Абби Дурн была убита, когда второе завещание готовили ей на подпись.
— Наоборот, мистер Квин, —белые зубы Кнейзера блеснули на его смуглом лице. — Я нисколько не удивлен.
Эллери недовольно выпрямился:
— Вам известно, что доктор Жаннэ должен получить часть состояния миссис Дурн?
— Безусловно.
— Тогда можете идти.
Кнейзел с изяществом поклонился Эллери. Затем так же раскланялся с инспектором, окружным прокурором, Крониным и Вели, после чего невозмутимо покинул предоперационную.
— Уходят мои последние надежды, — застонал Эллери. —Я должен признать, что встретил достойного противника.
Во время допроса Кнейзела журналист Харпер сидел в дальнем углу комнаты, согнувшись на стуле. Его шляпа была низко надвинута на глаза. Он не произнес ни единого слова, но все время не спускал глаз с лица ученого. Теперь он поднялся и прошелся по комнате.
Эллери посмотрел на него. Их взгляды встретились.
— Ну что ж, старина, — сказал Харпер, — мне кажется, ты напоролся на твердый орешек. Какой-то айсберг в образе человека!
— Я склонен согласиться с тобой, Пит. — Эллери слегка улыбнулся. — Но ты, очевидно, знаешь, что восемь десятых айсберга находятся под водой.
Массивная рука сержанта Вели упиралась в косяк двери, пока он оживленно беседовал с полицейским, стоящим в коридоре. Эллери Квин сидел в оцепенении. Инспектор Квин, окружной прокурор и Тимоти Кронин оживленно спорили о сложных аспектах дела. Лишь Питер Харпер казался довольным собой и всем миром.
Такова была картина в предоперационной, которую нарушил отряд полицейских фотографов и экспертов. Они хлынули в операционную, предоперационную и наркозную и беспорядочно столпились вокруг операционного стола. Бело-голубые вспышки и щелканье фотоаппаратов... Неразбериха и суета...
Эллери, углубившись в свои мысли, сидел и, казалось, ничего не замечал.Инспектор что-то сказал одному из полицейских, и тот исчез. Через минуту он вернулся с моложавым мужчиной серьезного вида.
— Вот он, шеф.
— Вы Джеймс Парадайз, комендант больницы? — спросил инспектор.
Человек кивнул, сделав глотательное движение.
— Ваш кабинет расположен прямо против Восточного коридора?
— Да, сэр.
— Вы все утро находились там?
— Да, сэр. Я не покидал своего места до того времени, когда прибежал доктор Минчен.
— Как я представляю, ваше кресло и стол стояли наискось от дверей кабинета. Была ли на какое-то время открыта ваша дверь сегодня утром?
— Нет, сэр.
— Жаль, жаль, — пробормотал инспектор. — Тогда вот что. Не попадался ли вам на глаза какой-нибудь врач между 10.30 и 10.45?
Парадайз задумчиво почесал нос.
— Врачи весь день бродят по коридору мимо моих дверей.
— Томас! — инспектор Квин указал великану пальцем на коменданта. — Познакомьте с ним наших людей. Больница будет под охраной, пока мы не найдем убийцу миссис Дурн. Ваши труды будут вознаграждены, Парадайз. Понятно?
Уши Парадайза зарделись.
— У нас в больнице никогда не было убийства, инспектор. Я надеюсь, что ваши люди не нарушат внутренний распорядок.
— А теперь ступайте, — инспектор дружелюбно подтолкнул его к двери.
Комендант исчез.
- Томас, — продолжал старик, обращаясь к сержанту Вели, — вы должны за всем следить внимательно. Я прошу выставить охрану в операционную, в эту комнату и в наркозную рядом. Никого туда не пускать. Никого! И вот что еще. Пройдите вероятным путем убийцы из наркозной по коридору и постарайтесь найти кого-нибудь, кто его видел. Ведь он шел, делая вид, что хромает... Кроме того, составьте список с именами и адресами всех сестер, врачей,
посетителей этого дня и всех остальных, кто был здесь.
— Да, вот еще что, — дополнил Самсон. —- Надо собрать по возможности анкетные данные сотрудников.
— Правильно! Томас, поручите специальной группе просмотреть личные дела сотрудников, всех без исключения, которых мы уже опросили. Не надо составлять длинных донесений, если только вы не натолкнетесь на что-то необычное. Меня интересуют факты, которые расходятся с уже полученными показаниями или которые отсутствуют в них.
— Я понял, — доложил Вели. — Между прочим, инспектор, Большой Майк все еще находится под воздействием наркоза. Он не сможет говорить еще в течение нескольких часов.
Наши ребята наверху за ним следят.
— Прекрасно. За работу, Томас!
