Я позвонила Жожо
И сказала ей, что буду писать книгу, а она ответила: «Что ж, поздравляю, считайте, что агент у вас уже есть». Потом она спросила, как дела у мамы, и я лишь промычала в ответ.
Случись такое со мной — ни за что бы не стала так раскисать.
Целую,
Джемма.
Что было потом, я Сьюзан не написала.
Я прокашлялась, поскольку собиралась сказать нечто важное. Я растягивала удовольствие, смаковала момент. Потом я сказала:
— Жожо, а я знакома с одной вашей клиенткой.
— Да? — Довольно равнодушно.
— С Лили. Лили Райт.
— А, у Лили все прекрасно! Я бы сказала — великолепно.
— Ну что ж, передайте ей при случае привет от Джеммы Хоган.
Передам. Послушайте-ка, мне тут одна мысль пришла. Конечно, рано еще об этом говорить, но если мы продадим вашу книгу — а я уверена, что так оно и будет, — мы могли бы приурочить к ее выходу какую-нибудь публикацию типа «Подруги». Было бы полезно с точки зрения рекламы.
Время потекло, как в замедленной съемке, мой голос гулко отдавался у меня в ушах.
— Предложите это ей. Но она может и не поддержать.
— Да что вы! Лили — такая лапочка!
Теперь видите, почему я ничего не сказала Сьюзан? Я не была уверена, что ей это понравится. Для нее вся эта история с литагентом была окрашена исключительно в позитивные тона, я же должна признать, что воспринимала ее в более низменном плане. Передавая привет Лили, я рассчитывала выбить ее из равновесия. Я посылала ей сигнал: я теперь с тобой в одной обойме и покоя тебе не дам.
Да ладно вам кривить губы! Она у меня украла счастье всей моей жизни, она миллионерша и не сходит с газетных страниц. Вы бы как поступили?
Ночь с пятницы на субботу стала для нас с Оуэном чем-то традиционным, и мы еще успевали перепихнуться разок на неделе. С Оуэном никогда не было скучно, а вот кома в животе, дрожащих коленок и сухости во рту, какие бывают, когда в кого-то страстно влюблен, не было. Он был искренен, умел поддержать беседу, в остальное время я совсем о нем не думала, но всегда была рада слышать его голос. То же самое он испытывал ко мне.
Смешно, но почти всякий раз между нами случался какой-нибудь скандал. Либо он на меня злился, либо я на него. Не хочу сказать, что это правильно, но у нас это происходило регулярно.
— Угадай! — сказала я, когда мы встретились в очередной раз.
— Антон просится назад?
— Нет. Я пишу книгу.
— Правда? А про меня там будет?
— Нет, — рассмеялась я.
— Почему?
— А почему там должно быть про тебя?
— Потому что я твой парень.
Я опять засмеялась.
— Правда?
Возникла пауза. Он все еще улыбался, но не так весело.
— А как еще прикажешь это называть? Мы встречаемся уже полтора месяца, выпиваем, перезваниваемся, ты регулярно видишься с дядей Диком и близнецами.
— Ты для меня не «парень», ты — мое хобби.
— Ага. — Улыбка сошла окончательно.
— Не надо на меня так смотреть, — заволновалась я. — Я для тебя тоже не «девушка».
— Это для меня новость.
— Сам посуди! — продолжала я. — Я для тебя — опыт общения с более зрелой женщиной. Приключение, если угодно. Чем заполнить период кризиса. Все нормально, — заверила я. — Я не против.
— Значит, я для тебя ничего не значу?
— Вовсе нет! — возразила я. — Значишь, и еще как. И еще мне нравятся дядя Дик с близнецами.
Он поднялся и ушел. Я его понимала, но сама не встала и не пошла за ним. Я уже знала ритуал — он хлопнет дверью, а через пять минут явится назад.
Я потягивала винцо и думала о приятном, пока — ну вот — он не вернулся и не сел на свое место.
— Дурашка, — сказала я. — Садись и допивай свое вино. Холодно там?
— Благодарю, — проворчал он.
— Да что с тобой такое? — заботливо поинтересовалась я.
— Ты меня всерьез не воспринимаешь.
Я недоуменно уставилась на него.
— Конечно, не воспринимаю. Но ведь и ты меня всерьез не воспринимаешь.
— К этому все шло.
— Не надо, — сказала я. — Это будет ужасно.
— Почему?
Во-первых, — я начала отгибать пальцы, — всех мужчин я считаю негодяями. Во-вторых, стоит мне начать считать что-либо на пальцах, как я тут же отвлекаюсь на цвет своего лака для ногтей. И в-третьих… Ну вот, мысль потеряла. И в-третьих, по-моему, все мужчины — негодяи. Никаких перспектив. В любом случае ты для меня слишком молод. Такие варианты не срабатывают. Мой отец был моложе матери — и вот что из этого вышло.
