Когда подъехали к дому, на счетчике было рубль десять.
- Извини, друг, мелочи нет! А с этой штуки у тебя сдачи не будет, -
захохотал Вениамин Петрович, сверкнув на шофера левым глазом. Тут даже
таксист не нашелся что ответить. Он вцепился в руль, и пока Бунькин под-
нимался по лестнице, в его честь гудел гудок машины.
С утра в учреждении Вениамина Петровича никакой работы не было. Ог-
ромная очередь выстроилась смотреть на богатство Бунькина.
И все разговоры были о том, как все-таки везет некоторым.
Целыми днями ходил теперь Вениамин Петрович со своей жемчужиной,
рассказывал, показывал ее при дневном свете и для сравнения - при элект-
рическом. Его угощали, приглашали в гости, показывали друзьям и
родственникам. Он стал душой общества. Бунькин сам поражался, но каждая
его шутка вызывала дружный заливистый смех. Естественно, он ни за что не
расплачивался, говорил: "Потом отдам сразу" - и шире открывал левый
глаз, откуда струился невиданный свет. В магазине испуганные продавцы
отпускали товары в кредит, стоило ему лишь сверкнуть на них глазом. Он
стал нравиться женщинам. Да! И молодым тоже. Они находили его неотрази-
мым, похожим на какого-то киноартиста. А некоторые так прямо и называли
его за глаза Бельмондо.
Но Вениамин Петрович был начеку и никому не отдавал свою руку, сердце
и глаз.
Жить стало интересно. Одно, правда, беспокоило Бунькина - второй
глаз. В нем абсолютно ничего не было. Белок, зрачок, и все. То есть глаз
пропадал ни за грош!
Вениамин Петрович стал чаще гулять. Особенно в ветреную погоду.
Ночью. Когда никого не было рядом. Он выбирал закоулки позапущеннее, бе-
режно прикрывал левый глаз, широко открывал правый, но ничего путного не
попадалось. Дома он пристально разглядывал правый глаз в зеркале - пус-
то. Ощущение было такое, будто грабят средь бела дня, а ты ничего не мо-
жешь поделать.
Но вот однажды, когда погода была такая, что хороший хозяин собаку не
выгонит, Вениамин Петрович оделся потеплее и, с третьей попытки распах-
нув дверь, вылетел на улицу. Его закружило, понесло, обо что-то ударило,
ткнуло в урну. Обхватив ее руками, Бунькин дождался, когда ветер немного
затих, приподнялся на ноги, и, цепляясь за стену, добрался до дома. В
правом глазу что-то приятно беспокоило. Взлетев на третий этаж, он вор-
вался в квартиру, бросился к зеркалу и замер. В правом глазу, в самом
уголке, что-то сверкнуло! Сомнений быть не могло - там начала созревать
новая жемчужина.
Вторая жемчужина росла так же, как и первая. Скоро Бунькин почти ни-
чего не видел. Его все время сопровождали какие-то заботливые люди. Они
водили его гулять, усаживали есть, укладывали спать, на ночь читали курс
иностранных валют.
И настал день, когда Вениамин Петрович понял, что теперь принадлежит
к избранному кругу очень богатых людей. Понял он это потому, что оконча-
тельно перестал видеть. Значит, вторая жемчужина достигла наконец нор-
мальной величины.
Дальше тянуть не было смысла - пора начинать новую жизнь.
- Есть последняя модель "Жигулей". Цвет коррида.
- Это как выглядит? - спрашивал Вениамин Петрович.
- Ну, полная коррида. Бычья кровь. Внутри полное стерео.
- Это самая дорогая модель?
- Да.
- Беру!
Кто-то предложил Бунькину дачу на берегу моря:
- Двухэтажная. Гараж. Огромный участок. И под окном море-океан синее.
- Синее? Это в каком смысле? На что похоже?
- Ну, как небо, только жидкое. С утра до вечера прибой - шшш.
- "Шшш". Это хорошо! - Вениамин Петрович улыбался. - "Шшш". Это то,
что надо.
Ему позвонили:
- Есть женщина немыслимой красоты, и пока что ничья. Берете?
- А какая она из себя?
- Фигура немыслимая. Непонятно, откуда что растет. Ноги стройнющие!
- Большие?
- Большие. Бюст. Два бедра. Глаза - изумруды, волосы...
- Изумруды? Большие?
- Огромные!
- Беру!
Осталась только формальность: отоварить жемчужины.
Вениамин Петрович, естественно, лег на операцию не к кому-нибудь, а к
самому лучшему специалисту и просил об одном: черт с ним, со зрением,
главное не повредить жемчужины.
