Путешествие в
прошлое. Вам предстоит узнать, где вы были, что вы делали. Что может
быть увлекательней прогулки по провалам своей памяти! Вспоминайте вместе
с дружками.
Сопоставим то, что есть, с тем, что уже не вернешь. Во рту комочки
земли с большим содержанием глинозема. Левой туфли нет вообще, а если
снять правую, то между большим и указательным пальцами застрял кусочек
гранита, в кармане обрывок телеграммы с одним словом "умер". Друзья
подскажут вроде бессвязные факты, но вдруг, как озарение, вспышка в моз-
гу, и все сходится! Не иначе, умер друг Коля! Точно! Выпили с горя, от-
ломили кусок гранита от памятника Карлу Марксу и в "камазе" привезли на
кладбище, где, плача и рыдая, установили камень на свежей могиле. Да,
да, да! Вот почему не повернуть голову влево. Все сходится! Потом нале-
тели идиоты с криками: "Это не ваша могила, убирайтесь вместе с булыжни-
ком!" Ага, ага! Но в результате кого-то похоронили!.. Точно!
Отпечаток шины на левом боку тоже не просто так. Это когда компанией
на грузовике мотались с гранитом по городу в поисках подобающего места
для установки памятника другу Коле. Вам подсказывают, что памятник уста-
новили в тихом месте посреди песочницы детского сада. Осталась мелочь:
найти тело, подсунуть под надгробие, и все дела!
Потом провал, вечная мерзлота, а вот дальше пикантное приключение.
Нет двух зубов, и почему-то на бедрах вместо трусов застегнут женский
бюстгалтер! Который ничего не скрывает, а только подчеркивает, как его
ни крути. Но не это смешно, а то, каково сейчас прекрасной незнакомке, у
которой на месте бюстгалтера плавки! Умора! Значит, был легкий роман,
жаль, никогда не вспомнить с кем, но, главное, был!
И последняя головоломка. Вы думали, в ухе радиоточка и концерт по за-
явкам. Вытащили - краб! Вы считали, что никогда не были на Черном море!
А выяснилось - были!
Видите, сколько интересного узнали вы о себе! Это увлекательный аван-
тюрный роман конца двадцатого века! Причем вы не только главное действу-
ющее лицо романа, вы же автор и слушатель. Согласитесь, что может быть
интереснее путешествия в мир бессознательного и обратно! Другими слова-
ми, следуя инструкции, выйти из похмелья можно с неменьшим удовольстви-
ем, чем то, которое получили, когда напивались. Главное, есть что вспом-
нить. Жаль, нечем.
Темно
(В темноте один человек налетает на другого)
- Ой, кто здесь?
- Поосторожней! Вы здесь не один!
- А что вы здесь делаете в темноте?
- Рисую. Я ночной художник.
- Первый раз слышу про ночных художников. Что можно рисовать ночью?
- Я ночнист. Маринисты рисуют море, ночнисты - ночь.
- Ой! Вы женщина!
- С чего вы взяли?
- Я наткнулся на женскую грудь!
- При всем вашем желании вы не могли на нее наткнуться!
- Вы тут не один?
- Один. А вот вы с кем, не знаю!
- Разве это была не ваша грудь?
- Была бы моя, я бы сказал "моя", а это не моя!
- Простите, показалось. Темно. А можно взглянуть на картину?
- Взгляните.
- А где?
- Что вы шарите по мне! Грудь свою ищите?
- Картину вашу. В темноте ни черта не разберешь!
- Давайте руку. Чувствуете рамку?
- Да.
- То что внутри, - картина. Осторожней!
- Ага... Очень... Очень хорошая картина у вас получилась, я чувствую.
Особенно вот это место! А почему такая маленькая?
- Я рисую маленькие. Принципиально. Эту работу я назвал "Ночь номер
шестнадцать". Красиво?
- Эффектная картина, ничего не скажешь. Простите, я вам на ногу нас-
тупил.
