Коль скоро он сам собирается в округ Бакс, то пусть делает свои собственные выводы по поводу смерти Такера Бобба.
Наконец я взялась за статью о Марки. За два последних дня я довольно далеко продвинулась в этом деле, черновой вариант статьи был почти готов. Хотя сейчас я в основном пишу для журналов, годы работы в газетах не прошли для меня даром: когда приходится каждый день, хоть умри, сдавать работу к определенному сроку, поневоле научишься выжимать из себя текст, как бы ни гудел вокруг отдел новостей и что бы ни творилось в данный момент в твоей собственной личной жизни.
В истории с Марки, однако, оставался один момент, в котором мне нужно было разобраться, прежде чем закончить статью. После беседы с Джеком Херлихи я еще раз просмотрела свои заметки о разных случаях полтергейста. Хотя я догадывалась, как Марки ухитрялась передвигать большую часть предметов, насчет нескольких у меня оставались большие сомнения. Я решила, что мне нужно еще раз поговорить с Джеком Херлихи. Когда я о нем думала, хотя бы просто вспоминала его имя, у меня начинало сосать под ложечкой, но не так, как бывает, когда идешь брать интервью у знаменитости, а так, словно ты берешь телефонную трубку и слышишь голос парня, которого только что представляла обнаженным. Я сомневалась, что в субботу днем Джек Херлихи сидит дома, и не ошиблась – его не было. Сработал автоответчик, и я попросила Херлихи перезвонить.
В пять часов позвонила по мобильному Полли и сказала, что сегодня она не сможет со мной пообедать, но готова встретиться завтра во время ленча. Остаток вечера прошел в порыве трудового энтузиазма. Я пообедала в ресторанчике при кофейне, которая находится в нашем доме, заказав к обеду пару стаканов дешевого красного вина. Вернувшись в квартиру, я достала всю летнюю обувь из коробок и сложила на ее место зимнюю. Потом посмотрела фильм «Разум и чувства». Около полуночи я легла спать и за всю ночь проснулась только один раз, когда мне приснилось, что меня кто-то топит.
В воскресенье я встала в восемь утра; чувствовала я себя гораздо лучше, чем накануне, не была так напряжена. С Полли мы договорились встретиться в половине первого в Челси, где она жила. Утро было свободно, и я распорядилась им с пользой: отредактировала черновик статьи про Марки. Около десяти часов прорезалась Кэт.
– Привет, – сказала я, – как дела?
– Бывало и получше. Мне, правда, стало легче, когда мы уехали из города, но все равно я чувствую себя ужасной развалиной. Ты что-нибудь раскопала?
Я уже раньше решила, что не буду рассказывать Кэт о случае со взломщиком, во всяком случае сейчас.
– Да, я встречалась с Дармой и одним врачом из больницы, в которой умер Такер. Удалось узнать кое-что интересное. Возможно – только возможно, точно этого уже не узнаешь, – Такер действительно отравился ядовитыми грибами, но даже если это и так, его смерть не имеет никакого отношения к твоему делу. Есть…
– Откуда ты знаешь, что не имеет? – перебила Кэт.
– Все дело во времени, когда ему стало плохо. В Нью-Йорке считают, что он заболел среди недели, что ему стало плохо в офисе, – пояснила я. – Но возможно, это была не сама болезнь, а ее рецидив.
– Ничего не понимаю. – Кэт закрыла трубку рукой и тихо заговорила с кем-то, кто был рядом с ней, слов я не разобрала. – Послушай, Бейли, мы сейчас складываем вещи, Джеффу нужно быть сегодня днем в студии, обрабатывать какую-то пленку. Мы можем встретиться завтра утром? Я хочу узнать поподробнее о твоих находках и рассказать о своих.
– А как насчет сегодняшнего вечера?
Кэт помялась.
– Сегодня мне неудобно.
Я сказала, что утро понедельника у меня свободно. У нее была назначена съемка, и мы договорились встретиться в ее студии на Двадцатой улице.
Только я собралась принять душ, как позвонила Полли.
– У меня к тебе просьба.
«Черт, – подумала я, – сейчас перенесет время встречи». Но оказалось, что она хочет, чтобы мы обошлись без ленча, а просто прогулялись.
– Понимаешь, – сказала она, – я похудела на три фунта и боюсь, что если попаду в ресторан, то съем там все, кроме разве что меню.
– Прогуляться так прогуляться, меня это вполне устраивает, – соврала я. – Где встречаемся?
