Но Адам не ждал, пока его станут потрошить. Он вновь ускользнул, двигаясь быстро и неслышно, словно тень. Кожа его отсвечивала золотом в свете лампы. Он напомнил Марии ожившую статую греческого олимпийца. Потом он ребром ладони резко ударил нападавшего по шее. Охотник на язычников успел увернуться, и это спасло ему жизнь.
Распахнулась дверь в гардеробную. В спальню влетели Уорф и Рег, оба с заряженными пистолетами. Мгновенно оценив ситуацию, Уорф взревел:
– Ублюдок!
И он, и Мерфи выстрелили одновременно, два залпа слились в один.
Нападавший схватился за ребра. На пальцах его показалась кровь. Перед лицом численного перевеса неизвестному в маске оставалось только ретироваться. Рана оказалась не настолько серьезной, чтобы помешать ему выбраться через окно. Только сейчас Мария заметила болтающийся за окном конец веревки. Человек в черном схватил его и был таков.
Опомнившись, Мария подняла с пола одеяло и завернулась. В это время по коридору уже бежали люди. Адам схватил ее за плечи и толкнул к слугам.
– Мерфи! Выведи ее через комнату Уорфа. И чтобы никто ее не видел! Уорф, спрячь эти две зеленые шелковые тряпки.
Трудно было думать о своей репутации в тот момент, когда Адама едва не убили в собственной постели, но она повиновалась приказу и через гардеробную бросилась в комнату Уорфа. Мерфи вышел следом. Как раз в тот момент, когда конюх закрыл за ними дверь в гардеробную, она услышала из спальни Адама голос Рэндалла:
– Эш! – Похоже, Рэндалл был не один.
Комната Уорфа оказалась довольно просторной для каморки слуги. Постель была смята.
– Отдохните-ка здесь, мисс, – предложил Мерфи. – И отдышитесь. В коридор выходить пока не стоит.
Едкий дым еще струился из ствола, и от Мерфи пахло порохом. До Марии дошло, что хотя и он, и Уорф действовали быстро и слаженно и пришли на помощь хозяину вовремя, как нельзя кстати, оба были полураздеты и как-то растрепаны. Она посмотрела на кровать и отвела взгляд.
– Хорошо, что вы оба оказались рядом и при оружии.
Мерфи было неловко.
– Уорф подумал, что нам стоит держать оружие наготове, когда жизнь его светлости в опасности. Мы оба служили в армии.
Неортодоксальное воспитание сделало Марию более осведомленной в некоторых деликатных вопросах, чем большинство молодых женщин. Она догадывалась о настоящей причине, по которой эти двое оказались вместе в этой комнате ночью, но обсуждать подобную тему дальше не имело смысла. У Мерфи, как и у нее, были основания не попадаться на глаза домочадцам.
– Эштону повезло, что вы у него служите.
– Герцог был добр к нам обоим. – Мерфи подошел к двери, ведущей в коридор, и прислушался. – Сейчас как будто тихо. Готовы рискнуть вернуться к себе, мисс Кларк?
– Вы еще спрашиваете! – Она невесело усмехнулась. – Я чувствую себя так глупо в этом одеяле.
Мерфи осторожно открыл дверь и выглянул в коридор, затем поманил ее. Она следом за ним босиком на цыпочках вышла в коридор. У своих дверей она сказала ему тихо:
– Надо проверить наружную охрану. Тот парень мог ранить или даже убить кого-то из охранников, чтобы пробраться в дом.
– Хорошая мысль. Сейчас я этим займусь. – Мерфи, помявшись, добавил: – Не волнуйтесь из-за того, что я или Уорф можем что-то рассказать, мисс. Мы никогда не сделаем ничего плохого ни вам, ни герцогу.
Она догадывалась, что конюх умел хранить тайны, особенно любовные. В том, что касается запретных плодов, он был настоящим экспертом.
– Спасибо. Чем меньше мы будем болтать, тем лучше. Это относится ко всем нам.
Мария, никем не замеченная, проскользнула к себе в спальню. Лампа продолжала гореть на тумбочке у кровати. Мария подошла к сундуку. Фланелевая сорочка, шерстяной халат и тапочки пришли на смену одеялу. Она заплетала волосы, когда в комнату вбежала Джулия.
– Мария, что случилось? Мне показалось, или я слышала выстрел?
Мария поняла, что с момента нападения прошли какие-то минуты. Думать надо было быстро. И она решила сказать Джулии правду.