- Ничего, пустяки. Тем более, ни на какую ногу вы мне не наступали.
- Значит, тут еще чья-то нога?
- Да успокойтесь вы! Никого нет!
- Чертовщина! Женская грудь не ваша, нога не ваша! Что же тут ваше?
- Но согласитесь, картина получилась?
- Жаль маленькая!
- Могу продать. Сегодня мне как никогда удалось передать глубину но-
чи.
- Да, очень на ночь похоже, один к одному. Но хотелось бы пару звез-
дочек в углу.
- Зачем это?
- Знаете, эта кромешная тьма, мрак, - надоело! Хочется чего-то тако-
го... А когда звездочка в углу, на душе светлей, что ли. Ну что вам,
ночнисту, стоит пару звездочек для меня!
- С какой стати я буду переделывать работу!?
- Я доплачу! Ну хоть одну вот такусенькую звездочку, я же не прошу
много, одну плесните и уже веселей!
- Я не ремесленник! Вы захотели, и я тут же раз-раз!? Вы попросили бы
Леонардо да Винчи, чтобы он Джоконде родинку на щеке пририсовал? Вот
именно! А вы не видели, может, моя картина не хуже! Давайте будем ува-
жать друг друга, несмотря на темноту.
- Я вас уважаю! Просто в темноте вы это не чувствуете! Но на вашем
месте я бы пару раз капнул серебряной краской в углу. Нечаянно. Я допла-
чу!
- Вы ничего не понимаете! Я ночнист! Рисую только то, что есть на са-
мом деле! Никакого очковтирательства! Сейчас ночь. Не видно ни зги! Вы
что-нибудь видите?
- Ни зги!
- И у меня на картине ни зги! Все сходится! То есть, сама жизнь! Воз-
можно, когда туча уйдет, звезды высыпят, тогда, я, как честный ночнист,
отображу действительность. Причем, у меня звезд будет ровно столько,
сколько на небе! Ни больше и не меньше!
- Хорошо. Покупаю, то что есть.
- "Покупаете!" А я, может, не продам!
- Почему?
- Вы мне не нравитесь!
- Глупости! Как я могу вам не нравиться, когда темнота! На свету я бы
еще мог кому-то не понравиться, а в темноте, вы меня извините! В темноте
легче понравиться, потому многие предпочитают темноту прочим временам
года.
- Зато на свету вы бы никогда не позволили себе грязные намеки на мою
якобы женскую грудь! Уберите руки!
- Вас никто не трогает! Оставим в покое женскую грудь! Забудем о ней!
Давайте картину, покупаю то, что есть. Повешу на стену, думаю, ночью она
будет смотреться неплохо. Сколько вы за это хотите?
- Если бы вы видели этот щедевр...
- Учтите, я его не вижу. С учетом этого хотелось бы подешевле...
- Так! Одно из двух: или мы доверяем друг другу, или хотим обмануть!
- Конечно хотим... доверяем!
- Так вот за этот маленький шедевр я хотел бы...
- Я, кстати, предпочитаю большие шедевры. Знаете, если уж приобрета-
ешь шедевр, хочется побольше. А когда маленький, это уже не шедевр, а я
бы сказал "шедеврик"... Ой! Что там сзади?
- Опять грудь?!
- Нож!
- Да это сучок! Там дерево!
- Ну и сучки у вас ночью! Ужас! Говорите быстренько сколько, и я по-
бегу, пока не зарезали...
- Шестьдесят!
- Так и думал, что вы скажете "шестьдесят". Хотя никогда не покупал
шедевры по ночам. Сорок!
- Так и знал, что вы скажете "сорок"! Сразу видно, никогда не покупа-
ли ночью настоящие шедевры! Пятьдесят!
- Держите.
- Что это?
- Деньги!
- Вы меня не обманываете? Тут темно. Уже трижды надували. Сунут ка-
кие-то бумажки, а сами хвать шедевр и бежать! Здесь ровно пятьдесят ты-
сяч?
