— Здравствуй, доченька, как у тебя дела?
— Хорошо, мам, все в порядке. Вы все здоровы?
— Да. Не слушай этого старого дурака. Он просто за тебя волнуется. Есть хоть какая надежда…
— Мам, я постараюсь приехать летом, хорошо?
Десять минут спустя она повесила трубку и, чувствуя себя виноватой, принялась оправдываться перед своим рюкзачком:
— Понимаешь, я живу здесь! Это теперь мой дом. Она обожала свой рюкзачок. С ним всегда можно поговорить, это намного удобнее, чем иметь собаку.
После этого она поспешила на автобус до Вест-Хэмпстеда, где жили Бекки и Энди. На метро было бы быстрее, но Жожо предпочитала автобус: можно ехать и глазеть по сторонам. В Лондоне она жила уже десять лет и продолжала относиться к нему с нежностью, хоть и признавала в душе, что до Нью-Йорка ему еще далеко, особенно в части ухода за ногтями.
— Вот хорошо, — обрадовался Энди, открывший на звонок. — Мы как раз собрались в «Сейнсбери», поможешь пакеты нести.
Закупив продовольствие на неделю вперед, они потащили Жожо в магазин для садоводов.
— Ты не против, что я у вас тут третьего лишнего изображаю?
— Да нет, — ответил Энди. — Вносишь некоторое разнообразие, да и тема для разговоров появляется.
Бекки и Энди жили вместе уже полтора года и обожали притворяться, что никогда не занимаются сексом и вообще жуть как надоели друг другу. Жожо знала: это верный признак того, что они друг от друга без ума. Не станут люди шутить на эту тему, если абсолютно не уверены в незыблемости своих отношений. Как следствие — Бекки жаждала всех видеть счастливыми и устроенными, а больше всего — Жожо.
— Сестры Уайатт устраивают вечеринку, — объявила Бекки, когда все вернулись домой и выгрузили на кухне покупки.
Сестры Уайатт — Магда, Марина и Мейзи — были подружками Бекки, они с полгода жили вместе, перед тем как Бекки въехала в этот дом вдвоем с Энди. Это были светловолосые, шикарные красавицы, к тому же богатые и на удивление добросердечные. Они вращались в сферах с более высоким, чем у Бекки, октановым числом, но это не мешало им сохранять к ней дружеское расположение и приглашать на все свои вечеринки, а заодно и Жожо.
Бекки была неравнодушна ко всем трем, все три были неравнодушны к Жожо, и даже Жожо была слегка неравнодушна к Магде, старшей из сестер, наделенной самыми выдающимися организаторскими способностями. «НО НЕ В СЕКСУАЛЬНОМ ПЛАНЕ», — всякий раз прибавляла она, когда расхваливала Магду перед Энди.
— Это не имеет значения, — отвечал тот. — Я их боюсь. Уж больно они… не такие, как все.
— Мейзи исполняется тридцатник. Гулять будут в родительском особняке в Хэмпстеде. Правда, это будет только в июне, но они хотят убедиться, что ты сможешь прийти.
— В июне?! — воскликнула Жожо.
— Это что, так теперь принято в высшем свете? — удивился Энди. — Приглашать за несколько месяцев вперед?
— Откуда мне знать? Да, и учти: это будет маскарад.
— Маскарад! — простонала Жожо. — Ну почему обязательно маскарад?
Маскарады она ненавидела — с обычным-то нарядом всегда проблемы — и всякий раз наряжалась красным чертом: черное трико от подбородка до щиколоток, красные рожки в волосах и красный хвост на заднице.
— Зато это будет потрясающая вечеринка. Бог даст, ты там с кем-нибудь познакомишься. Ну… — Бекки смутилась, — с каким-нибудь холостяком.
— Не все же такие везучие, как ты, — сказала Жожо.
— Это верно, таких, как я, больше нет, — подхватил Энди.
— Да кому ты нужен, кроме меня? — усмехнулась Бекки.
— Да уж, — согласилась Жожо, хотя в душе считала, что Энди слишком симпатичный парень, чтобы не поглядывать налево.
— Завтра на работу, — грустно объявила Бекки, отрываясь от газеты. — Вчера мне приснилось, что я дала «Бритиш Эруэйз» неправильный расчет и выплатила лишнюю компенсацию сотням людей, а ведь они даже не мои клиенты. Но скоро, кажется, станут ими, — мрачно добавила она. — Если так и дальше пойдет, не успеешь и глазом моргнуть, как моими клиентами окажутся все компании в мире, чтоб их… Настоящий был кошмар, проснулась в холодном поту.
— Это переходит в наваждение, — прокомментировал Энди. — Тебе надо поговорить с твоей Элизой.
— Как?
