Так что, как видишь, ситуация складывается в нашу пользу.
Тут она адресовала ему кивок и прямой, жесткий взгляд. Нежно-зеленые глаза ее были серьезными, как режущая кромка боевого клинка.
– Эту подготовку сознания, которая так важна для сохранения наших хороших результатов, называют Малой Смертью, и название точное. Точнее тебе не скажут ни в институте Танджалир, ни кто-либо из встреченных тобой элантаз. Потому что смысл и назначение всех этих игр разума в одном: разрушить – насколько это можно сделать, не потеряв навыков, существующую личность и построить новую. Предварительное снадобье облегчает эту работу, смягчая барьеры между мной и не-мной. Заключительное снадобье закрепляет новую меня чуть прочнее, что делает менее вероятным просачивание чего-нибудь от прежней меня и уменьшает вероятность ошибок в процессе выполнения задания и повышает прочность моей веры в то, что я всегда была той, кто я есть сейчас.
Тут он открыл рот – хоть и не может вспомнить, что собирался сказать. Кантра предостерегающе подняла изящную руку:
– Выслушай меня, – сказала она, и ему могло показаться, что в глазах у нее блестят слезы. – Просто выслушай меня до конца.
Он снова отодвинулся в глубину кресла, шевельнув пальцами в знаке «продолжай».
Она сидела, опустив голову. А потом вздернула подбородок и отбросила волосы с лица.
– Хотя шансы на стороне подготовленного разума, – сказала она, и ее губы чуть изогнулись в том, что, как ему показалось, она собиралась выдать за улыбку, – мы должны помнить, что я неопытна, а у плана наверняка будут недостатки. И потому я попрошу тебя, пилот Джела, о помощи. Ты будешь знать прежнюю меня – то, что останется, – которая скрывается под новой личностью. И если ты хочешь исполнить просьбу дамы, ты не должен – ни на мгновение не должен – замечать этого призрака. Та, кто прячет этого призрака в своем сердце, – она будет той, с кем ты имеешь дело. Называй ее только тем именем, которое она тебе назовет. Не делись с ней ни одной из своих важных тайн. Не рассчитывай на то, что она будет действовать, думать или чувствовать так, как это сделала бы пилот, которую ты видишь перед собой. Верь – и я знаю, что это будет нелегко, пилот, знаю! – верь, что, несмотря на все, она будет вести тебя к цели, которую мы перед собой поставили и которую приняли. Ты пообещаешь мне это, пилот?
И он дал ей свое слово, глупец! Солдат.
Тогда она улыбнулась, встала, протянула ему свою тонкую руку и попросила об успокоении и утешении.
Он дал ей и это – и воспоминание об этой близости стало одним из самых лучших в его жизни. Настолько, что ему стало немного грустно, что она не произошла в его жизни раньше, чтобы дольше можно было хранить это воспоминание.
Когда в его жизнь вошла тэй-Нордиф, властная и высокомерная, он задавил свой ужас и сдержал слово, данное своему пилоту. Он гордился тем, что ни разу не сбился, играя роль рабочего, перенося дерево и веши ученого.
А Кантра – или то, что осталось от Кантры в женщине, считающей себя Мэйлин тэй-Нордиф, – она сыграла свою роль не хуже или даже лучше. Он сомневался – да, сомневался, – что она справится с глушителем, и заранее содрогался при мысли о том, какие умственные ухищрения ему понадобятся, чтобы дело было сделано, но она все сделала сама, чисто и безукоризненно, лучшего и желать нельзя было.
Он пошевелил пальцами над клавиатурой, с усилием возвращая свои мысли к настоящему и к плану атаки. Сначала – осторожное прощупывание систем безопасности, защищающих различные мозги в башне, и создание карты иерархий и соединений.
«Этого хватит, чтобы занять тебя на час-другой, пока ученая приятно откушает со своими соратниками», – сказал он себе и ухмыльнулся.
Разобравшись с защитами, он сможет создать себе шпионов, а когда у него появятся карты, он сможет приняться за главную работу – получение уравнений, которые спасут ту жизнь, которая есть, от врагов всего сущего.
Ала Бин тэй-Велфорд взял бокал, занял свое обычное место у стола с закусками и оглядел зал. Вокруг него ученые собирались привычными группами из союзников и сотрудников и жадно углублялись в любимое времяпрепровождение всех обитателей башни Озабэй: попытки получить преимущество над своими коллегами.
