Она в тревоге задержала дыхание, приоткрыла дверь и увидела пустую комнату. Что, если он ходит во сне? Вышел из дому и заблудился? Пропал? Что, если он забрел на берег и его смыло волной? Мария приказала себе успокоиться и не паниковать. Адам вел себя вполне разумно, и поэтому скорее всего он просто встал пораньше и решил, что достаточно хорошо себя чувствует, чтобы прогуляться. Заглянув в шкаф, она убедилась, что кое-что из одежды ее отца отсутствует.
Надеясь, что Адам ушел не дальше кухни, она направилась туда и обнаружила, что миссис Бекетт печет овсяные лепешки с изюмом. Мария взяла лепешку, такую горячую, что обожгла пальцы, и спросила:
– Мистер Кларк встал. Он сюда не спускался?
– Пока нет. – Кухарка сурово на нее посмотрела. – Вы никогда не говорили, что у вас есть муж.
– Я так мало с ним виделась, что и забыла о том, что замужем. Вернее, так и не привыкла считать себе замужней женщиной, – сказала Мария. Ее мучили угрызения совести. Приходилось громоздить одну ложь на другую. Получался какой-то снежный ком. – Нам придется снова привыкать друг к другу. – Она с наслаждением откусила лепешку. – Вкусно!
Мария подозревала, что у миссис Бекетт есть к ней вопросы, на которые Мария еще не успела придумать ответы, но, на ее счастье, кухарка продолжать тему не стала.
– Какие блюда любит мистер Кларк? Раз он уже встает, его надо как следует кормить.
– Сегодня ему лучше поесть чего-нибудь легкого, – сказала Мария, поскольку не имела ни малейшего представления о пристрастиях мистера Кларка в еде. – Возможно, какого-нибудь супчику и немного рыбы на ужин. – Она прихватила с собой несколько лепешек. – Я посмотрю, не вышел ли он прогуляться.
– Если вы его найдете, скажите, что я приготовлю ему вкусный омлет с зеленью на завтрак.
– Я бы тоже от омлета не отказалась. – Мария поцеловала кухарку в щеку и направилась к двери. – Миссис Бекетт, вы – сокровище.
Пожилая женщина, довольная похвалой, прищелкнула языком.
– Я в самом деле сокровище, так что не забывайте об этом.
Мария спустилась к морю, но Адама не увидела. Тогда она повернула к конюшням. Лепешки она несла в руке. Опыт подсказывал ей, что редкий мужчина пройдет мимо лошадей, так что скорее всего искать Адама следует на конюшне. В Хартли-Мэноре были, как и везде, рабочие лошадки, а к ним пара превосходных ездовых, которых отец выиграл в карты.
Она как раз откусила кусочек от одной из лепешек, когда из-за угла конюшни выехал на коне ее отец. Мария вскрикнула и прижала руки к губам, лепешки упали на траву, а она едва не упала в обморок от потрясения. Адам соскочил с коня и бросился к ней. В ярко-зеленых глазах его читались тревога и забота.
. – Мария, что с тобой?
Адам. Не отец. Она дрожала и закашлялась, едва не подавившись лепешкой.
– Я… я приняла тебя за отца. На тебе его одежда, ты ехал на его коне. И мне показалось, что ты – это он. Кстати, коня зовут Турок.
Турок доедал упавшую на траву надкушенную Марией лепешку. Адам заключил Марию в объятия. От одежды исходил слабый запах отца, но объятие было явно не отцовским.
– Бедняжка моя, – тихо сказал он. – У тебя были очень трудные несколько недель. Сожалею, что так тебя напугал.
Она уткнулась головой ему в грудь, благодарная за поддержку.
– Я… я все еще не могу смириться с тем, что папа умер. Не могу поверить в это, – пояснила она. – Если бы я увидела его мертвым, все было бы по-другому, но узнать об этом со слов другого человека – не то же самое, что увидеть своими глазами.
Адам гладил ее по волосам, и она начала осознавать, что в том, как он ее обнимал, было что-то ей незнакомое. В объятии этом не чувствовалось вожделения, в нем было больше от дружеской поддержки, чем от похоти. Оно было очень… интимным? Адам считал себя ее мужем и вел себя с покровительственной нежностью супруга, принимая как должное тот факт, что он имел право ее обнимать.
