Только я начала расслабляться и не думать ни о чем, как вдруг зазвонил телефон. Я вздрогнула от неожиданности и так неловко потянулась за трубкой, что сбила со столика фотографию в рамке.
– Бейли, ты спишь?
Голос был женский, но я в растрепанных чувствах его не узнала и пробормотала:
– Кто это?
– Ой, извини, кажется, я тебя разбудила. Это Лесли.
Чтобы Лесли позвонила мне домой, да еще среди ночи – такого еще не бывало. Лесли ничего не делает просто так, и я невольно задалась вопросом, что ей понадобилось на этот раз.
– Нет, я читала, – соврала я.
– Извини за поздний звонок, но я знаю, что ты сова. Кэт сказала, что ты ложишься поздно, вот я и решила позвонить. Кстати, что ты думаешь о ее состоянии? Когда я с ней разговаривала, она была на грани истерики.
Из этого я сделала вывод, что Кэт в конце концов почувствовала потребность раскрыть душу Лесли. Интересно, со многими ли еще она разоткровенничалась? Лесли небось только затем и позвонила, чтобы я знала, что она находится в гуще событий. Упаси Боже, чтобы у меня были эксклюзивные права хоть на что-нибудь, связанное с Кэт.
– Да, мне тоже показалось, что она ошеломлена, но это естественно, – сказала я. – Надеюсь, она уже взяла себя в руки?
Произнося последнюю фразу, я на ощупь нашла выключатель и включила настольную лампу.
– Да, конечно. Но ты же не думала, что она не поделится со мной, правда? И Гарри ей тоже придется поставить в известность. Эта история касается всей компании. Жизнь Кэт в опасности, но, если разобраться, не только ее, но и всех нас.
– Что ты имеешь в виду?
– Тот, кто хотел убить Кэт, по ошибке убил другого человека. Если он, или она, настолько глуп или небрежен, мы все в опасности.
Ну конечно, Лесли первым дело думает о том, какие последствия любое дело может иметь лично для нее.
– У тебя есть какие-нибудь соображения, кто бы это мог сделать? – спросила я. – Есть кто-нибудь, кому Кэт в последнее время особенно насолила?
– Так сразу никто на ум не приходит, но я об этом думаю. Это должен быть человек, который знает ее достаточно хорошо и понимает, что, если подарить Кэт коробку хороших шоколадных конфет, она съест их при первом же удобном случае.
– Ты видела эти конфеты на столике в холле?
– Да, видела. Не уверена, что они лежали там, когда я пришла, но когда я выходила в туалет, точно лежали. Помню, я тогда еще кому-то сказала, что не знала, что полагалось принести хозяйке подарок.
– А позже? Ты не обратила внимания, когда именно конфеты исчезли?
– Нет. Даже не припоминаю, лежала ли коробка на прежнем месте, когда я уходила домой, или нет.
– А твой муж, он что-нибудь видел?
– Ты о чем?
– Твой муж. Он ведь тоже был на вечеринке.
– Надо у него спросить. Клайд в отъезде, и я даже не успела рассказать ему последние новости. Газеты раздуют из этой истории черт знает что, ты ведь понимаешь? Особенно после того, как большой босс связал это дело со смертью Такера Бобба.
– Что-о?
Я стала терять нить разговора еще когда Лесли заговорила о муже, но ее последняя фраза вернула мое внимание к разговору так резко, слово меня за волосы дернули. Такер Бобб, главный редактор журнала «Лучший дом», тоже входившего в число «семи сестер», умер прошлой осенью.
– Что ты имеешь в виду?
– Смерть Такера Бобба.
– Но при чем здесь он? Если не ошибаюсь, он умер от внутреннего кровотечения?
– Он умер от почечной недостаточности. Но есть подозрение, что она могла развиться в результате отравления грибами. Разве Кэт тебе не говорила? Мы с ней обсуждали этот случай сегодня вечером, и она задумалась, нет ли между двумя событиями связи.
– А как вышло, что Такер Бобб съел ядовитые грибы?
– Он был заядлым грибником, и подозревают, что он по ошибке собрал несъедобные грибы. Всех подробностей я не знаю, дело было в Испании, где он проводил отпуск. Это все, что мне известно об этом деле, но, между прочим, по поводу его смерти до сих пор ходят разные слухи.
– Вот это да, а я и не знала.
– Теперь знаешь. – Мне показалось, что Лесли что-то отвлекло, – Кажется, вернулся мой муж, мне надо идти.
