– Лучше посмотрю, каков ты в тире.
Тремя выстрелами он сбивает консервную банку, а затем говорит: «Закрой глаза!» Я открываю глаза: на ладони у меня лежит пластмассовая русалочка.
– Ой, спасибо! – восклицаю я и, забыв, что передо мной секс-бог, кидаюсь ему на шею.
В ответ он крепко обнимает меня.
– Рад, что тебе понравилось.
А как же иначе? Он такой милый! Такой внимательный! Такой… Додумать я не успеваю – появляется Иззи. Одна. Всклокоченная, раскрасневшаяся и ни капельки не смущенная. Щеки и подбородок у нее в ярко-красных полосах.
– Я-то думала, он чисто выбрит, – хмурюсь я.
– Щетина скандинавского типа, – пожимает плечами Иззи. – Такая светлая, что ее почти не видно.
– А где Ларс? – интересуется Зейн, заинтригованный этим обменом впечатлениями.
– Ему… э-э… пришлось уйти.
– Даже не попрощавшись?
– Он плохо себя почувствовал.
– Может быть, нам стоит зайти к нему и выяснить… – с беспокойством начинает Зейн.
– Не думаю, что ты сможешь ему помочь, – загадочно улыбается Иззи. – А вообще-то уже поздно, пора и нам по домам.
С каких это пор ее волнует время суток?
– Ладно, поехали домой, – соглашается Зейн.
У меня падает сердце. Неужели вечер так скоро закончится?
– Я подвезу вас до отеля. Где вы остановились?
Мы переглядываемся. «Цирк» – премилое местечко, но не вполне соответствует желанному имиджу.
– В «Сахаре»! – отвечает Иззи. А я в тот же миг произношу:
– В «Дезерт Инн»!
ГЛАВА 14
Официантка ставит перед нами два стакана с сомбреро величиной, до краев полные «Маргаритой». Одиннадцать утра – но в казино уже полно народу, и все едят и пьют. С какой стати нам отставать? Мы набиваем желудки пирожными и заливаем сиропом (который подается весьма оригинально – со стебельками петрушки и тоненькими ломтиками бекона).
Я как раз собираюсь попросить Иззи, чтобы она напомнила мне позвонить дяде Си Джея (все время забываю!), как вдруг она ахает:
– Смотри, это та дамочка, что была с нами на шоу!
Я поднимаю глаза и вижу Клеопатру нашего времени.
– Все в том же платье! Должно быть, и не раздевалась!
Клео проходит мимо: мы так и пожираем ее глазами. Кудрявый паричок на ней сбился набок, косметика расплылась, левый глаз лишился накладных ресниц, зато правый в полной мере сохранил скорпионистое египетское обаяние.
– Как ты думаешь, она с кем-нибудь из них переспала? – шепчу я.
– Ну, во всяком случае, не с Ларсом! – ухмыляется Иззи. – Я его так обработала – у него теперь три дня не встанет!
– Повезло тебе! А вот я с Зейном даже не поцеловалась!
– Зато он проводил тебя домой. А сегодня встречается с тобой в аквариуме. Может быть, он просто не хочет торопить события.
– Надеюсь, что ты права. Просто от стриптизера как-то не ждешь джентльменского поведения. Ох, как не терпится снова его увидеть! – изнемогаю я. – Такой красавчик, такой милашка, такой… такой сюмпумпунчик! Обожаю!
– Так выпьем за ваш первый поцелуй! – провозглашает Иззи и двумя руками поднимает пиршественную чашу.
Я не пила текилы с того дня, как в мою жизнь вернулся Си Джей. Осмелюсь ли выпить сейчас? Я делаю глоток – и вздрагиваю от наплыва воспоминаний. Тот долгий день вновь встает перед глазами…
С бутылкой «Вдовы Клико», прибереженной для особого случая, давно покончено. Бар опустел. Я смотрю на часы – пять. Самый длинный день в жизни подходит к концу. «Знакомство» с Си Джеем, ныне известным как Кристиан, превратилось в далекое воспоминание. Тела наши обмякли в креслах, а души витают где-то далеко-далеко…
Папа приканчивает виски.
– Я-то уж подумал, что вы с Иззи решили объявить лесбийскую помолвку!
– Папа! – тихо говорю я. У меня не осталось сил кричать.
– В том, что касается мужчин, у тебя всегда был ужасный вкус!
– Не всегда, – загадочно отвечаю я и смотрю, как вытягивается лицо Кристиана, отразившись в пустом бокале.
– Нет смысла оглядываться на прошлое, Джейми, – сурово говорит Иззи. – Наша сила – в будущем!
– Вас обеих ждет чудесное приключение, – вздыхает мама, и в глазах ее бледной тенью мелькает тоска. – Другая страна, другая культура, другие люди – все не такое, как здесь…
Иззи салютует маме бокалом и допивает свое вино до дна.