— Спокойно. Скажи ей то, что говоришь мне.
— А если кончится неприятностями?
— Неприятностями? Это же работа, не принимай все так близко к сердцу. Бери пример с Жожо. Когда кто-то в конторе делает ей гадость, она им так прямо и заявляет. — Энди замолчал. — И не забудь: она спит с боссом, а это действительно чревато неприятностями, и нешуточными.
— И без того хватает, — проворчала Жожо.
— А как, кстати, твоя внебрачная связь? — спросил Энди. — Чем все кончится?
Жожо поморщилась:
— Спроси у Бекки. Она у нас спец по сердечным делам.
— Ну и? — Он повернулся к Бекки.
Бекки задумалась:
— Вариантов несколько. Составлю, пожалуй, список. — Она стала что-то писать на полях рубрики «Стиль» в «Санди тайме», после чего объявила: — Итак. Возможный исход событий.
1. Марк уходит от жены.
2. Его жена сама заводит себе любовника — скажем, учителя своего сына — и уходит от Марка.
3. Жожо с Марком постепенно охладевают друг к другу и остаются друзьями.
4. Жена трагическим образом умирает от… От чего люди умирают? От скарлатины. Жожо приходит к Марку в дом в качестве гувернантки его детей, и по прошествии приличествующего случаю времени он всенародно объявляет, что полюбил ее.
— Какой выбираешь?
— Никакой. Я не хочу, чтобы они с женой расставались.
— Иными словами, ты хочешь всю оставшуюся жизнь торчать на запасных ролях? — спросил Энди.
— Не хочу, но… — Она не собиралась разбивать ничью семью. Моральные устои, в каких ее воспитали, предполагали среди прочего незыблемость семьи. Семья — это главное. Если кому-то из папиных пожарников случалось завести шашни на стороне, подключались все остальные члены команды. Заблудшего мужа убеждали вернуться к жене, и, как правило, он так и делал. В тех же редких случаях, когда увещания оставались напрасны, все вставали на сторону обманутой жены, и парень оказывался в изоляции.
— Как же с детьми? Ведь они станут меня ненавидеть.
— Они останутся с матерью.
— Ага. И будут приезжать к отцу раз в неделю, чтобы испортить все выходные. Прошу извинить, — добавила она, — я просто говорю как есть.
— Но ты прекрасно ладишь с детьми, — напомнила Бекки. — Ребята Шейны тебя обожают.
— Я хочу детей, но сначала они должны быть младенцами. А не сразу — вот вам подросток, проявляющий задатки малолетнего преступника, и неуклюжая девчонка, которая на пони-то удержаться не может. Мне придется все время проводить в «неотложке».
— Чем тебе Джордж Клуни не мужик? — встрепенулся Энди.
— Мне Марк больше нравится.
— Черт. Чего ты тогда хочешь?
— Я хочу, чтобы у него не было ни жены, ни детей. Бекки сверилась со своим списком.
— Извини. Такого варианта не предусмотрено.
— Какая досада, — вздохнула Жожо.
— Неужто все так плохо? — спросила Бекки. — Ты так сильно влюблена? Примерно как с Домиником?
— Что за Доминик? — поинтересовался Энди.
— Это еще до тебя, — пояснила Бекки. — Это было нечто!
— Видишь ли, когда я приехала в Англию десять лет назад, я еще не понимала, что среди моих ухажеров могут попадаться и уроды, — сказала Жожо. — Я думала, они просто британцы. И даже когда до меня доходило, что они уроды, это же были британские уроды — уже не так плохо. Я не сразу стала разборчивой.
— Она с такими идиотами встречалась…
— Потом я встретила Доминика.
— И он был не идиот. Бугай под сто девяносто, журналист. Он ей был неплохая пара. Она за него чуть замуж не вышла, они даже обручились — кольца и все такое. Но он вдруг струсил. Не то чтобы совсем, но ему вдруг показалось, что он струсил…
— Он решил, что «не совсем уверен», — помогла Жожо. — За неделю до того, как мы должны были переехать в общий дом. Кольцо мне было разрешено оставить, но помолвка была расторгнута. В принципе брак не исключался, но когда это будет — сказать было трудно. Потом он решил, что нам будет полезно расстаться…
— …но продолжал то и дело являться в пьяном виде, все лез к ней в постель.
— Короче, он разбил мне сердце, — безыскусно подытожила Жожо. — Но я, слава богу, сильная женщина и на его лапшу не купилась. Вот еще, верить всяким козлам.
— Ну, вообще-то было разок, — напомнила Бекки. — Ты вспомни, ты мне однажды даже что-то соврала типа «ему переночевать негде», я возьми да и приди, а тут такое…
— Ладно, ладно. Раз или два, может, и дала слабину.