Мысль эта была столь же тревожной, сколь приятным, было его прикосновение. Он с такой естественной непринужденностью вошел в роль супруга, что она невольно задумалась о том, не ждет ли его где-нибудь настоящая жена. Жена, которой так же отчаянно хочется узнать о его судьбе, как отчаянно хочется узнать Марии о том, что на самом деле случилось с ее отцом, чтобы раз и навсегда избавиться от мучительной неопределенности.
Не желая больше думать в этом направлении, Мария отодвинулась от него. Адам поднял с травы остальные лепешки, заметив, что Турок готов съесть и их. Лепешка была все еще теплой, когда он протянул ее Марии.
– Как ты узнала о гибели отца? Есть ли вероятность того, что тебя ввели в заблуждение?
– Весть о его гибели принес мне Берк. – Увидев выражение лица Адама, она усмехнулась. – Нет, его не назовешь надежным источником, но у него было кольцо отца, которое тот постоянно носил. И это меня убедило.
– После встречи с ним меня бы не удивило, если бы я узнал о том, что он украл кольцо, – сказал Адам перед тем, как надкусить лепешку.
– Вероятно, он на это способен, но вскоре после сообщения Берка я получила письмо от лондонского нотариуса, в котором он подтверждал смерть отца. – Мария откусила от своей лепешки, задумчиво прожевала и сказала: – Самым убедительным подтверждением того, что отца нет в живых, является отсутствие писем. Раньше он писал мне по нескольку раз в неделю. Теперь же… ничего. Он не прекратил бы мне писать, если бы был жив и здоров. – Мария судорожно вздохнула. – Я действительно верю в то, что он умер, и при этом мне показалось совершенно естественным то, что он выехал мне навстречу верхом на Турке.
Адам доел лепешку.
– Я думаю, вполне естественно для человека надеяться вопреки всему. Столкнувшись с трагедией, мы все склонны поверить в то, что произошла ошибка, что трагедия не может коснуться нас лично.
– Ты знаешь об этом по опыту или ты просто мудрый человек?
Адам задумался.
– Я ничего не могу сказать об опыте, но я бы поостерегся называть себя величайшим из мудрецов.
Мария прыснула. Если это бабушка Роза послала ей «мужа», то она выбрала человека с чувством юмора.
– Тебе нравится Турок? Мой отец говорил, что этот конь – самый лучший из всех, что у него были. Разумеется, он выиграл его в карты.
Лицо Адама осветила улыбка.
– Он великолепен. Красивый шаг и сильный характер, но без злобы. Гнедая кобыла тоже красавица. Он и ее выиграл в карты?
– Да. Это моя лошадка. Ее зовут Орешек. – Мария пристально смотрела на Адама. В одежде ее отца он смотрелся настоящим помещиком: вальяжным, раскованным. Но лицо его казалось напряженным. – Я не ожидала увидеть тебя верхом. Верховая езда не слишком тебя утомила?
– Силы ещё не вернулись ко мне полностью, – признался он, – но мне на самом деле очень захотелось снова сесть в седло. Может, мы могли бы сегодня устроить конную прогулку по поместью?
– Позже, если ты будешь к этому готов. А сейчас миссис Бекетт хотела бы накормить нас обоих завтраком. Ты готов съесть омлет?
– Еще как готов!
Он взял ее под руку, и они повернули к дому. Ему нравилось касаться ее. И вновь она подумала о том, не проявляет ли он непринужденность женатого мужчины, который привык к тому, что у него есть женщина, которую он волен трогать, когда ни пожелает. Чем скорее ее дар моря обретет память, тем лучше будет для них обоих.
После великолепного завтрака Адам удалился в свою спальню отдохнуть. Во второй половине дня Мария на цыпочках вошла в его комнату и застала его лежащим навзничь на кровати. Он снял сапоги и камзол, но оставался в рубашке и бриджах. У него была идеальная мужская фигура, олицетворявшая представление джентльмена об идеальной физической форме, пропорциональности и элегантности. Был ли он джентльменом по рождению? Она не была в этом уверена, но, как бы то ни было, он им стал.
Решив, что не станет его будить, если он не проснется сразу, она прошептала:
– Адам, как ты себя чувствуешь?
Он проснулся и улыбнулся ей так, что она почувствовала себя единственной женщиной в мире. Его единственной любовью.
– Я мог бы прокатиться по поместью.
Она испытующе смотрела на него. Видимые синяки наводили на мысль о многих других, скрытых под одеждой. Да, ему крепко досталось.
– Давай подождем с прогулкой до завтра. Не стоит себя загонять.