– Смотри, Надин, как бы мы тебя не опередили на пути к алтарю! – улыбается она.
Надин пытается презрительно фыркнуть, но тут из носа у нее вылетает кое-что лишнее. Иззи хихикает; Кристиан торопливо протягивает невесте салфетку. Вытерев нос и восстановив самообладание, Надин шипит.
– Не думаю, что твой Дейв захочет венчаться в Лас-Вегасе. Он из тех мужчин, что предпочитают церемонию проводить в мэрии, а для банкета снять зал в местной забегаловке. Что же до Джейми – ты всерьез полагаешь, что в нее кто-нибудь влюбится? Америка – страна, где сбываются мечты, но не чудеса же!
– А мне кажется, – вполголоса замечает Кристиан, что в Джейми влюбиться нетрудно.
Сперва я думаю, что это мне померещилось, но по выражению лиц родных – особенно Надин – понимаю, что эти слова прозвучали на самом деле Осознав свою ошибку, Кристиан поспешно добавляет:
– Ведь она так похожа на мою Надин!
Он, бедняга, еще не понял, что любое сравнение со мной Надин воспринимает как личное оскорбление.
Я же от его слов впадаю в некое скорбное блаженство, сродни блаженству ракового больного, накачанного морфием.
В девять часов становится ясно, что праздник себя исчерпал. Мы сидим в гостиной и делаем вид, что смотрим детектив по, телевизору. Мама листает свою тайную коллекцию туристических рекламных брошюр – должно быть, ищет упоминания о Лас-Вегасе. Папа прихлебывает черный кофе и подсчитывает, сколько будет ему стоить пополнение домашних запасов спиртного. Надин дожидается рекламной паузы и, пробормотав что-то о долгом дне и утомительном путешествии, уволакивает Кристиана наверх. Иззи звонит Дейву, чтобы заехал за ней и отвез домой.
А я? Я просто свернулась калачиком на диване, не в силах шевельнуться, без мысли и без цели обводя пальцем цветы на обивке. Все во мне словно одеревенело, и за это я благодарна судьбе. В какой-то миг я закрываю глаза, затем снова их открываю…
Если верить будильнику, пролетело четыре часа. Светящиеся стрелки показывают половину второго. Телевизор выключен: я сижу в полной темноте. В горле сухо и горько: я нащупываю на мамином столике бокал с остатками шерри и опрокидываю остатки в себя. Потягиваюсь… и вдруг замечаю в дверном проеме темную фигуру. Фигура, похоже, принадлежит Кристиану. Я застываю на месте, словно воришка, пойманный с поличным.
– Проснулась? – шепчет он.
Сердце мое бьется о ребра теннисным мячом.
– Вроде того. Только-только глаза открыла.
Он входит в комнату. Я успеваю заметить, какой небрежно-сексуальный вид придают ему белая футболка и пижамные штаны. Волосы, прежде аккуратно причесанные, растрепались и лезут в глаза. Падающий из прихожей свет вырывает из мрака ключицу и золотые волоски на сильных руках. Мальчик, которого я любила, стал мужчиной.
– Я… э… просто решил выпить стакан воды. Хочешь чего-нибудь?
– Вода – это замечательно. Давай я сама налью.
Я чувствую себя обязанной сыграть роль хозяйки дома. Однако, когда пытаюсь встать, суставы у меня хрустят и ноги подгибаются – отсидела.
– Не вставай, я тебе принесу.
Все тело мое напрягается; его сотрясает дрожь предвкушения. Я несколько раз глубоко вдыхаю, чтобы успокоиться. Безжалостный день заставлял нас притворяться незнакомцами; но теперь, в Сумеречной Зоне, мы снова можем стать самими собой. Такими, как были когда-то. Слова любви заполнят пропасть шириной в десятилетие: а потом мы утешим друг друга и исцелим боль.
Я слышу, как открывается и закрывается кухонная дверь. Он идет…
«Если положил в воду кубики льда в форме дельфинов, значит, он будет моим, – загадываю я. – Если обычные кубики – значит, может быть и так, и так. Если принесет воду безо льда – останется с Надин».
Слышатся приглушенные шаги и позвякивание льда в бокале. Сердце у меня замирает.
Вдруг с лестничной площадки доносится скрип половицы.
– Куда это ты несешь воду? – Это Надин!
– Ну… в гостиной, кажется, остались чипсы. Что-то есть хочется, деточка.
Я кривлю губы. «Деточка!» Гадость какая! С тяжелым вздохом Надин шлепает вниз по ступенькам.
– Давай сюда воду. Ведь не донесешь, обязательно уронишь, разольешь… Захвати мне пару апельсиновых долек. И не задерживайся – ты же знаешь, я терпеть не могу, когда ты бродишь по ночам!