– Я была с ним, когда убийца с ножом оказался в его спальне. Адам, безоружный, вступил с ним в борьбу, а я изо всех сил дергала за веревку. Влетел Уорф с пистолетом и выстрелил в нападавшего, который выскочил в окно, как крыса, что скачет по водосточной трубе. – Об участии Мерфи она упоминать не стала: недоговаривать и лгать – совсем не одно и то же.
– Господи! – Джулия схватилась за грудь. – Эштон в порядке?
Мария кивнула.
– Он… впечатляет. Если бы не его кошачья ловкость и потрясающее искусство рукопашного боя, мы погибли бы – и он, и я. – Мария завязала конец косы лентой. – Я иду к нему. Не попытаться выяснить, в чем дело, когда в доме стреляют, было бы странно, верно?
– Я пойду с тобой. Мы обе будем выглядеть очень респектабельно.
Мария надеялась на это, поскольку видимость респектабельности – все, что у нее оставалось.
Глава 35
Неудивительно, что Адам в ту ночь больше не уснул. К тому времени как он успел надеть халат, в спальню его прибежали чуть ли не все домашние слуги, встревоженные звуком выстрела. Рэндалл, узнав о том, что случилось, впал в ярость и бросился прочь из дома, надеясь отыскать преступника по горячим следам.
Мария и Джулия пришли через пару минут после ухода Рэндалла – обе в теплых халатах, встревоженные и немного растерянные спросонья. Мария встретилась с Адамом взглядом на бесконечно долгое мгновение, прежде чем, оглядевшись, спросила:
– Мне показалось, что я слышала выстрел. Что случилось?
– Сюда пробрался неизвестный, но его уже ищут. Никто не пострадал, – заверил он женщин, стараясь не вспоминать о том, как только что держал Марию в своих объятиях.
– Слава Богу, что все живы и невредимы, – поежившись, сказала Мария. – Если в Лондоне такие происшествия в порядке вещей, то я предпочитаю провинциальный Хартли. По крайней мере там живется спокойнее. – Она взяла Джулию под руку, и они обе вышли из спальни Адама.
Он спрашивал себя, был бы он жив сейчас, если бы с ним не оказалось Марии. Убийца подкрался неслышно. Если бы Адам спал, убийца мог прикончить его во сне. Это Мария заметила незнакомца, и ее удар ногой нападавшему подарил им обоим то спасительное мгновение, которого хватило, чтобы увернуться от ножа. Адам живо представил себя, лежащего бездыханным в луже собственной крови, бессильного остановить негодяя, насилующего и убивающего Марию…
К тому времени как Уорф разогнал прочих слуг, вернулся Рэндалл.
– Одного из стражников ударили по голове чем-то тяжелым, лишив его сознания, и связали. Из-за сильного дождя никто не заметил, как убийца поднимался по стене. Каким-то образом ему удалось узнать расположение комнат в доме и закинуть веревку к твоему окну.
– Охранник уже пришел в себя? – спросил Адам.
Рэндалл кивнул:
– Ему повезло. Ты разглядел того, кто на тебя напал?
– У него на руке вытатуирован череп, – сквозь зубы ответил Адам.
– Выходит, Шипли жив. – Рэндалл вздохнул. – По крайней мере теперь мы знаем, кого искать.
– Будем радоваться, когда его поймаем. – Адам нахмурился. – Он сказал, что ему нравится убивать язычников, но ему еще и заплатили за то, чтобы он убил меня. Возникает вопрос: кто ему заплатил?
– Ответ на этот вопрос может дать только сам Шипли. И из этого следует, что, когда мы его поймаем, надо будет дать ему пожить хотя бы до того момента, пока он не назовет имя человека, который его нанял. Проклятие! – Рэндалл направился к двери. – Пойду к Робу и все ему расскажу.
– Не думаю, что стоит беспокоить Роба в такое время, – сказал Адам. – Сомневаюсь, что Шипли сегодня сюда вернется.
И Мария тоже едва ли придет, увы…
* * *
Позавтракав с Рэндаллом, после чего тот отправился к сыщику с Боу-стрит, Адам неохотно пошел к себе в кабинет, где его ждала бумажная рутина – оборотная сторона ношения титула герцога. Меньше всего ему хотелось читать документы после пережитых ночью страстей. Кроме того, на сегодняшний вечер был назначен званый семейный ужин. К нему следовало бы подготовиться. Не самое подходящее время для скрупулезного изучения бумаг.
– Формби, я когда-нибудь разберу эти завалы?
– У вас все получается, ваша светлость, – сказал Формби тем особым сухим и официальным тоном, который подразумевал, что сегодня он не даст Эштону увильнуть от исполнения своих обязанностей.