Инспектор вошел в операционную, дал указания сыщикам и полицейским и тут же вернулся.
— Вы нас отпускаете? — спросил окружной прокурор, нахлобучив до ушей шляпу.
Харпер и Пронин направились к двери. — А почему б и нет? Пока мы сделали все, что могли. Пошли, Эллери, поднимайся! У нас слишком много дел.
— Где мое пальто? Э, оно там, в кабинете доктора Минчена... Полицейский услужливо побежал и принес пальто.
— Фил...
— Прошу извинить меня, Гульда. Когда я пришел из больницы, ты отдыхала. Мне сказал об этом Бристол. Я знал, что тебя проводили мисс Даннинг и Гендрик. Я не хотел тебя беспокоить. К тому же мне надо было отлучиться. Очень срочное дело в конторе. Но теперь я здесь, Гульда.
— Я так устала.
— Знаю, дорогая... Гульда, как мне это высказать? Гульда... я...
— Фил. Пожалуйста...
— Я не знаю, как это высказать. Ты для меня самый дорогой человек. Ты знаешь, как я к тебе отношусь! Но мир... газеты... Они скажут, если ты... если мы...
— Фил, неужели ты думаешь, что это будет иметь для меня какое-нибудь значение?
— Они скажут, что я женюсь на миллионах Абби Дурн.
— Я не хочу сейчас говорить о свадьбе. Как ты можешь думать!
— Но Гульда, Гульда! О любимая, какой я зверь, что заставляю тебя плакать...
Полицейская машина подъехала к тротуару и остановилась у железных массивных ворот поместья Дурн. Высокая каменная стена, потрескавшаяся от времени и поросшая мхом, окружала дом и сад. Она скрывала нижние этажи дома, возвышавшегося в глубине газонных лужаек.
Инспектор Квин, окружной прокурор Самсон и Эллери Квин, оставив в машине трех полицейских, не спеша зашагали к воротам. Высокий старик в ливрее открыл входную дверь. Инспектор Квин отстранил его и вошел в огромный, со вкусом обставленный холл.
— Позовите мистера Дурна, — сказал он сердито. — И не тратьте время на расспросы.
Дворецкий открыл было рот, чтобы запротестовать, но не решился.
— Как мне доложить?
— Инспектор Квин, мистер Квин, окружной прокурор Самсон.
— Хорошо, сэр. Проходите.
Они двинулись следом за дворецким через богато обставленные комнаты и устланные коврами холлы.Наконец дворецкий остановился перед огромной двухстворчатой дверью.
— Если не возражаете, подождите здесь в компании этого джентльмена.
Он поклонился и вышел медленными размеренными шагами.
— В компании джентльмена, — пробормотал инспектор. Кто бы это мог быть? Никак Харпер... Ну, черт возьми!
В противоположном углу большой темноватой комнаты, устланной коричневыми коврами, они увидели Пита Харпера, утопавшего в глубоком кожаном кресле. Он смотрел на них с усмешкой.
— Скажите, пожалуйста, — спросил инспектор, — как это называется? Вы же сказали, что направляетесь в вашу газету?
Вь! что, хотите нас опередить?
— Военная хитрость, инспектор. Я пробовал встретиться с кутилой Гендриком. Но мне это не удалось, и я решил подождать вас. Садитесь, ребята.
Эллери задумчиво прошелся по залу, рассматривая библиотеку. У стен от пола до высокого старинного потолка стояли книги. Их были тысячи. Он взял один том с полки. Это была тяжелая книга в позолоченном переплете из телячьей кожи. Эллери попытался перелистать страницы. Они не разделялись.
— Так, — проговорил он. — Держу пари, что девяносто процентов этих книг не читались с тех пор, как они приобретены.
Инспектор опустился в мягкое кресло.
— Хотелось бы, чтобы этот толстый болван...
В это время «толстый болван» появился из двухстворчатых дверей. В костюме он выглядел еще более толстым, улыбка образовала складки на его щеках.
— Как приятно! Рад вас видеть, джентльмены! Садитесь, садитесь!
Окружной прокурор смотрел на брата Абби Дурн с гримасой отвращения. Эллери не обратил никакого внимания на хозяина дома. Он продолжал рассматривать книги.
Гендрик Дурн опустился на широкий диван, скрестив руки на жирном животе. Его улыбка исчезла, как только он увидел в дальнем углу Харпера.
— Это тот репортер? Я при нем не буду говорить, инспектор. Эй вы,убирайтесь!
Харпер стал успокаивать Гендрика:
— Мистер Дурн, не волнуйтесь. Я тут не в качестве журналиста. Правда, мистер Самсон? Окружной прокурор вам это подтвердит. Я просто помогаю ему по дружбе.