Остановившись у лестницы, он провожает Надин взглядом. Выждав несколько секунд, чтобы убедиться, что она ушла, возвращается в гостиную.
– Что тебе сказать? – вздыхает он. – Пришли джинны и забрали всю воду!
– И украли мой волшебный лед! – вздыхаю я. – Прости.
– Ладно, неважно. Я уже нашла полбанки теплой пепси.
– Нет, я хочу извиниться… за сегодняшний день. Одеревенение проходит, оно давно прошло – но теперь я не знаю, с чего начать. Он тоже не знает, так что несколько секунд мы смотрим друг на друга и молчим.»
– Я и представить себе не мог…
– Я тоже, – отвечаю я.
– Только теперь, когда увидел вас вместе, мне стало ясно сходство…
– И различие.
– Да. – Он обхватывает голову руками. Затем поднимает на меня взгляд.
– Ты по-прежнему носишь волшебный браслет.
– Конечно. И театральную маску, что ты мне подарил.
– Я уже видел за ужином. И спросил себя, вспоминала ли ты обо мне.
– Си Джей… или теперь тебя надо называть Кристианом?
Он усмехается.
– Раньше одни звали так, а другие этак. А теперь… понимаешь, Надин терпеть не может прозвищ. К тому же у меня теперь серьезная работа, с перспективой карьерного роста… – Он умолкает. – Знаешь, а ты стала еще красивее.
Я чувствую; как пылают щеки, и благодарю небо за темноту.
– Когда ты постригся? – спрашиваю я, делая вид, что комплимент меня совсем не тронул.
– Давным-давно. Я много лет назад бросил корчить из себя лорда Байрона.
У меня падает сердце.
– Много лет назад?
– Ну да, довольно-таки давно. Понял, что от стихов в реальной жизни проку мало. А ты как? Играешь на сцене?
– Да нет. Наверно, Джад Лоу и Сэди Фрост заняли места, предназначенные для нас! Он смеется.
– Знаешь, порой я думал о том, что могло бы у нас получиться…
Он опускается на колени у моего кресла. Теперь наши лица вровень. От взгляда его зеленых глаз у меня перехватывает дыхание, больше всего на свете я хочу к нему прикоснуться.
– Я всегда тебя любила! – выпаливаю я, не в силах больше держать это в себе.
– И, надеюсь, всегда будешь любить.
Он придвигается ко мне все ближе, ближе… На лестнице скрипит половица. Мы замираем.
– Мне пора, – говорит он, вскакивая и торопливо сгребая с тарелок чипсы и апельсины.
Уже поворачивается к дверям – но, обернувшись ко мне, секунду медлит, затем наклоняется и нежно целует меня в губы. И исчезает.
Не знаю, долго ли я сижу неподвижно, бесхитростно наслаждаясь ощущением его прикосновения. В воздухе еще витает его запах. Я боюсь вздохнуть, словно дыхание развеет следы его присутствия.
Наконец ко мне возвращается способность мыслить. И первое, что я готова сделать, – надавать себе пощечин за то, что не задала главного вопроса: «Почему ты не позвонил? Почему не написал? Как посмел исчезнуть из моей жизни на десять лет?»
Затем я начинаю размышлять над происшедшим. Что означал этот поцелуй? «Помню и люблю»? Или «Прощай, прошлое!»?
Или «Давай встречаться тайком», как предположила Иззи на следующее утро?
– А вообще, – заметила она, – что толку гадать? И так плохо, и этак нехорошо. Только представь, что устроит Надин, если ты попробуешь его вернуть!
– Но что, если он захочет вернуть меня, а я… а я уже в Лас-Вегасе?!
– В разлуке любовь крепнет, давно известно.
– Иззи, я серьезно!
– Я тоже. Поэтому тебе и нужно уехать. Или ты хочешь еще десять лет по нему сохнуть? Ты свой ход сделала, теперь его очередь. Подожди немного: может быть, в конце концов этот парень овладеет сложным искусством набора твоего телефонного номера…
ГЛАВА 15
– Смотри-ка, лампочка мигает!
Иззи бросается к телефону, но я ее опережаю, на ходу заглядывая в инструкцию по приему сообщений.
– Мне факс, а тебе звуковое сообщение, – объявляю я, нажав на указанную в инструкции кнопку. – Это твоя мама. И голос у нее озабоченный.
Иззи пожимает плечами; чувствуется, что ей не по себе.
– Может, боится, что я не привезу ей костюм шоу-герл? Ладно, включай.
– «…и не куда-нибудь – в Лас-Вегас! Лучше ничего придумать не могла? Не знаю, что это взбрело тебе в голову, милая моя; но надеюсь, что ты раз навсегда выкинешь из головы эти глупости. Сколько можно водить Дейва за нос? Он такого обращения не заслужил.