Она повесила трубку еще до того, как я договорила «до свидания».
Я прислонилась к подлокотнику, переваривая услышанное. Возможно ли, чтобы между двумя смертями была связь? Может, кто-то целенаправленно убирает главных редакторов женских журналов?
Телефон зазвонил снова, я, естественно, подумала, что Лесли вспомнила что-нибудь еще и решила перезвонить.
– Слушаю.
Мне никто не ответил, в трубке было слышно только дыхание. Я повесила трубку и помчалась к определителю. Как и в прошлый раз, номер не определился. Один звонок мог быть случайностью – кто-то мог ошибиться номером, но два раза – это уже другое дело. Не исключено, что кто-то из бывших бойфрендов или даже бывший муж звонит только затем, чтобы услышать мой голос. А может, кто-то названивает специально, чтобы потрепать мне нервы?
А вдруг это убийца? Не секрет, что я в тесных отношениях с Кэт, и если убийца прослышал, что я помогаю Кэт в этом деле, возможно, он пытается таким образом держать меня в поле зрения… или хочет меня запугать?
Если верно последнее, то он здорово преуспел.
Глава 9
Во вторник утром я проснулась около половины восьмого. От лежания на диване у меня ныла спина, но зато я проспала до самого утра, ни разу не проснувшись. Я поставила на плиту чайник и пошла в кабинет за новой общей тетрадью.
Каждый раз, когда я получаю очередное задание написать статью, я первым делом достаю общую тетрадь и пишу сверху на первой странице рабочее название будущей статьи. По мере того как я набираю материал и беру интервью (для этой цели у меня есть диктофон и блокнот для стенограмм), я записываю в общую тетрадь свои личные наблюдения, главные моменты интервью, первые выводы, направления, которые стоит разработать, какие-то кусочки информации, с которыми я пока не знаю что делать, и, наконец, там же набрасываю общие контуры статьи. Именно в процессе этой работы будущая статья начинает обретать в моей голове форму. Хотя сам текст статьи я набираю на компьютере, для того чтобы запустить мозг в работу, сначала мне нужно обязательно писать карандашом от руки. Случается, что именно в процессе записи в общую тетрадь мне удается увидеть какие-то факты или обстоятельства в совершенно новом свете. Думаю, если у меня как у пишущего человека есть какая-то характерная особенность, то это она и есть. Интервьюер из меня довольно посредственный, мне всегда трудно касаться чьих-то открытых ран, но зато я умею заметить то, что упускают из виду все остальные.
Хотя я не получала официального задания написать статью о смерти Хайди, я собиралась действовать точно так же, как если бы я его получила. Я открыла тетрадь и написала на первой странице сверху: «Смерть няни». Не знаю, почему я выбрала именно такое название, просто оно как-то сразу пришло мне в голову. Затем я надела первые попавшиеся джинсы и футболку, вернулась в кухню и приготовила себе кофе. Прихватив чашку с собой, я прошла в кабинет и взяла карандаш. Следующие сорок пять минут я занималась тем, что записывала все, что узнала о деле Кэт, включая вопросы, которые у меня возникали в связи с этим.
Около девяти я позвонила Кэт, чтобы договориться о времени и месте встречи. Она предложила встретиться за ленчем в маленьком ресторанчике на Медисон-авеню. По ее голосу я почувствовала, что она очень, очень взвинчена. Повесив трубку, я достала из сумочки записную книжку. Нашла телефон одной моей знакомой, Меган Фокс, и стала ей, звонить. Меган – заместитель редактора «Лучшего дома», мы с ней несколько раз общались в гостях у нашей общей подруги, и хотя нас нельзя назвать закадычными подругами, мы относился друг к дружке с симпатией, и я рассудила, что Меган охотно поделится со мной всем, что знает о смерти своего босса. С тех пор как Лесли огорошила меня предположением о возможной связи нашего дела со смертью Такера Бобба, я все пыталась придумать, у кого бы можно было поживиться информацией о его смерти, и самой подходящей мне показалась Меган. Я наткнулась на автоответчик и оставила сообщение, что мне нужно с ней поговорить.
Кроме того, я зашла на несколько интернет-сайтов, посвященных грибам. Когда я только начинала писать, мне обычно приходилось проводить многие часы в библиотеке, собирая информацию, но в наше время почти все, что нужно, можно найти в Интернете. Вот только отчетов о судебных заседаниях в Сети не найти, за ними все равно приходится тащиться в суд и любезничать с толстыми мрачными служащими, передвигающимися со скоростью черепахи.
