– Сколько тебе было тогда на самом деле лет?
– Тринадцать. Но я был крупным парнем, меня взяли без вопросов.
Адам прошелся по спальне. Уорф держался у него за спиной. Еще одна дверь вела в просторную гардеробную, полную сорочек, бриджей, панталон, сюртуков, камзолов и фраков, висящих на специальных вешалках. Сапоги, шляпы и другие аксессуары мужского костюма были аккуратно разложены по полкам.
– Господи, я действительно ношу все эти наряды?
– Ваша светлость известен своим безупречным вкусом в одежде – вы никогда не позволяете себе выглядеть слишком вызывающе – и никогда слишком консервативно, – чересчур помпезно, на взгляд Адама, сообщил ему слуга.
– Полагаю, что во многом обязан тебе своей репутацией. – Адам пощупал ткань одной из множества хлопчатобумажных сорочек, которые висели на специальной деревянной раме в форме мужских плеч. Дверь на дальнем конце бесконечной гардеробной вела в комнату самого Уорфа. Его спальня имела еще одну дверь – отдельный выход в коридор. – Как случилось, что ты стал моим слугой?
– Меня комиссовали из армии, когда после ранения я заболел сыпным тифом. Моего товарища Рега и меня отправили домой помереть или выздороветь – как будет угодно Богу. В Лондоне на нас напала банда пьяных головорезов. Нас обоих успели крепко побить до того, как появился майор Рэндалл и всех их разогнал.
– Один? Всех? Сколько их было?
– Мы с Регом уложили четверых, но оставались еще четверо. Если бы мы были в хорошей форме, – задумчиво добавил Уорф, – мы бы и с остальными справились, но тогда тиф нас крепко подкосил. И все же нам выпало редкое удовольствие увидеть майора в деле. Майор считал, что отставные солдаты не должны голодать и жить на улице, поэтому он нас обоих привел к вам и спросил, можете ли вы дать нам работу. Я был бы счастлив мыть полы на кухне, лишь бы меня кормили и не лишали крыши над головой, но вы дали мне больше. Вы сказали, что вам нужен личный слуга, и спросили, готов ли я научиться этому ремеслу. Я ответил согласием, и вы наняли мне инструктора из агентства, который научил меня всяким хитростям, касающимся гардероба джентльмена.
Наверное, Адам уже и тогда чувствовал, что верность ценнее рекомендаций.
– Должно быть, ты мне понравился, если я дал тебе возможность освоить новую профессию.
– Это, конечно, плюс то, что, хотя мне тогда порой и еды себе купить было не на что, одежда моя всегда была в порядке, – с усмешкой сказал Уорф. – С моей фигурой циркового силача модником мне быть не суждено, и я это всегда понимал, зато наряжать вас стало для меня истинным удовольствием. – Он окинул быстрым взглядом одежду Адама. – То, что сейчас на вас, – неплохо, но не соответствует нашим стандартам.
Адам повернулся и посмотрел камердинеру в глаза:
– Какие у нас были отношения? Я не взял тебя с собой в Шотландию. Почему?
Уорф весь словно сжался.
– У меня мать умирала, и вы велели мне остаться в Лондоне с ней. Она умерла до того, как до нас дошла весть об аварии.
– Мои соболезнования, – тихо сказал Адам. – Я был бы извергом, если бы потребовал от тебя ехать со мной при таких обстоятельствах.
– Не всякий хозяин стал бы входить в положение своего слуги, – напрямик заявил Уорф. – Я благодарен вам за то, что разрешили мне остаться в Лондоне, но, возможно, если бы я был с вами на борту «Энтерпрайза», вы бы так не пострадали.
– Или и ты бы погиб. Что было, то было. Прошлого нам не изменить. – Адам испытующе смотрел на испещренное шрамами лицо слуги.
– Похоже, наши отношения… менее формальны, чем это обычно бывает между хозяином и слугой.
– Я всегда знал свое место, сэр, – сказал Уорф, осторожно подбирая слова. – И я надеюсь, что никогда не был навязчивым. Вы самый безупречный джентльмен в Лондоне, и я это говорю не потому, что на вас работаю. Но… Вы и я, мы оба несколько отличаемся от всех прочих. Я думаю, что, возможно, это оказывает влияние на то, как мы относимся друг к другу.
– Полагаю, я отличаюсь от прочих лордов своим иностранным происхождением. – Адам осматривал ряды изысканно скроенных сюртуков, камзолов и фраков глубоких богатых оттенков. – В чем твое отличие? В том, что твои родители не были слугами?