- Не меньше. Две бумажки, минимум по двадцать пять!
- Держите картину.
- Жаль маленькая!
- Зато шедевр!
- Надеюсъ. А то знаете, заплатить ночью неизвестно за что полсотни не
хотелось бы!
- Да и мне получить в темноте за шедевр две каких-то бумажки не очень
приятно! Надеюсь на вашу порядочность!
- А в темноте больше надеяться не на что!
- У меня есть спички. Посветить? Все сразу станет ясно.
- Не будем портить эту чудную ночь.
Выродок
- А сколько стоит эта шапка?
- Сто пятьдесят.
- А в том магазине такая же триста пятьдесят.
- Не торгуйтесь. Эта последняя.
- Но почему в том магазине дороже, чем у вас? Шапка хуже? Или мех
другой?
- На ярлыке написано сто пятьдесят, и я не продам и на рубль дороже!
- Ничего не понимаю. Вроде нормальная меховая шапка, а стоит дешевле.
Из кого она? Чей мех?
- Государственный.
- Понимаю. Зверя самого как зовут?
- Вам-то что? Нравится - берите! Надоели! "Почему дешевле, какой
зверь?" Выродок!
- Кто?
- Шапка из меха выродка. Понятно?
- Ах это выродок... так вот он какой! То-то я вижу знакомое что-то...
а в жизни на кого похож?
- На выродка и похож. Говорят, вроде помесь выдры с диким кабаном.
- Вот это да! Так он, собственно, что... хрюкает или плавает?
- Плывет и хрюкает. Копыта, плавники, клыки, крылья, рога, хвост. Та-
кого куда ни кинь - выживет! Ну что вы! Выродковые шапки на экспорт
идут.
- А что ж они такого зверя сами не могут вывести?
- Нет. Для выродка нужны определенные условия. Они только у нас.
- А им слабо создать условия получше?
- А ему надо, чтоб похуже. В хороших условиях выродок не размножает-
ся, гибнет. А когда все плохо, он только сил набирается, мех густеет.
- Героический зверь.
- А вы думали? В поисках корма по горам лазит, ныряет, по болоту на
брюхе сколько хош проползает. Пищи нет, так он камень грызть может,
нефть усваивает, при этом мочится чистым бензином!
- Ай да ученые! Кого вывели!
- А вы думали! Вот здесь все написано: пуленепробиваемый, противоу-
дарный.
- В смысле бьешь, а ему хоть бы что?
- А что ему сделается? Вот идете вы в этой шапке, дали вам по башке,
- вас нет, а шапке хоть бы что! Выродок!
- А мордашка симпатичная?
- Когда поест, - да. Зато приручается быстро. Из рук ест.
- Что ест?
- А что дадут. Прямо из рук. Ну, а как все съест, за руку принимает-
ся. Я ж говорю, ручной зверек!
- А отчего волос жесткий и не гнется совсем?
- У него все время мех дыбом.
- Почему дыбом?
- Жизнь у него такая!
- А размножается как?
- Размножается делением.
- И что он делит?
- Что есть, то и делит. Найдут корку или кость и делят, рвут друг
друга на части!
- Нет, я спросил, как они размножаются?
- Господи! Я ж вам говорю: делением! При дележке они друг дружку рвут
и их больше становится. Как у ящерицы. Ей хвост оторвешь, у нее новый
вырастает. И у выродка. Хвост оторвут, а через полчаса хвост до целого
выродка вырастает. И так любой орган.
- Ничего себе! То есть, чем меньше того, чего делить, тем их больше
становится?!
- Ну да! Я ж говорю: ценный зверек! Берете шапку? Последняя! Вон на-
род уже косится. Начнут делить, - разорвут.
- Можно примерю? Ну как?
- Натяните поглубже. Чего она над головой зависает?