Он переключил внимание на выставленные на столе блюда, представлявшие собой гораздо более занимательную перспективу, и стал мысленно сравнивать достоинства ягодного винегрета и маринованных крылышек гре-шомов. С ягодами невозможно было соблюдать опрятность, а пятна на одежде всегда вызывали досаду. С другой стороны, крылышки (а он очень любил маринованные крылышки грешомов, которые были деликатесом у него на родине) два раза из четырех отличались некой неприятной зернистостью. Он разработал алгоритм для предсказания появления некачественных крылышек, и, согласно этим расчетам, сегодня ожидалась неудачная разновидность. Наверное, можно было бы удовлетвориться печеньем или…
– Итак, – донесся до его слуха тихий зловредный голос Лимен чи-Фарло, – тэй-Азберг утверждает, что Межпространственная статистика приняла в постоянные члены ученую редких достоинств.
Он очень внимательно выбрал печенье и выпрямился. Убедившись, что он ее слушает, чи-Фарло наклонила голову – и плитки данных, вплетенные в ее многочисленные желтые косы, тихо защелкали друг о друга.
– Ученую… с интересным мышлением, сказал бы я, – ответил он. – Раз она предложила башне Озабэй за свое место такую монету.
Чи-Фарло подняла свой бокал, прикрывая им рот.
– Тэй-Азберг позволила нам узнать, что монета ученой опровергнет всю работу, на которой основаны достижения нашего мастера, – пробормотала она.
– Да, – равнодушно отозвался он. – Похоже, что это именно так.
Он прикусил печенье, задумчиво разжевал кусочек – и вздохнул. Отвратительно.
– Но это ужасно! – настаивала она. – Если Управляющие урежут бюджет кафедры…
Чи-Фарло легко входила в раж. На кафедре она занимала следующее за ним положение – и ему необходимо было, чтобы она оставалась спокойной и сосредоточенной.
– Спокойней, спокойней, – пробормотал он, доедая печенье и делая хороший глоток вина, чтобы забить его вкус.
Она резко захохотала.
– Вы способны демонстрировать спокойствие перед лицом катастрофы, поскольку вы – чистый ученый, но те из нас, кто хотел бы добиться, чтобы кафедра занимала подобающее место…
– Управляющие не урезали наш бюджет, – напомнил он ей. – Они даже не пригласили достойную тэй-Нордиф предстать перед ними и объяснить, кто она, что за работу сделала и как доказывает свои положения. Возможно, что они этого и не станут делать, – продолжал он, хотя на самом деле счел весьма вероятным, что Управляющие очень заинтересуются ученой тэй-Нордиф и ее доказательствами. Но если бы он сказал об этом чи-Фарло, успокоить женщину было бы трудно.
Он оглядел комнату, обнаружив у двери тэй-Палина, который беседовал с дэа-Сан и вел-Анбреком. Время, отображавшееся на стене позади небольшой группы достойных ученых, опасно приближалось к тому моменту, когда дверь будет запечатана, и те, кто останется по другую ее сторону, обязаны будут явиться с первым ударом Колокола Истины в кабинет главы своей кафедры для получения взыскания.
– Наша новая сестра по искусству опоздала, – злорадно пробормотала чи-Фарло.
– Пока нет, – отозвался он, продолжая осматривать зал.
Однако ученая тэй-Нордиф не появилась в нем за то время, пока его внимание было отвлечено. Печально. Он перевел взгляд на суровое бледное лицо чи-Фарло. Ему всегда казалось, что в ней есть доля внешней крови. Печально.
– У бедняги тэй-Палина усталый вид, – сказал он, поднимая бокал и выгибая бровь.
Чи-Фарло посмотрела на небольшую группу ученых и вздохнула.
– Утром он не казался усталым, – возразила она. – Тогда, когда в очередной раз успешно защитил свою работу.
– Конечно, не казался, – терпеливо ответил тэй-Велфорд. – Хотя, как я думаю, мы можем согласиться, что дискуссия была очень оживленной. Очень неприятно, что эти вызовы в последнее время начали приходить так часто. Если бы у ученого была возможность несколько дней отдохнуть… Он прекрасно защищает свою работу, но его крайне утомляют постоянные требования относительно подтверждения его результатов. И получить рану…
– Рану? – возмущенно фыркнула чи-Фарло. – Сегодня утром я не заметила, чтобы кто-то пробил его защиту.
– Я тоже этого не заметил во время доказательства, – согласился тэй-Велфорд. – Он хитроумен и скрыл свою слабость. Я узнал об этом только потому, что случайно зашел к нему в кабинет, когда он перевязывал порез. – Он посмотрел на чи-Фарло в упор. – Высоко на ведущей руке. Это должна была скрыть створка окна.
