– хохочет дядя Сэм. – Приходите, деточка, посмотрим, соответствуете ли вы моим высоким стандартам! – Помолчав: – Думаю, Кристиан вам все обо мне рассказал?
– Э-э… Да ничего он не рассказывал, вообще-то.
– Он такой шутник! Вечно называет меня Хью Хефнером из Вулверхемптона!
Так вот откуда у дяди Сэма такой выговор! Интересное произношение – этакий гибрид вулверхемптонца с янки.
– Я первый в нашей семье поставил в квартире джакузи. Знаете, какие ощущения, когда нежишься там вдвоем с какой-нибудь куколкой?
«Вот так дядюшка!» – обескураженно думаю я.
– Буду очень рад, если вы заглянете обеденный перерыв как-нибудь, скажем… – шелест страниц… – во вторник вас устроит?
– Отлично! Жду с нетерпением!
– Адрес у вас есть? – проверяет он. – Да, Кристиан давал адрес.
– Еще бы!
– Простите?
– Да нет, ничего, – отмахивается он. – Да, Джейми, как вы выглядите? Какие-нибудь особые приметы, чтобы сразу вас узнать?
– Ну… среднего роста, темные волосы, с веснушками… – Что еще сказать о себе, я не знаю и отделываюсь шуткой: – Не беспокойтесь, я сама вас найду! Как увижу человека в шелковой пижаме, сразу пойму, что это вы!
– Почему в пижаме?
– Ну, вы же сказали Хью Хефнер… – слегка тушуюсь я.
– А, – говорит он рассеянно. – Хорошо, хорошо. Кристиан говорил, вы приехали с подружкой?
– Да, с Иззи. Моя лучшая подруга.
– Он говорил, блондинка.
– Верно. – А-ему-то что?
– Если вам не трудно, возьмите ее с собой. Чем больше народу, тем веселее.
– Хорошо. А теперь мне пора, – я старательно изображаю бодрость, – казино зовет!
– Удачи вам! Поставьте за меня на номер 69!
Да ради бога! Я поспешно прощаюсь и вешаю трубку.
– Что это ты болтала насчет пижамы? – Из ванной появляется чистенькая, розовая и благоухающая зубной пастой Иззи. – С племянником не вышло, так взялась за дядюшку?
– Еще чего! Знаешь, Иззи, этот дядя Сэм, кажется, просто развратный старый козел!
– Серьезно? – Иззи хохочет. – Тогда возьми меня с собой, когда к нему пойдешь! Я умею обращаться со старыми козлами!
– Ну и как с ними надо обращаться? – спрашиваю я с интересом.
– Проще простого! – подмигивает она и выставляет вперед свой знаменитый бюст. – У меня есть то, что им нужно!
Я с сомнением качаю головой.
– Ну что, ты готова?
– В общем, да, но если нам предстоит долгий разговор о рыбах, я, пожалуй, еще выпью.
– Послушай, с этим Финном мы больше часа не проведем. А аквариум расположен прямо посреди Форума, где полно магазинов. Кстати, я тебе не говорила, что компакт-диски здесь на треть дешевле, чем в Англии?
– Что же ты раньше не сказала! – восклицает Иззи и бросается к дверям.
В лифт мы заходим вместе с компанией мужиков – усталых, помятых, еще благоухающих вчерашним пивом.
– Три штуки баксов! – произносит тот, что с козлиной бородкой, и тяжко вздыхает.
– Да не мучай ты себя! – подбадривает его товарищ.
– Что же мне делать? Ребята, она меня убьет! Я снял деньги с общего счета. Она меня из дому выгонит! Мы с Иззи обмениваемся гримасами.
– Если спросит, скажи, что купил ей подарок.
– За три штуки?
– Ну, кольцо, например.
– Дурень, у нее уже есть кольцо! Вот чем хороши обручальные кольца – больше одного не нужно.
– Еще венчальные кольца бывают, – вставляет третий страдалец.
Козлинобородый закатывает глаза к потолку.
– Это конец! Просадил три тыщи семейных сбережений! И как теперь, спрашивается, их вернуть?
– Попытай счастья на рулетке…
– Ну нет, ребята, я не игрок. К зеленым столам и близко не подхожу!
– А как же вчера? – выпаливаю я, не подумав.
Все четверо оборачиваются и смотрят на меня. Двери лифта открываются.
– Да он не за столом просадил три штуки, – говорит наконец третья неупокоенная душа. – Он играл на автоматах!
Мужики выходят и направляются прямиком в бар, а мы с Иззи долго смотрим им вслед. Наконец, оправившись от потрясения, выходим в холл и подходим к конторке.
– Да! – гавкает женщина за стойкой, явно с нетерпением ждущая обеденного перерыва.
– Вы получили факс для номера 1409? – спрашиваю я.