– Тогда мне придется найти другое занятие, иной вид физической активности. – Он схватил ее за руку и потянул к себе. Пристально глядя ей в глаза, он сказал: – Жаль, я не помню первый поцелуй, придется все начать заново.
Он опустил ее на кровать и поцеловал. Губы его были плотными и теплыми, язык нежно раздвинул ее губы.
Ощущения захлестнули ее, лишая воли, туманя сознание. Ее не раз целовали молодые мужчины, причем не в щечку, и пару раз ей приходилось отбиваться от пьяных ухажеров вроде Берка, но так ее еще никто не целовал. Она чувствовала его восторг, его интерес, словно они лишь недавно стали любовниками, и при этом она ощущала его уверенность в том, что между ними уже есть связь, что они принадлежат друг другу.
Она схватила его за руки, ласково скользящие вдоль ее спины, отдающие дань каждому изгибу, каждой выемке. Те места, где тела их соприкасались, горели. Ей хотелось раствориться в нем, расплавиться, вжаться в него, ей хотелось целоваться до бесчувствия.
Правая рука его скользнула ей под подол и начала подниматься вверх по обнаженной ноге, и это шокировало ее столь же сильно, сколь и возбудило. Она отпрянула от него с бьющимся сердцем. Где-то далеко, у нее в голове, Сара назидательно произнесла:
– Ты сама в этом виновата.
Мария не могла спорить. Если они продолжат в том же духе, она потеряет девственность и, возможно, склонит Адама к супружеской измене. Ей надо бежать без оглядки, лишь бы положить конец этой ситуации.
Он смотрел в разгоряченное лицо озадаченно и немного обиженно.
– Что-то не так, Мария?
На миг ей пришло в голову, что можно признаться сейчас, но у нее не хватило духу одним махом лишить его той малой толики уверенности, что у него оставалась. Она пыталась найти ответ, который мог бы помочь установить между ними определенную дистанцию, ответ, который звучал бы хоть немного правдоподобно.
– Прости, Адам. – Она отодвинулась на край кровати и села, понимая, что в его объятиях ясно мыслить не может. – Это так… так внезапно для меня. Мы очень мало времени провели вместе, а сейчас я для тебя совсем как незнакомка.
– Возлюбленная незнакомка, – тихо сказал он. – И я тебе не чужой. Так ведь? Или я очень сильно изменился?
Она поежилась, спросив себя, не являются ли его чувства к ней удобной подменой его же чувств к настоящей жене. Вспомнив о том, что она говорила миссис Бекетт, Мария сказала:
– Дело не в том, что ты изменился, просто ситуация сама по себе странная. Ты согласишься за мной поухаживать, как если бы мы только познакомились? Мы сможем заново узнать друг друга. – Она взяла его за руку. – Память может вернуться к тебе в любой момент, и, конечно, это многое упростит. Но пока этого не случилось, мы можем начать все заново?
Он колебался. Она догадывалась, что он предпочел бы познать свою жену в библейском смысле, и чем скорее, тем лучше. Но вот он улыбнулся и поднял их соединенные руки, целуя кончики ее пальцев.
– Какая мудрая мысль, мисс Кларк. Вы самое чудесное создание, с которым мне довелось встретиться в жизни. Вы не согласитесь прогуляться со мной по саду?
– С удовольствием, мистер Кларк, – с облегчением сказала она. – Мы можем насладиться нарциссами и друг другом.
Он засмеялся, скинул ноги с кровати и потянулся за сапогами.
– Надеюсь, вас очаровали мои синяки и щетина. Я и сам не знаю, на кого я похож.
– В целом вы прекрасны, – заявила она. И это точно было правдой.
Глава 8
К тому времени как Адам натянул сапоги и сюртук, чтобы выйти на прогулку, Мария уже успела вернуться в изумительной фривольной соломенной шляпке, украшенной цветами из шелка, и с потрепанной голубой шалью на плечах. Он предложил ей руку.
– Вы прелестно выглядите, мисс Кларк.
Она с показным кокетством захлопала ресницами, взяв его под руку.
– Как это любезно с вашей стороны, сэр. Если вы будете очень хорошо себя вести, я даже могу позволить вам называть меня по имени.
Он ухмыльнулся и распахнул перед ней дверь.
– Если вам не покажется, что я слишком тороплю события, можете звать меня Адам.
– Я ни за что не стала бы торопиться в чем бы то ни было, мистер Кларк, – решительно заявила она. – Я очень-очень воспитанная юная леди, так и знайте.
