Инспектор Квин отодвинул халат, маску, шапочку и брюки и осторожно развернул узел. На дне лежала пара парусиновых туфель. Старик быстро протянул руку.
- Минуточку, — остановил его Эллери и позвал: — Риттер!
Сыщик отозвался.
— Вы эти туфли трогали?
— Нет, сэр. Когда я нашел узел, я не разворачивал его. Правда, сквозь тряпки чувствовал, что внизу лежат туфли.
Эллери снова достал свой серебряный карандаш. На этот раз он им коснулся белого шнурка правой туфли.
— Вот это уже на что-то похоже, — сказал он, выпрямляясь. — Наконец появилось вещественное доказательство.
Он что-то шепнул на ухо отцу. Старик пожал плечами. На шнурке туфли виднелся кусочек лейкопластыря шириной в полдюйма. Его наружная поверхность была абсолютно чистой. В центре кусочка лейкопластыря имелось любопытное углубление, которое привлекло внимание инспектора. Он вопросительно посмотрел на Эллери.
— Шнурок порван, готов держать пари, — шепнул инспектор. — И это углубление является местом, где оба конца соединяются. Они не вплотную подходят друг к другу.
— Не в этом дело, — произнес Эллери. — Лейкопластырь! Лейкопластырь! Вот где собака зарыта!
Доктор Жаннэ все это время пристально смотрел на предмет, вызвавший интерес детективов.
— Ерунда! — сказал он громко. — Ничего здесь особенного нет. Просто кто-то использовал лейкопластырь, чтобы соединить
порванный шнурок. Единственное, на что я хотел бы обратить ваше внимание, это на размер туфель. Каждому ясно, что эти туфли меньше, чем те, которые я ношу.
Эллери отклеил уголок лейкопластыря и потрогал его внутреннюю сторону.
— Извините, доктор, — сказал он шутливо, — я попробую вас заменить и произведу небольшую хирургическую операцию. Вели, дайте мне ваш перочинный нож!
Он осторожно разъединил концы лейкопластыря. Один конец имел неровную форму — видно, что его поспешно оторвали. Взяв за уголок, Эллери потянул. Лейкопластырь отклеился от шнурка
довольно легко.
— Еще влажный, — сказал он веселым тоном. — Но это ведь улика, улика! Вы заметили, отец, что его использовали явно в спешке? Один край даже не приклеился к шнурку. Это очень интересно.
Эллери позвал Вели:
— Пакет, старина!
Он вложил отрезок лейкопластыря в целлофановый пакетик и спрятал его во внутренний карман пиджака.
Согнувшись снова над каталкой, он осторожно вытянул из туфли верхний конец шнурка. Затем, освободив часть нижнего конца шнурка, он связал оба конца, стараясь, чтобы хвостики узла были минимальными.
— Не нужно быть волшебником, — повернулся он, улыбаясь, к инспектору, — чтобы видеть, что, если бы преступник связал порванные концы у места разрыва, шнурок стал бы слишком коротким и он не смог бы зашнуровать туфли. Следовательно, ему пришлось применить лейкопластырь.
— Но, Эллери, — запротестовал инспектор, — что же из этого следует? Я не вижу оснований веселиться.
— Поверь мне, отец, мое веселье вполне оправдано. —- Эллери снова улыбнулся. — Хорошо, я постараюсь объяснить. Допустим, что у вас порвался шнурок в самый неподходящий момент. Вы убедились, что если свяжете концы шнурка, то не сможете зашнуровать туфлю — шнурок будет слишком короток. Что бы вы предприняли?
— О, — инспектор подергал свой седой ус. — Наверно, я бы чем-то заменил шнурок. Или сделал так же, как убийца. Но даже в этом случае...
Сыщик Пиггот громко закашлялся с явным намерением привлечь к себе внимание. Инспектор Квин раздраженно повернулся:
— В чем дело?
— Я кое-что заметил, — застенчиво сказал Пиггот, краснея. — Обратите внимание, где находятся языки этих туфель. Эллери рассмеялся.
— Пиггот, вы заслуживаете поощрения. Я бы увеличил вам зарплату. Обратите внимание: кроме шнурка, положение языков становится неотъемлемой частью улик. Ранее, когда я осматривал туфли, я обнаружил вот что...
Он быстро схватил один из туфель и просунул палец в носок. Пошарив там, он вытащил завернувшийся язык.
— Вот, — торжественно произнес Эллери. — Заметьте, это важно, что он был завернут и прижат к верхней стенке носка.
Он просунул палец в носок второй туфли. Там язык также был согнут и прижат кверху.
— Любопытно! — произнес инспектор Квин. — Вы хорошо помните, Риттер, что не примеряли этих туфель?