— Ну да. Они прожили вместе каких-то тридцать пять лет! — воскликнул он.
— Послушай меня, — сказала я. — Я не гожусь для серьезных отношений. И ты тоже. Вспомни: мы все время ссоримся, и это потому, что у нас обоих скверный характер. Проявляется это лишь временами, но сути дела не меняет. К тому же ты еще переживаешь предшествующий разрыв.
— Хочешь, чтобы я нашел себе помоложе?
— Отнюдь. Вообще-то, да. Но не сейчас.
ТО : Susan…inseattle@yahoo.com
FROM: Gemma 343@hotmail.com
SUBJECT: Слухи поползли
Ко мне подходит Франческа и говорит:
— Слышала, ты книжку пишешь?
Черт! Кто мог проболтаться?
— Имей в виду: мы подадим в суд. И отсудим весь твой гонорар до последнего пенса.
Но в книге их, конечно, зовут не Ф и Ф, а иначе. Все реальные персонажи в книге тщательно замаскированы, и моих вымышленных боссов там зовут Габриэла и Габриэль, они фигурируют под прозвищами «Злой полицейский» и «Очень злой полицейский».
Буду держать тебя в курсе…
Целую,
Джемма.
10
В воскресенье я отправилась закупать продукты на неделю. Я стояла в замешательстве между рядами круп и не знала, что взять для завтраков. Изначально мой план предусматривал отучить маму от ее любимой овсянки и перевести на что-то более современное, типа хлопьев с кусочками фруктов, но вышло иначе: я сама пристрастилась к овсянке. Вкусная домашняя еда, к тому же ее можно готовить в микроволновке, и продается теперь с добавками на любой вкус. Я взяла коробку банановой и тут заметила впереди в проходе мужчину. Он смотрел прямо на меня и улыбался.
Не какой-нибудь похотливый старик с зачесом поперек лысины, а Парень с Моей Делянки — ну, вы меня поняли: симпатичный и в подходящей возрастной группе. Это было настолько для меня ново, что я чуть не рассмеялась вслух: меня кадрят. В ирландском супермаркете! Не то что у вас в Сан-Франциско, мелькнула у меня хвастливая мысль. Мы тоже можем найти свою любовь посреди бакалейных товаров.
Но мужчина выглядел подозрительно знакомым.
— Джемма? — Черт, он даже знает, как меня зовут. Я никак не могла его вспомнить.
— Джемма? — Продолжая улыбаться, он нахмурил лоб, если, конечно, такое возможно, а я начала впадать в панику. С Дублином всегда так: он такой маленький, что здесь нельзя и помыслить ни о каких черных ночах тайной страсти — непременно потом встретишь своего безымянного возлюбленного в ярко освещенном проходе между стеллажами с кашей. (Должна заметить, одноразовых связей у меня за всю жизнь было не больше двух, и, если я случайно на этих парней натыкаюсь, они меня в упор не узнают — что меня вполне устраивает.)
Слава-тебе-господи-это-же-только-джонни-фармацевт!
— Ой, Джонни, прости! — Гора с плеч. Я позабыла про тележку и овсянку и кинулась ему на шею. — Я подумала, ты из тех, с кем я спала.
— Нет, я бы помнил.
— Без белого халата тебя не узнать.
— Со мной всегда так.
Какая-то дама, загружавшая в тележку пятикилограммовый мешок хлопьев, бросила свои дела и внимательно на нас посмотрела.
«В воскресенье Иззи отправилась закупать продукты на неделю. Она стояла в замешательстве между рядами круп и не знала, что взять для завтраков. Изначально ее план предусматривал отучить маму от ее любимой овсянки и перевести на что-то более современное, типа хлопьев с кусочками фруктов, но вышло иначе: Иззи сама пристрастилась к овсянке. Вкусная домашняя еда, к тому же ее можно готовить в микроволновке, и продается теперь с добавками на любой вкус. Иззи взяла коробку банановой и тут заметила впереди в проходе мужчину. Он смотрел прямо на нее и улыбался.
Не какой-нибудь похотливый старик с зачесом поперек лысины, а Парень С Делянки — ну, вы поняли: симпатичный и в подходящей возрастной группе. Это было настолько для нее ново, что Иззи чуть не рассмеялась вслух: ее кадрили. В ирландском супермаркете! Не то что у вас в Сан-Франциско, мелькнула у нее хвастливая мысль. Мы тоже можем найти свою любовь в бакалейном отделе товаров.
Но мужчина выглядел подозрительно знакомым.
— Иззи ? — Черт, он даже знал, как ее зовут. А она никак не могла его вспомнить.