– Никому не пришло бы в голову подумать по-другому, – заверил ее Адам. Он был разочарован – весьма разочарован – тем, что она не позволила ему заняться с ней любовью, но теперь он понял, что она была права. Им нужно было время, время ухаживания, чтобы возобновить знакомство друг с другом, чтобы построить фундамент из взаимной приязни и дружбы. Желание – прекрасная вещь в браке, но одного желания недостаточно, особенно для женщины, чей муж ее не помнит.
Сейчас они не только заново узнавали друг друга, но и вели игру, которая доставляла им удовольствие сама по себе. Эта игра была даже лучше, чем та настоящая игра, которая зовется флиртом, ибо исход этой игры – брачное ложе – был предопределен. Жаль, что он не помнил, как выглядят ее изысканно округлые формы без одежды. Как досадно, зная, что они были любовниками, не иметь возможности извлечь из памяти воспоминания, касающиеся ее тела, или ее вкуса, или текстуры кожи.
Выйдя из дома, она повела его налево, в сторону, противоположную той, где располагались конюшни и хозяйственные постройки. Он впитывал в себя тепло ее руки, лежавшей на его предплечье, терпкий аромат лаванды, исходящий от ее одежды.
– Я ничего не знаю о моде, но ваша восхитительная шляпка выглядит так, что заставляет меня считать ее очень модной.
– Спасибо, сэр. – Мария вдруг сбросила с себя напускную претенциозность и прыснула от смеха. – Я столько раз переделывала эту шляпку, что уже забыла, как она выглядела изначально. Так что модной ее никак не назовешь. Лишние деньги всегда были редкостью, и я очень ловко научилась освежать наряды и шляпки с помощью лент или цветов.
Все ли благородные девицы с готовностью признаются в нехватке средств, или она так откровенна потому, что они женаты? Какова бы ни была причина, ее прямота вносила свежую струю в аромат их отношений.
– Вашу шаль труднее обвинить в том, что она модная.
Она теснее закуталась в шаль.
– Бабушка Роза связала мне эту шаль как-то на Рождество. Когда я накидываю ее на плечи, я чувствую себя так, словно это ее руки меня обнимают, поэтому я часто ее ношу.
За беззаботным тоном он расслышал грустные нотки, говорящие о том, какой одинокой она себя ощущает. Она вела необычную жизнь и мало походила на большинство благовоспитанных юных леди.
– Наверное, трудно было жить так – постоянно переезжая с места на место, нигде не пуская корни? Что вы делали, чтобы развлечь себя? Я подозреваю, что в некоторых домах хозяйкам не нравилось принимать у себя такую хорошенькую девушку, как вы.
Мария состроила гримасу.
– Вы проницательны. Всем нравилось общество моего отца, он был очень компанейским человеком. Но женщины часто думали, что я ищу мужа среди их сыновей, а невеста без приданого никому не нужна.
Он высказал мысль, которая долго его терзала:
– И поэтому вы выбрали себе мужа без гроша? Я был не в состоянии обеспечить вас приличным домом?
Она нахмурилась и отвернулась, словно не хотела отвечать.
– У вас был ум и перспективы. Я не беспокоилась о нашем будущем. Вам пришлось уехать вскоре после свадьбы, так что я решила, что разумно дождаться вашего возвращения, продолжая жить с отцом. – Она обвела рукой вокруг себя. – И тут в нашу жизнь пришел Хартли-Мэнор.
– Как долго мы были в разлуке?
– Для меня – целую вечность.
– Почему мне пришлось вас покинуть? Чем я занимался?
– Вы участвовали в довольно секретной работе на правительство. Вы никогда не говорили мне о своих занятиях. Я думала, вы не хотите, чтобы я вас об этом спрашивала. – Сменив тему, она с грустью сказала: – Прогулка была бы более романтичной, если бы сад был ухоженным. Но он совсем зарос, а у меня не было времени вплотную заняться им. Берк не тратил на поместье ни одного пенни. Миссис Бекетт, кухарка, говорит, что раньше здесь был садовник, но он умер, а замены ему так и не нашлось. А теперь сад больше похож на непролазные заросли.
Она преувеличивала, но не сильно. Цветники больше напоминали лабиринт, деревья имели раскидистые кроны, а на клумбах и бордюрах цветы росли неопрятными клочками. Даже весной сад казался заброшенным. А уж к середине лета некоторые участки станут вообще непроходимыми.