— Нет, сэр, спросите Джонсона, — обиженно ответил Риттер,
— Будьте осторожны с этими туфлями, — сказал Эллери, шагая по предоперационной. Поравнявшись с хирургом, он окликнул: — Доктор Жаннэ! Какой размер обуви вы носите?
Жаннэ опустил глаза на свои парусиновые туфли, точно такие же, как и лежавшие на каталке.
— Мне повезло, кажется, — воскликнул он вскакивая. — Я ношу 40-й размер.
— Да, у вас довольно маленький размер, — задумчиво произнес Эллери. — Но те еще меньше, они только 38 размера... Вы не можете себе представить, как я доволен, что убийца носил эти туфли и оставил их, ничего не изменив. Риттер, где вы нашли эти вещи?
— На полу в телефонной будке, на углу южного и восточного коридоров. '
— Так, так... — Эллери прикусил губу и надолго задумался. — Доктор, вы видели отрезок лейкопластыря, который я снял со шнурка? Он той же марки, которую вы здесь употребляете?
— Конечно. Но почти все больницы в городе употребляют эту марку.
— Скажите, доктор, в этом узле ни одной вашей вещи нет?
— Чтобы сказать с уверенностью, мне надо проверить мой шкаф.
— Может быть, шапочка и маска ваши?
— Они могут принадлежать кому угодно. — Жаннэ подергал лацкан своего халата. — Вы же видели, что халат мне длинен. Что касается брюк... это ведь неуклюжий маскарад. И я уверен, что эти туфли не мои.
— В этом я не очень уверен, — запальчиво произнес инспектор. — По крайней мере, у нас нет доказательств этого.
— Есть, отец, — сказал Эллери ласковым голосом, — посмотрите сюда!
Он повернул обе туфли и указал на каблуки из черной резины. Они были довольно сильно изношены — набойки стерлись. На правой туфле набойка была сильнее изношена с правой стороны, на левой — с левой.
Сложив туфли вместе, Эллери обратил внимание присутствующих на каблуки.
— Заметьте, — произнес он, — каждая набойка стерта приблизительно на одинаковую величину.
Инспектор посмотрел на левую ногу маленького хирурга. Жаннэ хромал на правую.
— Доктор Жаннэ, — продолжал Эллери, — прав. Эти туфли не его!
Распорядок в больнице был нарушен. Врачи бродили по коридорам, курили где попало и оживленно обсуждали подробности убийства. Женский персонал тоже считал себя свободным от соблюдения установленных правил. Первый этаж был переполнен сыщиками и полицейскими. С яростным выражением лица Минчен пробивал себе путь через группы полицейских, охранявших коридоры. Наконец он достиг двери, ведущей в предоперационную, постучал, и его впустил сыщик, жевавший резинку.
Быстрым взглядом он окинул помещение. Прежде всего ему бросился в глаза Жаннэ, стоявший в центре зала с бледным и злым лицом. Перед ним — инспектор Квин. Эллери Квин опирался о каталку, исследуя парусиновые туфли. Сыщики в гражданской одежде, молчаливые и бдительные, виднелись во всех углах.
Увидев Минчена, Эллери улыбнулся:
— Что, Джон?
— Извините за беспокойство, — нервно начал Минчен, — но в комнате ожидания сложилась критическая обстановка.
— Мисс Дурн? — быстро спросил Эллери.
— Да, она на грани истерии. Ее бы надо отправить домой. Как вы думаете, можно это?
Эллери и инспектор посоветовались. Инспектор выглядел озабоченным.
— Доктор Минчен, вы действительно полагаете, что молодая особа нуждается... — запнувшись, он задал другой вопрос: — Кто здесь находится из ее ближайших родственников?
— Мистер Гендрик Дурн. Он ее дядя, единственный брат Абби Дурн. Я бы только хотел уточнить, что для сопровождения желательна женщина. Может быть, мисс Фуллер...
— Экономка мисс Дурн? — спросил Эллери. — Нет, думаю, она не подойдет. Пока нет... Джон, мисс Дурн дружит с мисс Даннинг?
— Они лишь хорошие знакомые.
— Вот сложная проблема, черт возьми! — Эллери кусал ногти. Нетерпеливо вмешался инспектор Квин:
— Послушай, сын, в конце концов ей нецелесообразно оставаться в больнице. Если бедному ребенку так плохо... ей лучше уехать домой. Отпусти ее, и давай продолжим.
— Хорошо, — сказал хмурясь Эллери и дружески похлопал Минчена по плечу. — Пусть мисс Даннинг и мистер Дурн сопровождают мисс Дурн. Но прежде чем уйти, было бы хорошо, Джон, чтобы мисс Даннинг и мистер Дурн зашли сюда на минуточку. Я их не задержу. Я полагаю, Джон, что медсестра следит за мисс Дурн?