Смотри, как бы у него не лопнуло терпение, будешь виновата. Но больше всего удивляет меня Джейми. Вот уж от кого я не ожидала подобного безрассудства! Ее отец потрясен не меньше меня: он считает, что Джейми решила покинуть Англию навсегда. Правда, уверен, что не пройдет и недели, как она вернется, по его выражению, поджав хвост. Дай-то бог! Умоляю тебя, не делай глупостей; В таких местах собираются негодяи, подонки общества, готовые на все, а я не хочу, чтобы ты попала в беду.
Ладно, пора закругляться. И так уже наговорила на целое состояние. Только ещё одно тебе скажу: завтра я иду к своему врачу и прошу, чтобы порекомендовал для тебя хорошего психоаналитика. Меня ты слушать не желаешь, может, хоть специалиста послушаешь?
Все, Иззи, разговор окончен. Все, что могла, я сказала, а дальше решай сама. Если чувства близких тебе еше не совсем безразличны, ты немедленно вернешься домой»!
…Ну как тебе? с напускной беззаботностью спрашивает Иззи.
– Ты была права, – отвечаю я. – Привезем ей золотистое трико с алыми перьями. Конечно, если найдем ее размер.
Иззи облегченно улыбается и исчезает в ванной, а я размышляю, откуда берутся такие вот «любвеобильные» мамаши.
С каждым годом Айрис становится все невыносимее. Порой я ловлю ее взгляд, устремленный на Иззи, – взгляд сумасшедшей, которая равно готова прижать свою «милую крошечку» к груди и задушить подушкой. Айрис твердит, что ее заботит только благо дочери – но Иззи не верит. Ее доверие к матери дало трещину пятнадцать лет назад, когда Айрис среди ночи ворвалась в спальню к дочери, вытащила ее из постели и остригла чудесные золотистые локоны, которыми Иззи так гордилась. (Потом она объясняла, что хотела уберечь дочурку от греха тщеславия.)
Иззи страшно боится зубных врачей, поэтому чистит зубы дольше всех моих знакомых. Так что в моем распоряжении есть несколько минут. Первые полторы минуты я убеждаю себя, что факс не может быть от Кристиана. А если и от него – едва ли он станет объясняться в вечной любви письменно. Но что, если он прислал стихотворение? Желая отвлечься от этих мыслей, я бросаю взгляд на фотографию «нашего с Зейном» ребеночка и нежно улыбаюсь. В непостоянстве есть свои положительные стороны: за какие-то три минуты я успела повздыхать о двух мужчинах с двух материков.
На пороге ванной появляется Иззи, вся в зубной пасте, и издает загадочные звуки, которые я перевожу как «Не забудь звякнуть дяде Сэму!»
Я лезу в сумку и выуживаю листок, на котором Кристиан нацарапал телефон своего дяди. Обвожу пальцем цифры, написанные его рукой. Интересно, они с дядей похожи? Что, если я влюблюсь в дядю Кристиана, как он сам влюбился в мою сестру? Вот так история получится! Я делаю глубокий вздох и набираю номер.
– «Экстравагантные товары Сэма», чем могу вам помочь? – у девицы на проводе, похоже, рот набит жвачкой.
– Добрый день, можно мне поговорить с Сэмом Джонсоном? – щебечу я своим лучшим телефонным голосом.
– А кто его спрашивает?
– Э-э… сестра невесты его племянника.
– Чего?
Чего, чего! Я и сама толком не понимаю!
– Меня зовут Джейми Миллер, – представляюсь я, оставив в покое щекотливую тему родства.
– А он вас знает? – подозрительно интересуется девица.
– Нет, я…
– Откуда звоните?
– Да я тут недалеко, на той же улице…
– Из какой фирмы? – рявкает она.
– Нет, не из фирмы, я просто…
– Так вы не адвокат? – уточняет она.
– Нет, – отвечаю я, несколько встревожившись. – Ладно, соединяю.
– Алло! – раздается в трубке жизнерадостный мужской баритон. – Здравствуйте, это Сэм? – Я-то Сэм, а кто вы, прелестная англичанка?
– Я Джейми. Кристиан, наверно, вам обо мне рассказывал. Он женится на моей сестре…
– Ну да, ну да! Так это вы – та крошка, что сбежала в Лас-Вегас? – М-м…
– И как вам наш чокнутый городишко?
– Чудесный город!
– Я так понимаю, деньги свои вы уже спустили и теперь ищете работу! – умозаключает он.
– Н-не совсем! – нервно смеюсь я. Не могу взять в толк, подшучивает он надо мной или попросту издевается. – До конца недели у меня работа есть. Просто Кристиан просил вам позвонить, и я подумала, что было бы неплохо заглянуть к вам в магазин, познакомиться… ну, и, может быть, на следующей неделе что-нибудь подвернется…
– Непременно, непременно что-нибудь подвернется!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Тремя выстрелами он сбивает консервную банку, а затем говорит: «Закрой глаза!» Я открываю глаза: на ладони у меня лежит пластмассовая русалочка.