– Работы потребуется много, – согласился он, когда они проходили по щербатой, выложенной кирпичом дорожке. – Но сад разбит с умом, и растения чувствуют себя неплохо. – Он придержал ветку, чтобы Мария смогла пройти. – Вы не будете возражать, если я приложу руки к саду?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Надеясь, что Адам ушел не дальше кухни, она направилась туда и обнаружила, что миссис Бекетт печет овсяные лепешки с изюмом. Мария взяла лепешку, такую горячую, что обожгла пальцы, и спросила:
– Мистер Кларк встал. Он сюда не спускался?
– Пока нет. – Кухарка сурово на нее посмотрела. – Вы никогда не говорили, что у вас есть муж.
– Я так мало с ним виделась, что и забыла о том, что замужем. Вернее, так и не привыкла считать себе замужней женщиной, – сказала Мария. Ее мучили угрызения совести. Приходилось громоздить одну ложь на другую. Получался какой-то снежный ком. – Нам придется снова привыкать друг к другу. – Она с наслаждением откусила лепешку. – Вкусно!
Мария подозревала, что у миссис Бекетт есть к ней вопросы, на которые Мария еще не успела придумать ответы, но, на ее счастье, кухарка продолжать тему не стала.
– Какие блюда любит мистер Кларк? Раз он уже встает, его надо как следует кормить.
– Сегодня ему лучше поесть чего-нибудь легкого, – сказала Мария, поскольку не имела ни малейшего представления о пристрастиях мистера Кларка в еде. – Возможно, какого-нибудь супчику и немного рыбы на ужин. – Она прихватила с собой несколько лепешек. – Я посмотрю, не вышел ли он прогуляться.
– Если вы его найдете, скажите, что я приготовлю ему вкусный омлет с зеленью на завтрак.
– Я бы тоже от омлета не отказалась. – Мария поцеловала кухарку в щеку и направилась к двери. – Миссис Бекетт, вы – сокровище.
Пожилая женщина, довольная похвалой, прищелкнула языком.
– Я в самом деле сокровище, так что не забывайте об этом.
Мария спустилась к морю, но Адама не увидела. Тогда она повернула к конюшням. Лепешки она несла в руке. Опыт подсказывал ей, что редкий мужчина пройдет мимо лошадей, так что скорее всего искать Адама следует на конюшне. В Хартли-Мэноре были, как и везде, рабочие лошадки, а к ним пара превосходных ездовых, которых отец выиграл в карты.
Она как раз откусила кусочек от одной из лепешек, когда из-за угла конюшни выехал на коне ее отец. Мария вскрикнула и прижала руки к губам, лепешки упали на траву, а она едва не упала в обморок от потрясения. Адам соскочил с коня и бросился к ней. В ярко-зеленых глазах его читались тревога и забота.
. – Мария, что с тобой?
Адам. Не отец. Она дрожала и закашлялась, едва не подавившись лепешкой.
– Я… я приняла тебя за отца. На тебе его одежда, ты ехал на его коне. И мне показалось, что ты – это он. Кстати, коня зовут Турок.
Турок доедал упавшую на траву надкушенную Марией лепешку. Адам заключил Марию в объятия. От одежды исходил слабый запах отца, но объятие было явно не отцовским.
– Бедняжка моя, – тихо сказал он. – У тебя были очень трудные несколько недель. Сожалею, что так тебя напугал.
Она уткнулась головой ему в грудь, благодарная за поддержку.
– Я… я все еще не могу смириться с тем, что папа умер. Не могу поверить в это, – пояснила она. – Если бы я увидела его мертвым, все было бы по-другому, но узнать об этом со слов другого человека – не то же самое, что увидеть своими глазами.
Адам гладил ее по волосам, и она начала осознавать, что в том, как он ее обнимал, было что-то ей незнакомое. В объятии этом не чувствовалось вожделения, в нем было больше от дружеской поддержки, чем от похоти. Оно было очень… интимным? Адам считал себя ее мужем и вел себя с покровительственной нежностью супруга, принимая как должное тот факт, что он имел право ее обнимать.
Мысль эта была столь же тревожной, сколь приятным, было его прикосновение. Он с такой естественной непринужденностью вошел в роль супруга, что она невольно задумалась о том, не ждет ли его где-нибудь настоящая жена. Жена, которой так же отчаянно хочется узнать о его судьбе, как отчаянно хочется узнать Марии о том, что на самом деле случилось с ее отцом, чтобы раз и навсегда избавиться от мучительной неопределенности.
