— Леди Аврора, я и не знала, что вы здесь. Хотя мне следовало об этом догадаться.
— Ты хорошо меня знаешь, — улыбнулась Аврора. — Матильда, тебе не составит большого труда принести сюда мой завтрак?
Матильда одобрительно улыбнулась:
— Конечно, нет. Вот только взгляну на ее повязки. Потом оставлю здесь этот поднос и принесу еще один.
Она склонилась над Кортни, внимательно рассматривая лоб молодой девушки:
— Как вы себя сегодня чувствуете, мисс Кортни?
— Намного лучше, — ответила Кортни. — Благодаря вашему уходу боль почти совсем исчезла. Теперь бы мне преодолеть эту слабость.
Матильда выпрямилась.
— Съешьте все, что лежит на этом подносе, и поправитесь. — Высказав это пожелание, она поторопилась приготовить завтрак для Авроры.
— Ну, чего ты ждешь? — поддразнила Кортни Аврора. — Тебе лучше съесть хоть половину, пока Матильда вернется, а то она тебя отругает. — Аврора задумчиво взглянула на часы, которые Кортни продолжала сжимать в руке. — Какие красивые. Можно мне посмотреть их, пока ты будешь есть?
Кортни заморгала, она совсем забыла про свое сокровище.
— Это папины, — прошептала она, взглянув на часы, лежавшие на ладони. — Моя мама подарила их ему в день свадьбы. А он дал их мне как память как раз перед тем, как его… — Она запнулась. — С тех пор они больше не ходят. Но я уверена, они тебе понравятся. Там изображен маяк, который наверняка напомнит тебе твой любимый маяк в Уиндмуте. — Кортни открыла крышку часов. — Вот… — Тут она резко села, не отрывая взгляда от часов.
— Кортни, что там?
— Часы… Стрелка прыгнула вперед.
— Но ты говорила, что они остановились.
— Да. В половине седьмого — это время, когда папу бросили за борт. Но только что, как раз в тот момент, когда я смотрела на них, стрелки и сама картинка двинулись. Только один раз. Потом они снова остановились. — С надеждой в глазах она посмотрела на Аврору: — А вдруг папа действительно жив?
— Кортни, что ты говоришь? — изумилась Аврора.
— Я видела сон. Папа звал меня, говорил, что жив. Я знаю, это кажется невероятным, но, может, то, что сейчас произошло с часами, является каким-нибудь знаком? Как ты думаешь?
Аврора была заинтригована.
— А ты правда не видела, как твой папа утонул?
— Нет, — содрогнулась Кортни. — Я слышала его крик. Этот звук навсегда останется в моей памяти. Но когда его бросили за борт, я была уже заперта в своей каюте внизу.
— И очевидно, его тело так и не было найдено, — Аврора с каждой минутой становилась все более завороженной.
— Но он был связан. — Кортни ощущала потребность рассуждать вслух. — И к тому же Лексли под дулом пистолета привязал к его ногам тяжелый мешок с зерном. Просто невозможно выжить в такой ситуации. Но…
— Мистер Сколлард! — Аврора вскочила на ноги. — Мы с тобой и твоими часами должны пойти к мистеру Сколларду. Если кто и сможет разгадать эту загадку, то только он. Как только ты поправишься, мы сразу же отправимся на маяк и там узнаем, действительно ли являются знаками движение часов и твой сон.
— Но ты не думаешь, что я сошла с ума?
— Конечно, нет. Мистер Сколлард учил меня, что в каждом веровании, в каждой легенде, какими бы сказочными они ни казались, есть крупицы правды. Но нам трудно отыскать эти крупицы, отделить реальность от вымысла.
— Это не всегда легко, — согласилась Кортни. — Да и не во всех случаях необходимо. По утверждению Слейда, этот сон был просто реакцией на папину смерть или, скорее, моим нежеланием принять ее.
— Ты говорила обо всем этом со Слейдом? Зачем? И когда?
Заметив изумление в голосе Авроры, Кортни пожалела о своих словах. Несмотря на вполне оправданные причины, появление Слейда в ее спальне прошлой ночью могло быть неверно истолковано. И если сестра Слейда сделает неправильный вывод, станет крайне затруднительно объяснить ей даже самые невинные мотивы поступков.
Голос у Кортни дрожал, когда она собралась с духом и коротко пояснила:
— Слейд услышал мой плач и зашел проведать меня. Я рассказала ему про свой сон.