- Да волосы чертовы, как не укладываю, все время дыбом! Жизнь, сами
знаете...
Хоть бы что!
Почему я так выгляжу? Потому что легко переношу невзгоды. Научился
переносить...
Помню первую в жизни неприятность. Родные за меня тогда страшно бес-
покоились. А я только нижнюю губу прикусил!
Помню потом годик: беда за бедой, удар за ударом, - но я только зубы
стиснул покрепче!
И снова неудачи! Казалось бы все! Предел! А я челюсти сжал вставные и
ни звука!
И тут опять! Кругом плохо! И просвета не видно! Другой бы в петлю, а
я сдавил спокойненько десны и шизу! Шизу, как ни ф шом ни фыфало!
Волки и овцы
- Все собрались?
- Вроде все, - сказал пегий волк, задвигая засов на воротах овчарни.
- Ну, что ж, кворум есть! - сказал вожак и облизнулся присутствующим.
- Товарищи! Волки и овцы! Давайте наконец поговорим откровенно, как го-
ворится, положа лапу на сердце! Надо признать, долгие годы осуществля-
лась неверная практика. Говорили, что, мол, волки сыты и овцы целы! А
было ли так на самом деле? Нет, товарищи! Драли овец у всех на глазах!
Однако никто из овец не нашел в себе мужества честно сказать: "Доколе?!"
Увы, все молчали! Да, в приличном обществе во время еды не разговарива-
ют! Если ешь ты. Но когда едят тебя, высказываться можно. И нужно! Пора
назвать вещи своими именами. Думаю, выражу общее мнение, если скажу: "Не
могут волки быть сыты, пока овцы целы!" Это очковтирательство, простите
за прямоту!
Ну, что притихли? Нечего сказать, уважаемые овечки? А волки почему
молчат? Ягнятами прикидываются? Учтите, пока не обсудим наболевшие проб-
лемы, никто отсюда живым не уйдет! Так что прошу поактивнее.
Старый баран заблеял: "Можно мне?"
- Пожалуйста! - сказал вожак. - Поприветствуем товарища! Только гово-
рить начистоту! Критикуйте, не взирая на лица. Я отвернусь, чтоб не сму-
щать.
- Товарищи! - заблеял старый баран, - как только что правильно заме-
тил уважаемый волк, - сейчас не те времена! Даже не уверен, времена ли?
Сколько можно есть друг друга? О каком увеличении поголовья может идти
речь, когда рождаемость одних за счет загрызаемости других?!
- По-моему, это резонно! - сказал вожак. - Отлично сказано! Что ж вы
раньше не мычали, не телились?!
- Так раньше нас ели молча, не предлагая высказатъся, - старый баран
вздохнул.
- Слава богу, все это в прошлом, - сказал вожак.- Что там за крик?
- Овцу задрали, - сказал кто-то.
- Кто задрал?! Я спрашиваю: кто посмел задрать овцу во время собра-
ния?
- Ну, я задрал. Нечаянно, - сказал одноглазый волк. - Она первая на-
чала. Я защищался.
- Все слышали? - вожак одобрительно кивнул головой. - Волк нашел в
себе мужество сказать "Это сделал я!" Вот пример самокритики! Поняли ов-
цы, как надо теперь себя вести? Если кто-либо из вас нечаянно кого-то
загрыз или задрал, - не надо замалчивать! Выйди и честно скажи! Увидите,
вам сразу станет легче! Одноглазый, тебе стало легче?
- Намного! - одноглазый икнул.
- Поймите вы! - сказал вожак. - Только так, называя вещи своими име-
нами, мы пойдем бок о бок вперед, при этом честно глядя друг другу в
глаза! А сейчас сделаем небольшой перерыв. Желающие могут перекусить.
Прямо тут. После перерыва обсудим положение с бараниной. Пусть она поде-
лится своими соображениями...
Время летних отпусков
Летит гусь, а сверху на него ястреб заходит и кричит:
- Куда, жирненький, путь держим?!