– Я за тобой зайду, скажем в час, и позвоню тебе снизу. А там посмотрим, куда нас ноги вынесут.
Ко мне вернулся аппетит, и я уже предвкушала, как подкреплюсь чем-нибудь особенно вкусным типа пенне путанеска, съеденным на открытой веранде кафе, а теперь мне оставалось рассчитывать только на запасы собственного холодильника. Самым лучшим, что мне удалось наскрести, был сморщенный шматок паштета из утиной печенки, который Лэндон дал мне с собой, когда я от него уходила. Я его понюхала. Вроде не испортился. Приняв душ, я оделась и поела на балконе, закусывая паштет сухим печеньем и запивая его чаем со льдом. Я успела только сложить грязную посуду в раковину, когда в домофон позвонила Полли.
Увидев ее, я чуть не упала. Мало того что она выглядела сногсшибательно, так еще и казалась совершенно беззаботной. Если обычно она заплетала косичку в стиле Пеппи Длинныйчулок, то сегодня ее волосы были распущены и развевались по ветру, хотя спереди она все-таки заколола несколько прядей цветными заколками. Ее кожа буквально светилась изнутри, а губы она подкрасила розовым блеском. Глядя на нее, было трудно предположить, чтобы она носила в душе черную злобу.
Мы решили пойти по Бродвею на юг, рассчитав, что в этом направлении будет поменьше народу. Уже к концу первого квартала стало ясно, что Полли не ставит перед собой цель превратить нашу прогулку в сеанс жиросжигательной аэробики. На бритье ног и то тратишь калорий больше, чем потратили мы во время нашей прогулки. Но меня это как раз устраивало, я хотела сосредоточиться на настроении Полли, разузнать о ее отношении ко всему, что случилось.
– Так что изменилось в твоих планах на выходные? – спросила она, как только мы двинулись по тротуару.
– Они несколько спутались, – сказала я. В данный момент мне совершенно не хотелось рассказывать ей о том, что произошло. – А как дела на работе?
– Пятница была просто сумасшедшей. Жалко, что ты этого не застала.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты видела пятничный номер «Пост»?
– Нет, я выехала из города рано утром.
– Ну так вот, они дали заметку, точнее, целую статью, из которой следует, что Такер Бобб, возможно, тоже был отравлен и что между его делом и делом Кэт может существовать связь. Предполагают разное: или кто-то из тех, кто работал в разное время на них обоих, за что-то их возненавидел, или какой-нибудь психопат ненавидит женские журналы как таковые и пытается убрать одного за другим всех главных редакторов. Все это похоже на кино.
– И из-за этого вся редакция в пятницу гудела?
– Гудела – это еще мягко сказано. Около одиннадцати Кэт уехала за город, и тут все как с цепи сорвались, стали носиться по офису, трепаться на эту тему, высказывать всякие бредовые идеи, додумывать то, чего не знают. Телефоны просто раскалились. Лесли разослала всем сотрудникам сердитое предупреждение, что, дескать, всякий, кто согласится дать интервью прессе, будет сразу уволен. Помнишь ассистентку из отдела красоты – ну ту, со странностями? Она еще как-то раз пожалела, что ее никто не преследует, потому что если тебя преследует какой-нибудь маньяк, значит, ты красавица. Ну так вот, она написала заявление об уходе и в тот же день ушла.
Я только и могла, что пробормотать:
– О Господи!
– Подожди, это еще не самое страшное, – продолжала Полли. – Потом появились детективы. Их было двое, и они хотели поговорить со всеми, кто присутствовал на той вечеринке у Кэт. Насколько я понимаю, теперь мы все под подозрением.
– Они и с тобой говорили?
– Еще бы. Это было ужасно. Я так нервничала… это все равно что проходить таможенный контроль: твою сумку открывают, и тебе вдруг начинает казаться, что у тебя найдут килограмм героина.
– Тебе показалось, что они тебя подозревают?
– Нет, они в основном задавали вопросы вроде «Не заметили ли вы чего-нибудь подозрительного?», или «Вы видели на столе в холле коробку конфет?», или «Многие ли в редакции знали, что Кэт любит шоколад?». Кроме того, мне кажется, им стоило на меня только взглянуть, чтобы понять, что с моими нервами просто невозможно никого укокошить.
Верила ли я ей? Хотела верить, но мои внутренние присяжные еще не вынесли своего вердикта.
– А как вели себя остальные? Наверное, тоже нервничали?