Уорф густо покраснел.
– И это тоже, но еще и… Мне первому следует вам об этом сказать, до того как кто-нибудь отведет вас в сторонку и расскажет о нас с Регом. О том, что у нас… э… неестественные отношения.
Неестественные отношения? Должно быть, это означает отношения сексуальные. Откуда-то из глубины сознания всплыло представление о том, что такие отношения считаются преступлением. Неудивительно, что Уорф сделался таким несчастным, когда заговорил об этом.
– А это так?
– Да, сэр. – Уорф говорил еле слышным шепотом. – Мы можем покинуть вас, если вам это не нравится.
Возможно, именно эти «неестественные отношения» стали причиной того, что на них напала группа разъяренных мужчин. Адам задумался над тем, каким именно образом осуществляются сексуальные отношения между двумя мужчинами, но сейчас расспрашивать об этом Уорфа было не время.
– Я знал об этом раньше?
Слуга кивнул.
– Полагаю, это знание мне не досаждало?
Уорф покачал головой.
– Тогда я не знаю, почему оно должно досаждать мне сейчас. – Адам вновь окинул взглядом содержимое гардеробной. – Ты подберешь мне подходящий наряд для ленча? Я затрудняюсь сделать выбор. – Адам опустил взгляд на свой костюм. – Платье, что на мне, мне дали в долг. Его необходимо вычистить и починить перед возвращением.
– Будет сделано, ваша светлость. – У Уорфа от облегчения вибрировал голос.
Адам вышел из гардеробной и взялся за ручку еще одной двери. Она была заперта. Он нахмурился:
– Почему я не могу туда войти?
– Эта комната… ваш личный кабинет. Поэтому она заперта.
– Ты знаешь, где ключ?
Слуга кивнул.
– Я время от времени убираю в этой комнате, потому что вы не хотите, чтобы туда заходили горничные. – Уорф подошел к элегантному со множеством выдвижных ящиков письменному столу, выдвинул один из ящиков и достал из-под суконной обивки ключ. – Здесь он хранится.
Адам изучил искусно выполненный тайник.
– Очевидно, я не шутил, когда говорил, что не желаю, чтобы туда входили посторонние.
– Вы были очень серьезны на этот счет. – Уорф протянул хозяину ключ. – Я приготовлю вам одежду для ленча, пока вы заглянете туда.
Довольный тем, что Уорф оставил его, Адам отпер дверь, гадая, какую ипостась себя прежнего он так тщательно скрывал от других. Он вошел в комнату и оказался в индуистском святилище. Воздух был пропитан ароматом благовоний, и свет, струящийся из стрельчатых окон, освещал алтарь в окружении искусно вырезанных из дерева и раскрашенных статуй божеств. С центра потолка свисали полоски тканей богатых расцветок, драпируя стены. Все это делало комнату похожей на экзотический шатер. Бронзовые масляные светильники он уже видел в своих снах.
Напротив двери он увидел знакомого бога с головой слона. Ганеша. Теперь он легко вспоминал имена и атрибутику. Ганеша был своим парнем, он устранял препятствия и помогал в начинаниях. Еще он был покровителем искусств, наук и мудрости. На его алтаре лежал букет цветов, настолько сухих, что было уже трудно определить, что это за цветы.
Адам поднял букет, и лепестки посыпались на пол. Если Уорф заглядывал сюда лишь затем, чтобы убрать, то эти цветы он, Адам, оставил здесь сам перед тем, как отправиться в Шотландию. О чем он тогда молился? Об успехе предприятия или о чем-то менее очевидном?
Здесь ощущался глубокий покой. Как в саду для медитации, только еще спокойнее. Он посмотрел направо и узнал Лакшми, супругу Вишну и богиню красоты, любви и процветания. Так же как Афродита или Венера, Лакшми была воплощением женственности. Ей был посвящен праздник света, Дивали. Мария совсем не была похожа на эту темноволосую богиню, но при этом в ней присутствовало столь же мощное женское начало.
В святилище были еще статуи Шивы Разрушителя, танцующего бога уничтожения и возрождения, и Вишну – верховного бога, кто стоял над всеми прочими. Боги его снов. Ощущение возвращения домой, более сильное, чем когда он вошел в Эштон-Хаус, овладело им. Адам закружился на месте, и толстый ковер упруго пружинил под его ногами.
