– Глядя на то, как Адам надевает халат и тапочки, Мария подумала о том, что лучшим для него будет все же восстановление памяти. Только хотелось бы, чтобы он оказался холостым и чтобы он простил ей обман. Тогда у них было бы будущее – но шансы, что все сложится именно так, казались ничтожными.
Однако она могла бы сполна наслаждаться тем временем, что подарит им судьба, сколько бы его у них ни осталось.
– Хочешь прокатиться верхом с утра?
– С удовольствием. – Он хитро улыбнулся. – А затем, моя леди, я начну обустраивать для тебя сад.
Глава 13
Гринок, Шотландия
После еще одного долгого дня, который каждый из них троих провел, решая свою задачу в рамках одного общего расследования, все трое встретились за ужином в отдельном кабинете гостиницы, ставшем временно их штаб-квартирой. Керкленд снял свой мокрый плащ и повесил его на стул, а на стол выложил длинный кожаный тубус.
Друзья уже ждали его. Рэндалл подбросил уголь в огонь.
– Будь неладна эта сырая шотландская погода, – сказал он и, хромая, вернулся к креслу, развернутому к камину. Больная нога страдала от сырости. Затянувшиеся поиски Эштона пагубно сказывались на его здоровье.
Керкленд усмехнулся:
– Погода что надо. Закаляет. Только хлюпики-англичане стали бы жаловаться. Кто-нибудь ужин заказал?
– Ужин скоро принесут, – ответил Уилл. – Ты что-нибудь узнал?
– Так, почти ничего. А как насчет вас двоих? – Керкленд взял из рук Уилла бокал с кларетом и сел в кресло перед камином, устало вытянув перед собой ноги.
– Другие инженеры, которых я пригласил для осмотра двигателя, – сказал Уилл, – согласились с Мактавишем. Залатанное отверстие в котле было проделано специально, чтобы разрушить корабль. И ни один настоящий инженер не станет так ремонтировать котел, потому что такой ремонт гарантированно приведет к взрыву. Но никому из нас не удалось выйти на след того, кто совершил диверсию.
– Такое мог сделать только человек, имеющий опыт инженерной работы, – сказал Керкленд, – и он должен был правильно рассчитать время, чтобы его самого не вычислили.
Уилл кивнул.
– Мы считаем, что он поднялся на борт в одну из ночей, когда бойлер уже доставили на корабль, но еще не смонтировали. Поскольку о таких проектах говорят чуть ли не в каждой таверне на берегу Клайда, умный человек легко может рассчитать, когда следует сделать свой ход. Если бы заплатку обнаружили раньше, аварии можно было бы избежать, но узнать, кто проделал дырку в котле и наскоро его залатал, не так легко. Риск быть пойманным с поличным весьма невелик. Тот негодяй все продумал. Рэндалл, ты разузнал что-нибудь о людях, которые работали на строительстве «Энтерпрайза»?
– Я опросил большинство этих людей. Все они – местные уважаемые жители, не имеющие мотивов для того, чтобы причинять вред чьему-нибудь судну, – ответил Рэндалл. – Вы знаете Эштона: он никогда не скупился, стараясь нанять на работу лучших специалистов. Все, кто на него работал, верили в то, что им повезло, поскольку они не только неплохо зарабатывали, но и приобретали бесценный опыт, знакомясь с новейшими достижениями инженерной мысли.
– Ты сказал, что опросил большую часть людей? – уточнил Керкленд, подлив себе еще кларету. – Выходит, были и те, которых тебе опросить не удалось?
– Один из тех, кто работал на строительстве судна, пропал, когда корабль затонул. Его зовут Шипли, – ответил Рэндалл. – Его принимали то ли за ирландца, то ли за жителя Лондона, но он был не из тех, кто много говорит. Никто не может сказать о нем ничего определенного, кроме того, что он был не слишком компанейским парнем, зато неплохим специалистом. У него на теле татуировки.
– Его тело было найдено?
Рэндалл покачал головой:
– Еще нет.
– Если он погиб при аварии, то устроил ее скорее всего не он, – сказал Керкленд. – Разумеется, он мог поставить капкан и сбежать до взрыва. Но если так оно и было, его отсутствие заметили бы, как мне кажется, а никто из выживших об этом не упоминал.
– Я написал леди Агнес о том, что нам удалось узнать, и еще спросил ее, знает ли она кого-то, кто мог бы желать Эштону смерти, – тихо сказал Уилл.