– Ой, спасибо! – восклицаю я и, забыв, что передо мной секс-бог, кидаюсь ему на шею.
В ответ он крепко обнимает меня.
– Рад, что тебе понравилось.
А как же иначе? Он такой милый! Такой внимательный! Такой… Додумать я не успеваю – появляется Иззи. Одна. Всклокоченная, раскрасневшаяся и ни капельки не смущенная. Щеки и подбородок у нее в ярко-красных полосах.
– Я-то думала, он чисто выбрит, – хмурюсь я.
– Щетина скандинавского типа, – пожимает плечами Иззи. – Такая светлая, что ее почти не видно.
– А где Ларс? – интересуется Зейн, заинтригованный этим обменом впечатлениями.
– Ему… э-э… пришлось уйти.
– Даже не попрощавшись?
– Он плохо себя почувствовал.
– Может быть, нам стоит зайти к нему и выяснить… – с беспокойством начинает Зейн.
– Не думаю, что ты сможешь ему помочь, – загадочно улыбается Иззи. – А вообще-то уже поздно, пора и нам по домам.
С каких это пор ее волнует время суток?
– Ладно, поехали домой, – соглашается Зейн.
У меня падает сердце. Неужели вечер так скоро закончится?
– Я подвезу вас до отеля. Где вы остановились?
Мы переглядываемся. «Цирк» – премилое местечко, но не вполне соответствует желанному имиджу.
– В «Сахаре»! – отвечает Иззи. А я в тот же миг произношу:
– В «Дезерт Инн»!
ГЛАВА 14
Официантка ставит перед нами два стакана с сомбреро величиной, до краев полные «Маргаритой». Одиннадцать утра – но в казино уже полно народу, и все едят и пьют. С какой стати нам отставать? Мы набиваем желудки пирожными и заливаем сиропом (который подается весьма оригинально – со стебельками петрушки и тоненькими ломтиками бекона).
Я как раз собираюсь попросить Иззи, чтобы она напомнила мне позвонить дяде Си Джея (все время забываю!), как вдруг она ахает:
– Смотри, это та дамочка, что была с нами на шоу!
Я поднимаю глаза и вижу Клеопатру нашего времени.
– Все в том же платье! Должно быть, и не раздевалась!
Клео проходит мимо: мы так и пожираем ее глазами. Кудрявый паричок на ней сбился набок, косметика расплылась, левый глаз лишился накладных ресниц, зато правый в полной мере сохранил скорпионистое египетское обаяние.
– Как ты думаешь, она с кем-нибудь из них переспала? – шепчу я.
– Ну, во всяком случае, не с Ларсом! – ухмыляется Иззи. – Я его так обработала – у него теперь три дня не встанет!
– Повезло тебе! А вот я с Зейном даже не поцеловалась!
– Зато он проводил тебя домой. А сегодня встречается с тобой в аквариуме. Может быть, он просто не хочет торопить события.
– Надеюсь, что ты права. Просто от стриптизера как-то не ждешь джентльменского поведения. Ох, как не терпится снова его увидеть! – изнемогаю я. – Такой красавчик, такой милашка, такой… такой сюмпумпунчик! Обожаю!
– Так выпьем за ваш первый поцелуй! – провозглашает Иззи и двумя руками поднимает пиршественную чашу.
Я не пила текилы с того дня, как в мою жизнь вернулся Си Джей. Осмелюсь ли выпить сейчас? Я делаю глоток – и вздрагиваю от наплыва воспоминаний. Тот долгий день вновь встает перед глазами…
С бутылкой «Вдовы Клико», прибереженной для особого случая, давно покончено. Бар опустел. Я смотрю на часы – пять. Самый длинный день в жизни подходит к концу. «Знакомство» с Си Джеем, ныне известным как Кристиан, превратилось в далекое воспоминание. Тела наши обмякли в креслах, а души витают где-то далеко-далеко…
Папа приканчивает виски.
– Я-то уж подумал, что вы с Иззи решили объявить лесбийскую помолвку!
– Папа! – тихо говорю я. У меня не осталось сил кричать.
– В том, что касается мужчин, у тебя всегда был ужасный вкус!
– Не всегда, – загадочно отвечаю я и смотрю, как вытягивается лицо Кристиана, отразившись в пустом бокале.
– Нет смысла оглядываться на прошлое, Джейми, – сурово говорит Иззи. – Наша сила – в будущем!
– Вас обеих ждет чудесное приключение, – вздыхает мама, и в глазах ее бледной тенью мелькает тоска. – Другая страна, другая культура, другие люди – все не такое, как здесь…
Иззи салютует маме бокалом и допивает свое вино до дна.