— Харперу можно доверять, мистер Дурн, — сказал окружной прокурор. — Вы можете не стесняться.
Дурн покосился на репортера.
— А он ничего не напечатает из нашей беседы?
— Кто? Я? — Харпер выглядел возмущенным. — Послушайте, мистер Дурн, вы меня оскорбляете.
— Вы нам говЪрили в больнице, — прервал их инспектор, — о какой-то истории. Вы намекнули, что она для вас является вопросом жизни. Так выкладывайте же, я вас слушаю, сэр!
Дурн; не поднимая глаз, вкрадчиво произнес:
— Но сначала вы должны гарантировать мне, джентльмены, что все останется между нами.
Инспектор Квин закрыл глаза, запуская пальцы в старую коричневую табакерку, его постоянную спутницу.
— Вы что же. хотите заключить договор с полицией, а? Вот что, мистер Дурн, вы нам расскажете эту историю и сделаете это не торгуясь.
Дурн покачал лысой головой.
— О нет! Вы не сможете меня запугать, господин инспектор! Сначала пообещайте, а потом я расскажу. В противном случае — нет!
— Насколько я понимаю, — резко сказал инспектор, — вы дрожите за свою шкуру. Мы могли бы вам обеспечить защиту, если вы в ней нуждаетесь.
— Вы мне дадите полицейских? — жадно спросил Дурн.
— Если ваша безопасность этого потребует, да!
— Тогда хорошо. Я в долгу... Я должен кровопийцу. Вот уже несколько лет, как я у него занимаю деньги. Иногда крупные суммы.
— Простите,— прервал его инспектор, — это требует уточнения. Насколько мне известно, у вас немалый доход!
Толстяк всплеснул руками.
— Пустяки! Я играю в картишки, ставлю на лошадок. Я, как говорят, спортсмен. Но мне не повезло. Этот человек одалживал мне деньги. А платить мне нечем. Я давал ему расписки. Сколько... боже! Сто десять тысяч долларов.
Самсон присвистнул. Глаза Харпера загорелись. Лицо инспектора стало суровым.
— Какое имущество вы обещали ему в залог? — спросил он. — В конце концов, у вас нет самостоятельного капитала.
Глаза Дурна сузились.
— А состояние моей сестры?
— Вы хотите сказать, — уточнил Самсон, — что мисс Дурн подтвердила ваши расписки своей подписью?
— О нет! — вздохнул он. — Но все знали, что, как брат Абби Дурн, я являюсь наследником большого богатства. Моя сестра ничего не знала о моих долгах.
— Очень интересно, — пробормотал инспектор. — Ростовщик одалживает вам деньги, зная, что, когда Абби Дурн умрет, вы получите большую часть богатства. Надо сказать, ловко задумано!
Губы Дурна отвисли. Он выглядел испуганным.
— Прошло несколько лет, а Абби все не умирала. Поэтому я не мог расплатиться. Недавно кредитор сказал, что ее надо убить.
Он умолк. Инспектор и Самсон переглянулись. Эллери перестал перелистывать книгу и уставился на Дурна.
— Вот так история! — пробормотал инспектор. — Кто одалживает вам деньги? Банкир? Бизнесмен?
Дурн побледнел и выдавил из себя:
— Мишель Кадахи...
— Большой Майк! — одновременно воскликнули инспектор и Самсон.
— Мистер Кадахи, — сказал Эллери холодным тоном, — имеет совершенно неоспоримое алиби, отец. В тот момент, когда Абби Дурн была удушена, врач и две сестры давали ему наркоз.
— Конечно, у него будет алиби, — вдруг захохотал Харпер. — Этот тип настоящий угорь— скользкий, верткий!
— Да нет, то не мог быть Кадахи, — сквозь зубы процедил инспектор.
— Но это мог быть один из его трех телохранителей! — оживленно вставил окружной прокурор.
Инспектор помолчал. Он казался недовольным.
— Нет, непохоже. Это убийство слишком утонченное, слишком хорошо подготовленное. Оно не в грубом стиле Малютки Вилли, Джо Гекко и Снаппера.
—Это так, но, руководимые умом Кадахи, они... — стал возражать Самсон.
— Спокойно, спокойно, — перебил его Эллери из своего угла. — Не торопитесь. Мудрая пословица гласит: семь раз отмерь — один отрежь. Вы не можете себе позволить ошибиться, отец. Скажите, пожалуйста, — продолжал он, обращаясь к Дурну, — почему у вас одинаковая фамилия с миссис Дурн? Разве она не носила фамилию мужа?
— Абби была замужем за Чарльзом ван дер Донком, — угрюмо ответил Дурн. — Но, когда он умер, она вернула себе девичью фамилию. Она очень гордилась фамилией Дурн.