– Понятно. – Чи-Фарло поднесла к губам бокал и задумчиво сделала глоток. – Возможно, завтра наш достойный глава кафедры сможет найти тот отдых, которого он заслуживает.
– Возможно, – негромко отозвался тэй-Велфорд. – Действительно, это вполне вероятно. Потому что, конечно же…
Какое-то движение в дальнем конце зала привлекло его внимание. Конечно же, это закрывались двери… Нет! Согласно часам, до закрытия оставалось еще несколько секунд. И действительно, это оказалась не дверь, а ученая тэй-Нордиф, конечно же, по-прежнему облаченная в свой костюм Странника. Черный кушак постоянного члена подчеркивал стройность ее талии.
– Это и есть наша новая сестра? – Голос чи-Фарло был слегка резким, и тэй-Велфорд спрятал улыбку, вспомнив, что его заместитель ставила свою репутацию кафедральной красавицы так же высоко, как и свою научную репутацию, если не выше. – Довольно потрепанная, не правда ли?
– Она только что прибыла с Приграничья, – осторожно напомнил он и добавил, потому что не мог удержаться, чтобы не подразнить ее, совсем чуть-чуть: – Она будет очень недурна, когда оденется как подобает и отдохнет с дороги.
Чи-Фарло фыркнула и подняла свой бокал. Тэй-Велфорд плотнее сжал губы, когда тэй-Нордиф прошла к группе, среди которой стоял тэй-Палин, и низко поклонилась, прикоснувшись кончиками пальцев колбу – образчик вежливой скромности. Тэй-Палин что-то сказал, и она выпрямилась. Последующие жесты сказали тэй-Велфорду, что ее представляют дэа-Сан и вел-Анбреку.
Дверь зала захлопнулась – и засов опустился с довольно громким стуком. Было замечено, что тэй-Нордиф вздрогнула и резко повернула голову, ища источник звука, что весьма порадовало вел-Анбрека.
– Она сядет с тэй-Палином за первой трапезой! – раздраженно пробормотала чи-Фарло. – Право, она высоко себя ставит!
– Правда? – Тэй-Велфорд улыбнулся и шагнул вперед, просовывая ладонь ей под локоть, чтобы увлечь ее с собой. – Тогда давайте и мы поставим себя высоко.
– С какой целью? – спросила она, но постаралась не отставать от него.
– Думаю, что у нашей новой сестры найдутся для нас интересные рассказы о Приграничье, – объяснил он.
– Ох уж это Приграничье! – начала было она, однако ей хватило благоразумия проглотить остаток своей фразы, поскольку в этот момент они уже присоединились к группе вокруг тэй-Палина.
– А вот и вы, тэй-Велфорд! – вскричал вел-Анбрек. – Я уже начал думать, что вы упустите возможность!
Противный старик. Удивительно, как это никто не бросил ему вызова просто для того, чтобы избавить сообщества от источника постоянного раздражения. Однако у мерзкого старика были тесные связи с Управляющими – что и составляло тайну его долгожительства.
– Надеюсь, – ровным голосом ответил тэй-Велфорд, – что я никогда не упускаю возможности получить информацию.
– А чи-Фарло вам ничего не могла сказать? Вел-Анбрек громко захохотал своей собственной шуточке.
– Значит, – сказала дэа-Сан, обращаясь к Мэйлин тэй-Нордиф, – вы – ученица Лиада? Интересно…
– С ней ее клинок истины! – прервала ее чи-Фарло.
– Ну, конечно же, с ней клинок истины, – отозвался вел-Анбрек, перебив ее в свою очередь. Его голос был пронзительным и сварливым. – Мне она не кажется дурой. А вам, ученый?
– Право, я не могу…
– И раз все остальные ученики Лиада были убиты насмерть, как только…
– Гор Тор, – огрызнулась дэа-Сан, – вы преувеличиваете. Не все ученики Лиада…
Вел-Анбрек махнул трясущейся рукой, чуть было не задев бокал тэй-Палина.
– Все, кто хоть что-то значил, – жизнерадостно отмахнулся он. – А юный тэй-Палин, насколько я помню, нам сообщил, что наша новая сестра прилетела прямо с Приграничья. Помнится во время моих собственных странствий я даже спал с клинком истины. А ты разве нет, Элвред?
– Нет, конечно! Надеюсь, что я ни разу не допустила, чтобы традиции цивилизации были затуманены…
– Ха! – решительно заявил старик.