– Смотри, Надин, как бы мы тебя не опередили на пути к алтарю! – улыбается она.
Надин пытается презрительно фыркнуть, но тут из носа у нее вылетает кое-что лишнее. Иззи хихикает; Кристиан торопливо протягивает невесте салфетку. Вытерев нос и восстановив самообладание, Надин шипит.
– Не думаю, что твой Дейв захочет венчаться в Лас-Вегасе. Он из тех мужчин, что предпочитают церемонию проводить в мэрии, а для банкета снять зал в местной забегаловке. Что же до Джейми – ты всерьез полагаешь, что в нее кто-нибудь влюбится? Америка – страна, где сбываются мечты, но не чудеса же!
– А мне кажется, – вполголоса замечает Кристиан, что в Джейми влюбиться нетрудно.
Сперва я думаю, что это мне померещилось, но по выражению лиц родных – особенно Надин – понимаю, что эти слова прозвучали на самом деле Осознав свою ошибку, Кристиан поспешно добавляет:
– Ведь она так похожа на мою Надин!
Он, бедняга, еще не понял, что любое сравнение со мной Надин воспринимает как личное оскорбление.
Я же от его слов впадаю в некое скорбное блаженство, сродни блаженству ракового больного, накачанного морфием.
В девять часов становится ясно, что праздник себя исчерпал. Мы сидим в гостиной и делаем вид, что смотрим детектив по, телевизору. Мама листает свою тайную коллекцию туристических рекламных брошюр – должно быть, ищет упоминания о Лас-Вегасе. Папа прихлебывает черный кофе и подсчитывает, сколько будет ему стоить пополнение домашних запасов спиртного. Надин дожидается рекламной паузы и, пробормотав что-то о долгом дне и утомительном путешествии, уволакивает Кристиана наверх. Иззи звонит Дейву, чтобы заехал за ней и отвез домой.
А я? Я просто свернулась калачиком на диване, не в силах шевельнуться, без мысли и без цели обводя пальцем цветы на обивке. Все во мне словно одеревенело, и за это я благодарна судьбе. В какой-то миг я закрываю глаза, затем снова их открываю…
Если верить будильнику, пролетело четыре часа. Светящиеся стрелки показывают половину второго. Телевизор выключен: я сижу в полной темноте. В горле сухо и горько: я нащупываю на мамином столике бокал с остатками шерри и опрокидываю остатки в себя. Потягиваюсь… и вдруг замечаю в дверном проеме темную фигуру. Фигура, похоже, принадлежит Кристиану. Я застываю на месте, словно воришка, пойманный с поличным.
– Проснулась? – шепчет он.
Сердце мое бьется о ребра теннисным мячом.
– Вроде того. Только-только глаза открыла.
Он входит в комнату. Я успеваю заметить, какой небрежно-сексуальный вид придают ему белая футболка и пижамные штаны. Волосы, прежде аккуратно причесанные, растрепались и лезут в глаза. Падающий из прихожей свет вырывает из мрака ключицу и золотые волоски на сильных руках. Мальчик, которого я любила, стал мужчиной.
– Я… э… просто решил выпить стакан воды. Хочешь чего-нибудь?
– Вода – это замечательно. Давай я сама налью.
Я чувствую себя обязанной сыграть роль хозяйки дома. Однако, когда пытаюсь встать, суставы у меня хрустят и ноги подгибаются – отсидела.
– Не вставай, я тебе принесу.
Все тело мое напрягается; его сотрясает дрожь предвкушения. Я несколько раз глубоко вдыхаю, чтобы успокоиться. Безжалостный день заставлял нас притворяться незнакомцами; но теперь, в Сумеречной Зоне, мы снова можем стать самими собой. Такими, как были когда-то. Слова любви заполнят пропасть шириной в десятилетие: а потом мы утешим друг друга и исцелим боль.
Я слышу, как открывается и закрывается кухонная дверь. Он идет…
«Если положил в воду кубики льда в форме дельфинов, значит, он будет моим, – загадываю я. – Если обычные кубики – значит, может быть и так, и так. Если принесет воду безо льда – останется с Надин».
Слышатся приглушенные шаги и позвякивание льда в бокале. Сердце у меня замирает.
Вдруг с лестничной площадки доносится скрип половицы.
– Куда это ты несешь воду? – Это Надин!
– Ну… в гостиной, кажется, остались чипсы. Что-то есть хочется, деточка.
Я кривлю губы. «Деточка!» Гадость какая! С тяжелым вздохом Надин шлепает вниз по ступенькам.
– Давай сюда воду. Ведь не донесешь, обязательно уронишь, разольешь… Захвати мне пару апельсиновых долек. И не задерживайся – ты же знаешь, я терпеть не могу, когда ты бродишь по ночам!