Через два часа сложнейшая операция кончилась. Бунькину вручили не-
большую коробочку. Там на черном бархате грелись в свете люстры два рос-
кошных чуда природы. И Вениамин Петрович их видел двумя глазами.
- Одну пущу на расходы, а вторую - на черный день. - Бунькин ласково
погладил жемчужины.
Друзья на машине домчали его до мастерской старенького ювелира, но
она не работала, оказалось, старичок накануне скончался. Тогда со смехом
и криками помчались к магазину "Покупка драгоценностей у населения".
Вениамин Петрович распахнул дверь, выложил на прилавок свое сокровище
и сказал: "Примите, пожалуйста, у населения!"
Приемщик с коробочкой ушел в заднее помещение и минут через десять
вернулся, но уже с милиционером.
- Извините, - сказал он, - это фальшивые жемчужины. Очень ловкая, но
подделка.
- Какая подделка? - У Бунькина потемнело в глазах. - Вы соображаете,
что несете? Позовите директора!
- Забирайте свои финтифлюшки, гражданин, и уходите, пока не арестова-
ли, - сказал милиционер, мысленно сверяя бледный фас Бунькина с профиля-
ми разыскиваемых преступников. Но Бунькин ни на кого не был похож. Даже
на себя.
Вениамин Петрович выбрался на улицу и, прислонившись к стене, зарыдал
никому не нужными теперь слезами. Бунькин с ужасом смотрел на слепящее,
мокрое от его слез солнце, влажное небо, бестолково спешащих людей и яс-
но понимал: жизнь кончена.
Ежедневно
Вы не поверите: вот уже несколько лет во мне царит какое-то приподня-
тое настроение.
На работе ежедневно тружусь с огромным удовольствием, переходящим в
полное удовлетворение к концу месяца.
Во время обеденного перерыва питаюсь с огромной радостью в новой сто-
ловой, где все способствует выделению желудочного сока, вплоть до еды.
Которую ем с таким подъемом, с таким энтузиазмом, что до сих пор не пой-
му, что, собственно, все эти годы ем.
Дома... Дома просто плачу от радости, когда с чувством выполненного
долга, едва переступив порог, попадаю в объятия жены и подрастающего по-
коления, которому дал путевку в жизнь, а живем вместе.
Как подумаю, что жена является бессменным другом, товарищем, всем,
чем угодно, вот уже десять лет ежедневно, то испытываю такой прилив ра-
дости, что самому страшно. То же самое творится и с ней, родимой. Просто
готовы задушить друг друга в объятиях. Особенно я. О других женщинах да-
же не думаю. Что вы! Когда думать, если непрерывно рядом любимая жена.
Двое детей. Пацанов, шалопаев, бандитов рыжих, хотя я непреклонно чер-
ный. Собираясь в тесном семейном кругу, просто не знаем, куда деваться
от жгучей радости! Тем более что квартира небольшая, но дико уютная.
Ведь все сделано своими руками. Все! Антресольки, полочки, двери, окна,
потолок, пол, санузел работает, как зверь.
На работу еду как на праздник, в автобусе, который ходит строго по
расписанию, которого никто не знает, однако все помещаются. Иногда вооб-
ще автобуса нет, а все помещаются! Едем в приподнятом настроении, просто
висим в воздухе. А воздух!.. Если вздохнуть. Не надышишься им!
На работе так окружен друзьями, что враги просто не могут пробиться.
Трудно поверить, что на свете может быть такой спаянный коллектив. Не
оставят тебя в беде, в радости, в горе, в получку, в аванс, в выходные и
праздничные дни. О буднях не говорю.
Каждый вечер, честное слово, каждый вечер всей семьей садимся за пиа-
нино и в любую погоду играем в восемь рук что-то из сокровищницы нашей
музыкальной культуры. Все помещаемся, хотя тесновато и трудно с клавиша-
ми, а чтоб всем сесть, кому-то приходится выйти. Но звучания, как гово-
рит участковый, добились замечательного, особенно когда соседи подхваты-
вают мелодию на виолончелях или просто затягивают свое в ответ на наше.
У нас удивительный двор! Чем-то напоминает раздолье. Озеленен пол-
ностью в синий цвет. Ничего более зеленого не нашлось, оно кончилось.
Качели скрипят, но зато как раскачиваются с утра до вечера. А по но-
чам!.. Вверх-вниз! Вверх-вниз! Так привык, что, когда они не скрипят,
останавливаются, просыпаюсь в холодном поту.
С таким оптимизмом смотрю в будущее, что для настоящего уже не хвата-
ет. Все время сам себе по-хорошему завидую...
Да что ж это такое со мной, а? Доктор?
Слушай меня
Солнце мое, слей вермишель, выключи утюг и слушай меня. У тебя путев-
ка в Венгрию. Ты обязана отдохнуть там во что бы то ни стало.