Тяжело вздохнув, дама лезет куда-то в недра своего столика и, показав в улыбке стиснутые зубы, молча протягивает мне лист бумаги.
– От кого? – немедленно интересуется Иззи.
– От мамы. Какой длинный! Прочту и дам тебе почитать.
– Ладно. Знаешь, давай сегодня побалуем себя и поедем на такси!
– Иззи, ты лучшая подруга на свете! – умиляюсь я.
– От такой же слышу! – ухмыляется Иззи, и рука об руку мы покидаем свое кондиционированное убежище.
Проглядев факс, я сразу замечаю в середине имя Кристиана, однако заставляю себя читать с начала.
«Милая, дорогая моя девочка!
Всего пара дней прошла со дня твоего отъезда, а я беспрерывно думаю о тебе. Что-то ты там поделываешь, в волшебном королевстве мерцающих огней? Спасибо, что позвонила и дала о себе знать. Слышно было удивительно отчетливо, словно из соседней комнаты. Я и не ожидала, что перелет через океан приведет тебя в такое волнение и смятение. Наверно, это для тебя стало неожиданностью: Надеюсь, теперь все прошло и ты по-прежнему радуешься жизни. Как тебе понравилась программа современного танца, на которую вы с Иззи собирались сходить вчера вечером?
Конечно, болтать по телефону дорого; но хорошо бы ты время от времени посылала мне весточку по факсу. Не каждый день – когда сможешь. (Знаешь, я сегодня во второй раз в жизни пользуюсь факсом твоего отца. Думаю, он сам им пользовался в два раз реже!)
С тех пор, как ты уехала, я повсюду натыкаюсь на упоминания о Лас-Вегасе. Открываю воскресную газету – а там статья о новых отелях в лас-вегасском стиле. Сегодня включаю телевизор – а там парочка дикторов из программы «Выходной» венчается в часовне Элвиса!
Не могу поверить, что в следующем месяце к нам приедет Том Джонс! Как ты думаешь, может быть, это знак, что и мне пора в Лас-Вегас? Так хочется исполнить заветную мечту; но ты представляешь, что скажет об этом папа! И все равно я только об этом и думаю. Понимаю, тебе хочется отдохнуть от родительской опеки: но, чувствую, в конце концов я так затоскую, что проберусь на самолет зайцем и помчусь к тебе!
Ты, наверно, смеешься над моими старушечьим, фантазиями. Но сейчас узнаешь кое-что и вправду смешное. Похоже, твой будущий деверь меня опередит! Надин говорит, что Кристиан решил навестить своего лас-вегасского дядюшку. Она чуть не плевалась, когда об этом рассказывала: два года, говорит, Кристиан и словом о нем не упоминал, а теперь только о дяде Сэме и говорит! Заговаривал даже о том, чтобы последний холостяцкий уик-энд провести в Лас-Вегасе, а не в Амстердаме, как раньше собирался. А сама Надин пока не решила, где отдохнуть перед свадьбой. Месяц назад говорила о Тоскане – будет, мол, лежать возле бассейна и потягивать кьянти; теперь у нее на уме Тенерифе, а через неделю, наверно, еще что-нибудь придумает! Наверно, это называется предсвадебной лихорадкой. Никогда бы не подумала, что Надин этому подвержена, – она ведь к собственной свадьбе готовилась чуть ли не с рождения!
Что ж, дорогая, отдыхай веселись и наслаждайся каждой минутой! И поставь за меня пять долларов на номер 20. Удачи!
Твоя любящая мамочка (она же Дилайла!!!)».
– Ну что, – спрашивает Иззи, – какие новости с домашнего фронта?
– Мама пишет…
– Что?
– Чтобы я привезла ей серебристое трико с пурпурными перьями!
ГЛАВА 16
Господи, какая красота! И сколько их! Рыба-меч, вспарывающая воду длинным и острым, словно у Буратино, носом. Плоская, почти двухмерная камбала. Толстенькая рыбка канареечной раскраски, ни дать ни взять апельсиновый пирог – как, интересно, она называется? И десятки, сотни других. Каждая – маленький шедевр, созданный природой. Глаза-телескопы, хвосты-вуали, плавники-перья. Расцветки самые удивительные. Одни – словно небрежные мазки абстракциониста, другие напоминают искусную мозаику, а некоторые – точь-в-точь граффити! А вон плывет еще одна – ни дать ни взять морской леопард! Помнится, несколько лет назад очень модны были блузки в таких леопардовых пятнах. Но есть среди них и уродцы – вон мимо проплыл бедолага с выпученными красными глазами и таким искореженным тельцем, словно он жертва радиационной катастрофы.
– Потрясное зрелище! – говорит Иззи. – Ой, посмотри на этого – хвост, как ядерный гриб!
Сравнение не из банальных – но действительно очень похоже.