Остановившись у лестницы, он провожает Надин взглядом. Выждав несколько секунд, чтобы убедиться, что она ушла, возвращается в гостиную.
– Что тебе сказать? – вздыхает он. – Пришли джинны и забрали всю воду!
– И украли мой волшебный лед! – вздыхаю я. – Прости.
– Ладно, неважно. Я уже нашла полбанки теплой пепси.
– Нет, я хочу извиниться… за сегодняшний день. Одеревенение проходит, оно давно прошло – но теперь я не знаю, с чего начать. Он тоже не знает, так что несколько секунд мы смотрим друг на друга и молчим.»
– Я и представить себе не мог…
– Я тоже, – отвечаю я.
– Только теперь, когда увидел вас вместе, мне стало ясно сходство…
– И различие.
– Да. – Он обхватывает голову руками. Затем поднимает на меня взгляд.
– Ты по-прежнему носишь волшебный браслет.
– Конечно. И театральную маску, что ты мне подарил.
– Я уже видел за ужином. И спросил себя, вспоминала ли ты обо мне.
– Си Джей… или теперь тебя надо называть Кристианом?
Он усмехается.
– Раньше одни звали так, а другие этак. А теперь… понимаешь, Надин терпеть не может прозвищ. К тому же у меня теперь серьезная работа, с перспективой карьерного роста… – Он умолкает. – Знаешь, а ты стала еще красивее.
Я чувствую; как пылают щеки, и благодарю небо за темноту.
– Когда ты постригся? – спрашиваю я, делая вид, что комплимент меня совсем не тронул.
– Давным-давно. Я много лет назад бросил корчить из себя лорда Байрона.
У меня падает сердце.
– Много лет назад?
– Ну да, довольно-таки давно. Понял, что от стихов в реальной жизни проку мало. А ты как? Играешь на сцене?
– Да нет. Наверно, Джад Лоу и Сэди Фрост заняли места, предназначенные для нас! Он смеется.
– Знаешь, порой я думал о том, что могло бы у нас получиться…
Он опускается на колени у моего кресла. Теперь наши лица вровень. От взгляда его зеленых глаз у меня перехватывает дыхание, больше всего на свете я хочу к нему прикоснуться.
– Я всегда тебя любила! – выпаливаю я, не в силах больше держать это в себе.
– И, надеюсь, всегда будешь любить.
Он придвигается ко мне все ближе, ближе… На лестнице скрипит половица. Мы замираем.
– Мне пора, – говорит он, вскакивая и торопливо сгребая с тарелок чипсы и апельсины.
Уже поворачивается к дверям – но, обернувшись ко мне, секунду медлит, затем наклоняется и нежно целует меня в губы. И исчезает.
Не знаю, долго ли я сижу неподвижно, бесхитростно наслаждаясь ощущением его прикосновения. В воздухе еще витает его запах. Я боюсь вздохнуть, словно дыхание развеет следы его присутствия.
Наконец ко мне возвращается способность мыслить. И первое, что я готова сделать, – надавать себе пощечин за то, что не задала главного вопроса: «Почему ты не позвонил? Почему не написал? Как посмел исчезнуть из моей жизни на десять лет?»
Затем я начинаю размышлять над происшедшим. Что означал этот поцелуй? «Помню и люблю»? Или «Прощай, прошлое!»?
Или «Давай встречаться тайком», как предположила Иззи на следующее утро?
– А вообще, – заметила она, – что толку гадать? И так плохо, и этак нехорошо. Только представь, что устроит Надин, если ты попробуешь его вернуть!
– Но что, если он захочет вернуть меня, а я… а я уже в Лас-Вегасе?!
– В разлуке любовь крепнет, давно известно.
– Иззи, я серьезно!
– Я тоже. Поэтому тебе и нужно уехать. Или ты хочешь еще десять лет по нему сохнуть? Ты свой ход сделала, теперь его очередь. Подожди немного: может быть, в конце концов этот парень овладеет сложным искусством набора твоего телефонного номера…
ГЛАВА 15
– Смотри-ка, лампочка мигает!
Иззи бросается к телефону, но я ее опережаю, на ходу заглядывая в инструкцию по приему сообщений.
– Мне факс, а тебе звуковое сообщение, – объявляю я, нажав на указанную в инструкции кнопку. – Это твоя мама. И голос у нее озабоченный.
Иззи пожимает плечами; чувствуется, что ей не по себе.
– Может, боится, что я не привезу ей костюм шоу-герл? Ладно, включай.
– «…и не куда-нибудь – в Лас-Вегас! Лучше ничего придумать не могла? Не знаю, что это взбрело тебе в голову, милая моя; но надеюсь, что ты раз навсегда выкинешь из головы эти глупости. Сколько можно водить Дейва за нос? Он такого обращения не заслужил.