Перестань резать лук - ненавижу женские слезы! Слушай меня. Никто тут
без тебя не пропадет. Что я, лук не нарежу? Только напиши в завещании,
из чего варить манную кашу. И зашей Кольке штаны. Дырка уже больше шта-
нов. И все! Отдыхай там с чистой совестью. Ничего не привози. Не смей
ходить по магазинам.
Слушай меня. Непременно сходи в казино. Там должно быть. Зайди, пос-
тавь все на красное. И проиграй. Я не сошел с ума - проиграй! Во-первых,
не будешь мучиться, на что деньги потратить, во-вторых, пусть они видят,
что для тебя просадить три сотни - тьфу! Пусти им пыль в глаза за всех
нас.
...Да пропылесошу я, пропылесошу!
Закажи завтрак в номер. Как приедешь, хоть ночью, - завтрак в номер
немедленно. И кофе в постель! Не в лифт на бегу, а кофе именно в пос-
тель. Это другой напиток. Отмокай в кофе в постели.
...Я не знаю, откуда это пятно. После химчистки, наверно.
Нет, не надо везти мне галстук. А я говорю, не надо! Одно "надо"
всегда тянет за собой другое "надо". К хорошему галстуку надо хороший
костюм, к костюму - машина, а в машине надо ехать с другой женщиной. За-
чем эти сложности?
Слушай меня. Там международный курорт: немцы, итальянцы, возможны
французы. Эти знают в женщинах толк. Всех на лопатки положишь. И запом-
ни, заруби на носу: у тебя потрясающая фигура! Да, и здесь тоже. Слушай
меня. Или ты думаешь, если я десять лет тебе мужем, то все атрофирова-
лось? Я как представлю - ты мне не жена - от зависти волосы готов рвать.
Главный удар наносим на пляже. Нет, в этом купальнике нельзя. Это две
старые авоськи. Вернее, три. Купальник купишь там - и везде только в
нем. Нам с тобой скрывать нечего! В смысле есть что, но не будем скры-
вать. Наоборот! Слушай меня. Купишь мини-купальник. Он и дешевле. Прик-
роешь минимум, а максимум пусть видят все. Это красиво, дурочка ты!
Стесняешься того, чем надо гордиться. Были бы у меня такие пропорции, я
бы давно жил не с тобой и не здесь.
Морщинки на лбу поверни на девяносто градусов. У тебя продольные от
безысходности, а надо поперек, будто ты капризуля. Дай разворот плеч.
Красивое тело твое - это пропаганда наших достижений. Телом закроешь на-
ши отдельные недостатки. Твое время сейчас. Ты должна слепить глаза,
кружить голову. Пусть представители разных национальностей из-за тебя
бросаются вниз головой. Им будет что вспомнить.
Какое еще белье купить? Зачем? Нижнее белье никто видеть не должен.
Поэтому наше белье самое нижнее в мире.
И гуляй... Я тебе разрешаю все! Вплоть до. До, а не после! Пофлиртуй
от души. Взгляд, намек, дай коснуться руки - для флирта достаточно. Не
наш флирт в доме отдыха, где выбора нет: слева домино, справа кино, сза-
ди лектор, и, кто за руку первый схватил, тот и твой! Флирт - это про-
цесс, а не результат.
Опять за свое! Да, к этим туфелькам надо бы новое платье. Надо бы. Ну
купи одно платье на двоих, скинься с товарищем. Для ансамбля и сумочку?
Почему мужчины все для себя, а женщины для целого ансамбля? Девочкам на
работу сувенирчиков, а то не простят? Верно. Кольке зимой не в чем хо-
дить? Одну зиму не походит. Ну черт с ним, купи! Верочке попробуй не
привези, сожрет.
Ты уже и список составила? Ого! Ого! А есть ты там собираешься? Поешь
поплотнее здесь. А что остается для удовольствий, что? Вот эти гроши?!
Эх, ты...
Но когда вернешься, тебе все равно будут завидовать, как курочки пе-
релетным птицам. В конце концов, важно, как ты выглядишь здесь, а не
там. Ни в чем себе не отказывай, а вернешься домой - отдохнешь.
Ключи
Знакомый жил на пятом этаже. На площадке второго этажа маленькая де-
вочка схватила меня за рукав и, протянув ключ на веревочке, сказала:
"Дядя, открой дверь!" Глаза у нее были зеленые, зубы разные. Лет
пять-шесть. Действительно, до замочной скважины она доставала с трудом.
Замок был ужасно разболтан, ключ в нем проворачивался, дверь не открыва-
лась.
- Коленом, - посоветовала девочка, недвусмысленно переминаясь с ноги
на ногу. Поняв, чем это может кончиться, я прижал дверь коленом, крута-
нул ключ сильнее и влетел в квартиру. Девочка метнулась в туалет.