– Суть вопроса, как я полагаю, – сказал тэй-Палин, хладнокровно перебивая обоих, – состоит в том, что клинки истины откладываются со звуками Колокола Милосердия. Их не надевают на общую трапезу, ученый тэй-Нордиф.
Она тут же низко поклонилась и осталась в этой позе.
– Простите меня, ученые, – смиренно проговорила она. – Я не знаю обычаев.
– Вот как, – сухо отозвался ученый тэй-Палин. – Я надеялся, что ученый тэй-Велфорд намекнет вам на общепринятые модели поведения. Для него нехарактерно настолько пренебречь той, кто станет членом его собственной кафедры.
Тэй-Нордиф медленно выпрямилась и устремила на тэй-Велфорда жесткий взгляд. Он улыбнулся ей и поднял свой бокал, ожидая реакции.
– Ученый был настолько добр, что предупредил меня, чтобы я вовремя пришла на трапезу, сударь, – сказала она тэй-Палину. – Я оцениваю его как человека, который не раздает советы даром, – и я очень рада тому, что не оказалась его должницей.
Такой ответ был довольно смелым, с одобрением решил тэй-Велфорд. Ученому не годится быть робким.
– Вы очень любезны, приписывая тэй-Велфорду столь благородные мотивы, – ответила дэа-Сан. – Однако скорее всего он просто забыл.
– Несомненно, несомненно! Наш уважаемый тэй-Велфорд бывает таким рассеянным! – подхватил ученый вел-Анбрек. – Все мысли устремлены на более высокие предметы! – Он захохотал: собственная острота так ему понравилась, что он ее повторил. – На более высокие предметы! Ха!
Он поднял свой бокал, обнаружил, что он пуст, и поднял, продолжая кудахтать.
Тут же рядом с ним оказался прислужник, одетый в очень короткую тунику и полумаску из смартнитей. На его гладкой голове стоял поднос.
Вел-Анбрек небрежно поставил на поднос свой опустевший бокал и взял себе полный. Остальные в их группе, нуждавшиеся в этом же, тоже взяли вина, включая тэй-Нордиф. Тэй-Велфорд с полным бокалом лениво смотрел, как она неспешно повернула голову направо и пристально посмотрела вдоль зала, потом налево, потом оглянулась назад. После этого она снова устремила взгляд на старого ученого.
– Прошу меня извинить, сударь, – любезно сказала она, – но я не слышала о том, что все ученики мастера Лиада были… убиты, сказали вы? Мне это кажется поразительным.
– И тем не менее, – ответила ей дэа-Сан, – даже если сделать поправку на преувеличение, действительно похоже, что большинство учеников Лиада познали свою смертность прежде, чем плоды их трудов были собраны. В высшей степени досадно с точки зрения развития направления.
– Да, это должно быть досадно, – согласилась тэй-Нордиф, и в ее словах не заметно было иронии. – И в то же время, сударыня, вспоминаются слова великого философа бин-Арли: «Трудности создают величие». Возможно, это неприятное обстоятельство приведет к созданию еще более великих и блестящих работ со стороны тех, кто, как я полагаю, составляет ядро и является хранителями нашего направления.
– И каким, – деликатно спросил тэй-Велфорд, нарушая неловкое молчание, воцарившееся после этих слов, – вы находите положение дел в Приграничье, ученый тэй-Нордиф? Мы здесь так удалены от всего… Если бы не определенное сокращение числа ученых, являющихся с прошением о постоянном членстве, мы бы вообще не узнали о том, что идет война, – не говоря уже о состоянии конфликта.
Зеленые глаза посмотрели на него с неприятной прямотой.
– Но вы ведь не думаете, что я стремилась попасть в зоны военных действий, ученый? Заверяю вас: я внимательно следила за предупреждениями и старалась держаться как можно дальше от активных столкновений.
– Но ведь любой здравомыслящий человек может… – начала чи-Фарло и замолчала, потому что тэй-Нордиф снова выполнила свой странный осмотр всех уголков зала.
– Прошу прошения, ученый, но что это вы? – резко осведомилась дэа-Сан. – Пусть вы только что вернулись из Приграничья, это не дает вам права вести себя невежливо.
Мэйлин тэй-Нордиф недоуменно заморгала.
– Я прошу у вас прощения, ученый. В чем я была невежлива?
Дэа-Сан ощетинилась.
– Ученый чи-Фарло обращалась к вам, а вы просто начали поворачивать голову в этой вашей странной манере, игнорируя ее! Я бы назвала это невежливостью, но, возможно, в Приграничье…
– В Приграничье мы называем такие вещи не невежливостью, а умением выживать, – перебила ее тэй-Нордиф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Тут она адресовала ему кивок и прямой, жесткий взгляд. Нежно-зеленые глаза ее были серьезными, как режущая кромка боевого клинка.