— Иззи? — Продолжая улыбаться, он нахмурил лоб, если, конечно, такое возможно, а Иззи начала впадать в панику. С Дублином всегда так: он такой маленький, что здесь нельзя и помыслить ни о каких черных ночах тайной страсти — непременно потом встретишь своего безымянного возлюбленного в ярко освещенном проходе между стеллажами с кашей. (Надо заметить, одноразовых связей у нее за всю жизнь было не больше двух, и, если она случайно на этих парней натыкалась, они не узнавали ее в упор — что ее вполне устраивало.)
Слава-тебе-господи-это-же-только-уилл-фармацевт!
— Ой, Уилл, прости! — Гора с плеч. Она позабыла про тележку и овсянку и кинулась ему на шею. — Я подумала, ты из тех, с кем я спала.
— Нет, я бы помнил.
— Без белого халата тебя не узнать.
— Со мной всегда так».
Я перестала печатать, откинулась назад и уставилась на клавиатуру. О господи, подумала я, кажется, Иззи этот Уилл нравится.
11
После того случая на парковке папе я больше не звонила. Обычно я звонила ему как минимум раз в неделю, но сейчас я была настолько обижена, что перестала.
Тем не менее я постоянно ощущала его отсутствие, и меня нет-нет да и кольнет какое-нибудь болезненное воспоминание. Например, как-то вечером я переключала каналы, и на экране появился Томми Купер. Я-то, конечно, к нему равнодушна, но вот папа прямо-таки с ума по нему сходил.
— Смотри-ка! — воскликнула я, и первым моим побуждением было пойти позвать отца, но я тут же прикусила язык, возбуждение стало угасать, уступая место сознанию собственной глупости, а затем и горю. Может, он сейчас смотрит ту же программу с Колетт? Сидят у себя в гостиной…
Даже представить это уже было больно, и я поспешила мысленно переключиться на свою книгу. Благодарение господу, что она у меня есть. Это для меня действительно спасение, я могу погрузиться в свои фантазии и часами из них не вылезать, излагая их на бумаге. Точнее — на жестком диске компьютера. И хотя Иззи с мамой пока переживают не лучшие времена, я знаю: такие времена непременно настанут. С Гельмутом у мамы все хорошо, они даже занялись совместным бизнесом — стали импортировать в Ирландию продукцию «Ла-Прери». И уже подумывают об открытии бальнеологического центра с таким же названием. Тем временем у Иззи с Эмметом отношения развиваются лучше некуда. Он совершенно потерял из-за нее голову, что выражается, в частности, в том, что он чрезмерно строг с нею, в то время как исключительно любезен со всеми другими, особенно с дамами.
И хотя в жизни у меня были подозрения, что папа с Колетт прекрасно ладят, в книге я могла найти утешение в том, чтобы изобразить их совместную жизнь как ад кромешный, где танцы вокруг пресса для брюк перемежаются лишением пирогов со свининой.
Потом вдруг мне на работу позвонил отец. Я чуть не потеряла челюсть.
— Что случилось? — спросила я. — Она беременна?
— Что? Кто? Колетт? Нет.
— Тогда зачем ты звонишь?
— Давно тебя не слышал. Или мне закон запрещает звонить собственной дочери?
— Пап, ты звонишь мне впервые с того дня, как ушел, а прошло ни много ни мало пять месяцев.
— Перестань, Джемма, не преувеличивай.
— Это не преувеличение, это факт. Ты мне ни разу не звонил.
— Наверняка звонил.
— Не звонил.
— А теперь звоню. Как у тебя дела?
— Хорошо.
— А у мамы?
— Тоже хорошо. Пап, я сейчас не могу говорить, я занята.
— Не можешь? — Его удивило, что я не запрыгала от радости, что он звонит, но он меня так обидел, что я не собиралась облегчать ему существование. И вообще, мне было некогда, я собиралась ехать к Оуэну.
— Как думаешь, чем все кончится?
Мы с Оуэном лежали в его постели, расслабленные и томные после соития, и рисовали друг для друга радужные перспективы.
— Твою книжку напечатают, — сказал Оуэн. — Ты прославишься, — и издатели твоей Лили Райт, которая загребает себе всех мужиков, станут умолять тебя напечататься у них, но ты будешь стоять как кремень, пока они не откажутся от Лили.
— А Антон бросит Лили и вернется ко мне, так что я буду отомщена. Не обижайся, — добавила я и пнула его в плечо, чтобы смягчить удар. — Потому что ты будешь к тому времени женат на Лорне, и мы все станем друзьями. Мы снимем домик во Франции, в долине Дордони, и лето станем проводить вместе.
— А я всегда буду тебя обожать.
— Именно так. А я — тебя. Может, ты даже станешь крестным нашему с Антоном первенцу. Нет, лучше не надо. Это уже слишком.