Не желая больше думать в этом направлении, Мария отодвинулась от него. Адам поднял с травы остальные лепешки, заметив, что Турок готов съесть и их. Лепешка была все еще теплой, когда он протянул ее Марии.
– Как ты узнала о гибели отца? Есть ли вероятность того, что тебя ввели в заблуждение?
– Весть о его гибели принес мне Берк. – Увидев выражение лица Адама, она усмехнулась. – Нет, его не назовешь надежным источником, но у него было кольцо отца, которое тот постоянно носил. И это меня убедило.
– После встречи с ним меня бы не удивило, если бы я узнал о том, что он украл кольцо, – сказал Адам перед тем, как надкусить лепешку.
– Вероятно, он на это способен, но вскоре после сообщения Берка я получила письмо от лондонского нотариуса, в котором он подтверждал смерть отца. – Мария откусила от своей лепешки, задумчиво прожевала и сказала: – Самым убедительным подтверждением того, что отца нет в живых, является отсутствие писем. Раньше он писал мне по нескольку раз в неделю. Теперь же… ничего. Он не прекратил бы мне писать, если бы был жив и здоров. – Мария судорожно вздохнула. – Я действительно верю в то, что он умер, и при этом мне показалось совершенно естественным то, что он выехал мне навстречу верхом на Турке.
Адам доел лепешку.
– Я думаю, вполне естественно для человека надеяться вопреки всему. Столкнувшись с трагедией, мы все склонны поверить в то, что произошла ошибка, что трагедия не может коснуться нас лично.
– Ты знаешь об этом по опыту или ты просто мудрый человек?
Адам задумался.
– Я ничего не могу сказать об опыте, но я бы поостерегся называть себя величайшим из мудрецов.
Мария прыснула. Если это бабушка Роза послала ей «мужа», то она выбрала человека с чувством юмора.
– Тебе нравится Турок? Мой отец говорил, что этот конь – самый лучший из всех, что у него были. Разумеется, он выиграл его в карты.
Лицо Адама осветила улыбка.
– Он великолепен. Красивый шаг и сильный характер, но без злобы. Гнедая кобыла тоже красавица. Он и ее выиграл в карты?
– Да. Это моя лошадка. Ее зовут Орешек. – Мария пристально смотрела на Адама. В одежде ее отца он смотрелся настоящим помещиком: вальяжным, раскованным. Но лицо его казалось напряженным. – Я не ожидала увидеть тебя верхом. Верховая езда не слишком тебя утомила?
– Силы ещё не вернулись ко мне полностью, – признался он, – но мне на самом деле очень захотелось снова сесть в седло. Может, мы могли бы сегодня устроить конную прогулку по поместью?
– Позже, если ты будешь к этому готов. А сейчас миссис Бекетт хотела бы накормить нас обоих завтраком. Ты готов съесть омлет?
– Еще как готов!
Он взял ее под руку, и они повернули к дому. Ему нравилось касаться ее. И вновь она подумала о том, не проявляет ли он непринужденность женатого мужчины, который привык к тому, что у него есть женщина, которую он волен трогать, когда ни пожелает. Чем скорее ее дар моря обретет память, тем лучше будет для них обоих.
После великолепного завтрака Адам удалился в свою спальню отдохнуть. Во второй половине дня Мария на цыпочках вошла в его комнату и застала его лежащим навзничь на кровати. Он снял сапоги и камзол, но оставался в рубашке и бриджах. У него была идеальная мужская фигура, олицетворявшая представление джентльмена об идеальной физической форме, пропорциональности и элегантности. Был ли он джентльменом по рождению? Она не была в этом уверена, но, как бы то ни было, он им стал.
Решив, что не станет его будить, если он не проснется сразу, она прошептала:
– Адам, как ты себя чувствуешь?
Он проснулся и улыбнулся ей так, что она почувствовала себя единственной женщиной в мире. Его единственной любовью.
– Я мог бы прокатиться по поместью.
Она испытующе смотрела на него. Видимые синяки наводили на мысль о многих других, скрытых под одеждой. Да, ему крепко досталось.
– Давай подождем с прогулкой до завтра. Не стоит себя загонять.
– Тогда мне придется найти другое занятие, иной вид физической активности. – Он схватил ее за руку и потянул к себе. Пристально глядя ей в глаза, он сказал: – Жаль, я не помню первый поцелуй, придется все начать заново.
Он опустил ее на кровать и поцеловал. Губы его были плотными и теплыми, язык нежно раздвинул ее губы.