— Или раз двадцать.
— Но я все равно с ним порвала. И пережила, как видишь.
— Если бы такое было со мной, — сказала Бекки, — я бы продолжала встречаться, все надеялась бы, что он наконец образумится. Дошла бы до ручки. Сорок кило весу, ногти изгрызены, и все время бы кусала концы волос. Сидела бы на транквилизаторах и спала бы на полу в обнимку с телефоном. Питалась бы детскими пюре из баночек и…
— Давно это было? — спросил вдруг Энди.
Жожо задумалась.
— Шесть лет? — Она вопросительно посмотрела на Бекки, у которой было выражение человека, только что вышедшего из транса. — Шесть с половиной?
— А чем он сейчас занимается? — продолжал допытываться Энди. — Завел себе подружку-то?
— Понятия не имею. И вообще, мне плевать.
— Кольцо все еще у тебя?
— Не-а. Я его продала, а на вырученные деньги мы с Бекки на две недели съездили в Таиланд.
— Ты любишь Марка так же сильно, как Доминика? — спросила Бекки.
Жожо надолго задумалась.
— Может, и сильней. Но он все равно женат.
Вообще-то, в последнее время Марк стал делать намеки, что, возможно, уйдет от Кэсси. Причем Жожо его к тому никак не побуждала. Она ни за что не стала бы этого добиваться. Возможно, когда-нибудь вся эта конспирация станет для нее настолько невыносимой — сейчас она всего лишь раздражает, — что она начнет требовать большего. Но на данный момент все рассуждения об их счастливом будущем исходили исключительно от него.
24
Понедельник, 8:30
Жожо приехала на работу. Возле здания слонялся какой-то незнакомый мужик, он смотрелся в чье-то боковое зеркало и поправлял волосы, а лицо у него было Цвета лимонного пирога. Она почти не сомневалась, что это Натан Фрей заблаговременно явился на девятичасовую встречу. Настолько заблаговременно, что делалось страшно.
Понедельник, 9 часов 00 минут 10 секунд
Мэнни доложил о Натане Фрее, и это действительно оказался тот самый мужик с физиономией цвета лимонного пирога. Собственной персоной.
Он являл собой жалкое зрелище. Три года он писал свою книгу; перезаложил дом, на полгода ушел из семьи и в женском платье жил в Афганистане. Двое литагентов его уже отослали — «Ну, и дураки», — заметила Жожо, — и сейчас, стоя перед живым агентом, наделенным всеми полномочиями, чтобы осуществить его мечту, он сильно нервничал.
Но когда Жожо поздравила его с замечательной книгой и обрисовала свое видение того, как она будет влет продаваться в разных странах мира, лимонная бледность на его лице уступила место более здоровому оттенку, и он стал походить на подрумяненный пирог с творожной начинкой.
— У кого-то еще в данный момент есть ваша рукопись? Я говорю о литагентах, — спросила Жожо. Ей уже случалось бывать в ситуациях, когда автор массовым порядком рассылал свое творение, а в результате на его книгу начинали претендовать сразу несколько агентств.
— Нет.
Хорошо. По крайней мере не придется ни с кем биться.
— Я даже не поверил, когда вы мне позвонили. Мне как раз нужен такой агент. Не верится даже…
— Считайте, он у вас есть, — произнесла Жожо, и на его щеках мгновенно появились два ярких малиновых пятна.
— Ой! — негромко издал он возглас. — Господи! — Он вытер пот со лба. — Поверить не могу. — Все его лицо порозовело, превратившись в симпатичный клубничный мусс. — И что теперь?
— Теперь я буду готовить для вас контракт.
— Правда? — Он был поражен. — Так просто?
— Книга потрясающая. Ее захотят купить многие издатели.
— Мне неловко спрашивать… Я понимаю, это звучит смешно… но…
— Да, вы заработаете кучу денег. Я оговорю для вас самый высокий аванс, какой получится.
— Мне много не надо, — заторопился он. — Издаться — уже большая награда. Но мы сейчас оказались без источников дохода, жене и детям приходится нелегко…
— Не волнуйтесь. Интуиция мне подсказывает, что вашу книгу захотят заполучить многие издательства, они будут счастливы выложить за нее денежки. Дайте мне дней десять, как только будут новости, я с вами свяжусь.
Натан стал пятиться к двери, повторяя:
— Спасибо, спасибо, спасибо.
Мэнни проводил его взглядом и, дождавшись, когда последнее «спасибо» стихнет в конце коридора, заметил:
— Медовый месяц. Сколько, интересно, должно пройти времени, прежде чем он обнаглеет и станет звонить вам всякий раз, как потеряет проездной на метро?
Жожо улыбнулась.