– Может, стоит нанять тебе клерка, который помогал бы сортировать документы и оставлял тебе только то, что требует определенной квалификации? А я передал бы часть своих полномочий тебе.
Формби сначала растерялся, но, похоже, мысль о том, чтобы иметь кого-то в своем подчинении, показалась ему приятной.
– Я был бы благодарен за помощь, и в итоге количество документов для вашего личного рассмотрения существенно сократилось бы.
Стараясь не слишком явно демонстрировать радостное чувство облегчения, Адам сказал:
– Отлично. Тогда можешь прямо сейчас приступать к поиску подходящего помощника – того, чья квалификация тебя устроила бы и с кем ты мог бы сработаться.
Формби просиял:
– Благодарю вас, ваша светлость! Мне никого не надо искать. У меня уже есть подходящая кандидатура – человек, который подошел бы для этой работы. Это мой племянник.
Дверь открылась, и встревоженный лакей сказал:
– Простите, ваша светлость, но этот джентльмен настаивает на встрече с вами.
Лакея отодвинул в сторону хорошо одетый господин сорока с небольшим лет, с правой рукой на перевязи и перекошенным от гнева лицом. Наклонившись над письменным столом, он рявкнул в лицо Адаму:
– Что вы делаете с моей дочерью?
Господи, да у него такие же карие глаза, как у Марии, и такие же, как у нее, пшеничные волосы. Должно быть, это Чарлз Кларк. На мгновение Адам почувствовал себя так, словно этот человек знает обо всем том великолепном и жизнеутверждающем, что делали они с Марией этой ночью. Но Кларк не мог об этом знать.
Еле слышно Адам сказал:
– Приведи сюда мисс Кларк, Формби. Немедленно!
Секретарь кивнул и удалился, а Адам поднялся навстречу визитеру.
– Должно быть, вы – Чарлз Кларк.
– Достопочтенный Чарлз Кларк Таунсенд! – бросил визитер в лицо хозяину. – Я, может, и не герцог, но моя семья достаточно влиятельна, и я вам не позволю держать у себя в плену и растлевать мою дочь.
– Я никогда не осмелился бы поступать с ней так, – осторожно сказал Адам. То, что он делал с Марией, не называется растлением, то была щедрая, чистосердечная любовь. – Ваша дочь спасла мне жизнь, когда я был на краю гибели. Она почетная гостья моего дома, она и ее подруга миссис Бэнкрофт, ее в высшей степени респектабельная компаньонка. – «Пусть и не самая строгая». – Кстати, в течение нескольких недель я носил вашу одежду. У вас замечательный вкус. Что заставило вас думать, что я насильно удерживаю у себя, а тем более растлеваю вашу дочь? Она очень независимая молодая женщина. И я думаю, ее не так уж легко сбить с пути истинного. И как вас прикажете называть: мистер Кларк Таунсенд или мистер Таунсенд?
– Таунсенд меня устроит! – Визитер нахмурился. Он был готов взорваться в любую секунду. – Я только что прибыл от своего нотариуса. Грейнджер сообщил, что Мария посетила его в компании герцога Эштона. Еще он сказал, что Мария считает меня погибшим и что вы смотрите на нее, как сокол на добычу, словно она – ваша пленница. Она вот уже несколько недель не отвечает на мои письма! Это означает, что с ней что-то не так. Кто же она: ваша почетная гостья или ваша пленница?
Несмотря на ярость Таунсенда, Адам не мог не усмехнуться про себя над нелепостью ситуации. Он кивнул на дверь, в которой только что появилась Мария в изящном утреннем платье цвета персика. Она выглядела слишком хрупкой и невинной для того, чтобы ее можно было представить пинающей в мошонку мужчину как минимум в два раза крупнее ее, причем из самого неудобного положения – находясь под другим мужчиной в пылу страстного соития. Несравненная Мария!
Таунсенд обернулся к ней, и шок Марии сменился радостью.
– Папа! – Она бросилась к нему на шею. – Я думала, ты умер!
Он поморщился, когда она надавила на его больную руку, но другой рукой обнял ее.
– Я так волновался, Мария! Что случилось? – Он злобно взглянул на Адама. – Этот человек дурно с тобой обращался?
Мария засмеялась.
– Ну что ты, папа! Вовсе нет. Столько всего случилось! – Она потащила отца к кожаному дивану, в дальний конец кабинета. Усадив отца, она села сама.
Адам вышел из-за стола и присел в кресло напротив.
– Вы сказали, что вас следует величать достопочтенный Чарлз Кларк Таунсенд. Вы сын графа Торрингтона?