Эта комната олицетворяла собой его тайну, его индусскую сущность. Когда его насильно отняли у матери и увезли из дома в Англию, чтобы сделать из него достойного наследника титула, он инстинктивно осознал, что, дабы не сойти с ума, он должен притвориться англичанином. Он ничего не мог поделать со своей смуглой кожей, но он мог говорить как лорд, одеваться как лорд и заниматься тем, чем положено заниматься английскому лорду. И как следствие – все эти наряды, висящие в соседней комнате.
Видел ли кто-нибудь его тайное святилище, кроме Уорфа? Нет. Адам сразу почувствовал, что даже его друзья, которые, бросив ради него все дела, отправились в Шотландию искать его затонувшее тело, не знали об этой его тайной обители. Он никому не доверял эту тайную часть себя, за исключением слуги, у которого были свои причины держать язык за зубами.
Обуреваемый мыслями, которые он не мог четко идентифицировать, Адам провел подушечками пальцев по бронзовому колесу огня, в которое был заключен танцующий Шива. Существовала какая-то очень глубокая и сложная связь между его амнезией и тем, что он прятал от посторонних столь значительную часть своего внутреннего мир Но он не знал точно, каким образом сможет снова обрести цельность.
Теперь он вспоминал, как посещал с Марией церковь в Хартли и как служба там ощущалась им как нечто естественное и укрепляющее дух. Ему было хорошо в христианской церкви. Как, впрочем, и в этой комнате. Он вышел из святилища, заперев за собой дверь. Уорф был в гардеробной. Он чистил щеткой темно-синий сюртук, который и так был безупречен.
– Уорф, я считал себя христианином?
Слуга посмотрел ему прямо в глаза.
– Как-то раз вы сказали мне, что считаете себя одновременно христианином и индуистом и что большинство людей вас не поняло бы.
Адам засмеялся немного удивленно.
– Вероятно, так оно и есть. Пожалуй, лучше будет, если я продолжу хранить этот факт в тайне. Ты единственный человек, который знает о моем… секретном храме?
– Я думаю, да, сэр.
Взгляды их встретились на мгновение. Адам первым отвел глаза. Каждый из них имел свои тайны и уважал право другого их иметь.
– Полагаю, этот сюртук мне следует надеть к ленчу?
– Да, сэр. Прочие вещи тоже уже приготовлены. Я подумал, что подойдет утренний туалет, поскольку у ваших друзей не было возможности переодеться.
Через несколько минут Адам уже был одет как герцог Эштон, в безукоризненно сшитый сюртук, жилет и бриджи. Он вынужден был признать тот факт, что превосходный крой производит впечатляющий эффект. Его сапоги были начищены до блеска, и он обнаружил, что руки его помнят, как по моде завязывать шейный платок. Чувствуя, что знает себя лучше, чем когда приехал, он спросил:
– Как я могу найти своих гостей?
– Я вам покажу. Требуется время, чтобы освоиться в доме.
Следуя за Уорфом, Адам добрался до маленькой столовой одновременно с другими гостями. Мария смеялась над чем-то, сказанным Джулией, и она выглядела такой прелестной и милой, что сердце его съежилось, словно его сжали в кулаке.
В свое время Адама потрясла и покоробила ее ложь, но его тайный индуистский храм стал наглядным доказательством того, что он сам был далеко не всегда кристально честен. Еще слишком рано делать какие-то окончательные заключения, поскольку ему предстояло еще многое о себе узнать и сложить в цельную картину, но он был готов признать тот факт, что хотел бы остаться с Марией навсегда. Улыбнувшись ей так, чтобы она поняла, что эта улыбка предназначена ей одной, он взял ее под руку.
– Ну, посмотрим, что для нас приготовили кухни Эштон-Хауса?
– Прекрасная мысль, – сказала она, и глаза ее зажглись от его улыбки, от тайного послания, какое прочла она в его глазах.
– Насчет качества ленча даже не сомневайся. У тебя лучший повар в Лондоне, Эш. – Керкленд предложил руку Джулии. – Пора взять реванш за все ужины в придорожных гостиницах.
Дворецкий Холмс перехватил взгляд Адама и скосил взгляд на тот конец стола, где всегда сидел хозяин дома. Адам понял намек и прошел к своему месту. Он отодвинул стул для Марии справа от себя, тихо сказав:
– Мы должны позже поговорить. Я хочу тебе кое-что показать.
Он собирался открыть ей свой тайный храм, ибо, если у их отношений есть будущее, она должна принять и понять ту часть его, которую он похоронил в себе. Но он не думал, что с этим будут проблемы. Душа Марии была так же прекрасна, как и ее внешность. Взгляды их на мгновение встретились, и по ее улыбке он видел, что она поняла то, что он не скажет при всех.