— Конечно, молодой Моргаус тоже с ней.
— А Сара Фуллер? — спросил Эллери.
— Тоже там.
— Джонсон! Проводите мисс Фуллер в амфитеатр, пусть оне там остается, пока мы ее не вызовем.
Скромно одетый сыщик быстро покинул помещение.Тем временем в дверь проскользнул молодой врач и, оглядываясь, застенчиво приблизился к доктору Жаннэ.
— Эй, вы там! — зарычал инспектор. — Вы что, молодой человек?
Вели медленно подошел к врачу, который заметно растерялся.
— О, не волнуйтесь, это наш врач, — произнес Жаннэ усталым голосом. — Что вам угодно, Пирсон?
— Только что позвонил доктор Готорн,— произнес заикаясь молодой врач, — он спрашивал насчет консультации по поводу ангины.
Жаннэ хлопнул себя рукой по лбу.
— Черт возьми, я совершенно забыл! Выскочило из головы... Послушайте, Квин, вам придется меня отпустить. Дело серьезное и весьма редкое - ангина Людвига, оканчивающаяся часто смертельным исходом.
— Если это так необходимо, то... до свидания! Но учтите, что вы не должны покидать Нью-Йорка.
Доктор Жаннэ бросился к двери, толкая в спину молодого врача.
Вели пересек предоперационную и кивнул Риттеру:
— За ним, живо! И держите его все время в поле зрения.
В дверь постучали. Сыщик Джонсон распахнул дверь и отступил в сторону, чтобы пропустить Эдит Даннинг и мужчину маленького роста с огромным животом.
— Мисс Даннинг? Мистер Дурн? — спросил инспектор Квин. — Проходите, проходите! Мы вас задержим не более минуты.
Эдит Даннинг остановилась у порога.
— Давайте побыстрее, — произнесла она с металлической интонацией. — Гульда плохо себя чувствует, мы должны побыстрее проводить ее домой.
Гендрик Дурн сделал два шага от дверей. Инспектор смотрел на него дружелюбно, но не без удивления. Живот Дурна безобразно выпирал, поэтому казалось, что он скорее плывет, чем идет. Жирное лицо сияло как луна и было покрыто розовыми веснушками, образующими широкую красноватую луковицу на кончике носа. Он был совершенно лысым.
— Да-с! — сказал он. — Гульда должна немедленно лечь в постель. Что за дурацкая возня? До сих пор мы ничего не знаем.
— Подождите, — сказал инспектор успокаивающе. — Проходите, прошу вас. Дверь необходимо закрыть. Садитесь, пожалуйста!
Эдит Даннинг не сводила прищуренных глаз с инспектора. Она села на стул, пододвинутый ей Джонсоном, и положила руки на колени. Гендрик Дурн проплыл до другого стула и, кряхтя, попытался в него втиснуться. Это удалось ему лишь частично.
Инспектор затянулся щепоткой табака и чихнул.
— А теперь, сэр, — начал он вежливо, — один вопрос, и вы свободны. У вас есть представление, кто имел причины убить вашу сестру?
Толстяк вытер-щеки шелковым платком. Его глаза бегали от инспектора к полу и обратно.
— Я... затрудняюсь... Это ужасный удар для всех нас. Кто может знать? Абби была странная женщина, очень странная женщина...
— Послушайте, — сказал инспектор, — вам должно быть многое известно о ее личной жизни: ее враги, ее друзья. Не могли бы вы предложить нам возможную линию расследования?
Дурн продолжал вытирать лицо. Его глаза блуждали, ни на минуту не оставаясь в покое. Казалось, перед тем, как высказать, он взвешивал каждую мысль.
— Ну что же, — наконец выдавил он из себя, — что-то есть... Но не здесь! — Он тяжело встал со стула. — Не здесь!
— Ах, вот как! Вам что-то известно,—мягко сказал инспектор. — Очень интересно, наверно. Выкладывайте, мистер Дурн, сейчас же, выкладывайте, или мы вас не отпустим!
Девушка, сидевшая рядом с толстяком, нетерпеливо задвигалась на стуле.
— Ради бога, мистер Дурн, давайте уйдем отсюда!
В коридоре раздался шум, и дверь от удара ногой резко открылась. Все обернулись и увидели Моргауса, который, шатаясь, поддерживал высокую молодую женщину. Ее глаза были закрыты, голова опущена на грудь. С другой стороны ее крепко держала сестра.
Лицо молодого юриста было багровым от гнева. Его глаза метали молнии.
— Так, так, — затараторил инспектор. — Это и есть мисс Дурн?
А мы только что собирались...