«Лица» у них тоже интересные. У одного челюсть выдвинута вперед, словно у упрямого ребенка. У другого уголки рта скорбно опущены: он открывает и закрывает рот, словно беззвучно жалуется на судьбу.
– Ой, акула! – восклицает рядом с нами какой-то малыш.
В самом деле, у самого дна воровато скользит серая тень длиной с человеческую ногу.
– А почему она не ест других рыбок? Папа малыша задумывается.
– Не знаю, сынок. Давай спросим у кого-нибудь, кто здесь работает.
И тут же, словно по заказу, возле нас вырастает девушка с укрепленным у рта микрофоном.
– Добро пожаловать в «Аквариум». Вы подошли очень вовремя – как раз сейчас мы кормим рыб. У нас здесь около пятисот рыб ста различных видов… А теперь смотрите.
Тут мы замечаем в воде чуждую морской среде форму жизни. Мужчина грациозными уверенными гребками спускается все ниже и ниже, мимо коралловых скульптур и рыбьих стаек. На поясе у ныряльщика пластиковая коробочка, вроде тех, в каких берут еду на пикники. Рыбы вьются вокруг него, открывая рты: наверно, каждая просит: «И мне, и мне кусочек!»
– Это наш ныряльщик Финн, – объясняет гид. – В воде он, как дома: многие шутят, что он родился с перепонками на пальцах!
У Финна очень короткая стрижка, а лица под маской не разглядишь. Он опускается на дно, и рыбы следуют за ним, словно дети за гаммельнским крысоловом.
– Держу пари, он и по гороскопу Рыба! – смеется Иззи.
– Так и есть! – слышу я голос Зейна.
Он пробрался через толпу и теперь стоит у меня за спиной. Руки кладет мне на плечи – в опасной близости от сверхчувствительной шеи. Я оборачиваюсь, чтобы улыбнуться ему – и застываю, заново пораженная шелковистыми черными волосами и легкой, едва заметной тенью щетины на щеках. И запах, уже знакомый мне. Толпа подается вперед, чтобы взглянуть, как Финн треплет по голове акулу, и я чувствую, как Зейн прижимается ко мне.
– Это не просто знак привязанности, – говорит женщина с микрофоном.
Я замираю, на мгновение вообразив, что речь идет о нас с Зейном.
– Финн приучает акулу к прикосновению человека. Если нам покажется, что акула больна или с ней что-то не так, мы сможем осмотреть ее, не подвергая дополнительному испытанию ее нервы.
– И собственные конечности, – добавляет Иззи.
В толпе снова начинается движение, и Зейн отступает. А жаль.
Большинство рыб бросается к своему кормильцу, а вот акула играет в недотрогу. Финн облокотился о камень и терпеливо ждет, пока Челюсти сменят гнев на милость. Иззи уже заскучала; но я не могу оторвать глаз от этого безмолвного столкновения характеров.
– По-моему, у мужика нездоровая страсть к резине, – шепчет Иззи. – Я думаю, он и на свидания ходит в этом костюме и в ластах…
– Ш-ш, Иззи! – предостерегающе шиплю я. Но Зейн, кажется, ничего не слышал.
– Наш аквариум вмещает в себя пятьдесят тысяч галлонов воды. Постоянная температура воды – семьдесят восемь градусов по Фаренгейту, – вещает гид.
Я слушаю и делаю записи в блокноте, пока не замечаю, что Иззи откровенно пялится по сторонам. Мы высвобождаемся из тугой толпы посетителей; однако, едва я собираюсь всерьез опробовать свои чары на Зейне, он вдруг говорит:
– Ладно, мне пора.
– Как так пора? – восклицаю я. – Почему?
– Видишь ли, Ларс заболел…
– А что с ним?
– Растяжение паховых связок, – язвит Зейн.
– Только на меня не смотрите! – вопит Иззи, заслоняясь руками.
Поздно. Мы оба смотрим на нее. С большим интересом.
– Его заменит один парень из кордебалета, и я должен с ним позаниматься, – объясняет Зейн. – Финну я сказал, что вы будете ждать здесь. Он вас уже видел, так что вы друг друга узнаете.
– Ладно, – вздыхаю я.
– И помните, он очень застенчивый, так что… – он бросает предостерегающий взгляд на Иззи, – будьте с ним помягче.
– А он ласты снимет?
– Не обращай на нее внимания! – рычу я. – Спасибо, что устроил нам встречу.
– Не за что. Надеюсь, вам будет интересно. Да, кстати: обязательно зайдите в «Сырные лепешки» – вон там. У них потрясающие лепешки. Ладно, киски, пока!
И он уходит, но по дороге к выходу несколько раз оборачивается и смотрит на меня (хотелось бы думать, что с восхищением).
– Передавай привет Ларсу! – хихикает Иззи.
– Растяжение паховых связок! Боже мой! Что ты с ним сделала?
– Тебе в двух словах или подробно?