Кларк кивнул:
– Я был младшим сыном в семье и паршивой овцой в стаде. Мой отец умер несколько недель назад. И мы помирились перед самой его смертью. – Он криво усмехнулся. – Если бы мы попробовали примириться раньше, едва ли идиллия продолжалась бы долго. Мы с ним были слишком разными людьми, чтобы рассчитывать на взаимопонимание. Но… мы оба были рады тому, что расстаемся друзьями, я думаю. Мой старший брат сейчас стал новым графом Торрингтоном.
Мария вскрикнула:
– Я догадывалась, что ты родом из знатной семьи, но и представить не могла, что твой отец – граф!
– В нас течет одна из самых голубых кровей в Британии. И это обстоятельство делало мое недостойное поведение еще большим позором для семьи, – вздохнул Чарлз Кларк. – По закону тебя должны звать Мария Кларк Таунсенд, но я выбросил последнее слово из твоего имени после того, как отец от меня отказался.
Адам нахмурился:
– Порядочные родители так не поступают.
– Не могу сказать, что я не давал ему к этому повода, – с усмешкой возразил Чарлз. – Хотя, возможно, с отречением он несколько переборщил. – Чарлз вздохнул и добавил, обращаясь к Марии: – Меня считали неуправляемым еще до того, как мы с твоей матерью сбежали в Гретну и тайно обвенчались. Мне было восемнадцать, ей семнадцать. Скандал случился в обеих семьях. Я начал взрослеть лишь после того, как взял на себя ответственность за тебя, но и тогда я не справился бы без бабушки Розы.
– Где ты был все эти последние недели? Берк сказал, что ты умер, а потом он подделал письмо от Грейнджера и предъявил мне твой золотой перстень как доказательство. Мы узнали, что он устроил так, что все письма из Хартли-Мэнора и в Хартли-Мэнор оседали в почтовом отделении Хартли, но все это еще не доказывало того, что ты жив. – Она прикоснулась к перевязи. – Ты не возвращался в Хартли из-за травмы?
– Отчасти да. Но… – Он взглянул на Адама так, что тот понял – ему не удалось расположить Чарлза Кларка к себе, как не удалось рассеять самые худшие его подозрения. – Почему ты здесь, в его доме, в Лондоне?
Адам предоставил Марии рассказать всю историю, должным образом купированную, конечно. Она закончила рассказ словами:
– Мы с Джулией планировали возвращаться в Хартли завтра, и Эштон любезно предложил нам свою карету. Я уверена, он не будет возражать, если ты поедешь с нами. Ты готов ехать домой?
Отец ее загадочно улыбнулся. Шарм, которым он беззастенчиво пользовался, добиваясь приглашения во многие дома в течение долгих лет, проявил себя в этой улыбке в полной мере.
– Я сказал, что моя травма только отчасти явилась причиной задержки… А главная причина находится всего в нескольких кварталах отсюда. Ты пойдешь со мной, чтобы я мог объяснить все лучше?
Мария засмеялась:
– Ты любишь сюрпризы. Ты хочешь, чтобы я встретилась с твоими родственниками, с которыми тебе удалось восстановить отношения?
– Ты всегда слишком хорошо умела читать мои мысли. Да, суть именно в этом, – признался он. – Мой брат снисходительнее, чем отец, относится к моим недостаткам. Но больше я ничего не скажу. – Он встал. – Ты сейчас свободна? Я бы очень хотел увести тебя с собой.
– Ладно. – Она посмотрела на Адама: – Вы пойдете с нами?
Не обращая внимания на хмурую мину ее отца, он сказал:
– Конечно. – Он пытался придать себе невинный вид, чтобы не насторожить любящего родителя, но сомневался, что ему это удалось.
Следуя указаниям отца Марии, кучер довез карету с пассажирами до дома на противоположном конце Мейфэра. Когда они вышли на тротуар перед домом, Чарлз довольно демонстративно предложил дочери взять его под здоровую руку. Она подозревала, что Чарлз чувствовал бы себя лучше, если бы она не жила сейчас под крышей Эштон-Хауса. Он никогда не дрожал над ней, как наседка над цыпленком, но его проницательности мог бы позавидовать любой. Она догадывалась, что он почувствовал истинность их с Адамом отношений.
Ночной дождь умыл улицы и небо, тучи рассеялись, и ярко светило весеннее солнце. Мария увидела, что они идут к типичному для этого района городскому дому, ухоженному, с цветочными ящиками под каждым окном.
Отец открыл дверь своим ключом, и это уже само по себе было интересно. Пропустив Марию и Адама перед собой, он крикнул:
– Я вернулся и ее с собой привел!
Он повел их в гостиную справа от входа, в которой за рукоделием сидели две женщины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37