Оказалось, что у нас в Соединенных Штатах ядовитых грибов полным-полно. Можно заболеть от одних только названий: «язык дьявола», «коноцибе смертельный», «мозговой гриб», «ядовитый пылильщик», но больше всего мне понравилось название «потогонный клитоцибе».
В начале двенадцатого я выключила компьютер и переоделась в черные брюки и желтый свитер. Прежде чем выйти из дому, я еще раз проверила голосовую почту по рабочему номеру – да-да, в напрасной надежде, что туда мог позвонить Кайл. Черта с два он позвонил! Мне вспомнились слова одной моей подруги: «Они все не звонят и не звонят, и тогда ты начинаешь в них влюбляться».
Поскольку до встречи с Кэт у меня оставалось свободное время, я решила поехать подземкой и села на станции у Астор-плейс, это всего в паре кварталов от моего дома. Ресторан, как оказалось, находился в квартале от дома Кэт, на углу Мэдисон-авеню и Девяностой. На этом отрезке Мэдисон-авеню напоминает европейскую улицу: большинство зданий не выше четырех этажей, в нижнем этаже расположены магазины, галереи и рестораны, над окнами многих из них натянуты красочные тенты – желтые, голубые или в красную и белую полоску.
В ресторан я вошла ровно за минуту до назначенного времени. Это было небольшое заведение во французско-средиземноморском стиле. Зал был почти пуст, и официант, не переставая говорить с кем-то по телефону, жестом показал мне, что я могу садиться куда угодно. Я села и несколько минут только и делала, что осматривалась по сторонам. Наконец официант подошел, вручил мне меню и спросил, что я буду пить. Я объяснила, что нас будет двое, и пока заказала себе чай со льдом.
Кэт опоздала на двадцать минут. Я увидела ее в окно, когда она спешила через дорогу на углу Мэдисон и Девяностой. Поскольку Кэт жила буквально за углом, было вполне естественно, что она пришла пешком, но я все равно была поражена, увидев ее идущей. Обозреватель рубрики светских сплетен как-то заметила, что Кэт редко проходит пешком больше десяти футов. Когда Кэт открыла дверь, все посетители, которые появились за эти двадцать минут, как по команде повернули головы и уставились на нее. На Кэт было платье без рукавов табачного цвета; кроме коричневой кожаной сумки, при ней была еще крошечная сумочка, которая вполне подошла бы Барби. Туфли леопардовой раскраски с ремешком вместо пятки прилично открывали пальцы. Две светского вида дамочки за соседним столиком неодобрительно покосились на ее голые ноги – они не знали, что Кэт носит колготки только три самых холодных месяца в году, да и тогда лишь если температура опускается ниже нуля. Кэт села на стул напротив меня, сняла темные очки, положила их на столик и знаком подозвала официанта.
– Ты уже выбрала, что будешь?
Это был скорее не вопрос, а утверждение. Видимо, Кэт рассудила, что раз я сижу в ресторане довольно долго, то успела выучить меню наизусть. Как только официант подошел, мы сделали заказ: салат «Никосия» для меня и тушеного ягненка для Кэт.
– Новости есть? – спросила я.
– Я велела Карлотте выбросить всю еду, какая есть в доме, И купить все заново. Сегодня утром звонил Фарли. Мы с ним обсудили список гостей, он хотел знать; кто есть кто.
– А что организаторы питания? Ты им позвонила, спросила про конфеты?
– Да, я разговаривала с Маверик, владелицей фирмы, она сама присутствовала на вечеринке. Она помнит, что видела на столике в холле коробку конфет, на коробке было написано, что это трюфели, и на крышке был цветок.
– Она не убирала эту коробку?
– Нет. Я на всякий случай попросила Карлотту посмотреть везде, где могла бы лежать коробка.
– Значит, гипотеза подтверждается – конфеты предназначались тебе.
– Хочешь услышать кое-что забавное? – с сарказмом усмехнулась Кэт. – Маверик сказала, что одна из ее помощниц спрашивала, не надо ли выложить конфеты на тарелку и выставить в гостиной. Она подумала, что кто-то принес их на вечеринку в качестве угощения. Маверик предусмотрительно справилась у Одри, и та не велела открывать конфеты ни под каким видом. Представляешь, что было бы, если бы она выставила эти трюфели на стол? Мне даже подумать об этом страшно.