Я оглянулся. Однокомнатная квартира. Но комната солнечная и больше
нашей. Обстановка приличная, но беспорядок потрясающий. Не то что у нас
дома, где каждую вещь заставляли обязательно класть на свое место.
На пианино стояла фотография красивой женщины: зеленые глаза, крупный
рот...
- Я уже! - радостно сказала девочка.
- Молодец! - Я погладил ее по теплой головке. - Держи ключ и скажи
папе...
- Папы у меня нет и не было. Мы с мамой вдвоем. А газ включите?
Я включил.
- Поставьте чайник, подогрейте оладушки.
- Бойкая какая, - подумал я, скидывая ножом оладьи со сковороды в та-
релку.
- Спросите: Алиса, с чем ты хочешь оладушки, с вареньем или со смета-
ной?
Я спросил.
- С медом, - засмеялась Алиса. - А знаете, где мед?
Я наугад ткнул пальцем в холодильник. И угадал. Девочка принялась уп-
летать оладьи, запивая их чаем, черпая из банки мед. Я подумал, что, как
порядочный человек, сделал все, что полагается, и могу уйти.
- Сказку! - повелительно сказала Алиса.
- Да, но... Черт побери! - сорвался я. - С какой стати ты командуешь?
- Сказку! Сказку! - настаивала она и облилась чаем. - Вот видишь, что
ты наделал? А если бы я в чае утонула? Мама бы тебя побила. Кроме меня,
у нее никого нет.
- В некотором царстве, в некотором государстве... - уныло начал я пе-
ресказывать "Анну Каренину" - единственное, что помнил из прочитанного.
Слушала она необыкновенно! Не то что мой трехлетний оболтус Витька.
В конце истории Алиса зарыдала и бросилась мне на шею. Когда она ус-
покоилась, я украдкой посмотрел на часы - полседьмого! Три часа неиз-
вестно почему я находился в чужой квартире с этой девочкой. Я уже плюнул
на визит к знакомому, но час назад пора было прийти домой. Все! Хватит!
- Видишь ли, Алисонька, я тебе рассказал все, что знал, а теперь мне
надо...
- Правильно! А теперь надо, чтобы я тебе почитала стихи. Ну, слушай.
Эта девочка знала стихов намного больше меня. Сразу чувствовалось:
девочкой занимаются. Не то что моя жена с моим сыном.
За окном были сумерки, когда Алиса, невнятно дочитав стихотворение,
замурлыкала, свернувшись калачиком у меня на коленях. Внезапно вскочила:
"Слушай! Почини замок! Почини! Мама обрадуется. Вот молоток".
Я посмотрел на часы - все равно дома будет скандал, так пусть он нач-
нется позже. Я заворачивал ножом последний шуруп в замке, когда дверь
распахнулась, ударив меня по лбу. Когда очнулся, надо мной склонилась
женщина с зелеными глазами.
- Извините! Как хорошо, что вы все-таки пришли, - затараторила она,
вытаскивая покупки. - Три месяца, как я вызвала слесаря из конторы, а
вас все нет и нет. А что Алиса делала сегодня?..
Пока она болтала, я рассмотрел, кроме зеленых глаз и красивого рта,
длинные золотые волосы, легкую фигуру в прелестном платье с большим во-
ротником. Одевалась она современнее моей жены, которая только и может
выписывать кучу журналов с дурацкими выкройками. Я протянул хозяйке ключ
и предложил открыть дверь. Замок работал безупречно!
- Спасибо! - улыбнулась она. - Сколько я вам обязана? Трех рублей
хватит или полагается пять?
Обидевшись, я хотел сказать: за то, что я сегодня переделал, полага-
ется десять рублей, но сказал: "Извините! Я не слесарь. Шел мимо, ваша
дочь затащила меня сюда. Сижу с полчетвертого, включаю газ, кормлю ее,
рассказываю сказки - неужели за пять рублей?"
- Мама! Не ругай дядю. Он хороший. Про тетю Аню и поезд рассказывал,
- вступилась за меня Алиса, уже перемазанная шоколадом.
- Ради бога, извините! - смутилась женщина. - Опять Алисины фокусы.
Даже не знаю, как вас отблагодарить!
- Накорми дядю, он голодный, - сказала Алиса.
- Ой! Вы же проголодались! - Женщина бросилась на кухню. Алиса тем
временем достала свои рисунки и стала объяснять, что нарисовано. Алисина
мама вернулась с подносом, на котором аппетитной горкой лежали гренки,
бутерброды с сыром, две чашки кофе...
Представив, что заявила бы супруга, застав меня тут, я вскочил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48