— Ну что, можно считать, он наги? — спросил Мэнни.
— Наш.
— Расскажите, какой он. Заслуживает внимания?
— Еще бы! — Жожо пересказала афганскую историю. — В нашем бизнесе таких называют «писателями с большим будущим». — Она перебросила ему рукопись. — Начинай размножать. Мне нужно шесть качественных экземпляров, причем полчаса назад.
— Аукцион будете устраивать?
Жожо кивнула. Эта «Любовь под паранджой» так хороша, что несколько издательств наверняка вступят в бой и раскошелятся за право обладать шедевром.
Пока Мэнни вдыхал пары ксерокса и ворчал, что человеку с высшей оценкой по английскому в дипломе стыдно заниматься работой, на которую способна даже обезьяна, Жожо мысленно набросала список потенциальных издателей.
Но сначала надо будет узнать у Марка, как дела с Сэмом. Делать вид, что ее заботят его домашние проблемы, было не так легко. Она старалась, потому что Марк придавал им огромное значение, но итог был один: всякий раз, как у него дома что-то случалось, семья отбирала у нее Марка. А уж накликать на себя беду это семейство умело. Его жена Кэсси, учительница начальных классов, непременно сваливалась с мигренью, стоило ей поесть сыра, но сей факт никак не мешал ей наведываться в сырную лавку при каждом удобном случае. Их десятилетняя дочь Софи была опасна для себя самой: за то время, что Жожо встречалась с Марком, она успела свалиться с пони и разрезать себе ладонь транспортиром.
Инцидент с выпивкой был отнюдь не первым проступком Сэма — его уже ловили на воровстве фруктового «Минтона» из газетного киоска, что повлекло за собой визит к школьному психологу. Даже их пес Гектор участвовал в заговоре по разлучению влюбленных. Когда Жожо собственноручно, не из полуфабрикатов, приготовила индийскую еду на ужин, Гектор попал под машину и получил тяжелую травму; Марку пришлось ехать домой, так и не попробовав ни кусочка. После этого через какую-то неделю Гектор проглотил спортивный носок Марка, и Сэм попытался исцелить его приемом Геймлиха, но преуспел лишь в том, что сломал собаке ребро. Марку опять пришлось мчаться домой.
ТО: Jojo.harvey@LIPMAN HAIG.co
FROM: Mark.avery@LIPMAN HAIG.co
SUBJECT: Сэм
Все в порядке. Мне очень жаль. Как насчет вторника?
Мхх
ТО: Mark.avery@LlPMAN HAIG.co
FROM: Jojo.harvey@LIPMAN HAIG.co
SUBJECT: Вторник
Договорились.
J J XX
TO: Jojo.harvey@LIPMAN HAIG.co
FROM: Mark.avery@LIPMAN HAIG.co
SUBJECT: Ты Ютялбябеюл
Ютялбябеюл? Жожо призадумалась. Это еще что за абракадабра? Ютялбябеюл? Похоже на анаграмму. Она немного поколдовала, потом ее осенило. Она посмеялась и, немного поиграв в буквы, отослала ответ.
ТО: Mark.avery@LIPMAN HAIG.co
FROM: Jojo.harvey@LIPMAN HAIG.co
SUBJECT: Ютялбябеюл?
А лятюбебюля еще больше!
J J xx
Потом Жожо обзвонила редакторов шести лучших лондонских издательств, каждому сказала, что ему посчастливилось попасть в число избранных, которым выпадет честь сражаться за шедевр. Была назначена дата аукциона — через неделю, чтобы редакторы успели вытрясти из начальства крупные суммы, на которые она рассчитывала.
Чего еще можно ждать от одного дня? Когда Жожо говорила о книге Фрея с Таней Тил из издательства «Докин Эмери», та обрадовалась:
— Вовремя позвонила. Я как раз собиралась тебе звонить насчет Лили Райт.
Лили Райт входила в число клиентов Жожо. Тонко чувствующая, умная, деликатная женщина — Жожо с первого мгновения поняла, что она из когорты «хороших людей». Когда Жожо впервые взялась издать книжку Лили, та пришла на встречу со своим гражданским мужем Антоном; оба, волнуясь, сидели перед Жожо, говорили почти хором и в целом произвели очень трогательное впечатление. Лили написала книжку под названием «Колдунья Мими» — очаровательную сказку, в которой главная героиня занимается ворожбой и знахарством. Жожо была в восторге от Лили и искренне уверовала в ее незаурядность. Но поскольку в каком-то смысле это была книжка для посвященных, ей не удалось выбить из издательства очень уж большие деньги.
Ее купила Таня с авансом в четыре тысячи. Она тогда сказала: «Лично мне ужасно понравилось. Ни с каким прозаиком не сравнится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59