Возникла короткая, но мучительная пауза.
– Мы не можем с уверенностью утверждать, что диверсия была направлена против Эштона лично, – заявил, нарушив тишину, Керкленд.
– Не можем. Но такое объяснение наиболее правдоподобно. Никто из находившихся на борту не кажется мне вероятной жертвой заговора. Сейчас разрабатывается немало кораблей на паровой тяге, так что маловероятно, что кто-то, кому не по нраву пароходы, выбрал своей мишенью именно «Энтерпрайз», – напрямик заявил Уилл. – А Эштон – герцог, и в некоторых кругах его ненавидели уже за то, что он живет на свете.
– Если бы кто-то возжелал смерти Эштона, то убить его с помощью ножа или пули было бы непросто, – сказал Рэндалл. – Если взрыв был устроен для того, чтобы отнять у Эштона жизнь, то надо признать, что тот, кто желал ему смерти, приложил немало усилий для того, чтобы смерть его выглядела как несчастный случай.
– Авария – вещь непредсказуемая, – покачал головой Уилл. – Попавший в нее может и погибнуть, и выжить. Половина команды «Энтерпрайза» выжила.
– Если бы он выжил, пришлось бы сделать вторую попытку, – веско заметил Керкленд. – Нам повезло, что мы смогли поднять со дна кормовой отсек с машинным отделением. Если бы корабль затонул в более глубоких водах, его, возможно, вообще невозможно было бы поднять, и никаких подозрений у нас не возникло бы.
– Теперь, когда каждый из нас доложил о том, что сделал, пора отчитаться и тебе, Керкленд. Ты что-нибудь выяснил? – Уилл взглянул на кожаный тубус на столе.
Керкленд открыл тубус и достал свернутую в виде свитка карту.
– После операции по подъему останков судна судьба трех человек так и остается невыясненной. Эштон, Шипли и матрос по имени О'Рейли. Сегодня утром я узнал, что на берег южнее нас волной выбросило тело.
Рэндалл замер.
– Эш?
– О'Рейли. На нем был ирландский свитер с замысловатым узором, какие вывязывают специально, чтобы по ним можно было узнать утонувшего человека. Так что теперь получается, что пропавшими числятся только двое: Эштон и Шипли. – Керкленд разложил карту на столе так, чтобы все присутствующие могли увидеть береговую линию территории, лежащей к северу от Глазго до самого Ланкашира. – Я провел вторую половину дня в пабе среди рыбаков. Покупал им выпивку и расспрашивал о морских течениях. А именно: как далеко может унести тело от острова Арран и где его может прибить к берегу?
– При условии, что оно вообще всплывет, – мрачно заявил Рэнддлл. Он подошел и встал рядом с Керклендом, чтобы лучше видеть карту. – Где нашли О'Рейли?
Керкленд ткнул пальцем в карту:
– Здесь. Возле этой деревни под названием Саутернесс. Рэндалл тихо присвистнул.
– Так далеко? Рукой подать от Англии, стоит только переплыть Солуэй-Ферт.
– На то, куда отнесет тело, влияет сразу слишком много факторов: направление ветра, погода, приливы. Мы могли бы поспрашивать народ на ирландском берегу – и это куда ближе к Аррану, чем Саутернесс, – со вздохом сказал Керкленд. – Тот, кого отнесло так далеко, не может остаться в живых, принимая во внимание температуру воды. Если бы Эштон выбрался на берег, то уже сейчас вернулся бы в Глазго или по крайней мере отправил бы своим людям весточку.
– Он мог получить такую серьезную травму, что не в состоянии был сообщить о себе, – упрямо стоял на своем Уилл.
Керкленд понимал, что Уилл не хочет оставлять надежду, какой бы призрачной она ни была.
– Это возможно, – согласился он, – но не слишком вероятно. Очень много времени прошло после аварии. Такая травма… наверное, не совместима с жизнью.
Рэндалл указал на места на карте, помеченные крестиками:
– Что означают эти значки?
– Самые вероятные места, где может объявиться тело. Расставлены в соответствии с направлениями морских течений в здешних местах. Я думаю, нам следует разделиться и обшарить местность вблизи Саутернесса, расспрашивая местных жителей, не было ли найдено поблизости иных утопленников, кроме О'Рейли, – сказал Керкленд. – В некоторых деревнях над утопленником читают молитву и хоронят, не пытаясь разобраться, кого закапывают в землю.
– Как мы разделим территорию? – спросил Уилл.