— А как я верну себе Лорну?
— А ты как думаешь?
— Она увидит нас с тобой вместе и поймет, как много потеряла.
— Именно! Ты делаешь успехи, детка.
— Спасибо, кузнечик.
Я посмотрела на его будильник.
— Десять минут двенадцатого. До комендантского часа еще далеко. Давай пойдем куда-нибудь выпить.
— Я тут подумал… — сказал он. Я провела рукой по лбу.
— Только не начинай.
— Почему бы мне не познакомиться с твоей мамой? Могу я, к примеру, пригласить вас в воскресенье на обед? Или куда-то еще в том же духе? Если я ей понравлюсь, может, она станет отпускать тебя на подольше?
— Ни за что. Всякий раз, как я буду ссылаться на работу, она будет думать, что я поехала к тебе трахаться.
Я ждала, что он сейчас выкинет номер, но он был не одет и, следовательно, хлопнуть дверью не мог. И вообще, хлопать дверью собственной квартиры как-то нелепо. Всему свое время…
Потом мы сидели в «Ренардсе», и после нескольких, один за другим, бокалов Оуэн спросил:
— А я пойду на это мероприятие а-ля принцесса Барби?
— Нет.
— Как это? Ты меня стыдишься?
— Да, — сказала я, хотя это было неправдой. Даже не знаю, что на меня находит, когда я с Оуэном. Я не могу взять его на этот вечер, поскольку для меня это будет работа; я там буду не в качестве гостя Лесли, а в роли ее рабыни.
Я отодвинулась, давая Оуэну место побушевать.
— Иди.
И он ушел, а я продолжила пить вино и думать о приятном. Я сидела и думала, как вдруг среди толпы заметила, что на меня в упор смотрит какой-то мужик и приветливо улыбается.
Не какой-нибудь похотливый старик с зачесом поперек лысины, а Парень С Моей Делянки — ну, вы меня поняли: симпатичный и в подходящей возрастной группе. Это было настолько для меня ново, что я чуть не рассмеялась вслух: меня кадрят. В ирландском ночном клубе!
Он уже шел ко мне. Так я и знала!
Хотя… Я его знала. Только не могла вспомнить. Поразительно знакомая физиономия. Кто же, черт побери… Ну конечно, Джонни из аптеки. Собственной персоной. У меня в животе появилось странное ощущение теплоты, но, возможно, это все из-за вина.
— А кто же в лавке остался? — удивилась я.
— А кто остался с твоей мамой? Он понимающе рассмеялся.
Потом кивнул на мой бокал и весело произнес:
— Джемма, я бы с удовольствием купил тебе выпить, но разве тебе сейчас можно? Ты ведь сидишь на лекарствах?
— Это не я, дурашка. Это моя мамуля. — Кажется, я набралась сильней, чем думала.
— Я знаю, — подмигнул он.
— Я знаю, что ты знаешь, — подмигнула я в ответ.
— Прошу прощения. — Оуэн протиснулся на свое место, спихнул со стойки локоть Джонни, и расплескал при этом его пиво.
— Я вас, пожалуй, оставлю, — сказал Джонни и с выражением, которое можно было прочесть примерно так: «Твой юный друг, кажется, сердит», — возвратился к своей компании. — Рад был тебя видеть, Джемма.
— Это еще что за хлыщ? — проворчал Оуэн.
— Один парень, к которому я неравнодушна. — Что это еще за фокусы? Зачем было так говорить? Даже если бы это была и правда.
А это могла быть правда.
Оуэн смотрел на меня с обидой.
— Джемма, ты мне очень нравишься, но от тебя больше неприятностей, чем я готов терпеть.
— От меня? Неприятностей? — сказала я без тени юмора. — А ты только и делаешь, что уходишь и потом возвращаешься. Как Фрэнк Синатра.
Я опять стала считать на пальцах.
— Пьяная. Веду себя как маленькая. Неразумная. — Я помолчала. — И это — я? Обычно я не такая.
Я замолчала, глаза мои вдруг заволокло слезами.
— Оуэн, я не понимаю. Я, кажется, схожу с ума. Мне не нравится, как я веду себя с тобой.
— Мне тоже.
— Отвали.
— Сама отвали. — Он с неожиданной нежностью заключил мое лицо в ладони. И поцеловал прямо в губы — ах, как он сладко целуется! — а потом слизнул мои слезы.
12
Последняя неделя перед праздником Лесли Латтимор превратилась в семь дней сплошного ада. Клянусь, даже Господу Семь дней творения дались легче.