Адам уже собирался сесть, когда в столовую стремительно вошли трое. Один из них был швейцар, который первым встретил Адама при входе в дом. Рядом с ним были хорошо одетый светловолосый господин примерно одних лет с Адамом и статная женщина средних лет. Адам уставился в зеленые глаза молодого человека. Не такие темные, как у него, но отчетливо зеленые. Неужели это?..
– Миссис и мистер Лоуфорд, – на одном дыхании произнес слуга.
Кузен Адама и его тетя – самые близкие родственники, которых он имел. Лицо молодого человека расплылось в улыбке.
– Эштон, это действительно ты!
Он поспешил навстречу Адаму и обеими руками пожал его руку. Еле слышно он сказал:
– Я, знаешь ли, твой кузен Хэл.
Так же тихо Адам произнес:
– Я не был уверен. Спасибо, что подтвердил. – Он ответил на рукопожатие, подумав, что радость Хэла при встрече с ним не кажется поддельной.
Разумеется, Хэл успел получить письмо, так что времени подготовиться к встрече у него было достаточно. Если его радость не была искренней, то он очень неплохо разыграл ее. Решив бросить пробный шар, Адам сказал:
– Так вы не злитесь из-за того, что лишились наследства?
Хэл состроил печальную мину.
– Конечно, мне хотелось бы получить титул, но не слишком скоро. Я предпочел бы прожить еще пару-тройку десятилетий в беспечности и иметь лишь дочерей. Это приятнее, чем готовить себе наследника. – Пожатие его было крепким.
Мать Хэла отличалась статностью и безукоризненным вкусом в одежде, а ее светлые волосы были лишь слегка тронуты сединой.
– Мой дорогой мальчик, ты не представляешь, каким приятным сюрпризом стала для нас весть о том, что ты жив. – Она подставила Адаму щеку для поцелуя, хотя в ее бледно-голубых глазах Адам не заметил ни радости, ни нежности. – Может, мы поторопились с визитом, но Хэл настоял на том, чтобы мы навестили тебя сразу же, как только ты вернешься домой.
Довольный тем, что ему сообщили ее имя, Адам сказал:
– Рад встрече, тетя Джорджиана. Я надеюсь, и вы, и Хэл составите нам компанию за ленчем. – Получив ее согласие, Адам дал знак слугам принести еще два прибора.
Когда слуги ушли и в столовой остались только родственники и друзья, Адам сказал:
– Вы слышали, что у меня проблемы с памятью. Я не помнил, насколько красива моя тетя.
Лесть произвела надлежащий эффект. Взгляд ее потеплел.
– Я рада видеть тебя в добром здравии после всех выпавших на твою долю испытаний. Мы многим обязаны твоим друзьям. Спасибо им за то, что нашли тебя.
– Они сделали для меня больше, чем требует дружеское участие. – Он положил ладонь на плечо Марии. – Позвольте мне представить моих новых друзей. Миссис Бэнкрофт, – он указал на Джулию кивком, – и мисс Кларк. Они проделали с нами весь долгий путь с севера. – Рука его сжала плечо Марии. – Мы с мисс Кларк помолвлены.
Джорджиана от изумления открыла рот.
– Эштон, это невозможно! Вы помолвлены с моей дочерью Дженни!
Глава 26
Помолвлен с Дженни?.. Пальцы Адама больно впились в плечо Марии. Было так, словно кто-то вбивал эти слова в ее сердце кувалдой. Улыбка Адама, тепло его взгляда, которым он одарил ее, когда они встретились у двери столовой, подарили ей надежду на то, что проблема их может быть успешно разрешена. Теперь эта надежда испарилась.
Адам и Дженни вместе росли. Она знала его таким, каким никогда не знала Мария. Они решили пожениться, а джентльмен никогда не расторгнет помолвку по своей инициативе. Никогда.
– Почему никто не сообщил мне об этом? – сдавленным голосом воскликнул Адам.
Встревоженный, но не удивленный, Хэл поднял брови.
– Несколько лет я ждал, когда вы объявите о помолвке, хотя моя сестричка могла бы сообщить мне, когда это произошло. Вы всегда были не разлей вода. Я думал, что ты хочешь дождаться совершеннолетия Дженни и тогда сделать ей предложение. До него осталось всего несколько недель. – Он усмехнулся. – Мои поздравления. Не мог и мечтать о лучшем зяте.
– Изначально ты собирался с этим подождать, Эштон, – сказала Джорджиана, – но когда ты пришел просить моего благословения, ты сказал, что хотел бы сделать предложение Дженни до отъезда в Шотландию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37