Смотри, как бы у него не лопнуло терпение, будешь виновата. Но больше всего удивляет меня Джейми. Вот уж от кого я не ожидала подобного безрассудства! Ее отец потрясен не меньше меня: он считает, что Джейми решила покинуть Англию навсегда. Правда, уверен, что не пройдет и недели, как она вернется, по его выражению, поджав хвост. Дай-то бог! Умоляю тебя, не делай глупостей; В таких местах собираются негодяи, подонки общества, готовые на все, а я не хочу, чтобы ты попала в беду.
Ладно, пора закругляться. И так уже наговорила на целое состояние. Только ещё одно тебе скажу: завтра я иду к своему врачу и прошу, чтобы порекомендовал для тебя хорошего психоаналитика. Меня ты слушать не желаешь, может, хоть специалиста послушаешь?
Все, Иззи, разговор окончен. Все, что могла, я сказала, а дальше решай сама. Если чувства близких тебе еше не совсем безразличны, ты немедленно вернешься домой»!
…Ну как тебе? с напускной беззаботностью спрашивает Иззи.
– Ты была права, – отвечаю я. – Привезем ей золотистое трико с алыми перьями. Конечно, если найдем ее размер.
Иззи облегченно улыбается и исчезает в ванной, а я размышляю, откуда берутся такие вот «любвеобильные» мамаши.
С каждым годом Айрис становится все невыносимее. Порой я ловлю ее взгляд, устремленный на Иззи, – взгляд сумасшедшей, которая равно готова прижать свою «милую крошечку» к груди и задушить подушкой. Айрис твердит, что ее заботит только благо дочери – но Иззи не верит. Ее доверие к матери дало трещину пятнадцать лет назад, когда Айрис среди ночи ворвалась в спальню к дочери, вытащила ее из постели и остригла чудесные золотистые локоны, которыми Иззи так гордилась. (Потом она объясняла, что хотела уберечь дочурку от греха тщеславия.)
Иззи страшно боится зубных врачей, поэтому чистит зубы дольше всех моих знакомых. Так что в моем распоряжении есть несколько минут. Первые полторы минуты я убеждаю себя, что факс не может быть от Кристиана. А если и от него – едва ли он станет объясняться в вечной любви письменно. Но что, если он прислал стихотворение? Желая отвлечься от этих мыслей, я бросаю взгляд на фотографию «нашего с Зейном» ребеночка и нежно улыбаюсь. В непостоянстве есть свои положительные стороны: за какие-то три минуты я успела повздыхать о двух мужчинах с двух материков.
На пороге ванной появляется Иззи, вся в зубной пасте, и издает загадочные звуки, которые я перевожу как «Не забудь звякнуть дяде Сэму!»
Я лезу в сумку и выуживаю листок, на котором Кристиан нацарапал телефон своего дяди. Обвожу пальцем цифры, написанные его рукой. Интересно, они с дядей похожи? Что, если я влюблюсь в дядю Кристиана, как он сам влюбился в мою сестру? Вот так история получится! Я делаю глубокий вздох и набираю номер.
– «Экстравагантные товары Сэма», чем могу вам помочь? – у девицы на проводе, похоже, рот набит жвачкой.
– Добрый день, можно мне поговорить с Сэмом Джонсоном? – щебечу я своим лучшим телефонным голосом.
– А кто его спрашивает?
– Э-э… сестра невесты его племянника.
– Чего?
Чего, чего! Я и сама толком не понимаю!
– Меня зовут Джейми Миллер, – представляюсь я, оставив в покое щекотливую тему родства.
– А он вас знает? – подозрительно интересуется девица.
– Нет, я…
– Откуда звоните?
– Да я тут недалеко, на той же улице…
– Из какой фирмы? – рявкает она.
– Нет, не из фирмы, я просто…
– Так вы не адвокат? – уточняет она.
– Нет, – отвечаю я, несколько встревожившись. – Ладно, соединяю.
– Алло! – раздается в трубке жизнерадостный мужской баритон. – Здравствуйте, это Сэм? – Я-то Сэм, а кто вы, прелестная англичанка?
– Я Джейми. Кристиан, наверно, вам обо мне рассказывал. Он женится на моей сестре…
– Ну да, ну да! Так это вы – та крошка, что сбежала в Лас-Вегас? – М-м…
– И как вам наш чокнутый городишко?
– Чудесный город!
– Я так понимаю, деньги свои вы уже спустили и теперь ищете работу! – умозаключает он.
– Н-не совсем! – нервно смеюсь я. Не могу взять в толк, подшучивает он надо мной или попросту издевается. – До конца недели у меня работа есть. Просто Кристиан просил вам позвонить, и я подумала, что было бы неплохо заглянуть к вам в магазин, познакомиться… ну, и, может быть, на следующей неделе что-нибудь подвернется…
– Непременно, непременно что-нибудь подвернется!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40