– Эту подготовку сознания, которая так важна для сохранения наших хороших результатов, называют Малой Смертью, и название точное. Точнее тебе не скажут ни в институте Танджалир, ни кто-либо из встреченных тобой элантаз. Потому что смысл и назначение всех этих игр разума в одном: разрушить – насколько это можно сделать, не потеряв навыков, существующую личность и построить новую. Предварительное снадобье облегчает эту работу, смягчая барьеры между мной и не-мной. Заключительное снадобье закрепляет новую меня чуть прочнее, что делает менее вероятным просачивание чего-нибудь от прежней меня и уменьшает вероятность ошибок в процессе выполнения задания и повышает прочность моей веры в то, что я всегда была той, кто я есть сейчас.
Тут он открыл рот – хоть и не может вспомнить, что собирался сказать. Кантра предостерегающе подняла изящную руку:
– Выслушай меня, – сказала она, и ему могло показаться, что в глазах у нее блестят слезы. – Просто выслушай меня до конца.
Он снова отодвинулся в глубину кресла, шевельнув пальцами в знаке «продолжай».
Она сидела, опустив голову. А потом вздернула подбородок и отбросила волосы с лица.
– Хотя шансы на стороне подготовленного разума, – сказала она, и ее губы чуть изогнулись в том, что, как ему показалось, она собиралась выдать за улыбку, – мы должны помнить, что я неопытна, а у плана наверняка будут недостатки. И потому я попрошу тебя, пилот Джела, о помощи. Ты будешь знать прежнюю меня – то, что останется, – которая скрывается под новой личностью. И если ты хочешь исполнить просьбу дамы, ты не должен – ни на мгновение не должен – замечать этого призрака. Та, кто прячет этого призрака в своем сердце, – она будет той, с кем ты имеешь дело. Называй ее только тем именем, которое она тебе назовет. Не делись с ней ни одной из своих важных тайн. Не рассчитывай на то, что она будет действовать, думать или чувствовать так, как это сделала бы пилот, которую ты видишь перед собой. Верь – и я знаю, что это будет нелегко, пилот, знаю! – верь, что, несмотря на все, она будет вести тебя к цели, которую мы перед собой поставили и которую приняли. Ты пообещаешь мне это, пилот?
И он дал ей свое слово, глупец! Солдат.
Тогда она улыбнулась, встала, протянула ему свою тонкую руку и попросила об успокоении и утешении.
Он дал ей и это – и воспоминание об этой близости стало одним из самых лучших в его жизни. Настолько, что ему стало немного грустно, что она не произошла в его жизни раньше, чтобы дольше можно было хранить это воспоминание.
Когда в его жизнь вошла тэй-Нордиф, властная и высокомерная, он задавил свой ужас и сдержал слово, данное своему пилоту. Он гордился тем, что ни разу не сбился, играя роль рабочего, перенося дерево и веши ученого.
А Кантра – или то, что осталось от Кантры в женщине, считающей себя Мэйлин тэй-Нордиф, – она сыграла свою роль не хуже или даже лучше. Он сомневался – да, сомневался, – что она справится с глушителем, и заранее содрогался при мысли о том, какие умственные ухищрения ему понадобятся, чтобы дело было сделано, но она все сделала сама, чисто и безукоризненно, лучшего и желать нельзя было.
Он пошевелил пальцами над клавиатурой, с усилием возвращая свои мысли к настоящему и к плану атаки. Сначала – осторожное прощупывание систем безопасности, защищающих различные мозги в башне, и создание карты иерархий и соединений.
«Этого хватит, чтобы занять тебя на час-другой, пока ученая приятно откушает со своими соратниками», – сказал он себе и ухмыльнулся.
Разобравшись с защитами, он сможет создать себе шпионов, а когда у него появятся карты, он сможет приняться за главную работу – получение уравнений, которые спасут ту жизнь, которая есть, от врагов всего сущего.
Ала Бин тэй-Велфорд взял бокал, занял свое обычное место у стола с закусками и оглядел зал. Вокруг него ученые собирались привычными группами из союзников и сотрудников и жадно углублялись в любимое времяпрепровождение всех обитателей башни Озабэй: попытки получить преимущество над своими коллегами.