Ощущения захлестнули ее, лишая воли, туманя сознание. Ее не раз целовали молодые мужчины, причем не в щечку, и пару раз ей приходилось отбиваться от пьяных ухажеров вроде Берка, но так ее еще никто не целовал. Она чувствовала его восторг, его интерес, словно они лишь недавно стали любовниками, и при этом она ощущала его уверенность в том, что между ними уже есть связь, что они принадлежат друг другу.
Она схватила его за руки, ласково скользящие вдоль ее спины, отдающие дань каждому изгибу, каждой выемке. Те места, где тела их соприкасались, горели. Ей хотелось раствориться в нем, расплавиться, вжаться в него, ей хотелось целоваться до бесчувствия.
Правая рука его скользнула ей под подол и начала подниматься вверх по обнаженной ноге, и это шокировало ее столь же сильно, сколь и возбудило. Она отпрянула от него с бьющимся сердцем. Где-то далеко, у нее в голове, Сара назидательно произнесла:
– Ты сама в этом виновата.
Мария не могла спорить. Если они продолжат в том же духе, она потеряет девственность и, возможно, склонит Адама к супружеской измене. Ей надо бежать без оглядки, лишь бы положить конец этой ситуации.
Он смотрел в разгоряченное лицо озадаченно и немного обиженно.
– Что-то не так, Мария?
На миг ей пришло в голову, что можно признаться сейчас, но у нее не хватило духу одним махом лишить его той малой толики уверенности, что у него оставалась. Она пыталась найти ответ, который мог бы помочь установить между ними определенную дистанцию, ответ, который звучал бы хоть немного правдоподобно.
– Прости, Адам. – Она отодвинулась на край кровати и села, понимая, что в его объятиях ясно мыслить не может. – Это так… так внезапно для меня. Мы очень мало времени провели вместе, а сейчас я для тебя совсем как незнакомка.
– Возлюбленная незнакомка, – тихо сказал он. – И я тебе не чужой. Так ведь? Или я очень сильно изменился?
Она поежилась, спросив себя, не являются ли его чувства к ней удобной подменой его же чувств к настоящей жене. Вспомнив о том, что она говорила миссис Бекетт, Мария сказала:
– Дело не в том, что ты изменился, просто ситуация сама по себе странная. Ты согласишься за мной поухаживать, как если бы мы только познакомились? Мы сможем заново узнать друг друга. – Она взяла его за руку. – Память может вернуться к тебе в любой момент, и, конечно, это многое упростит. Но пока этого не случилось, мы можем начать все заново?
Он колебался. Она догадывалась, что он предпочел бы познать свою жену в библейском смысле, и чем скорее, тем лучше. Но вот он улыбнулся и поднял их соединенные руки, целуя кончики ее пальцев.
– Какая мудрая мысль, мисс Кларк. Вы самое чудесное создание, с которым мне довелось встретиться в жизни. Вы не согласитесь прогуляться со мной по саду?
– С удовольствием, мистер Кларк, – с облегчением сказала она. – Мы можем насладиться нарциссами и друг другом.
Он засмеялся, скинул ноги с кровати и потянулся за сапогами.
– Надеюсь, вас очаровали мои синяки и щетина. Я и сам не знаю, на кого я похож.
– В целом вы прекрасны, – заявила она. И это точно было правдой.
Глава 8
К тому времени как Адам натянул сапоги и сюртук, чтобы выйти на прогулку, Мария уже успела вернуться в изумительной фривольной соломенной шляпке, украшенной цветами из шелка, и с потрепанной голубой шалью на плечах. Он предложил ей руку.
– Вы прелестно выглядите, мисс Кларк.
Она с показным кокетством захлопала ресницами, взяв его под руку.
– Как это любезно с вашей стороны, сэр. Если вы будете очень хорошо себя вести, я даже могу позволить вам называть меня по имени.
Он ухмыльнулся и распахнул перед ней дверь.
– Если вам не покажется, что я слишком тороплю события, можете звать меня Адам.
– Я ни за что не стала бы торопиться в чем бы то ни было, мистер Кларк, – решительно заявила она. – Я очень-очень воспитанная юная леди, так и знайте.
– Никому не пришло бы в голову подумать по-другому, – заверил ее Адам. Он был разочарован – весьма разочарован – тем, что она не позволила ему заняться с ней любовью, но теперь он понял, что она была права. Им нужно было время, время ухаживания, чтобы возобновить знакомство друг с другом, чтобы построить фундамент из взаимной приязни и дружбы. Желание – прекрасная вещь в браке, но одного желания недостаточно, особенно для женщины, чей муж ее не помнит.