Они быстро поделили районы поиска, и после того, как все было решено, Рэндалл с мрачной серьезностью заметил:
– Это единственное, что мы можем сделать. А затем каждый из нас должен вернуться к своей обычной жизни.
Уилл вздохнул:
– Не хочу думать, как мы расскажем леди Агнес о нашей неудаче.
– Она всегда говорила, что победа – не главное, главное – это делать все, что в твоих силах, соизмеряя силы с обстоятельствами, – сказал Керкленд. – Успех приветствуется, но преуспеть – не главное.
Две служанки принесли мясо, картофель и хлеб. Керкленд только сейчас почувствовал, как сильно проголодался. Пора положить конец дискуссии. Он взглянул на карту, на крест в самом низу.
– Когда каждый из нас закончит свою работу, давайте встретимся в этом городке на английском побережье Солуэй-Ферт, поскольку он находится примерно напротив Саутернесса и кажется достаточно большим, чтобы иметь гостиницу. – Он постучал пальцем по кресту. – Хартли.
Глава 14
Мария вскоре выяснила, что Адам не шутил, обещая обустроить для нее сад. За несколько дней, прошедших с той ночи, нанятые в деревне люди разровняли клумбы и насаждения, которые совсем одичали. Весна была в разгаре, так что сейчас – самое время привести сад в порядок.
Дни проходили в хозяйственных заботах, а по ночам они делили постель, хотя тех границ, какие установила Мария, они не нарушали. Однажды Адам встал и ушел спать к себе, чтобы не потерять над собой контроль.
Она была и рада тому, что он сдерживается, и расстроилась, когда он ушел. Ей нравилось быть с ним рядом, ей нравилось то наслаждение, которому он ее научил. И она, поначалу робея, училась и ему доставлять удовольствие, так что после той ночи он больше от нее не уходил.
К чему все это приведет? К тому, что он вспомнит все и уйдет от нее, или к тому, что они станут любовниками? Или к тому и другому, но не обязательно в заданном порядке… Она становилась фаталисткой. Она будет наслаждаться им, пока сможет, и постарается избежать поступков, которые могли бы разрушить ее будущее.
Команда помощников Адама занималась большим садом, но в маленьком огороженном садике он работал сам. Он поставил перед собой цель создать сад для медитации, который дарил бы ощущение покоя и безмятежности для любого, кто бы туда ни попал. Вырубание плюща и расчистка зарослей приносили ему чувство глубокого удовлетворения, хотя к концу дня он уже выглядел так, что вопроса о том, джентльмен он или нет, уже ни у кого бы не возникло. Разумеется, нет.
Марии не терпелось увидеть сад для медитации своими глазами, но он не хотел пускать ее туда до тех пор, пока вся работа не будет закончена. Однажды днем она вышла из своего кабинета, чтобы подышать свежим воздухом, и, надеясь прокрасться в сад незамеченной, направилась туда. Но он ее не пустил. Этой игрой наслаждались оба. Он как раз закончил расчищать изрядно потрепанный временем каменный фонтан, высеченный, как оказалось, прямо в стене, когда услышал лай Бхану. Это означало, что Мария тоже шла сюда. Он торопливо поднялся, вытер руки о грязное старенькое полотенце, вышел ей навстречу и преградил вход в сад.
Мария улыбнулась ему хитровато-заискивающе. В своем утреннем наряде она была очаровательна.
– Ты уже закончил? Я сгораю от любопытства!
Он покачал головой. В глазах его плясали озорные огоньки.
– Еще нет. Конечно, работу над садом по-настоящему никогда нельзя закончить, но я хочу, чтобы он выглядел достаточно прилично, когда ты его увидишь.
– Запретный плод сладок. Ты знаешь, как разжечь мое желание увидеть его. – Она метнулась в сторону, пытаясь обойти его с фланга, но он со смехом поймал ее.
– Кое-что стоит мук ожидания. – Он наклонился и поцеловал ее, касаясь одними губами, стараясь не испачкать ее наряд. Губы ее были как самое изысканное лакомство, и он знал, что голод его неутолим.
– Ты просто пытаешься меня отвлечь, – задыхаясь, сказала она, когда он прервал поцелуй.
– И у меня получается?
– Боюсь, что да. – Она изобразила растерянность. – И зачем я только забрела на эту тропинку?
Он нежно взял ее за подбородок одной рукой.
– Ты хотела спросить, когда сад будет готов, чтобы попросить миссис Бекетт приготовить нам корзинку для пикника, который мы устроим в саду.