Он переключил внимание на выставленные на столе блюда, представлявшие собой гораздо более занимательную перспективу, и стал мысленно сравнивать достоинства ягодного винегрета и маринованных крылышек гре-шомов. С ягодами невозможно было соблюдать опрятность, а пятна на одежде всегда вызывали досаду. С другой стороны, крылышки (а он очень любил маринованные крылышки грешомов, которые были деликатесом у него на родине) два раза из четырех отличались некой неприятной зернистостью. Он разработал алгоритм для предсказания появления некачественных крылышек, и, согласно этим расчетам, сегодня ожидалась неудачная разновидность. Наверное, можно было бы удовлетвориться печеньем или…
– Итак, – донесся до его слуха тихий зловредный голос Лимен чи-Фарло, – тэй-Азберг утверждает, что Межпространственная статистика приняла в постоянные члены ученую редких достоинств.
Он очень внимательно выбрал печенье и выпрямился. Убедившись, что он ее слушает, чи-Фарло наклонила голову – и плитки данных, вплетенные в ее многочисленные желтые косы, тихо защелкали друг о друга.
– Ученую… с интересным мышлением, сказал бы я, – ответил он. – Раз она предложила башне Озабэй за свое место такую монету.
Чи-Фарло подняла свой бокал, прикрывая им рот.
– Тэй-Азберг позволила нам узнать, что монета ученой опровергнет всю работу, на которой основаны достижения нашего мастера, – пробормотала она.
– Да, – равнодушно отозвался он. – Похоже, что это именно так.
Он прикусил печенье, задумчиво разжевал кусочек – и вздохнул. Отвратительно.
– Но это ужасно! – настаивала она. – Если Управляющие урежут бюджет кафедры…
Чи-Фарло легко входила в раж. На кафедре она занимала следующее за ним положение – и ему необходимо было, чтобы она оставалась спокойной и сосредоточенной.
– Спокойней, спокойней, – пробормотал он, доедая печенье и делая хороший глоток вина, чтобы забить его вкус.
Она резко захохотала.
– Вы способны демонстрировать спокойствие перед лицом катастрофы, поскольку вы – чистый ученый, но те из нас, кто хотел бы добиться, чтобы кафедра занимала подобающее место…
– Управляющие не урезали наш бюджет, – напомнил он ей. – Они даже не пригласили достойную тэй-Нордиф предстать перед ними и объяснить, кто она, что за работу сделала и как доказывает свои положения. Возможно, что они этого и не станут делать, – продолжал он, хотя на самом деле счел весьма вероятным, что Управляющие очень заинтересуются ученой тэй-Нордиф и ее доказательствами. Но если бы он сказал об этом чи-Фарло, успокоить женщину было бы трудно.
Он оглядел комнату, обнаружив у двери тэй-Палина, который беседовал с дэа-Сан и вел-Анбреком. Время, отображавшееся на стене позади небольшой группы достойных ученых, опасно приближалось к тому моменту, когда дверь будет запечатана, и те, кто останется по другую ее сторону, обязаны будут явиться с первым ударом Колокола Истины в кабинет главы своей кафедры для получения взыскания.
– Наша новая сестра по искусству опоздала, – злорадно пробормотала чи-Фарло.
– Пока нет, – отозвался он, продолжая осматривать зал.
Однако ученая тэй-Нордиф не появилась в нем за то время, пока его внимание было отвлечено. Печально. Он перевел взгляд на суровое бледное лицо чи-Фарло. Ему всегда казалось, что в ней есть доля внешней крови. Печально.
– У бедняги тэй-Палина усталый вид, – сказал он, поднимая бокал и выгибая бровь.
Чи-Фарло посмотрела на небольшую группу ученых и вздохнула.
– Утром он не казался усталым, – возразила она. – Тогда, когда в очередной раз успешно защитил свою работу.
– Конечно, не казался, – терпеливо ответил тэй-Велфорд. – Хотя, как я думаю, мы можем согласиться, что дискуссия была очень оживленной. Очень неприятно, что эти вызовы в последнее время начали приходить так часто. Если бы у ученого была возможность несколько дней отдохнуть… Он прекрасно защищает свою работу, но его крайне утомляют постоянные требования относительно подтверждения его результатов. И получить рану…
– Рану? – возмущенно фыркнула чи-Фарло. – Сегодня утром я не заметила, чтобы кто-то пробил его защиту.
– Я тоже этого не заметил во время доказательства, – согласился тэй-Велфорд. – Он хитроумен и скрыл свою слабость. Я узнал об этом только потому, что случайно зашел к нему в кабинет, когда он перевязывал порез. – Он посмотрел на чи-Фарло в упор. – Высоко на ведущей руке. Это должна была скрыть створка окна.