В первый день…
Подъем посреди ночи и поездка в Оффали. Тысяча дел, включая колоссальную работу по наружному освещению — со стороны замок должен был превратиться в сверкающий всеми гранями алмаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
И сказала ей, что буду писать книгу, а она ответила: «Что ж, поздравляю, считайте, что агент у вас уже есть». Потом она спросила, как дела у мамы, и я лишь промычала в ответ.
Случись такое со мной — ни за что бы не стала так раскисать.
Целую,
Джемма.
Что было потом, я Сьюзан не написала.
Я прокашлялась, поскольку собиралась сказать нечто важное. Я растягивала удовольствие, смаковала момент. Потом я сказала:
— Жожо, а я знакома с одной вашей клиенткой.
— Да? — Довольно равнодушно.
— С Лили. Лили Райт.
— А, у Лили все прекрасно! Я бы сказала — великолепно.
— Ну что ж, передайте ей при случае привет от Джеммы Хоган.
Передам. Послушайте-ка, мне тут одна мысль пришла. Конечно, рано еще об этом говорить, но если мы продадим вашу книгу — а я уверена, что так оно и будет, — мы могли бы приурочить к ее выходу какую-нибудь публикацию типа «Подруги». Было бы полезно с точки зрения рекламы.
Время потекло, как в замедленной съемке, мой голос гулко отдавался у меня в ушах.
— Предложите это ей. Но она может и не поддержать.
— Да что вы! Лили — такая лапочка!
Теперь видите, почему я ничего не сказала Сьюзан? Я не была уверена, что ей это понравится. Для нее вся эта история с литагентом была окрашена исключительно в позитивные тона, я же должна признать, что воспринимала ее в более низменном плане. Передавая привет Лили, я рассчитывала выбить ее из равновесия. Я посылала ей сигнал: я теперь с тобой в одной обойме и покоя тебе не дам.
Да ладно вам кривить губы! Она у меня украла счастье всей моей жизни, она миллионерша и не сходит с газетных страниц. Вы бы как поступили?
Ночь с пятницы на субботу стала для нас с Оуэном чем-то традиционным, и мы еще успевали перепихнуться разок на неделе. С Оуэном никогда не было скучно, а вот кома в животе, дрожащих коленок и сухости во рту, какие бывают, когда в кого-то страстно влюблен, не было. Он был искренен, умел поддержать беседу, в остальное время я совсем о нем не думала, но всегда была рада слышать его голос. То же самое он испытывал ко мне.
Смешно, но почти всякий раз между нами случался какой-нибудь скандал. Либо он на меня злился, либо я на него. Не хочу сказать, что это правильно, но у нас это происходило регулярно.
— Угадай! — сказала я, когда мы встретились в очередной раз.
— Антон просится назад?
— Нет. Я пишу книгу.
— Правда? А про меня там будет?
— Нет, — рассмеялась я.
— Почему?
— А почему там должно быть про тебя?
— Потому что я твой парень.
Я опять засмеялась.
— Правда?
Возникла пауза. Он все еще улыбался, но не так весело.
— А как еще прикажешь это называть? Мы встречаемся уже полтора месяца, выпиваем, перезваниваемся, ты регулярно видишься с дядей Диком и близнецами.
— Ты для меня не «парень», ты — мое хобби.
— Ага. — Улыбка сошла окончательно.
— Не надо на меня так смотреть, — заволновалась я. — Я для тебя тоже не «девушка».
— Это для меня новость.
— Сам посуди! — продолжала я. — Я для тебя — опыт общения с более зрелой женщиной. Приключение, если угодно. Чем заполнить период кризиса. Все нормально, — заверила я. — Я не против.
— Значит, я для тебя ничего не значу?
— Вовсе нет! — возразила я. — Значишь, и еще как. И еще мне нравятся дядя Дик с близнецами.
Он поднялся и ушел. Я его понимала, но сама не встала и не пошла за ним. Я уже знала ритуал — он хлопнет дверью, а через пять минут явится назад.
Я потягивала винцо и думала о приятном, пока — ну вот — он не вернулся и не сел на свое место.
— Дурашка, — сказала я. — Садись и допивай свое вино. Холодно там?
— Благодарю, — проворчал он.
— Да что с тобой такое? — заботливо поинтересовалась я.
— Ты меня всерьез не воспринимаешь.
Я недоуменно уставилась на него.
— Конечно, не воспринимаю. Но ведь и ты меня всерьез не воспринимаешь.
— К этому все шло.
— Не надо, — сказала я. — Это будет ужасно.
— Почему?
Во-первых, — я начала отгибать пальцы, — всех мужчин я считаю негодяями. Во-вторых, стоит мне начать считать что-либо на пальцах, как я тут же отвлекаюсь на цвет своего лака для ногтей. И в-третьих… Ну вот, мысль потеряла. И в-третьих, по-моему, все мужчины — негодяи. Никаких перспектив. В любом случае ты для меня слишком молод. Такие варианты не срабатывают. Мой отец был моложе матери — и вот что из этого вышло.