– Не хочу ничего слышать! – твердо говорю я. – По крайней мере, не сейчас. Мне нужен рабочий настрой.
Иззи бросает жадный взгляд на витрину гипермаркета «Дева».
– Нет! – твердо говорю я.
– Ну почему мне нельзя зайти в магазин, пока ты будешь брать интервью? – Потому что мне нужно произвести хорошее впечатление. Зейн наверняка спросит у Финна, как я ему понравилась. А ты у нас эксперт по мужчинам. Слушай внимательно и толкай меня в бок, как только я начну говорить что-нибудь не то.
– Куда он пропал, твой рыбовед? – ноет Иззи. – Торчим тут, словно две дурочки в ожидании автографа!
– Что ты сегодня такая кислая? – удивляюсь я.
– Я сюда приехала на мужиков охотиться, а не рыбу ловить!
– А что, если Финн тебе понравится? – спрашиваю я.
– О человеке, который полжизни проводит в воде, я и думать не хочу! Если бы не Зейн, я бы сказала, что он тебе идеально подходит. Помнишь, твоя мама рассказывала, как ты ныряла в ванной? Ее чуть удар не хватил: заходит, а ты лежишь на дне с открытыми глазами!
Воду я обожала, наверно, с рождения. Для меня не было большего счастья, чем поездка на море. От тех времен сохранился снимок мы с Надин входим в море. Она осторожно пробует воду ногой; я мчусь вперед, раскинув руки, словно хочу заключить в объятия всю морскую гладь. До сих пор помню это радостное самозабвение порой мне его очень не хватает.
– А вот и он! – объявляет Иззи. – Ну и рубашечка!
На Финне выцветшая гавайская рубашка с мятым воротничком, мешковатые шорты и сандалии.
– Добрый день, я – Финн! – здоровается он и нервно проводит рукой по затылку, приглаживая мокрые волосы.
– Это мы уже знаем! – улыбается Иззи. – Вы, похоже, местная знаменитость! От фанаток наверно, отбою нет!
Финн краснеет и смотрит в пол. Я сдвигаю брови и смотрю на Иззи.
– Я даже видела на стенках аквариума следы губной помады! – продолжает она свое черное дело.
– Ты, наверно, думал, что страшнее акулы зверя нет – улыбаюсь я, стараясь сгладить впечатление от шуточек Иззи.
– Акула – вовсе не самый страшный обитатель моря, – оживляется Финн. – Рыба-лев куда опаснее. Она ядовита. У нас есть одна – хотите, покажу?
– Конечно хочу! – подбадриваю я его.
– Вон она! – И Финн указывает на колышущееся в воде облако шифона, окраской напоминающее черепаший панцирь. – На вид красавица, но один укол ее плавника смертелен. Поэтому ныряльщики всегда поддерживают по радио связь с гидом, и тот предупреждает их если она подплывает слишком близко.
– Ух ты! – восторгаюсь я. – А кто здесь еще кусается?
– Морской окунь довольно агрессивен, но его укусы – как щипки, поранить они не могут. А серебристая рыба-лоцман любит подплыть и потереться о ныряльщика. У нас говорят: «Любви и ласки захотела!»
У Иззи на миг загораются глаза.
– А как называется вон то «апельсиновое пирожное»? – спрашиваю я. – Та желтенькая толстушка, которую вы кормили с руки? Видите, вон она!
– Это морская корова. Плавает она медленно. Если не класть еду ей прямо в рот, другие рыбы ее обгонят и все съедят. Она среди прочих – как весельная лодка среди моторок.
– Что-то она все время одна. У нее друзья есть? Я хочу сказать, она как-то общается с другими? – спрашиваю я, сама удивляясь тому, что беспокоюсь о рыбьих чувствах.
– Иногда кружит вокруг рыбы-дикобраза, но в общем, да, она все время одна. Что-то вроде изгоя в рыбьем царстве.
– Как грустно! – Я смотрю на одинокую смешную толстушку, и на глаза наворачиваются слезы.
Финн объясняет мне, что у тех двоих, которые плавают кругами друг за другом, очень напоминая астрологический знак Рыб, идет борьба за территорию. А у тех двоих, что словно целуются, на самом деле поединок взглядов – кто кого пересмотрит.
Я оглядываюсь, чтобы проверить, где Иззи. Ей явно не стоится на месте.
– Слушай, – говорит она как, бы невзначай, – я пойду займу столик, ладно? Снаружи, чтобы мы могли и оттуда любоваться рыбками.
Я прищуриваюсь.
– Официант?
– Что?
– Заприметила симпатичного официанта?
– Гораздо лучше! – сияет Иззи. – Только что в кафе вошел Элвис!
– Настоящий? – смеюсь я.