– Понятно. – Чи-Фарло поднесла к губам бокал и задумчиво сделала глоток. – Возможно, завтра наш достойный глава кафедры сможет найти тот отдых, которого он заслуживает.
– Возможно, – негромко отозвался тэй-Велфорд. – Действительно, это вполне вероятно. Потому что, конечно же…
Какое-то движение в дальнем конце зала привлекло его внимание. Конечно же, это закрывались двери… Нет! Согласно часам, до закрытия оставалось еще несколько секунд. И действительно, это оказалась не дверь, а ученая тэй-Нордиф, конечно же, по-прежнему облаченная в свой костюм Странника. Черный кушак постоянного члена подчеркивал стройность ее талии.
– Это и есть наша новая сестра? – Голос чи-Фарло был слегка резким, и тэй-Велфорд спрятал улыбку, вспомнив, что его заместитель ставила свою репутацию кафедральной красавицы так же высоко, как и свою научную репутацию, если не выше. – Довольно потрепанная, не правда ли?
– Она только что прибыла с Приграничья, – осторожно напомнил он и добавил, потому что не мог удержаться, чтобы не подразнить ее, совсем чуть-чуть: – Она будет очень недурна, когда оденется как подобает и отдохнет с дороги.
Чи-Фарло фыркнула и подняла свой бокал. Тэй-Велфорд плотнее сжал губы, когда тэй-Нордиф прошла к группе, среди которой стоял тэй-Палин, и низко поклонилась, прикоснувшись кончиками пальцев колбу – образчик вежливой скромности. Тэй-Палин что-то сказал, и она выпрямилась. Последующие жесты сказали тэй-Велфорду, что ее представляют дэа-Сан и вел-Анбреку.
Дверь зала захлопнулась – и засов опустился с довольно громким стуком. Было замечено, что тэй-Нордиф вздрогнула и резко повернула голову, ища источник звука, что весьма порадовало вел-Анбрека.
– Она сядет с тэй-Палином за первой трапезой! – раздраженно пробормотала чи-Фарло. – Право, она высоко себя ставит!
– Правда? – Тэй-Велфорд улыбнулся и шагнул вперед, просовывая ладонь ей под локоть, чтобы увлечь ее с собой. – Тогда давайте и мы поставим себя высоко.
– С какой целью? – спросила она, но постаралась не отставать от него.
– Думаю, что у нашей новой сестры найдутся для нас интересные рассказы о Приграничье, – объяснил он.
– Ох уж это Приграничье! – начала было она, однако ей хватило благоразумия проглотить остаток своей фразы, поскольку в этот момент они уже присоединились к группе вокруг тэй-Палина.
– А вот и вы, тэй-Велфорд! – вскричал вел-Анбрек. – Я уже начал думать, что вы упустите возможность!
Противный старик. Удивительно, как это никто не бросил ему вызова просто для того, чтобы избавить сообщества от источника постоянного раздражения. Однако у мерзкого старика были тесные связи с Управляющими – что и составляло тайну его долгожительства.
– Надеюсь, – ровным голосом ответил тэй-Велфорд, – что я никогда не упускаю возможности получить информацию.
– А чи-Фарло вам ничего не могла сказать? Вел-Анбрек громко захохотал своей собственной шуточке.
– Значит, – сказала дэа-Сан, обращаясь к Мэйлин тэй-Нордиф, – вы – ученица Лиада? Интересно…
– С ней ее клинок истины! – прервала ее чи-Фарло.
– Ну, конечно же, с ней клинок истины, – отозвался вел-Анбрек, перебив ее в свою очередь. Его голос был пронзительным и сварливым. – Мне она не кажется дурой. А вам, ученый?
– Право, я не могу…
– И раз все остальные ученики Лиада были убиты насмерть, как только…
– Гор Тор, – огрызнулась дэа-Сан, – вы преувеличиваете. Не все ученики Лиада…
Вел-Анбрек махнул трясущейся рукой, чуть было не задев бокал тэй-Палина.
– Все, кто хоть что-то значил, – жизнерадостно отмахнулся он. – А юный тэй-Палин, насколько я помню, нам сообщил, что наша новая сестра прилетела прямо с Приграничья. Помнится во время моих собственных странствий я даже спал с клинком истины. А ты разве нет, Элвред?
– Нет, конечно! Надеюсь, что я ни разу не допустила, чтобы традиции цивилизации были затуманены…
– Ха! – решительно заявил старик.