Мария засмеялась:
– Я сюда с этим шла… Так когда же сад будет открыт?
– Через два дня, если погода продержится. – Он посмотрел на небо. – О чем никогда нельзя сказать с уверенностью в этой части мира.
– Я буду надеяться на лучшее. Миссис Бекетт с удовольствием пойдет навстречу. Она обожает тебя за здоровый аппетит. – Мария тихонько скользнула ему за спину.
Он успел перехватить ее и снова поцеловал.
– Увидимся за ужином и поделимся своими достижениями за день.
– Хорошо. – Она взглянула на Бхану, которая с радостным интересом обнюхивала окрестности. – Бхану, ты пойдешь со мной или останешься с Адамом?
Собака посмотрела на нее, после чего продолжила исследование новых запахов.
– Я думаю, что ты и твой сад завоевали ее сердце.
– Она ведь ветреная девчонка и скоро от меня переметнется к тебе. – Адам пристально посмотрел на собаку. – Как можно быть такой уродливой и одновременно такой милой?
– Она исключительная собака. – Подмигнув Адаму на прощание, Мария повернулась и направилась к дому.
Адаму показалось, что сердце его вырвалось из груди и полетело за ней следом. Как ему повезло! Если не считать отрывочных снов, он так и не вспомнил свое прошлое, но Мария была права, когда сказала, что настоящее и будущее значат больше, чем прошлое. Покуда с ним Мария, возможно, прошлое действительно не имеет значения.
Теплая и солнечная погода продержалась еще два дня, и Мария была рада этому обстоятельству. Она завидовала Адаму, который работал на свежем воздухе. Она же проводила большую часть времени в кабинете, составляя планы по усовершенствованию поместья, стараясь уложиться в более чем скромный бюджет. Адам помогал ей советами. И что еще лучше, викарий познакомил ее с Хорасом Кокраном.
Мистер Кокран работал управляющим в обширном графском поместье в Нортумберленде. Поскольку годы давали о себе знать, он недавно оставил хлопотную должность и вернулся в родной город, в Хартли. Месяц бездействия убедил его в том, что ему больше нравится работать, чем отдыхать, но работать не так интенсивно, как раньше. Всего несколько дней его пребывания в Хартли существенно изменили ситуацию с поместьем в лучшую сторону.
В назначенный день посещения сада, над которым трудился Адам, Мария поймала себя на том, что ей сложно сосредоточиться на расчетах. Она с облегчением встретила полдень, поскольку это означало, что она может отложить работу. За завтраком Адам объявил, что желает надеть ей на глаза повязку, когда она будет входить в сад, для более сильного впечатления. Эта мысль подсказала ей идею, как устроить сюрприз и для него. Радостно блестя глазами, она спустилась на кухню, чтобы забрать подготовленную миссис Бекетт корзинку с едой.
Как всегда, услышав ее шаги по петляющей кирпичной дорожке, он вышел ей навстречу. Работа на свежем воздухе пошла ему явно на пользу. Синяки исчезли, он выглядел здоровым и крепким. Темные волосы его немного спутались, а ярко-зеленые глаза казались еще ярче из-за окружающей зелени. В белой сорочке и темно-синих брюках он выглядел потрясающе соблазнительно.
Она приветствовала его улыбкой:
– Отличный солнечный денек, как вы заказывали, прибыл в ваше распоряжение.
– И я очень этому рад. Приказы, касающиеся хорошей погоды, очень часто игнорируют. – Он поцеловал ее, и она содрогнулась всем телом от удовольствия. Последние дни прошли идеально гладко, и она чувствовала себя так, словно у них медовый месяц.
Взяв у нее из рук тяжелую корзину, он сказал:
– Могу я использовать один из этих пышных бантов в качестве повязки на глаза?
Она кивнула.
– Я подумала, что если повязать на ручку корзины шелковые шарфы, она будет выглядеть более празднично. Ведь этот случай особый.
Адам окинул взглядом дорожку:
– Где же Бхану?
– Она собиралась составить мне компанию, но не захотела покидать кухню – миссис Бекетт жарит баранью лопатку на ужин. – Мария усмехнулась. – Плюс к тому Бхану и Аннабелла стали настоящими подружками. Я видела, как они в обнимку лежали на ковре перед камином.