Аврора подняла кверху глаза и театрально вздохнула:
— Ты обратилась не к тому человеку. Возможно, мой брат самый порядочный и самый ответственный человек на земле, но он к тому же и самый бесчувственный прагматик. Он ни во что не верит, особенно если не может убедиться в этом воочию.
Кортни почувствовала огромное облегчение.
— Ты говоришь о проклятии рода Хантли? На этот раз удивилась Аврора:
— Слейд говорил об этом?
Это была более безопасная тема для разговора.
— Да. Но ему и не нужно было этого делать. Папа да и другие члены команды упоминали об этом. О вашей семье и о черном бриллианте ходит много рассказов среди моряков.
— Ты хочешь сказать, что мы весьма знамениты? — Аврора сложила руки на груди, разглаживая ладонями прекрасный муслин платья, словно пытаясь скрыть дрожь. — Я почувствовала такое облегчение, когда камень ушел от нас вместе со всеми его проклятиями. Он разрушил нашу семью, верит в это Слейд или нет.
— О, он верит в это. Единственная разница в том, что он считает проклятием не сам бриллиант, а тех, кто ищет его.
Взгляд Авроры сделался задумчивым.
— Ты пробыла в Пембурне всего несколько дней, а мой брат поделился с тобой тем, о чем не говорил никому, включая меня.
— Аврора, он не…
Аврора быстро перебила запротестовавшую было Кортни:
— Ты не понимаешь. Я нисколько не расстроена. В действительности я очень рада, что Слейд хоть кому-то позволил проникнуть сквозь эту проклятую стену, которой он отгородился от остальных. Может, он наконец признает, что никто из нас не сумеет выжить в одиночку. И если так, то для него еще есть надежда, только если он поймет, что нуждаться в людях — это благословение, а не несчастье.
Слейду вряд ли понравилось бы такое заявление Авроры.
Он уже сделал четвертый круг по живописной деревенской дороге, расположенной в миле от Пембурна, не переставая бранить себя, что выехал в такую рань.
Это было абсурдно, даже принимая во внимание то, что он собирался сделать, прежде чем отправиться к Морленду. Ведь имение Морленда находилось всего в шести милях от небольшого городка Доулиша, расположенного рядом с Пембурном. Так что дорога туда займет не больше часа. К тому же люди, с которыми он намеревался встретиться, чтобы побольше разузнать о графе, вряд ли появляются в своих конторах с первыми лучами солнца.
Похоже, ему придется бесцельно кататься в течение нескольких часов.
Но ему просто необходимо было уехать.
Само это желание не было удивительным. Его пребывание в Пембурне после возвращения из поездок всегда бывало кратковременным, непонятное беспокойство почти сразу же гнало его прочь. Он оставался ровно на столько, чтобы удостовериться в благополучии Авроры, а затем снова отправлялся по делам — за границу, как можно дальше от прошлого.
Но в этот раз все сложилось иначе.
В этот раз его охватили не беспокойство и нетерпение, а противоречивые чувства, странная смесь нежности, решимости и чувства вины. Все это имело отношение к Кортни, к Кортни и тому, что случилось между ними прошлой ночью.
То, что случилось, это всего лишь поцелуй, напомнил он себе. А то, что происходило, это совсем другая история.
Ему никогда не забыть выражения глаз Кортни, когда он оставил ее: не смущение или сожаление, а удивление. Ее зеленоватые глаза были полны удивления и страха, что испугало его.
Ведь он сам ощущал то же самое.
Вся эта ситуация была ненормальной. Он спас женщину от смерти, привел ее в свой дом. И вполне естественно, что она потянулась к нему за утешением, а он попытался ей помочь.
Утешение, черт возьми. Этот поцелуй был глубоким, всепоглощающим, он вызвал к жизни незнакомые, но сильные чувства, которые до глубины души потрясли Слейда. Уж не говоря о страсти, неведомой, напряженной и едва сдерживаемой. Эта страсть напоминала языки пламени, готовые в любой момент вырваться на поверхность.
Для мужчины, который прожил тридцать один год и, несмотря на свое одинокое существование, не был новичком в любви, казалось непривычным ощущать от поцелуя такой же трепет, как от самых горячих любовных ласк.
Его поведение до этого поцелуя было еще более непривычным.
Слейд никогда не подходил к постели женщины без взаимного согласия. Но прошлой ночью, задолго до их объятий, даже когда и мысли об этом не возникало, Слейд прилег возле Кортни, словно это самая обыденная вещь в жизни, держал ее на руках без тени смущения, разговаривал с ней, но это была не прелюдия перед любовной игрой, а нечто само собой разумеющееся.