- Да вот холодать стало, пора, значит, в эту... в Индонезию...
- И что вас всех в Индонезию тянет?! Пятый гусь, и все в Индонезию!
Ну что вы там в этой Индонезии не видели?! - хрипел ястреб, пикируя
сверху на гуся.
- Да, - подумал гусь. - Ну, а что, собственно, я в этой Индонезии не
видел? Да, похоже, и не увижу в этом сезоне... Индонезию! Ястреб прав.
Ему сверху виднее...
Беда
Старый паук лежал в гамаке паутины. Бедняга не спал пятые сутки. Его
мучили чудовищные мигрени, от малейшего сотрясения паутины в мозгу вспы-
хивал красный огонь. Наконец, паутина застыла неподвижно, словно повисла
над вечностью. И голова, слава богу, начала проходить.
Вдруг зажужжало в правом углу, паутина качнулась, и в мозгу паука на-
чался пожар.
- Проклятье! Убью! - паук со стоном разлепил правый глаз, тот что
ближе к источнику шума. В нескольких сантиметрах в паутине билась моло-
дая здоровая муха. Боль в голове стала невыносимой.
- Не тряси! - прошептал паук. - Умоляю, мерзавка, не двигайся! Распу-
таю, отпущу, только не тряси! - Паук заковылял сверху вниз, туда, где
запуталась муха.
Увидев огромного паука, муха забилась в истерике:
- Убивают! На помощь!
Молния ударила в мозг паука, голова раскололась:
- Успокойся! Боже мой! За что эти муки! - паук с трудом двигал непос-
лушные лапы в сторону мухи.
- Не подходи! Не трогай меня! За что, боженька?! - заходилась нес-
частная муха.
- Что ж я тебе сделал плохого, сволочь ты моя, - рыдал старый паук. -
Не тряси!
- А я что тебе сделала?! Помогите! - муха визжала как резаная и би-
лась в паутине, словно рыба в сетях.
Наконец, ослепший от боли паук лапой коснулся жужжащего тельца: "Сей-
час, сейчас будет хорошо... развяжу, улетишь к чертовой матери..."
Прикосновение паука прибавило мухе страха и сил, она извернулась всем
телом, взбила в паутине такую волну, что мозг паука лопнул. Конвульсивно
сжав муху, он вместе с ней рухнул вниз. По дороге у мухи произошел раз-
рыв сердца.
Так и упали на пол, мертвые оба, навечно обнявшись. Ничего так не
сближает, как общая беда.
Месть
Овчарка была молодая и наглая. Пудель старый, из хорошей семьи. Летом
они жили рядом на соседних участках. Однажды, когда собак выгуливали в
поле, овчарка ни с того ни с сего кинулась на пуделя и, пока не разняли,
жестоко трепала его, причем на глазах симпатичной болонки. Старый пу-
дель, зализывая раны, поклялся отомстить.
Через два дня овчарка покусала ребенка. Ее привязали около дома, по-
садили на цепь. Она могла как угодно лаять, рычать, но дотянуться, уку-
сить - фигушки!
Когда хозяева были на работе, старый пудель спокойненько перешел на
соседний участок. Овчарка, облизнулась, мысленно жуя пуделя, зарычала и
метнулась вперед, но упала, подсеченная цепью. А пудель невозмутимо ша-
гал по чужому участку, делая вид, что не видит овчарку в упор. Обошел
клумбу, обнюхал поленницу, подумал и, подняв ногу, окатил дрова. Оскорб-
ленная до глубины души, овчарка зашлась в жутком лае, пытаясь выпрыгнуть
из ошейника. А пудель, как ни в чем ни бывало, подошел к кусту роз, по-
нюхал и опрыскал его. После чего снова понюхал и довольный, двинулся
дальше. Овчарка взвыла так, будто ее режут. Пудель, как интурист, прогу-
лочным шагом продолжил осмотр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48