– А меня вот что удивляет: Хайди взяла конфеты в четверг вечером, но, по-видимому, до субботы к ним не притрагивалась.
– Может, она припрятала их до тех времен, когда ее потянет на шоколад. – Кэт сменила тему. – Слушай, Бейли, ты знаешь, от чего умер Такер Бобб?
– Ночью я как раз говорила на эту тему с Лесли. Кажется, она сомневается, на самом ли деле он отравился ядовитыми грибами или это всего лишь слухи.
– А вдруг правда? Вдруг одно с другим связано? Может, все это часть какого-то заговора?
Я с минуту подумала над ее словами, помешивая холодный чай соломинкой.
– Во всяком случае, это странно, и тебе нужно поставить в известность полицию. Тем временем я поспрашиваю у знакомых, посмотрим, что мне удастся выяснить. Но в любом случае факт остается фактом: тот, кто повинен в смерти Хайди, в четверг вечером был в твоем доме. И нам стоит подумать о каждом из гостей.
– Кстати, я принесла то, что ты просила… ну, резюме на всех. Одри прислала их мне по электронной почте.
Кэт достала из сумки объемистый конверт из коричневой бумаги и пододвинула его ко мне по столу.
– Здесь все? – спросила я, убирая конверт теперь уже в мою сумку.
– Все, кроме одного парня из производственного отдела, его резюме мы найти не смогли. Но я с ним, по-моему, ни разу и словом не перемолвилась.
– Может, он как раз и надеялся услышать от тебя это самое слово.
– Да уж, это проблема, – буркнула Кэт. – Они все ожидают, что я буду с ними нянчиться и не роптать, когда они приносят мне паршивую верстку или статьи, столь же «захватывающие», как инструкции к японской видеотехнике.
– Давай поговорим о людях, – предложила я. – Ты полагаешь, что нет никого, кто был бы очень резко настроен против тебя, за исключением Долорес. Но нам все-таки придется пройти весь список, фамилию за фамилией. Расскажи, с кем у тебя какие отношения.
Кэт начала с самого близкого круга, не придерживаясь никакой системы. С Одри у Кэт отношения, как она особо подчеркнула, просто прекрасные. Одри – женщина сорока двух лет, поседевшая раньше времени, – занимала пост ответственного секретаря и блестяще управляла делами Кэт. Каждый вечер она уходила с работы вскоре после шести, дома ее ждала собака по кличке Мучи, свободное время она посвящала книжному клубу и, похоже, вовсе не вспоминала о существовании «Глянца» до утра, когда снова приходила на работу.
– А ты не видишь ничего особенного в том, что она не разрешила выставить на стол шоколадные конфеты и оставила их для тебя?
– Нет, она просто позаботилась обо мне.
Саша, директор отдела моды. Она работает в журнале уже два года, превысив рекорд пребывания в этой должности на тринадцать месяцев. По словам Кэт, Саша – первая из руководителей отдела моды, кто считается с ее мнением, и Кэт выразила свою признательность тем, что предоставила ей больше самостоятельности. Примерно через год работы Саша однажды получила крупный нагоняй за то, что вышла за рамки бюджета: во время съемок модной коллекции она организовала для участников съемки дорогущий ленч, включавший мясное филе, фаршированное трюфелями, но потом они с Кэт как-то помирились.
Следующей шла Рейчел. Как я и подозревала, между ней и Кэт существовало некоторое напряжение. Кэт слышала из двух разных источников, что Рейчел хитростью подстроила себе ленч с Гарри, владельцем компании, Кэт чувствовала, что Рейчел была бы рада утвердиться в роли ее заместителя, особенно потому, что с недавнего времени продажи в киосках стали падать – впервые после прихода в журнал Кэт.
– Неужели она думает, что сможет управлять «Глянцем» лучше тебя? – спросила я.
– Представь себе, думает, – фыркнула Кэт. – В последнее время она стала критиковать мой выбор обложек, а как-то раз во время совещания я заметила, что она идиотски ухмыляется. Позже, в моем кабинете, я устроила ей разнос – возомнила себя слишком умной. Она вообразила себя Тиной Браун, а ведь до того, как я наняла ее на работу, самым крупным ее достижением было «Открытие», что Дженнифер Энистон за три года не съела ни кусочка хлеба и ни единой картофелины.
– Тогда почему ты ее просто не уволишь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38