И он рассказывал ей то, о чем не говорил никому.
Конечно, его рассказ не назовешь большим откровением, когда половина Англии знакома со всеми тонкостями проклятия рода Хантли. Но Слейд ни с кем не делился своими мыслями и чувствами. Как и его жизнь, они принадлежали только ему одному.
Но лишь до прошлой ночи.
Однако Слейда беспокоил не только их разговор или даже их поцелуй, хотя он был не в силах забыть вкуса ее губ, нежности кожи, хрупкости тела. Потрясение наступило позже.
Никогда он не уносил с собой воспоминание о женщине, но ему и не хотелось прогонять образ Кортни Слейд был полон решимости отыскать пирата, убившего ее отца, не важно, причастен к этому Морленд или нет, и вонзить кинжал ему в сердце, чтобы вернуть ей утерянный покой.
Ну что ж, заключил Слейд, крепче сжимая поводья, только что он перечислил слишком много из того, что было ему несвойственно. Будучи реалистом, он заставил себя признать правду: Кортни Джонсон не только глубоко трогала его, но всего за несколько дней, а может, и с самого начала, пробудила в нем такие чувства, о существовании которых он и не подозревал.
Смешно, что он собирается столько сделать ради нее, а не ради собственного блага.
Ведь Слейд и вправду всю жизнь был одиночкой, начиная от учебы в Итоне и кончая Оксфордом. Он не имел ни малейшего представления, какая часть этой особенности его характера унаследована, а какая явилась результатом известного проклятия. Но судьба распорядилась так, что с самого детства ему приходилось полагаться только на себя. Смерть родителей усилила эту независимость и внутреннюю стойкость, но он больше не мог жить только для себя. Он был нужен Авроре, на него как на графа Пембурна легла огромная ответственность. И он исполнился решимости, несмотря на невосполнимые потери, виновниками которых оказались те, кто охотился за черным бриллиантом, сохранить свою независимость как эмоциональную, так и материальную.
В тот день, когда Слейд обнаружил тела своих родителей, он поклялся, что это последнее поколение Хантли, пострадавшее от ненависти и жадности, порожденных воровством их предка, что это последняя капля крови, пролитая в семье Хантли. Слейд дал себе клятву, что их род умрет вместе с ним.
Это будет не так сложно осуществить. Они с Авророй являлись последними представителями рода Хантли. Аврора выйдет замуж, уж он позаботится об этом, и ее дети будут носить имя ее мужа. И тогда, если Слейд умрет, не оставив жены или детей, то хотя потомки Авроры и унаследуют имение Пембурн, и проклятие рода Хантли уже не коснется их.
Если Слейд умрет, не оставив жены или детей.
Таким образом, главной заботой для Слейда стало изгнание любой мысли о женитьбе и ребенке. И он стойко выполнял задуманное: не менял своего решения, постоянно держал себя в руках и выбирал временных любовниц, которые так же, как и он, стремились избежать зачатия.
Вряд ли такое подойдет Кортни.
Нет, женщина, подобная Кортни, должна иметь любящего мужа, полный дом детей и бесконечную череду светлых дней. Ничего этого Слейд предложить не мог. Так что ей не было места в его жизни, несмотря на притягательность и красоту. И раз она слишком неопытна, чтобы понять это, значит, он должен оградить ее. Снова спасти Кортни, но на этот раз от самого себя.
Крепко стиснув зубы, Слейд направил лошадей к Ньютонскому аббатству, на встречу с графом Морлендом, которая могла хоть что-то прояснить.
Пробило только десять часов, когда Слейд свернул на дорогу, ведущую в имение Морленда.
Он мрачно размышлял над тактикой их беседы, учитывая те сведения о графе, что удалось собрать из разговоров.
Сведения оказались просто поразительными.
Граф Морленд, судя по всему, сильно изменился за последние несколько месяцев. Но перемены коснулись не его финансового положения, а поведения. По словам двух местных торговцев и хозяина гостиницы, Морленд несколько раз выезжал из имения, используя гостиницу для деловых! встреч. По описанию партнеров Морленда Слейд понял, что это видный банкир из Девоншира и уважаемый адвокат.
Похоже, граф был совершенно трезв и смог провести эти встречи. Дальнейшие расспросы ничего не прояснили: и банкир, и адвокат следовали профессиональной этике. Слейду удалось только выяснить, что Морленд пытается восстановить свои позиции в деловых кругах.