– Трудно сказать. Когда приехали полицейские, все затихли, а те, кого уже допросили, в основном старались помалкивать. Даже Кип не сказал ни слова. Представляешь? Кажется, это первый случай в истории, когда у него не нашлось подходящего саркастического замечания. Рейчел слиняла пораньше. Кто там еще?.. Ах да, Лесли. Она закрылась у себя в кабинете и не высовывалась. Наверняка болтала по телефону с Кэт. Постой-ка, чуть не забыла, сейчас я тебя рассмешу. Наш блестящий директор отдела моды, Саша, влетела в мой кабинет почти в истерике и спросила, не будет ли полиция в процессе расследования просматривать отчеты о расходах. Наверняка испугалась, как бы кто-нибудь не узнал, что она все личные счета за химчистку оплачивает за счет компании.
Тем временем мы дошли до Хьюстон-стрит. Остановившись на углу, мы стали обсуждать, куда пойти дальше, и в конце концов решили, что пойдем на юг до Кэнел-стрит, потом пройдем несколько кварталов на запад и вернемся в Виллидж.
– Бедняжка Кэт, как ей сейчас тяжело, – заметила я и выдержала паузу, чтобы посмотреть на реакцию Полли.
– Ну, это твое мнение, – ответила Полли. – А лично мне если кого и жалко, так это Хайди. Подходить к Кэт слишком близко опасно, для многих это кончилось плохо, но, насколько мне известно, это первый случай, когда дело закончилось в морге. Нет, постой, не первый, а второй. Говорят, еще когда она училась в колледже, один влюбленный в нее бедняга покончил жизнь самоубийством.
– Значит, жалеешь, что связалась с Кэт? Тебе тяжело иметь с ней дело?
– И да и нет. Я имею в виду, что в профессиональном плане работа в журнале мне дала очень много, но никаких милостей и поблажек я от Кэт не видела.
– По-моему, она считает тебя великолепным работником. Я только не понимаю, почему ей так трудно признать это публично.
– Ерунда, я переживу. Я уже привыкла, что большие боссы приписывают твои заслуги, с этим постепенно смиряешься и утешаешь себя тем, что по крайней мере в их фарватере можно и самой попасть в какое-нибудь приличное место. А Кэт есть Кэт. Достаточно увидеть ее один раз, чтобы понять, что она не тот человек, к которому ты обратишься, если тебе вдруг понадобится донор костного мозга. Но не так давно она подложила мне настоящую свинью. В компании открылась отличная вакансия, я хотела ее занять, а Кэт постаралась, чтобы эта должность мне не досталась.
– Да что ты, не может быть! – притворилась я удивленной. – А что за должность была?
Полли остановилась на тротуаре и повернулась ко мне.
– Знаешь, теперь это уже не так важно. Послушай, Бейли, мне ужасно хотелось с тобой поделиться, только имей в виду, это секрет. Через несколько недель я подам заявление об уходе. Я увольняюсь из «Глянца».
Я ахнула. В последнее время я была так озабочена всякими делами, что не заметила никаких признаков того, что недовольство Полли ведет к каким-то практическим шагам.
– Полли, у меня нет слов. Ужасно рада за тебя, хотя, конечно, для меня это плохо.
– Не переживай, я думаю, это положит начало крепкой дружбе между нами. Если честно, мне всегда было немного неловко работать с тобой в качестве контролирующего редактора. А теперь мы сможем быть просто подругами.
– Что ж, как я уже сказала, очень рада за тебя. – Я обняла Полли. – Я же видела, что весь последний год ты выглядела не очень-то счастливой.
– Это не из-за Кэт. – Полли пошла дальше. – Просто нынешняя работа стала мне надоедать. Если бы я занималась только твоими статьями – тогда другое дело, но когда редактируешь всякую ерунду из разделов моды и красоты, то постепенно тупеешь. Помню, одна из редакторов отдела моды использовала в своем материале слово «задне». Ты знаешь, что это словечко должно было обозначать? Акне, то бишь прыщ, который вскочил на заднице! А когда я попыталась объяснить, что изобретать такие слова – глупость, она посмотрела на меня так, будто это не она идиотка, а я! И еще одно обстоятельство – я уже не вписываюсь в коллектив. Они там все очень молодые и модные, тебе тридцать три, и ты еще этого не чувствуешь, а мне почти сорок, и я выпадаю из общего ряда. Вот недавно был такой случай. Девчонки из отдела публикаций обсуждали какой-то секс по звонку. Я поинтересовалась, что это такое. Я-то думала, речь пойдет о проститутках, которых вызывают по телефону, или, может быть, даже о сексе по телефону, но оказалось, что ничего подобного. Оказывается, секс по звонку – это когда ты хочешь переспать и звонишь парню, с которым встречалась раньше, или даже просто случайному знакомому и приезжаешь к нему только ради секса. Или он тебе звонит по такому же поводу. Мало того что мне никогда не звонили, чтобы со мной переспать, я даже не слышала, что такое явление существует!
