голосами, чтобы никакое упоминание о предмете не коснулось слуха короля и не вызвало в нем очередной приступ бешенства. Наварра сидел на скамье в саду Тюильри, лениво вытянув ноги перед собой, притворяясь, будто погружен в чтение книги, всем своим видом демонстрируя, что недавние события не имеют для него никакого значения.
Он с трудом сохранял типичное для себя безразличие. Главное, с Габриэль все обошлось. К облегчению, которое Наварра испытал при этом известии, примешивались обида и негодование. Эти двое, Габриэль и Реми, слишком долго кормили его ложью.
Наварра, как и все остальные при дворе, точно не знал, что произошло в гостинице два дня назад. Он сомневался, что когда-нибудь прояснит для себя, чем занималась Габриэль, за что ее обвинили в колдовстве. Гораздо лучше Наварра понимал, что случилось между Габриэль и Реми. Эти двое стали любовниками. Наварра подозревал их, начиная с того дня, когда состоялся турнир, хотя и позволил Габриэль унять свои подозрения.
Капитан отчетливо прояснил истинное положение дел в своем последнем письме к Наварре. Своим чеканным почерком Реми выражал сожаление, что оказался не способен осуществить до конца задуманный ими план, поскольку ему пришлось спасать Габриэль. Наварра полностью прощал Реми это. Он горько сожалел, что сам не мог позволить себе совершить геройский поступок и спасти молодую женщину. Приходилось по-прежнему оставаться бесполезным, никчемным призрачным королем.
Нет, вовсе не решение Реми отменить их план побега из Франции Наварра считал непростительным. По правде сказать, Генрих никогда не питал особой веры в успех этого плана. Его негодование вызвало совсем другое, хотя именно по этому поводу капитан даже не удосужился принести свои извинения. Николя Реми убежал с женщиной, которую Наварра желал больше всех остальных. Реми писал об этом в своей по-солдатски грубоватой манере:
«Я всей душой люблю Габриэль, так, как вы никогда не сумеете ее полюбить. После того как я спас эту женщину, я намереваюсь увезти ее подальше от Парижа и назвать своей женой. Я все же постараюсь отыскать способ вызволить и вас из вашего плена. Мой долг, моя жизнь, моя шпага всегда в вашем распоряжении, мой государь. Но одно я никогда не смогу предложить вам – мою жену».
Реми любит Габриэль всей душой? Довольно-таки страстное объяснение в любви к женщине для такого угрюмого мужчины.
Уголки губ Наварры невольно поползли вверх. Было бы забавно, наконец, увидеть, как могучий Бич пал, сраженный женскими чарами. Забавно, конечно, только лучше бы то были чары любой другой женщины, но не Габриэль.
Наварра вздохнул, переворачивая страницу, буквы перед ним расплывались. Он видел перед собой только золотые волосы Габриэль, ее ярко-голубые глаза и сочные манящие губы. Может статься, когда-нибудь он сумеет простить их с Реми: Наварра никогда не отличался мстительным нравом. Но сейчас его переполняла зависть к Реми, и не только и не столько из-за красавицы Габриэль. Бич, его капитан, обладал драгоценной свободой! Генрих никогда не позволял никому заметить, как бесил его плен, эта унизительная, постыдная роль, которую ему навязали. Наварра – дурашливый клоун, Наварра – трусливый перебежчик, Наварра – марионеточный король. Все это выворачивало его душу, пронимая до печенок.
Услышав осторожное покашливание, Наварра поднял глаза от книги и увидел, что за ним наблюдает полногрудая брюнетка со смеющимися глазами и дерзкой улыбкой. Он узнал в ней одну из фрейлин Екатерины, недавний подарок Темной Королевы, предпочитавшей держать зятя при себе влюбленным и ручным. «Ну и ладно. Дьявол с тобой», – цинично подумал Наварра, пожимая плечами. Его штаны легко расстегиваются, но свои желания и планы он научился держать при себе.
Молодая женщина помахала веером, окинула его соблазнительным взглядом и исчезла в зарослях кустарника. Наварра усмехнулся, закрыл книгу и последовал за ней.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Скромный сельский дом укрылся в долине в нескольких лье от Парижа. Не настолько далеко, как хотелось бы Габриэль, но Реми в любом случае не удалось бы увезти ее дальше. Остаток пути только сильная рука Ренара не давала Реми вывалиться из седла. Габриэль была благодарна за временный приют, который им предоставили на ферме с каменным домом, аккуратной маслобойней, сыроварней и даже курятником. Место это принадлежало вдове Перро и славилось своим прекрасным яблочным желе, свежими сливками и вкуснейшим сыром. Вдова Перро время от времени также готовила снадобья, ослаблявшие женщинам боль при родах или ежемесячных недомоганиях, и составляла мази, которые вылечивали все – от бородавок до ревматизма. Глядя на подбородок с ямочкой и пухлую фигуру почтенной фермерши, никто из непосвященных не угадал бы в ней одну из мудрых женщин, которая недавно посещала совет на острове Фэр, и что ее имя, скорее всего, было включено в список, ускользнувший от Симона Аристида.
Вдова позаботилась о Габриэль и Мири, пока Арианн занялась Реми.
По-матерински опекая сестер, она прикладывала мазь к порезам, которыми их отметили осколки стекла. Еще она наложила припарки на лодыжку Габриэль и туго забинтовала ее.
– Я делаю так своему пони, когда он потянет ногу, – сказала вдова, подмигивая. – Злющий негодник, сущее наказание. Коли уж ему помогает, поможет и тебе, детка.
Габриэль пробормотала слова благодарности, но ее не слишком волновали собственные боли или нервное истощение. Все ее помыслы были сосредоточены на Ре-ми. Когда Арианн занялась его раной, Николя впал в забытье. После того как она обработала рану, капитана перенесли на кровать, которую ему уступила хозяйка дома. Он проспал остаток дня, затем провел нелегкую ночь, беспокойно мечась по кровати.
Габриэль находилась поблизости, обтирала холодной тряпкой его лоб, опасаясь, что он снова может стать жертвой лихорадки или старых кошмаров. Хотя Арианн убеждала сестру немного отдохнуть, обещая, что сама позаботится о капитане, Габриэль отказалась.
Она примостилась на деревянном стуле около кровати и поила его всякий раз, когда он просыпался на короткое время. После настойки из трав, которую Арианн приготовила, чтобы уменьшить боли, он становился слабым и проваливался в сон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53