— Ну да. Они прожили вместе каких-то тридцать пять лет! — воскликнул он.
— Послушай меня, — сказала я. — Я не гожусь для серьезных отношений. И ты тоже. Вспомни: мы все время ссоримся, и это потому, что у нас обоих скверный характер. Проявляется это лишь временами, но сути дела не меняет. К тому же ты еще переживаешь предшествующий разрыв.
— Хочешь, чтобы я нашел себе помоложе?
— Отнюдь. Вообще-то, да. Но не сейчас.
ТО : Susan…inseattle@yahoo.com
FROM: Gemma 343@hotmail.com
SUBJECT: Слухи поползли
Ко мне подходит Франческа и говорит:
— Слышала, ты книжку пишешь?
Черт! Кто мог проболтаться?
— Имей в виду: мы подадим в суд. И отсудим весь твой гонорар до последнего пенса.
Но в книге их, конечно, зовут не Ф и Ф, а иначе. Все реальные персонажи в книге тщательно замаскированы, и моих вымышленных боссов там зовут Габриэла и Габриэль, они фигурируют под прозвищами «Злой полицейский» и «Очень злой полицейский».
Буду держать тебя в курсе…
Целую,
Джемма.
10
В воскресенье я отправилась закупать продукты на неделю. Я стояла в замешательстве между рядами круп и не знала, что взять для завтраков. Изначально мой план предусматривал отучить маму от ее любимой овсянки и перевести на что-то более современное, типа хлопьев с кусочками фруктов, но вышло иначе: я сама пристрастилась к овсянке. Вкусная домашняя еда, к тому же ее можно готовить в микроволновке, и продается теперь с добавками на любой вкус. Я взяла коробку банановой и тут заметила впереди в проходе мужчину. Он смотрел прямо на меня и улыбался.
Не какой-нибудь похотливый старик с зачесом поперек лысины, а Парень с Моей Делянки — ну, вы меня поняли: симпатичный и в подходящей возрастной группе. Это было настолько для меня ново, что я чуть не рассмеялась вслух: меня кадрят. В ирландском супермаркете! Не то что у вас в Сан-Франциско, мелькнула у меня хвастливая мысль. Мы тоже можем найти свою любовь посреди бакалейных товаров.
Но мужчина выглядел подозрительно знакомым.
— Джемма? — Черт, он даже знает, как меня зовут. Я никак не могла его вспомнить.
— Джемма? — Продолжая улыбаться, он нахмурил лоб, если, конечно, такое возможно, а я начала впадать в панику. С Дублином всегда так: он такой маленький, что здесь нельзя и помыслить ни о каких черных ночах тайной страсти — непременно потом встретишь своего безымянного возлюбленного в ярко освещенном проходе между стеллажами с кашей. (Должна заметить, одноразовых связей у меня за всю жизнь было не больше двух, и, если я случайно на этих парней натыкаюсь, они меня в упор не узнают — что меня вполне устраивает.)
Слава-тебе-господи-это-же-только-джонни-фармацевт!
— Ой, Джонни, прости! — Гора с плеч. Я позабыла про тележку и овсянку и кинулась ему на шею. — Я подумала, ты из тех, с кем я спала.
— Нет, я бы помнил.
— Без белого халата тебя не узнать.
— Со мной всегда так.
Какая-то дама, загружавшая в тележку пятикилограммовый мешок хлопьев, бросила свои дела и внимательно на нас посмотрела.
«В воскресенье Иззи отправилась закупать продукты на неделю. Она стояла в замешательстве между рядами круп и не знала, что взять для завтраков. Изначально ее план предусматривал отучить маму от ее любимой овсянки и перевести на что-то более современное, типа хлопьев с кусочками фруктов, но вышло иначе: Иззи сама пристрастилась к овсянке. Вкусная домашняя еда, к тому же ее можно готовить в микроволновке, и продается теперь с добавками на любой вкус. Иззи взяла коробку банановой и тут заметила впереди в проходе мужчину. Он смотрел прямо на нее и улыбался.
Не какой-нибудь похотливый старик с зачесом поперек лысины, а Парень С Делянки — ну, вы поняли: симпатичный и в подходящей возрастной группе. Это было настолько для нее ново, что Иззи чуть не рассмеялась вслух: ее кадрили. В ирландском супермаркете! Не то что у вас в Сан-Франциско, мелькнула у нее хвастливая мысль. Мы тоже можем найти свою любовь в бакалейном отделе товаров.
Но мужчина выглядел подозрительно знакомым.
— Иззи ? — Черт, он даже знал, как ее зовут. А она никак не могла его вспомнить.