Но гораздо важнее было выяснить, что вызвало такие неожиданные и резкие перемены. И Слейд намеревался это разузнать.
Кривая улыбка появилась у него на губах, когда он проехал через железные ворота Морленда и направился к возвышавшемуся впереди одинокому мрачному зданию. Сначала нужно попасть внутрь, миновать прислугу и добраться до графа. Излишне напоминать, что его отнюдь не ждал теплый прием. Это предположение подтвердилось через пять минут после того, как курносый дворецкий открыл дверь на его стук.
— Что вам угодно? — спросил он, и по его спокойному тону Слейд понял, что тот не имеет ни малейшего представления, кто перед ним. Да и откуда ему знать. Слейд никогда раньше не появлялся на пороге дома Морленда.
— Добрый день, — также спокойно ответил он. — Будьте любезны известить его светлость, что граф Пембурн хочет его видеть.
Дворецкий кивнул, но тут же кровь отхлынула от его лица, и он заикаясь переспросил:
— К-как вы сказали?..
— Я именно так и сказал. Теперь, когда вы убедились, что я действительно Слейд Хантли, пойдите и передайте Морленду, что я здесь и не собираюсь уходить, пока мы не поговорим.
Дворецкий с трудом собрался с духом:
— Его светлости нет.
— «Нет» означает, что его светлости нет дома? Или «нет», потому что он пьян?
Дворецкий фыркнул:
— Нет дома, милорд.
— Прекрасно. Тогда я его подожду.
— Но это может занять несколько часов.
— Я не спешу. — С этими словами Слейд снял редингот и вручил его изумленному дворецкому. — Го этому коридору можно пройти к библиотеке? — спросил он, направляясь вперед. — Я скоротаю время за чтением.
— Но, лорд Пембурн, вы не можете…
— Таер, чья это коляска у входа? — Раздавшийся возле парадной двери голос заставил их оглянуться. Они увидели, как Лоуренс Бенкрофт остановился у входа. — Я никого не жду.
— Но кое-кто ждет тебя, — странно спокойным тоном ответил Слейд.
Голова Морленда дернулась вперед, как у волка, почуявшего опасность, он прищурился и уставился на гостя.
— Пембурн.
— Похоже, ты совершенно трезв, раз узнал меня. Это впечатляет, учитывая, что мы не виделись… постой-ка, сколько лет прошло с тех пор, как ты заперся здесь наедине с бутылкой? Восемь? Или девять? Кажется, девять, это произошло через год после смерти моих родителей.
— Что, черт возьми, понадобилось тебе в моем доме? — Морленд буквально сорвал с себя редингот и швырнул на руки Таера, а затем сердито направился к Слейду. — Убирайся. Иначе я выкину тебя вон.
— Нет, Морленд. Тебе чертовски хорошо известно, почему я здесь. И ты не рискнешь вышвырнуть меня, пока не услышишь, что я скажу, и не оценишь, какие доказательства твоей вины у меня имеются. Так что прекращай свое героическое представление и давай перейдем к делу. Мы можем поговорить наедине в библиотеке? Или ты хочешь, чтобы я высказал свои обвинения перед твоими слугами? Выбирай.
Морленд глубоко вздохнул и, прищурившись, посмотрел на Слейда, размышляя над тем, что тот сказал и что еще подразумевал.
— Ты нисколько не изменился, Пембурн. Все так же груб, как и раньше. Ну хорошо. В отличие от членов твоей семьи я не такое чудовище. Хотя понятия не имею, о чем ты говоришь и почему считаешь, что я должен знать о цели твоего визита. — Он бросил быстрый взгляд на Таера: — Мы с графом будем в библиотеке. Никаких напитков не надо. Постучи в дверь ровно через десять минут. Приведи с собой троих или четверых слуг, на случай если лорда Пембурна будет трудно убедить покинуть мой дом. Так или иначе его нужно будет проводить из имения ровно через десять минут.
— Хорошо, милорд. — Таер засуетился, как мышь, которой удалось ускользнуть из ловушки.
Морленд молча показал дорогу в библиотеку, затем плотно закрыл за собой дверь и, достав часы, мельком взглянул на них.
— У тебя мало времени. Так что говори поскорее, чего ты хочешь? — Морленд окинул Слейда ледяным, но спокойным взглядом.
Слейд облокотился о каминную полку и отвел взгляд в сторону, чтобы успокоиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38