– Самый настоящий! Высокий, стройный – не чета тем пузатым коротышкам, что обычно косят под Элвиса, Нет, это настоящий Элвис в расцвете лет – а значит, он создан для меня!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– Э-э… Да ничего он не рассказывал, вообще-то.
– Он такой шутник! Вечно называет меня Хью Хефнером из Вулверхемптона!
Так вот откуда у дяди Сэма такой выговор! Интересное произношение – этакий гибрид вулверхемптонца с янки.
– Я первый в нашей семье поставил в квартире джакузи. Знаете, какие ощущения, когда нежишься там вдвоем с какой-нибудь куколкой?
«Вот так дядюшка!» – обескураженно думаю я.
– Буду очень рад, если вы заглянете обеденный перерыв как-нибудь, скажем… – шелест страниц… – во вторник вас устроит?
– Отлично! Жду с нетерпением!
– Адрес у вас есть? – проверяет он. – Да, Кристиан давал адрес.
– Еще бы!
– Простите?
– Да нет, ничего, – отмахивается он. – Да, Джейми, как вы выглядите? Какие-нибудь особые приметы, чтобы сразу вас узнать?
– Ну… среднего роста, темные волосы, с веснушками… – Что еще сказать о себе, я не знаю и отделываюсь шуткой: – Не беспокойтесь, я сама вас найду! Как увижу человека в шелковой пижаме, сразу пойму, что это вы!
– Почему в пижаме?
– Ну, вы же сказали Хью Хефнер… – слегка тушуюсь я.
– А, – говорит он рассеянно. – Хорошо, хорошо. Кристиан говорил, вы приехали с подружкой?
– Да, с Иззи. Моя лучшая подруга.
– Он говорил, блондинка.
– Верно. – А-ему-то что?
– Если вам не трудно, возьмите ее с собой. Чем больше народу, тем веселее.
– Хорошо. А теперь мне пора, – я старательно изображаю бодрость, – казино зовет!
– Удачи вам! Поставьте за меня на номер 69!
Да ради бога! Я поспешно прощаюсь и вешаю трубку.
– Что это ты болтала насчет пижамы? – Из ванной появляется чистенькая, розовая и благоухающая зубной пастой Иззи. – С племянником не вышло, так взялась за дядюшку?
– Еще чего! Знаешь, Иззи, этот дядя Сэм, кажется, просто развратный старый козел!
– Серьезно? – Иззи хохочет. – Тогда возьми меня с собой, когда к нему пойдешь! Я умею обращаться со старыми козлами!
– Ну и как с ними надо обращаться? – спрашиваю я с интересом.
– Проще простого! – подмигивает она и выставляет вперед свой знаменитый бюст. – У меня есть то, что им нужно!
Я с сомнением качаю головой.
– Ну что, ты готова?
– В общем, да, но если нам предстоит долгий разговор о рыбах, я, пожалуй, еще выпью.
– Послушай, с этим Финном мы больше часа не проведем. А аквариум расположен прямо посреди Форума, где полно магазинов. Кстати, я тебе не говорила, что компакт-диски здесь на треть дешевле, чем в Англии?
– Что же ты раньше не сказала! – восклицает Иззи и бросается к дверям.
В лифт мы заходим вместе с компанией мужиков – усталых, помятых, еще благоухающих вчерашним пивом.
– Три штуки баксов! – произносит тот, что с козлиной бородкой, и тяжко вздыхает.
– Да не мучай ты себя! – подбадривает его товарищ.
– Что же мне делать? Ребята, она меня убьет! Я снял деньги с общего счета. Она меня из дому выгонит! Мы с Иззи обмениваемся гримасами.
– Если спросит, скажи, что купил ей подарок.
– За три штуки?
– Ну, кольцо, например.
– Дурень, у нее уже есть кольцо! Вот чем хороши обручальные кольца – больше одного не нужно.
– Еще венчальные кольца бывают, – вставляет третий страдалец.
Козлинобородый закатывает глаза к потолку.
– Это конец! Просадил три тыщи семейных сбережений! И как теперь, спрашивается, их вернуть?
– Попытай счастья на рулетке…
– Ну нет, ребята, я не игрок. К зеленым столам и близко не подхожу!
– А как же вчера? – выпаливаю я, не подумав.
Все четверо оборачиваются и смотрят на меня. Двери лифта открываются.
– Да он не за столом просадил три штуки, – говорит наконец третья неупокоенная душа. – Он играл на автоматах!
Мужики выходят и направляются прямиком в бар, а мы с Иззи долго смотрим им вслед. Наконец, оправившись от потрясения, выходим в холл и подходим к конторке.
– Да! – гавкает женщина за стойкой, явно с нетерпением ждущая обеденного перерыва.
– Вы получили факс для номера 1409? – спрашиваю я.
Тяжело вздохнув, дама лезет куда-то в недра своего столика и, показав в улыбке стиснутые зубы, молча протягивает мне лист бумаги.