Сейчас они не только заново узнавали друг друга, но и вели игру, которая доставляла им удовольствие сама по себе. Эта игра была даже лучше, чем та настоящая игра, которая зовется флиртом, ибо исход этой игры – брачное ложе – был предопределен. Жаль, что он не помнил, как выглядят ее изысканно округлые формы без одежды. Как досадно, зная, что они были любовниками, не иметь возможности извлечь из памяти воспоминания, касающиеся ее тела, или ее вкуса, или текстуры кожи.
Выйдя из дома, она повела его налево, в сторону, противоположную той, где располагались конюшни и хозяйственные постройки. Он впитывал в себя тепло ее руки, лежавшей на его предплечье, терпкий аромат лаванды, исходящий от ее одежды.
– Я ничего не знаю о моде, но ваша восхитительная шляпка выглядит так, что заставляет меня считать ее очень модной.
– Спасибо, сэр. – Мария вдруг сбросила с себя напускную претенциозность и прыснула от смеха. – Я столько раз переделывала эту шляпку, что уже забыла, как она выглядела изначально. Так что модной ее никак не назовешь. Лишние деньги всегда были редкостью, и я очень ловко научилась освежать наряды и шляпки с помощью лент или цветов.
Все ли благородные девицы с готовностью признаются в нехватке средств, или она так откровенна потому, что они женаты? Какова бы ни была причина, ее прямота вносила свежую струю в аромат их отношений.
– Вашу шаль труднее обвинить в том, что она модная.
Она теснее закуталась в шаль.
– Бабушка Роза связала мне эту шаль как-то на Рождество. Когда я накидываю ее на плечи, я чувствую себя так, словно это ее руки меня обнимают, поэтому я часто ее ношу.
За беззаботным тоном он расслышал грустные нотки, говорящие о том, какой одинокой она себя ощущает. Она вела необычную жизнь и мало походила на большинство благовоспитанных юных леди.
– Наверное, трудно было жить так – постоянно переезжая с места на место, нигде не пуская корни? Что вы делали, чтобы развлечь себя? Я подозреваю, что в некоторых домах хозяйкам не нравилось принимать у себя такую хорошенькую девушку, как вы.
Мария состроила гримасу.
– Вы проницательны. Всем нравилось общество моего отца, он был очень компанейским человеком. Но женщины часто думали, что я ищу мужа среди их сыновей, а невеста без приданого никому не нужна.
Он высказал мысль, которая долго его терзала:
– И поэтому вы выбрали себе мужа без гроша? Я был не в состоянии обеспечить вас приличным домом?
Она нахмурилась и отвернулась, словно не хотела отвечать.
– У вас был ум и перспективы. Я не беспокоилась о нашем будущем. Вам пришлось уехать вскоре после свадьбы, так что я решила, что разумно дождаться вашего возвращения, продолжая жить с отцом. – Она обвела рукой вокруг себя. – И тут в нашу жизнь пришел Хартли-Мэнор.
– Как долго мы были в разлуке?
– Для меня – целую вечность.
– Почему мне пришлось вас покинуть? Чем я занимался?
– Вы участвовали в довольно секретной работе на правительство. Вы никогда не говорили мне о своих занятиях. Я думала, вы не хотите, чтобы я вас об этом спрашивала. – Сменив тему, она с грустью сказала: – Прогулка была бы более романтичной, если бы сад был ухоженным. Но он совсем зарос, а у меня не было времени вплотную заняться им. Берк не тратил на поместье ни одного пенни. Миссис Бекетт, кухарка, говорит, что раньше здесь был садовник, но он умер, а замены ему так и не нашлось. А теперь сад больше похож на непролазные заросли.
Она преувеличивала, но не сильно. Цветники больше напоминали лабиринт, деревья имели раскидистые кроны, а на клумбах и бордюрах цветы росли неопрятными клочками. Даже весной сад казался заброшенным. А уж к середине лета некоторые участки станут вообще непроходимыми.
– Работы потребуется много, – согласился он, когда они проходили по щербатой, выложенной кирпичом дорожке. – Но сад разбит с умом, и растения чувствуют себя неплохо. – Он придержал ветку, чтобы Мария смогла пройти. – Вы не будете возражать, если я приложу руки к саду?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37