– Беспринципный щенок. – Он поставил корзинку на землю и развязал голубой шарфик, который Мария подбирала с особой тщательностью, чтобы подошел к ее наряду. Пока он обматывал его вокруг ее головы так, чтобы она точно ничего не смогла бы разглядеть, Мария заметила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Однако она могла бы сполна наслаждаться тем временем, что подарит им судьба, сколько бы его у них ни осталось.
– Хочешь прокатиться верхом с утра?
– С удовольствием. – Он хитро улыбнулся. – А затем, моя леди, я начну обустраивать для тебя сад.
Глава 13
Гринок, Шотландия
После еще одного долгого дня, который каждый из них троих провел, решая свою задачу в рамках одного общего расследования, все трое встретились за ужином в отдельном кабинете гостиницы, ставшем временно их штаб-квартирой. Керкленд снял свой мокрый плащ и повесил его на стул, а на стол выложил длинный кожаный тубус.
Друзья уже ждали его. Рэндалл подбросил уголь в огонь.
– Будь неладна эта сырая шотландская погода, – сказал он и, хромая, вернулся к креслу, развернутому к камину. Больная нога страдала от сырости. Затянувшиеся поиски Эштона пагубно сказывались на его здоровье.
Керкленд усмехнулся:
– Погода что надо. Закаляет. Только хлюпики-англичане стали бы жаловаться. Кто-нибудь ужин заказал?
– Ужин скоро принесут, – ответил Уилл. – Ты что-нибудь узнал?
– Так, почти ничего. А как насчет вас двоих? – Керкленд взял из рук Уилла бокал с кларетом и сел в кресло перед камином, устало вытянув перед собой ноги.
– Другие инженеры, которых я пригласил для осмотра двигателя, – сказал Уилл, – согласились с Мактавишем. Залатанное отверстие в котле было проделано специально, чтобы разрушить корабль. И ни один настоящий инженер не станет так ремонтировать котел, потому что такой ремонт гарантированно приведет к взрыву. Но никому из нас не удалось выйти на след того, кто совершил диверсию.
– Такое мог сделать только человек, имеющий опыт инженерной работы, – сказал Керкленд, – и он должен был правильно рассчитать время, чтобы его самого не вычислили.
Уилл кивнул.
– Мы считаем, что он поднялся на борт в одну из ночей, когда бойлер уже доставили на корабль, но еще не смонтировали. Поскольку о таких проектах говорят чуть ли не в каждой таверне на берегу Клайда, умный человек легко может рассчитать, когда следует сделать свой ход. Если бы заплатку обнаружили раньше, аварии можно было бы избежать, но узнать, кто проделал дырку в котле и наскоро его залатал, не так легко. Риск быть пойманным с поличным весьма невелик. Тот негодяй все продумал. Рэндалл, ты разузнал что-нибудь о людях, которые работали на строительстве «Энтерпрайза»?
– Я опросил большинство этих людей. Все они – местные уважаемые жители, не имеющие мотивов для того, чтобы причинять вред чьему-нибудь судну, – ответил Рэндалл. – Вы знаете Эштона: он никогда не скупился, стараясь нанять на работу лучших специалистов. Все, кто на него работал, верили в то, что им повезло, поскольку они не только неплохо зарабатывали, но и приобретали бесценный опыт, знакомясь с новейшими достижениями инженерной мысли.
– Ты сказал, что опросил большую часть людей? – уточнил Керкленд, подлив себе еще кларету. – Выходит, были и те, которых тебе опросить не удалось?
– Один из тех, кто работал на строительстве судна, пропал, когда корабль затонул. Его зовут Шипли, – ответил Рэндалл. – Его принимали то ли за ирландца, то ли за жителя Лондона, но он был не из тех, кто много говорит. Никто не может сказать о нем ничего определенного, кроме того, что он был не слишком компанейским парнем, зато неплохим специалистом. У него на теле татуировки.
– Его тело было найдено?
Рэндалл покачал головой:
– Еще нет.
– Если он погиб при аварии, то устроил ее скорее всего не он, – сказал Керкленд. – Разумеется, он мог поставить капкан и сбежать до взрыва. Но если так оно и было, его отсутствие заметили бы, как мне кажется, а никто из выживших об этом не упоминал.
– Я написал леди Агнес о том, что нам удалось узнать, и еще спросил ее, знает ли она кого-то, кто мог бы желать Эштону смерти, – тихо сказал Уилл.
Возникла короткая, но мучительная пауза.
– Мы не можем с уверенностью утверждать, что диверсия была направлена против Эштона лично, – заявил, нарушив тишину, Керкленд.