– Суть вопроса, как я полагаю, – сказал тэй-Палин, хладнокровно перебивая обоих, – состоит в том, что клинки истины откладываются со звуками Колокола Милосердия. Их не надевают на общую трапезу, ученый тэй-Нордиф.
Она тут же низко поклонилась и осталась в этой позе.
– Простите меня, ученые, – смиренно проговорила она. – Я не знаю обычаев.
– Вот как, – сухо отозвался ученый тэй-Палин. – Я надеялся, что ученый тэй-Велфорд намекнет вам на общепринятые модели поведения. Для него нехарактерно настолько пренебречь той, кто станет членом его собственной кафедры.
Тэй-Нордиф медленно выпрямилась и устремила на тэй-Велфорда жесткий взгляд. Он улыбнулся ей и поднял свой бокал, ожидая реакции.
– Ученый был настолько добр, что предупредил меня, чтобы я вовремя пришла на трапезу, сударь, – сказала она тэй-Палину. – Я оцениваю его как человека, который не раздает советы даром, – и я очень рада тому, что не оказалась его должницей.
Такой ответ был довольно смелым, с одобрением решил тэй-Велфорд. Ученому не годится быть робким.
– Вы очень любезны, приписывая тэй-Велфорду столь благородные мотивы, – ответила дэа-Сан. – Однако скорее всего он просто забыл.
– Несомненно, несомненно! Наш уважаемый тэй-Велфорд бывает таким рассеянным! – подхватил ученый вел-Анбрек. – Все мысли устремлены на более высокие предметы! – Он захохотал: собственная острота так ему понравилась, что он ее повторил. – На более высокие предметы! Ха!
Он поднял свой бокал, обнаружил, что он пуст, и поднял, продолжая кудахтать.
Тут же рядом с ним оказался прислужник, одетый в очень короткую тунику и полумаску из смартнитей. На его гладкой голове стоял поднос.
Вел-Анбрек небрежно поставил на поднос свой опустевший бокал и взял себе полный. Остальные в их группе, нуждавшиеся в этом же, тоже взяли вина, включая тэй-Нордиф. Тэй-Велфорд с полным бокалом лениво смотрел, как она неспешно повернула голову направо и пристально посмотрела вдоль зала, потом налево, потом оглянулась назад. После этого она снова устремила взгляд на старого ученого.
– Прошу меня извинить, сударь, – любезно сказала она, – но я не слышала о том, что все ученики мастера Лиада были… убиты, сказали вы? Мне это кажется поразительным.
– И тем не менее, – ответила ей дэа-Сан, – даже если сделать поправку на преувеличение, действительно похоже, что большинство учеников Лиада познали свою смертность прежде, чем плоды их трудов были собраны. В высшей степени досадно с точки зрения развития направления.
– Да, это должно быть досадно, – согласилась тэй-Нордиф, и в ее словах не заметно было иронии. – И в то же время, сударыня, вспоминаются слова великого философа бин-Арли: «Трудности создают величие». Возможно, это неприятное обстоятельство приведет к созданию еще более великих и блестящих работ со стороны тех, кто, как я полагаю, составляет ядро и является хранителями нашего направления.
– И каким, – деликатно спросил тэй-Велфорд, нарушая неловкое молчание, воцарившееся после этих слов, – вы находите положение дел в Приграничье, ученый тэй-Нордиф? Мы здесь так удалены от всего… Если бы не определенное сокращение числа ученых, являющихся с прошением о постоянном членстве, мы бы вообще не узнали о том, что идет война, – не говоря уже о состоянии конфликта.
Зеленые глаза посмотрели на него с неприятной прямотой.
– Но вы ведь не думаете, что я стремилась попасть в зоны военных действий, ученый? Заверяю вас: я внимательно следила за предупреждениями и старалась держаться как можно дальше от активных столкновений.
– Но ведь любой здравомыслящий человек может… – начала чи-Фарло и замолчала, потому что тэй-Нордиф снова выполнила свой странный осмотр всех уголков зала.
– Прошу прошения, ученый, но что это вы? – резко осведомилась дэа-Сан. – Пусть вы только что вернулись из Приграничья, это не дает вам права вести себя невежливо.
Мэйлин тэй-Нордиф недоуменно заморгала.
– Я прошу у вас прощения, ученый. В чем я была невежлива?
Дэа-Сан ощетинилась.
– Ученый чи-Фарло обращалась к вам, а вы просто начали поворачивать голову в этой вашей странной манере, игнорируя ее! Я бы назвала это невежливостью, но, возможно, в Приграничье…
– В Приграничье мы называем такие вещи не невежливостью, а умением выживать, – перебила ее тэй-Нордиф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45