– От кого? – немедленно интересуется Иззи.
– От мамы. Какой длинный! Прочту и дам тебе почитать.
– Ладно. Знаешь, давай сегодня побалуем себя и поедем на такси!
– Иззи, ты лучшая подруга на свете! – умиляюсь я.
– От такой же слышу! – ухмыляется Иззи, и рука об руку мы покидаем свое кондиционированное убежище.
Проглядев факс, я сразу замечаю в середине имя Кристиана, однако заставляю себя читать с начала.
«Милая, дорогая моя девочка!
Всего пара дней прошла со дня твоего отъезда, а я беспрерывно думаю о тебе. Что-то ты там поделываешь, в волшебном королевстве мерцающих огней? Спасибо, что позвонила и дала о себе знать. Слышно было удивительно отчетливо, словно из соседней комнаты. Я и не ожидала, что перелет через океан приведет тебя в такое волнение и смятение. Наверно, это для тебя стало неожиданностью: Надеюсь, теперь все прошло и ты по-прежнему радуешься жизни. Как тебе понравилась программа современного танца, на которую вы с Иззи собирались сходить вчера вечером?
Конечно, болтать по телефону дорого; но хорошо бы ты время от времени посылала мне весточку по факсу. Не каждый день – когда сможешь. (Знаешь, я сегодня во второй раз в жизни пользуюсь факсом твоего отца. Думаю, он сам им пользовался в два раз реже!)
С тех пор, как ты уехала, я повсюду натыкаюсь на упоминания о Лас-Вегасе. Открываю воскресную газету – а там статья о новых отелях в лас-вегасском стиле. Сегодня включаю телевизор – а там парочка дикторов из программы «Выходной» венчается в часовне Элвиса!
Не могу поверить, что в следующем месяце к нам приедет Том Джонс! Как ты думаешь, может быть, это знак, что и мне пора в Лас-Вегас? Так хочется исполнить заветную мечту; но ты представляешь, что скажет об этом папа! И все равно я только об этом и думаю. Понимаю, тебе хочется отдохнуть от родительской опеки: но, чувствую, в конце концов я так затоскую, что проберусь на самолет зайцем и помчусь к тебе!
Ты, наверно, смеешься над моими старушечьим, фантазиями. Но сейчас узнаешь кое-что и вправду смешное. Похоже, твой будущий деверь меня опередит! Надин говорит, что Кристиан решил навестить своего лас-вегасского дядюшку. Она чуть не плевалась, когда об этом рассказывала: два года, говорит, Кристиан и словом о нем не упоминал, а теперь только о дяде Сэме и говорит! Заговаривал даже о том, чтобы последний холостяцкий уик-энд провести в Лас-Вегасе, а не в Амстердаме, как раньше собирался. А сама Надин пока не решила, где отдохнуть перед свадьбой. Месяц назад говорила о Тоскане – будет, мол, лежать возле бассейна и потягивать кьянти; теперь у нее на уме Тенерифе, а через неделю, наверно, еще что-нибудь придумает! Наверно, это называется предсвадебной лихорадкой. Никогда бы не подумала, что Надин этому подвержена, – она ведь к собственной свадьбе готовилась чуть ли не с рождения!
Что ж, дорогая, отдыхай веселись и наслаждайся каждой минутой! И поставь за меня пять долларов на номер 20. Удачи!
Твоя любящая мамочка (она же Дилайла!!!)».
– Ну что, – спрашивает Иззи, – какие новости с домашнего фронта?
– Мама пишет…
– Что?
– Чтобы я привезла ей серебристое трико с пурпурными перьями!
ГЛАВА 16
Господи, какая красота! И сколько их! Рыба-меч, вспарывающая воду длинным и острым, словно у Буратино, носом. Плоская, почти двухмерная камбала. Толстенькая рыбка канареечной раскраски, ни дать ни взять апельсиновый пирог – как, интересно, она называется? И десятки, сотни других. Каждая – маленький шедевр, созданный природой. Глаза-телескопы, хвосты-вуали, плавники-перья. Расцветки самые удивительные. Одни – словно небрежные мазки абстракциониста, другие напоминают искусную мозаику, а некоторые – точь-в-точь граффити! А вон плывет еще одна – ни дать ни взять морской леопард! Помнится, несколько лет назад очень модны были блузки в таких леопардовых пятнах. Но есть среди них и уродцы – вон мимо проплыл бедолага с выпученными красными глазами и таким искореженным тельцем, словно он жертва радиационной катастрофы.
– Потрясное зрелище! – говорит Иззи. – Ой, посмотри на этого – хвост, как ядерный гриб!
Сравнение не из банальных – но действительно очень похоже.
«Лица» у них тоже интересные. У одного челюсть выдвинута вперед, словно у упрямого ребенка. У другого уголки рта скорбно опущены: он открывает и закрывает рот, словно беззвучно жалуется на судьбу.