— Да, вы только что собирались, — заорал Моргаус, — а давно пора. Это что такое — испанская инквизиция? Я требую разрешения отвезти мисс Дурн домой! Это скандал! Это преступление! Да отойдите вы...
Он грубо оттолкнул Эллери, старавшегося помочь сестре усадить Гульду Дурн на стул. Сестра поднесла к носу Гульды флакон с нашатырным спиртом. Эдит Даннинг склонилась над Гульдой, слегка ударяя ее по щекам.
— Гульда! —звала она. — Гульда! Перестань глупить, прекрати! Веки девушки задергались, глаза открылись. Она откинулась назад, пытаясь уклониться от флакона. Затем слегка повернула голову, увидела Моргауса.
— О, Фил!.. Она... она... — дальше Гульда не могла вымолвить ни слова, ее голос заглушили рыдания. Она протянула руки к Моргаусу.
Сестра, Эдит, Моргаус, Эллери — все брбсились к ней. Лицо Моргауса смягчилось, он наклонился и что-то шепнул Гульде.
Гендрик Дурн почти не смотрел на племянницу, пока ее приводили в чувство. Видимо, это ему надоело, и он завизжал:
— Давайте уйдем. Вы видите, что девушка...
Эллери быстро посмотрел на него.
— Мистер Дурн, что вы хотите сказать? Вы вспомнили кого-нибудь, кто имел злые намерения? Пожалуйста, после обеда сегодня у меня дома. Теперь — нет!
Эллери и инспектор обменялись взглядами. Инспектор любезно улыбнулся.
— Хорошо, Дурн, сегодня после обеда у вас дома. Но прошу не забыть об этом, Томас! Пошлите кого-нибудь с мистером Дурном, мисс Дурн и мисс Даннинг.
— Я тоже пойду с ними! — крикнул Моргаус, направляясь к двери. — И нам не потребуется ваш сыщик, всюду сующий нос. Мисс Даннинг, поддержите Гульду!
— Ничего подобного, мистер Моргаус, — возразил инспектор. — Вам придется немного задержаться. Вы нам нужны.
Моргаус опешил, их взгляды встретились. Ища поддержки, он оглянулся, но встретил суровые лица полицейских. Он пожал плечами и принялся помогать рыдавшей девушке встать. Затем помог ей добраться до двери.
Они держались за руки до тех пор, пока Гендрик Дурн, Эдит Даннинг и сыщик не вышли в коридор. Последовало рукопожатие, девушка шагнула через порог, и Моргаус остался один в дверях. Печальным взглядом он проводил компанию, удалявшуюся по коридору, и нехотя закрыл дверь.
— Ну что же, — сказал он с горечью, — вот и я. Что вам от меня угодно? Прошу не задерживать меня слишком долго.
Они сели. Сыщики из городского управления и местного отделения по знаку инспектора вышли в коридор. Вели прислонился своей широкой спиной к двери и скрестил руки на груди.
Эллери зажег сигарету и глубоко затянулся, смотря на ее тлеющий конец.
— Мистер Моргаус! Давно вы являетесь поверенным в делах мисс Дурн?
— Вот уже несколько лет, — вздохнул Моргаус. — Мой отец вел ее дела до меня. Покойная была клиенткой нашей семьи.
— Вы в курсе ее дел как личных, так и служебных?
— Доподлинно.
— Какие были отношения между мисс Дурн и ее братом Гендриком? Ладили они? Расскажите нам все, что вам известно про него.
Моргаус сделал гримасу, выражавшую отвращение.
— Вам многое придется услышать. Но прошу иметь в виду, что некоторые вопросы, о которых я буду говорить, основываются лишь на моем личном мнении. Гендрик паразит до мозга костей. Он никогда в жизни не ударил пальцем о палец. Может быть, поэтому он такой толстый... Он страдает многими пороками: азартные игры, женщины...
— Женщины? — Эллери съязвил: — Мне как-то трудно себе представить...
— Вы, вероятно, плохо знаете женщин, — продолжал Моргаус. — Все дамы Бродвея знают этого «плейбоя». Он неплохо жил на 25 тысяч долларов дохода в год, которые ему обеспечивала Абби.
Сам он ничего не зарабатывал и, если Абби не давала денег, сидел без гроша.
— У него разве нет собственных денег? — спросил инспектор.
— Ни единого цента. Видите ли, все огромное состояние заработала Абби. У нее был талант к финансовым операциям. Да, она была удивительная женщина.
— Были ли у Гендрика неприятности с властями, темные делишки или что-нибудь в этом роде? — спросил старик. — Вероятно, ему приходилось платить за молчание некоторым из своих дам?
Моргаус заколебался.
— Я, по правде сказать, этого не знаю.
— А каковы были взаимоотношения между Гендриком и миссис Дурн?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21