– Значит, ты просто бросаешь работу? – спросила я. – Станешь свободным художником?
– Нет, вовсе нет. Я нашла другую работу. Буду участвовать в руководстве театральной труппой, с которой я как-то работала на общественных началах, – «Актеры Челси». Они сумели раздобыть кое-какие деньги и решили нанять кого-нибудь заниматься рекламой и пиаром. Платят они не бог весть сколько, но мне отошла некоторая сумма по соглашению о разводе, и я решила заняться тем, что мне нравится. На новую работу мне нужно выходить только через несколько недель, и я хочу до тех пор остаться в «Глянце» и подкопить денег, сколько удастся. Я бы раньше тебе сказала, да последние два месяца все висело на волоске, и я боялась сглазить.
Мы дошли до Вест-Виллидж, и я предложила зайти выпить каппучино. Мы выбрали открытое кафе на Бликер-стрит, заняли столик на солнышке, сели и стали обсуждать планы Полли. Я видела, что она искренне рада, прямо-таки счастлива. И, глядя на нее, такую счастливую, было невозможно поверить, что она пыталась убить Кэт. Из сказанного Полли выходило, что работа в театральной труппе стала наклевываться примерно в то же время, когда от нее уплыла должность в журнале по садоводству. Поэтому вместо того, чтобы взращивать в душе ненависть к Кэт, Полли быстренько переключилась и сосредоточилась на новом варианте. Мне показалось, что Кэт по тем или иным причинам потеряла для Полли свою значимость. Конечно, теоретически Полли могла бы на прощание выкинуть какой-нибудь финт, но я очень сомневаюсь, что она стала бы это делать. Полли, как мне показалось, мысленно уже распрощалась с «Глянцем» и совершенно не задумывалась о мести. Я почувствовала облегчение.
Мы расплатились, и я предложила пройтись до Челси пешком. Возле дома, где жила Полли, мы обнялись, я поклялась, что не разболтаю секрет, и пожелала ей удачи. Домой я пошла уже гораздо быстрее.
Дойдя до угла Шестой авеню и Восемнадцатой улицы, я вдруг сообразила, что нахожусь недалеко от студии Джеффа, только не могла вспомнить ее точный адрес. Я там однажды побывала, но это было давно, в те далекие славные времена, когда Джефф еще только ухаживал за Кэт. Она тогда решила его подразнить, заглянув к нему в студию в сверхкоротком и сверхпрозрачном платье. Меня она попросила пойти с ней.
Я позвонила по мобильному в справочную и узнала, что студия находится на Девятнадцатой улице, в квартале между Пятой и Шестой авеню. Кэт говорила, что сегодня днем Джефф будет работать в студии, так что, если я буду проходить мимо и увижу, что Джефф на месте, у меня появится возможность поговорить с ним наедине. Мне хотелось послушать, что он скажет об убийстве и о Кэт, возможно, он о чем-нибудь проговорится. Итак, я прошла квартал в обратную сторону и свернула на Девятнадцатую.
Этот квартал, как и другие в этом районе, теперь занимали студии и жилые мансарды, а раньше здесь были небольшие мастерские. Сейчас десятиэтажные дома были черными от копоти и к тому же заслоняли солнце.
Нужный мне дом находился примерно в трех четвертях квартала от Шестой улицы. Здание имело довольно унылый вид, весь первый этаж занимала какая-то фотолаборатория. Тротуар перед домом был усыпан мусором и старыми газетами. Я открыла первую дверь, вошла в вестибюль и стала изучать таблички на домофоне. Студия Джеффа, как оказалось, находилась на шестом этаже, там же размещалась некая компания под названием «Нью сенчури видео».
Мне было немного неудобно вваливаться к Джеффу без предупреждения, но я подумала, что он может рассказать больше, если застать его врасплох. Я нажала кнопку домофона и стала ждать. Ответа не было. Я снова позвонила – с тем же результатом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38