– Не можем. Но такое объяснение наиболее правдоподобно. Никто из находившихся на борту не кажется мне вероятной жертвой заговора. Сейчас разрабатывается немало кораблей на паровой тяге, так что маловероятно, что кто-то, кому не по нраву пароходы, выбрал своей мишенью именно «Энтерпрайз», – напрямик заявил Уилл. – А Эштон – герцог, и в некоторых кругах его ненавидели уже за то, что он живет на свете.
– Если бы кто-то возжелал смерти Эштона, то убить его с помощью ножа или пули было бы непросто, – сказал Рэндалл. – Если взрыв был устроен для того, чтобы отнять у Эштона жизнь, то надо признать, что тот, кто желал ему смерти, приложил немало усилий для того, чтобы смерть его выглядела как несчастный случай.
– Авария – вещь непредсказуемая, – покачал головой Уилл. – Попавший в нее может и погибнуть, и выжить. Половина команды «Энтерпрайза» выжила.
– Если бы он выжил, пришлось бы сделать вторую попытку, – веско заметил Керкленд. – Нам повезло, что мы смогли поднять со дна кормовой отсек с машинным отделением. Если бы корабль затонул в более глубоких водах, его, возможно, вообще невозможно было бы поднять, и никаких подозрений у нас не возникло бы.
– Теперь, когда каждый из нас доложил о том, что сделал, пора отчитаться и тебе, Керкленд. Ты что-нибудь выяснил? – Уилл взглянул на кожаный тубус на столе.
Керкленд открыл тубус и достал свернутую в виде свитка карту.
– После операции по подъему останков судна судьба трех человек так и остается невыясненной. Эштон, Шипли и матрос по имени О'Рейли. Сегодня утром я узнал, что на берег южнее нас волной выбросило тело.
Рэндалл замер.
– Эш?
– О'Рейли. На нем был ирландский свитер с замысловатым узором, какие вывязывают специально, чтобы по ним можно было узнать утонувшего человека. Так что теперь получается, что пропавшими числятся только двое: Эштон и Шипли. – Керкленд разложил карту на столе так, чтобы все присутствующие могли увидеть береговую линию территории, лежащей к северу от Глазго до самого Ланкашира. – Я провел вторую половину дня в пабе среди рыбаков. Покупал им выпивку и расспрашивал о морских течениях. А именно: как далеко может унести тело от острова Арран и где его может прибить к берегу?
– При условии, что оно вообще всплывет, – мрачно заявил Рэнддлл. Он подошел и встал рядом с Керклендом, чтобы лучше видеть карту. – Где нашли О'Рейли?
Керкленд ткнул пальцем в карту:
– Здесь. Возле этой деревни под названием Саутернесс. Рэндалл тихо присвистнул.
– Так далеко? Рукой подать от Англии, стоит только переплыть Солуэй-Ферт.
– На то, куда отнесет тело, влияет сразу слишком много факторов: направление ветра, погода, приливы. Мы могли бы поспрашивать народ на ирландском берегу – и это куда ближе к Аррану, чем Саутернесс, – со вздохом сказал Керкленд. – Тот, кого отнесло так далеко, не может остаться в живых, принимая во внимание температуру воды. Если бы Эштон выбрался на берег, то уже сейчас вернулся бы в Глазго или по крайней мере отправил бы своим людям весточку.
– Он мог получить такую серьезную травму, что не в состоянии был сообщить о себе, – упрямо стоял на своем Уилл.
Керкленд понимал, что Уилл не хочет оставлять надежду, какой бы призрачной она ни была.
– Это возможно, – согласился он, – но не слишком вероятно. Очень много времени прошло после аварии. Такая травма… наверное, не совместима с жизнью.
Рэндалл указал на места на карте, помеченные крестиками:
– Что означают эти значки?
– Самые вероятные места, где может объявиться тело. Расставлены в соответствии с направлениями морских течений в здешних местах. Я думаю, нам следует разделиться и обшарить местность вблизи Саутернесса, расспрашивая местных жителей, не было ли найдено поблизости иных утопленников, кроме О'Рейли, – сказал Керкленд. – В некоторых деревнях над утопленником читают молитву и хоронят, не пытаясь разобраться, кого закапывают в землю.
– Как мы разделим территорию? – спросил Уилл.
Они быстро поделили районы поиска, и после того, как все было решено, Рэндалл с мрачной серьезностью заметил:
– Это единственное, что мы можем сделать. А затем каждый из нас должен вернуться к своей обычной жизни.