— Я это могу подтвердить, — вмешался лениво Харпер. — Прежде чем помчаться утром в больницу, я успел просмотреть картотеку.
— О, в справедливости слов мистера Дурна я нисколько не сомневаюсь. — Эллери энергично тер пенсне. — Поговорим лучше о ваших обязательствах перед Мишелем Кадахи, мистер Дурн. Вы упоминали о картах, лошадях... А как у вас обстоит дело насчет более крупной и возбуждающей игры? Я имею в виду женщин,
— Что? — Лицо Дурна покрылось потом и заблестело еще больше.
— Ответьте на мой вопрос, мистер Дурн! Имеются ли женщины в вашем списке долгов?
Дурн облизал губы;
— Нет, я... я все заплатил.
— Благодарю вас.
Инспектор встал и как будто случайно дотронулся до толстой мягкой руки Дурна.
— Думаю, что пока достаточно, мистер Дурн. Спасибо, и не беспокойтесь насчет Кадахи.
Дурн поднялся, вытирая платком лицо.
— Между прочим, мы оы хотели на минуточку увидеть мисс Гульду. Будьте добры, когда подниметесь...
— Да, да, до свидания. Дурн, неуклюже раскачиваясь, быстро вышел из комнаты. Инспектор Квин обнаружил на письменном столе телефон и позвонил в управление полиции. Во время его разговора Эллери как бы вскользь заметил:
— Вас не осенила мысль, что, наш друг Дурн, этот живой Родосский колосс, попрал принципы своей скользкой натуры, рассказав нам эту историю?
— Конечно, — согласился Харпер, — этакий мерзавец,
— Вь! хотите сказать, что, если Кадахи будет осужден за убийство Абби Дурн, Гендрику Дурну не придется... — Самсон нахмурил брови.
- Вот именно, — сказал Эллери. — Мамонту не придется отдавать деньги, которые он должен. Скорее всего поэтому он так стремится бросить тень на Кадахи.
Эллери замолчал, так как открылась дверь и вошла Гульда Дурн, опираясь на руку Филиппа Моргауса.В присутствии угрюмого и бдительного Моргауса Гульда рассказала, что за толстыми старыми стенами особняка Дурн существовала сильная вражда. Абби Дурн и Сарра Фуллер, две пожилые женщины, всю жизнь ссорились, ругались, как базарные бабы, неизвестно из-за чего. Причин Гульда не знала.
— Ставила миссис Дурн хоть раз вопрос о ее увольнении? Молодая женщина отрицательно покачала головой.
— О, мама часто сердилась и' заявляла, что прогонит Сарру, но мы все знали, что это только слова. Однажды я спросила мать, почему они с Саррой не могут помириться. Она как-то странно посмотрела и сказала, что мне все это показалось, и добавила, что женщина в ее положении не может иметь дружеских отношений с прислугой. Но это... это тоже было непохоже на мать.
— Я об этом уже рассказал, — перебил ее Моргаус. На него никто не обращал внимания.
— Домашние ссоры, — продолжала Гульда, — вряд ли имели под собой что-то серьезное.
Инспектор вдруг перешел к событиям минувшего утра.
— Вы говорите, — спросил он, — что мисс Фуллер оставила вас в комнате ожидания и куда-то вышла побродить и что вскоре после этого к вам пришел мистер Моргаус? Был ли мистер Моргаус все время с вами перед уходом на операцию?
— Да, за исключением примерно десяти минут. Я просила Филиппа найти доктора Жаннэ, чтобы узнать у него о состоянии матери. Сарра в то время еще не вернулась. Несколько позже вернулся Филипп и сказал, что доктора не нашел. Не так ли, Фил?
— Ты все сказала правильно.
— В котором часу это было, мисс Дурн? — деликатно осведомился инспектор.
— О я точно не помню. Сколько тогда было времени, Фил? Моргаус закусил нижнюю губу.
— Я бы сказал, что было около 10.40, так как я тут же ушел на операцию, которая вскоре началась.
— Так, так, — инспектор поднялся. — Думаю, что это все. Эллери спросил торопливо:
— Мисс Даннинг еще у вас? Я бы хотел с ней поговорить.
— Она уже ушла. — Гульда устало закрыла глаза. — Это было так любезно с ее стороны прийти со мной сюда. Но ей надо было вернуться в больницу. Она там работает, вы это знаете.
— Между прочим, мисс Дурн, — улыбнулся окружной прокурор, — я уверен, что вы готовы оказать полиции всяческое содействие. Ну, скажем, если придется ознакомиться с личными документами миссис Дурн, которые могут раскрыть новые факты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21