– Ой, акула! – восклицает рядом с нами какой-то малыш.
В самом деле, у самого дна воровато скользит серая тень длиной с человеческую ногу.
– А почему она не ест других рыбок? Папа малыша задумывается.
– Не знаю, сынок. Давай спросим у кого-нибудь, кто здесь работает.
И тут же, словно по заказу, возле нас вырастает девушка с укрепленным у рта микрофоном.
– Добро пожаловать в «Аквариум». Вы подошли очень вовремя – как раз сейчас мы кормим рыб. У нас здесь около пятисот рыб ста различных видов… А теперь смотрите.
Тут мы замечаем в воде чуждую морской среде форму жизни. Мужчина грациозными уверенными гребками спускается все ниже и ниже, мимо коралловых скульптур и рыбьих стаек. На поясе у ныряльщика пластиковая коробочка, вроде тех, в каких берут еду на пикники. Рыбы вьются вокруг него, открывая рты: наверно, каждая просит: «И мне, и мне кусочек!»
– Это наш ныряльщик Финн, – объясняет гид. – В воде он, как дома: многие шутят, что он родился с перепонками на пальцах!
У Финна очень короткая стрижка, а лица под маской не разглядишь. Он опускается на дно, и рыбы следуют за ним, словно дети за гаммельнским крысоловом.
– Держу пари, он и по гороскопу Рыба! – смеется Иззи.
– Так и есть! – слышу я голос Зейна.
Он пробрался через толпу и теперь стоит у меня за спиной. Руки кладет мне на плечи – в опасной близости от сверхчувствительной шеи. Я оборачиваюсь, чтобы улыбнуться ему – и застываю, заново пораженная шелковистыми черными волосами и легкой, едва заметной тенью щетины на щеках. И запах, уже знакомый мне. Толпа подается вперед, чтобы взглянуть, как Финн треплет по голове акулу, и я чувствую, как Зейн прижимается ко мне.
– Это не просто знак привязанности, – говорит женщина с микрофоном.
Я замираю, на мгновение вообразив, что речь идет о нас с Зейном.
– Финн приучает акулу к прикосновению человека. Если нам покажется, что акула больна или с ней что-то не так, мы сможем осмотреть ее, не подвергая дополнительному испытанию ее нервы.
– И собственные конечности, – добавляет Иззи.
В толпе снова начинается движение, и Зейн отступает. А жаль.
Большинство рыб бросается к своему кормильцу, а вот акула играет в недотрогу. Финн облокотился о камень и терпеливо ждет, пока Челюсти сменят гнев на милость. Иззи уже заскучала; но я не могу оторвать глаз от этого безмолвного столкновения характеров.
– По-моему, у мужика нездоровая страсть к резине, – шепчет Иззи. – Я думаю, он и на свидания ходит в этом костюме и в ластах…
– Ш-ш, Иззи! – предостерегающе шиплю я. Но Зейн, кажется, ничего не слышал.
– Наш аквариум вмещает в себя пятьдесят тысяч галлонов воды. Постоянная температура воды – семьдесят восемь градусов по Фаренгейту, – вещает гид.
Я слушаю и делаю записи в блокноте, пока не замечаю, что Иззи откровенно пялится по сторонам. Мы высвобождаемся из тугой толпы посетителей; однако, едва я собираюсь всерьез опробовать свои чары на Зейне, он вдруг говорит:
– Ладно, мне пора.
– Как так пора? – восклицаю я. – Почему?
– Видишь ли, Ларс заболел…
– А что с ним?
– Растяжение паховых связок, – язвит Зейн.
– Только на меня не смотрите! – вопит Иззи, заслоняясь руками.
Поздно. Мы оба смотрим на нее. С большим интересом.
– Его заменит один парень из кордебалета, и я должен с ним позаниматься, – объясняет Зейн. – Финну я сказал, что вы будете ждать здесь. Он вас уже видел, так что вы друг друга узнаете.
– Ладно, – вздыхаю я.
– И помните, он очень застенчивый, так что… – он бросает предостерегающий взгляд на Иззи, – будьте с ним помягче.
– А он ласты снимет?
– Не обращай на нее внимания! – рычу я. – Спасибо, что устроил нам встречу.
– Не за что. Надеюсь, вам будет интересно. Да, кстати: обязательно зайдите в «Сырные лепешки» – вон там. У них потрясающие лепешки. Ладно, киски, пока!
И он уходит, но по дороге к выходу несколько раз оборачивается и смотрит на меня (хотелось бы думать, что с восхищением).
– Передавай привет Ларсу! – хихикает Иззи.
– Растяжение паховых связок! Боже мой! Что ты с ним сделала?
– Тебе в двух словах или подробно?
– Не хочу ничего слышать! – твердо говорю я. – По крайней мере, не сейчас. Мне нужен рабочий настрой.