Уилл вздохнул:
– Не хочу думать, как мы расскажем леди Агнес о нашей неудаче.
– Она всегда говорила, что победа – не главное, главное – это делать все, что в твоих силах, соизмеряя силы с обстоятельствами, – сказал Керкленд. – Успех приветствуется, но преуспеть – не главное.
Две служанки принесли мясо, картофель и хлеб. Керкленд только сейчас почувствовал, как сильно проголодался. Пора положить конец дискуссии. Он взглянул на карту, на крест в самом низу.
– Когда каждый из нас закончит свою работу, давайте встретимся в этом городке на английском побережье Солуэй-Ферт, поскольку он находится примерно напротив Саутернесса и кажется достаточно большим, чтобы иметь гостиницу. – Он постучал пальцем по кресту. – Хартли.
Глава 14
Мария вскоре выяснила, что Адам не шутил, обещая обустроить для нее сад. За несколько дней, прошедших с той ночи, нанятые в деревне люди разровняли клумбы и насаждения, которые совсем одичали. Весна была в разгаре, так что сейчас – самое время привести сад в порядок.
Дни проходили в хозяйственных заботах, а по ночам они делили постель, хотя тех границ, какие установила Мария, они не нарушали. Однажды Адам встал и ушел спать к себе, чтобы не потерять над собой контроль.
Она была и рада тому, что он сдерживается, и расстроилась, когда он ушел. Ей нравилось быть с ним рядом, ей нравилось то наслаждение, которому он ее научил. И она, поначалу робея, училась и ему доставлять удовольствие, так что после той ночи он больше от нее не уходил.
К чему все это приведет? К тому, что он вспомнит все и уйдет от нее, или к тому, что они станут любовниками? Или к тому и другому, но не обязательно в заданном порядке… Она становилась фаталисткой. Она будет наслаждаться им, пока сможет, и постарается избежать поступков, которые могли бы разрушить ее будущее.
Команда помощников Адама занималась большим садом, но в маленьком огороженном садике он работал сам. Он поставил перед собой цель создать сад для медитации, который дарил бы ощущение покоя и безмятежности для любого, кто бы туда ни попал. Вырубание плюща и расчистка зарослей приносили ему чувство глубокого удовлетворения, хотя к концу дня он уже выглядел так, что вопроса о том, джентльмен он или нет, уже ни у кого бы не возникло. Разумеется, нет.
Марии не терпелось увидеть сад для медитации своими глазами, но он не хотел пускать ее туда до тех пор, пока вся работа не будет закончена. Однажды днем она вышла из своего кабинета, чтобы подышать свежим воздухом, и, надеясь прокрасться в сад незамеченной, направилась туда. Но он ее не пустил. Этой игрой наслаждались оба. Он как раз закончил расчищать изрядно потрепанный временем каменный фонтан, высеченный, как оказалось, прямо в стене, когда услышал лай Бхану. Это означало, что Мария тоже шла сюда. Он торопливо поднялся, вытер руки о грязное старенькое полотенце, вышел ей навстречу и преградил вход в сад.
Мария улыбнулась ему хитровато-заискивающе. В своем утреннем наряде она была очаровательна.
– Ты уже закончил? Я сгораю от любопытства!
Он покачал головой. В глазах его плясали озорные огоньки.
– Еще нет. Конечно, работу над садом по-настоящему никогда нельзя закончить, но я хочу, чтобы он выглядел достаточно прилично, когда ты его увидишь.
– Запретный плод сладок. Ты знаешь, как разжечь мое желание увидеть его. – Она метнулась в сторону, пытаясь обойти его с фланга, но он со смехом поймал ее.
– Кое-что стоит мук ожидания. – Он наклонился и поцеловал ее, касаясь одними губами, стараясь не испачкать ее наряд. Губы ее были как самое изысканное лакомство, и он знал, что голод его неутолим.
– Ты просто пытаешься меня отвлечь, – задыхаясь, сказала она, когда он прервал поцелуй.
– И у меня получается?
– Боюсь, что да. – Она изобразила растерянность. – И зачем я только забрела на эту тропинку?
Он нежно взял ее за подбородок одной рукой.
– Ты хотела спросить, когда сад будет готов, чтобы попросить миссис Бекетт приготовить нам корзинку для пикника, который мы устроим в саду.
Мария засмеялась:
– Я сюда с этим шла… Так когда же сад будет открыт?