— Иззи? — Продолжая улыбаться, он нахмурил лоб, если, конечно, такое возможно, а Иззи начала впадать в панику. С Дублином всегда так: он такой маленький, что здесь нельзя и помыслить ни о каких черных ночах тайной страсти — непременно потом встретишь своего безымянного возлюбленного в ярко освещенном проходе между стеллажами с кашей. (Надо заметить, одноразовых связей у нее за всю жизнь было не больше двух, и, если она случайно на этих парней натыкалась, они не узнавали ее в упор — что ее вполне устраивало.)
Слава-тебе-господи-это-же-только-уилл-фармацевт!
— Ой, Уилл, прости! — Гора с плеч. Она позабыла про тележку и овсянку и кинулась ему на шею. — Я подумала, ты из тех, с кем я спала.
— Нет, я бы помнил.
— Без белого халата тебя не узнать.
— Со мной всегда так».
Я перестала печатать, откинулась назад и уставилась на клавиатуру. О господи, подумала я, кажется, Иззи этот Уилл нравится.
11
После того случая на парковке папе я больше не звонила. Обычно я звонила ему как минимум раз в неделю, но сейчас я была настолько обижена, что перестала.
Тем не менее я постоянно ощущала его отсутствие, и меня нет-нет да и кольнет какое-нибудь болезненное воспоминание. Например, как-то вечером я переключала каналы, и на экране появился Томми Купер. Я-то, конечно, к нему равнодушна, но вот папа прямо-таки с ума по нему сходил.
— Смотри-ка! — воскликнула я, и первым моим побуждением было пойти позвать отца, но я тут же прикусила язык, возбуждение стало угасать, уступая место сознанию собственной глупости, а затем и горю. Может, он сейчас смотрит ту же программу с Колетт? Сидят у себя в гостиной…
Даже представить это уже было больно, и я поспешила мысленно переключиться на свою книгу. Благодарение господу, что она у меня есть. Это для меня действительно спасение, я могу погрузиться в свои фантазии и часами из них не вылезать, излагая их на бумаге. Точнее — на жестком диске компьютера. И хотя Иззи с мамой пока переживают не лучшие времена, я знаю: такие времена непременно настанут. С Гельмутом у мамы все хорошо, они даже занялись совместным бизнесом — стали импортировать в Ирландию продукцию «Ла-Прери». И уже подумывают об открытии бальнеологического центра с таким же названием. Тем временем у Иззи с Эмметом отношения развиваются лучше некуда. Он совершенно потерял из-за нее голову, что выражается, в частности, в том, что он чрезмерно строг с нею, в то время как исключительно любезен со всеми другими, особенно с дамами.
И хотя в жизни у меня были подозрения, что папа с Колетт прекрасно ладят, в книге я могла найти утешение в том, чтобы изобразить их совместную жизнь как ад кромешный, где танцы вокруг пресса для брюк перемежаются лишением пирогов со свининой.
Потом вдруг мне на работу позвонил отец. Я чуть не потеряла челюсть.
— Что случилось? — спросила я. — Она беременна?
— Что? Кто? Колетт? Нет.
— Тогда зачем ты звонишь?
— Давно тебя не слышал. Или мне закон запрещает звонить собственной дочери?
— Пап, ты звонишь мне впервые с того дня, как ушел, а прошло ни много ни мало пять месяцев.
— Перестань, Джемма, не преувеличивай.
— Это не преувеличение, это факт. Ты мне ни разу не звонил.
— Наверняка звонил.
— Не звонил.
— А теперь звоню. Как у тебя дела?
— Хорошо.
— А у мамы?
— Тоже хорошо. Пап, я сейчас не могу говорить, я занята.
— Не можешь? — Его удивило, что я не запрыгала от радости, что он звонит, но он меня так обидел, что я не собиралась облегчать ему существование. И вообще, мне было некогда, я собиралась ехать к Оуэну.
— Как думаешь, чем все кончится?
Мы с Оуэном лежали в его постели, расслабленные и томные после соития, и рисовали друг для друга радужные перспективы.
— Твою книжку напечатают, — сказал Оуэн. — Ты прославишься, — и издатели твоей Лили Райт, которая загребает себе всех мужиков, станут умолять тебя напечататься у них, но ты будешь стоять как кремень, пока они не откажутся от Лили.
— А Антон бросит Лили и вернется ко мне, так что я буду отомщена. Не обижайся, — добавила я и пнула его в плечо, чтобы смягчить удар. — Потому что ты будешь к тому времени женат на Лорне, и мы все станем друзьями. Мы снимем домик во Франции, в долине Дордони, и лето станем проводить вместе.
— А я всегда буду тебя обожать.
— Именно так. А я — тебя. Может, ты даже станешь крестным нашему с Антоном первенцу. Нет, лучше не надо. Это уже слишком.