Иззи бросает жадный взгляд на витрину гипермаркета «Дева».
– Нет! – твердо говорю я.
– Ну почему мне нельзя зайти в магазин, пока ты будешь брать интервью? – Потому что мне нужно произвести хорошее впечатление. Зейн наверняка спросит у Финна, как я ему понравилась. А ты у нас эксперт по мужчинам. Слушай внимательно и толкай меня в бок, как только я начну говорить что-нибудь не то.
– Куда он пропал, твой рыбовед? – ноет Иззи. – Торчим тут, словно две дурочки в ожидании автографа!
– Что ты сегодня такая кислая? – удивляюсь я.
– Я сюда приехала на мужиков охотиться, а не рыбу ловить!
– А что, если Финн тебе понравится? – спрашиваю я.
– О человеке, который полжизни проводит в воде, я и думать не хочу! Если бы не Зейн, я бы сказала, что он тебе идеально подходит. Помнишь, твоя мама рассказывала, как ты ныряла в ванной? Ее чуть удар не хватил: заходит, а ты лежишь на дне с открытыми глазами!
Воду я обожала, наверно, с рождения. Для меня не было большего счастья, чем поездка на море. От тех времен сохранился снимок мы с Надин входим в море. Она осторожно пробует воду ногой; я мчусь вперед, раскинув руки, словно хочу заключить в объятия всю морскую гладь. До сих пор помню это радостное самозабвение порой мне его очень не хватает.
– А вот и он! – объявляет Иззи. – Ну и рубашечка!
На Финне выцветшая гавайская рубашка с мятым воротничком, мешковатые шорты и сандалии.
– Добрый день, я – Финн! – здоровается он и нервно проводит рукой по затылку, приглаживая мокрые волосы.
– Это мы уже знаем! – улыбается Иззи. – Вы, похоже, местная знаменитость! От фанаток наверно, отбою нет!
Финн краснеет и смотрит в пол. Я сдвигаю брови и смотрю на Иззи.
– Я даже видела на стенках аквариума следы губной помады! – продолжает она свое черное дело.
– Ты, наверно, думал, что страшнее акулы зверя нет – улыбаюсь я, стараясь сгладить впечатление от шуточек Иззи.
– Акула – вовсе не самый страшный обитатель моря, – оживляется Финн. – Рыба-лев куда опаснее. Она ядовита. У нас есть одна – хотите, покажу?
– Конечно хочу! – подбадриваю я его.
– Вон она! – И Финн указывает на колышущееся в воде облако шифона, окраской напоминающее черепаший панцирь. – На вид красавица, но один укол ее плавника смертелен. Поэтому ныряльщики всегда поддерживают по радио связь с гидом, и тот предупреждает их если она подплывает слишком близко.
– Ух ты! – восторгаюсь я. – А кто здесь еще кусается?
– Морской окунь довольно агрессивен, но его укусы – как щипки, поранить они не могут. А серебристая рыба-лоцман любит подплыть и потереться о ныряльщика. У нас говорят: «Любви и ласки захотела!»
У Иззи на миг загораются глаза.
– А как называется вон то «апельсиновое пирожное»? – спрашиваю я. – Та желтенькая толстушка, которую вы кормили с руки? Видите, вон она!
– Это морская корова. Плавает она медленно. Если не класть еду ей прямо в рот, другие рыбы ее обгонят и все съедят. Она среди прочих – как весельная лодка среди моторок.
– Что-то она все время одна. У нее друзья есть? Я хочу сказать, она как-то общается с другими? – спрашиваю я, сама удивляясь тому, что беспокоюсь о рыбьих чувствах.
– Иногда кружит вокруг рыбы-дикобраза, но в общем, да, она все время одна. Что-то вроде изгоя в рыбьем царстве.
– Как грустно! – Я смотрю на одинокую смешную толстушку, и на глаза наворачиваются слезы.
Финн объясняет мне, что у тех двоих, которые плавают кругами друг за другом, очень напоминая астрологический знак Рыб, идет борьба за территорию. А у тех двоих, что словно целуются, на самом деле поединок взглядов – кто кого пересмотрит.
Я оглядываюсь, чтобы проверить, где Иззи. Ей явно не стоится на месте.
– Слушай, – говорит она как, бы невзначай, – я пойду займу столик, ладно? Снаружи, чтобы мы могли и оттуда любоваться рыбками.
Я прищуриваюсь.
– Официант?
– Что?
– Заприметила симпатичного официанта?
– Гораздо лучше! – сияет Иззи. – Только что в кафе вошел Элвис!
– Настоящий? – смеюсь я.
– Самый настоящий! Высокий, стройный – не чета тем пузатым коротышкам, что обычно косят под Элвиса, Нет, это настоящий Элвис в расцвете лет – а значит, он создан для меня!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40