– Через два дня, если погода продержится. – Он посмотрел на небо. – О чем никогда нельзя сказать с уверенностью в этой части мира.
– Я буду надеяться на лучшее. Миссис Бекетт с удовольствием пойдет навстречу. Она обожает тебя за здоровый аппетит. – Мария тихонько скользнула ему за спину.
Он успел перехватить ее и снова поцеловал.
– Увидимся за ужином и поделимся своими достижениями за день.
– Хорошо. – Она взглянула на Бхану, которая с радостным интересом обнюхивала окрестности. – Бхану, ты пойдешь со мной или останешься с Адамом?
Собака посмотрела на нее, после чего продолжила исследование новых запахов.
– Я думаю, что ты и твой сад завоевали ее сердце.
– Она ведь ветреная девчонка и скоро от меня переметнется к тебе. – Адам пристально посмотрел на собаку. – Как можно быть такой уродливой и одновременно такой милой?
– Она исключительная собака. – Подмигнув Адаму на прощание, Мария повернулась и направилась к дому.
Адаму показалось, что сердце его вырвалось из груди и полетело за ней следом. Как ему повезло! Если не считать отрывочных снов, он так и не вспомнил свое прошлое, но Мария была права, когда сказала, что настоящее и будущее значат больше, чем прошлое. Покуда с ним Мария, возможно, прошлое действительно не имеет значения.
Теплая и солнечная погода продержалась еще два дня, и Мария была рада этому обстоятельству. Она завидовала Адаму, который работал на свежем воздухе. Она же проводила большую часть времени в кабинете, составляя планы по усовершенствованию поместья, стараясь уложиться в более чем скромный бюджет. Адам помогал ей советами. И что еще лучше, викарий познакомил ее с Хорасом Кокраном.
Мистер Кокран работал управляющим в обширном графском поместье в Нортумберленде. Поскольку годы давали о себе знать, он недавно оставил хлопотную должность и вернулся в родной город, в Хартли. Месяц бездействия убедил его в том, что ему больше нравится работать, чем отдыхать, но работать не так интенсивно, как раньше. Всего несколько дней его пребывания в Хартли существенно изменили ситуацию с поместьем в лучшую сторону.
В назначенный день посещения сада, над которым трудился Адам, Мария поймала себя на том, что ей сложно сосредоточиться на расчетах. Она с облегчением встретила полдень, поскольку это означало, что она может отложить работу. За завтраком Адам объявил, что желает надеть ей на глаза повязку, когда она будет входить в сад, для более сильного впечатления. Эта мысль подсказала ей идею, как устроить сюрприз и для него. Радостно блестя глазами, она спустилась на кухню, чтобы забрать подготовленную миссис Бекетт корзинку с едой.
Как всегда, услышав ее шаги по петляющей кирпичной дорожке, он вышел ей навстречу. Работа на свежем воздухе пошла ему явно на пользу. Синяки исчезли, он выглядел здоровым и крепким. Темные волосы его немного спутались, а ярко-зеленые глаза казались еще ярче из-за окружающей зелени. В белой сорочке и темно-синих брюках он выглядел потрясающе соблазнительно.
Она приветствовала его улыбкой:
– Отличный солнечный денек, как вы заказывали, прибыл в ваше распоряжение.
– И я очень этому рад. Приказы, касающиеся хорошей погоды, очень часто игнорируют. – Он поцеловал ее, и она содрогнулась всем телом от удовольствия. Последние дни прошли идеально гладко, и она чувствовала себя так, словно у них медовый месяц.
Взяв у нее из рук тяжелую корзину, он сказал:
– Могу я использовать один из этих пышных бантов в качестве повязки на глаза?
Она кивнула.
– Я подумала, что если повязать на ручку корзины шелковые шарфы, она будет выглядеть более празднично. Ведь этот случай особый.
Адам окинул взглядом дорожку:
– Где же Бхану?
– Она собиралась составить мне компанию, но не захотела покидать кухню – миссис Бекетт жарит баранью лопатку на ужин. – Мария усмехнулась. – Плюс к тому Бхану и Аннабелла стали настоящими подружками. Я видела, как они в обнимку лежали на ковре перед камином.
– Беспринципный щенок. – Он поставил корзинку на землю и развязал голубой шарфик, который Мария подбирала с особой тщательностью, чтобы подошел к ее наряду. Пока он обматывал его вокруг ее головы так, чтобы она точно ничего не смогла бы разглядеть, Мария заметила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37