— А как я верну себе Лорну?
— А ты как думаешь?
— Она увидит нас с тобой вместе и поймет, как много потеряла.
— Именно! Ты делаешь успехи, детка.
— Спасибо, кузнечик.
Я посмотрела на его будильник.
— Десять минут двенадцатого. До комендантского часа еще далеко. Давай пойдем куда-нибудь выпить.
— Я тут подумал… — сказал он. Я провела рукой по лбу.
— Только не начинай.
— Почему бы мне не познакомиться с твоей мамой? Могу я, к примеру, пригласить вас в воскресенье на обед? Или куда-то еще в том же духе? Если я ей понравлюсь, может, она станет отпускать тебя на подольше?
— Ни за что. Всякий раз, как я буду ссылаться на работу, она будет думать, что я поехала к тебе трахаться.
Я ждала, что он сейчас выкинет номер, но он был не одет и, следовательно, хлопнуть дверью не мог. И вообще, хлопать дверью собственной квартиры как-то нелепо. Всему свое время…
Потом мы сидели в «Ренардсе», и после нескольких, один за другим, бокалов Оуэн спросил:
— А я пойду на это мероприятие а-ля принцесса Барби?
— Нет.
— Как это? Ты меня стыдишься?
— Да, — сказала я, хотя это было неправдой. Даже не знаю, что на меня находит, когда я с Оуэном. Я не могу взять его на этот вечер, поскольку для меня это будет работа; я там буду не в качестве гостя Лесли, а в роли ее рабыни.
Я отодвинулась, давая Оуэну место побушевать.
— Иди.
И он ушел, а я продолжила пить вино и думать о приятном. Я сидела и думала, как вдруг среди толпы заметила, что на меня в упор смотрит какой-то мужик и приветливо улыбается.
Не какой-нибудь похотливый старик с зачесом поперек лысины, а Парень С Моей Делянки — ну, вы меня поняли: симпатичный и в подходящей возрастной группе. Это было настолько для меня ново, что я чуть не рассмеялась вслух: меня кадрят. В ирландском ночном клубе!
Он уже шел ко мне. Так я и знала!
Хотя… Я его знала. Только не могла вспомнить. Поразительно знакомая физиономия. Кто же, черт побери… Ну конечно, Джонни из аптеки. Собственной персоной. У меня в животе появилось странное ощущение теплоты, но, возможно, это все из-за вина.
— А кто же в лавке остался? — удивилась я.
— А кто остался с твоей мамой? Он понимающе рассмеялся.
Потом кивнул на мой бокал и весело произнес:
— Джемма, я бы с удовольствием купил тебе выпить, но разве тебе сейчас можно? Ты ведь сидишь на лекарствах?
— Это не я, дурашка. Это моя мамуля. — Кажется, я набралась сильней, чем думала.
— Я знаю, — подмигнул он.
— Я знаю, что ты знаешь, — подмигнула я в ответ.
— Прошу прощения. — Оуэн протиснулся на свое место, спихнул со стойки локоть Джонни, и расплескал при этом его пиво.
— Я вас, пожалуй, оставлю, — сказал Джонни и с выражением, которое можно было прочесть примерно так: «Твой юный друг, кажется, сердит», — возвратился к своей компании. — Рад был тебя видеть, Джемма.
— Это еще что за хлыщ? — проворчал Оуэн.
— Один парень, к которому я неравнодушна. — Что это еще за фокусы? Зачем было так говорить? Даже если бы это была и правда.
А это могла быть правда.
Оуэн смотрел на меня с обидой.
— Джемма, ты мне очень нравишься, но от тебя больше неприятностей, чем я готов терпеть.
— От меня? Неприятностей? — сказала я без тени юмора. — А ты только и делаешь, что уходишь и потом возвращаешься. Как Фрэнк Синатра.
Я опять стала считать на пальцах.
— Пьяная. Веду себя как маленькая. Неразумная. — Я помолчала. — И это — я? Обычно я не такая.
Я замолчала, глаза мои вдруг заволокло слезами.
— Оуэн, я не понимаю. Я, кажется, схожу с ума. Мне не нравится, как я веду себя с тобой.
— Мне тоже.
— Отвали.
— Сама отвали. — Он с неожиданной нежностью заключил мое лицо в ладони. И поцеловал прямо в губы — ах, как он сладко целуется! — а потом слизнул мои слезы.
12
Последняя неделя перед праздником Лесли Латтимор превратилась в семь дней сплошного ада. Клянусь, даже Господу Семь дней творения дались легче.
В первый день…
Подъем посреди ночи и поездка в Оффали. Тысяча дел, включая колоссальную работу по наружному освещению — со стороны замок должен был превратиться в сверкающий всеми гранями алмаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59