— перебил Бизоль. — Он сейчас находится в Труа, неподалеку отсюда. Граф Зегенгейм — живая легенда, подвиги его неисчислимы. Кстати, он еще прославился и тем, что сумел увести у самого императора Генриха IV его жену Адельгейду.
— В самом деле? — заинтересовалась Жанетта. — Как бы с ним познакомиться?
— Ну вы будете слушать или нет? — обиженно воскликнул Роже. — О Людвиге ходит много легенд, но моя история касается меня, а не его. Тем более, что вскоре он уехал в Дамаск, и я продолжил свой путь один.
— Мы внимаем вам, шлемоблещущий воин, — смиренно произнесла Жанетта, прикладываясь к его плечу рукой, отчего Роже сразу же успокоился и заулыбался.
— Итак, — продолжил он, — ветер странствий занес меня на край земли. Три дня я скитался по пустыне без еды и питья. Конь мой сдох, и я брел пешком, падая от усталости, пока не увидел перед собой спасительный оазис. Не дойдя до журчащей воды и спасительной тени несколько метров, я упал и лишился, чувств.
— О, Боже! — испуганно воскликнула Жанетта.
— Очнулся я в прохладном шатре, на мягкой кровати из лепестков роз, — Роже с удовольствием покосился на свою соседку. — Мне показалось, что кто-то наблюдает за мной. Так и есть: откинув полупрозрачное покрывало под балдахином, ко мне приблизилась прекрасная аравийка. Тот кто был на Востоке знает, какой чарующей красотой обладают тамошние женщины. Как потом выяснилось, это была дочь местного правителя — султана Кабуса. Бедняжка была заколдована приезжим магом и чародеем, который держал в страхе весь народ и ежедневно требовал человеческих жертв. Меня он предназначил на заклание на вечер, а на следующий день должен был взять в жены эту прекрасную Гюзель.
— Какой ужас! — воскликнули сидящие за столом дамы.
— Да, ужас, — горделиво подтвердил Роже, посверкивая своим глазом. Несмотря на этот физический недостаток, выглядел он весьма обаятельно: была в его лице та мужественная красота, свойственная людям, которые покою и неге предпочитают свежий ветер, воздух и солнце. — Этот чародей, надо сказать, был отвратительный карлик. Но у него имелся слуга-великан, ростом, наверное, с башню. Он и совершал казни, разрывая людей пополам. А Гюзель все время находилась в состоянии полусна, не узнавая ни родных, ни друзей. Кабус же попросту постоянно дрожал от страха. Вот в такую веселенькую страну я попал.
— Как же вы избежали столь горькой участи? — взволнованно спросила Жанетта, прикладывая ладони к груди. Взглянув на нее, Роже воодушевленно продолжил:
— Когда меня привели на площадь, где томился народ в ожидании моей казни, а карлик злорадно потирал руки, я вдруг заметил одну странность в его поведении. Проклятый маг почти постоянно сосал указательный палец своей левой руки. Я догадался, что это как-то связано с его волшебством. Наверное, именно в пальце таилась его чудодейственная сила. Мне не составило большого труда выхватить спрятанный кинжал, подскочить к карлику и отрубить его зловещий палец. В один момент маг испустил дух и сморщился до размеров банановой кожуры. Народ на площади возликовал!
— Но ведь оставался еще великан, — произнес изумленный Бизоль де Сент-Омер.
— Да. Но великан сам был околдован и зловещие чары над ним кончились со смертью чародея. Он упал на колени и признал меня своим господином. Очнулась и Гюзель, а султан Кабуса тотчас же предложил мне ее в жены. Но… — тут Роже взглянул на Жанетту, — я уехал из этой страны, осыпанный богатством, поскольку знал, что мое сердце займет когда-нибудь другая дама. И я уже догадываюсь — кто это.
Жанетта слегка покраснела и спросила:
— Не там ли, благородный рыцарь, вы потеряли свое зоркое око?
— Нет, не там, — ответил Роже. — Это уже другая история. Когда я выиграл большой рыцарский турнир в Орлеане, одна из восторженных поклонниц бросила в меня огромный букет роз, и один из шипов вонзился мне прямо в глаз. Бедняжка после умерла от огорчения.
Гуго де Пейн больше не мог сдерживаться и рассмеялся.
— Не обращайте внимания, — сказал он удивленным гостям. — Так, что-то пришло на ум.
— В Труа, кстати, через неделю открывается королевский турнир. Ожидают прибытия Людовика IV. Съедутся рыцари со всей Европы. Не мешало бы и нам побывать там, — произнес Бизоль. — Тем более, что нам все равно предстоит уведомить графа Шампанского о нашем путешествии в… — тут хозяин прикусил язык и посмотрел на свою супругу. Луиза тревожно взглянула на него, потом — на Гуго.
— Какое путешествие? — спросила она.
— Недавно, мне пришла странная охота сочинять стихи, — отвлек ее внимание де Пейн. — Вот послушайте что я набросал по дороге сюда:
Не для того, чтоб прочим быть под стать,
Не для игры отнюдь или забавы,
Но чтобы Господу хвалу воздать
И чая верным — почести и славы…
— Мне нравится! — воскликнул Бизоль. — Эй, слуги, еще вина!
Ужин кончился, когда звезды уже вовсю сияли на небосклоне. В последующие дни рыцари занимались охотой, преследуя по близлежащим полям зайцев и лисиц. Роже де Мондидье большую часть времени проводил с Жанеттой, гуляя с ней в окрестном парке. Однажды Луиза отвела Гуго де Пейна в сторонку и напрямик спросила:
— Я знаю, вы желаете забрать моего мужа с собой в какие-то странствия. Я не права?
— Это так, но выбор остается за ним, — промолвил Гуго.
— Его ничто не удержит! Ни я, ни наши дочери, — с горечью произнесла Луиза. — Зачем вы появились? Без вас было так хорошо! Я чувствую, вы погубите его.
Красные лучи заката легли на ее искаженное болью лицо, а глаза умоляюще смотрели на рыцаря.
— Уезжайте, — попросила она. — Оставьте Бизоля радоваться жизни и такому простому счастью, которое я дарю ему.
Гуго размышлял над ее словами, глядя на виднеющиеся вдали верхушки сосен.
— Возможно, случится так, — произнес наконец он, — что оставшись здесь, Бизоль никогда не простит себе этого. Ни себе, ни вам. И тогда ваше счастье превратится в ад.
Луиза огорченно вздохнула, а Гуго прикоснулся к ней рукой и мягко добавил:
— Не переживайте столь сильно, мы едем не умирать, а побеждать. Мы обязательно вернемся.
Медленно качая головой, Луиза обреченно проговорила:
— Сердце подсказывает мне, что ваша дорога ведет к краю пропасти.
Через два дня Гуго де Пейн, Бизоль де Сент-Омер и Роже де Мондидье, вместе с сопровождающими их оруженосцами и слугами, выехали из замка по дороге, ведущей в Труа. Из окна угловой башни, обнявшиеся Луиза и Жанетта с тревогой и грустью смотрели им вслед. И они еще долго стояли, всматриваясь в даль, пока пыль, поднятая копытами лошадей, не стала оседать на пустынную дорогу. Так Бизоль де Сент-Омер стал вторым рыцарем, присоединившимся к Гуго де Пейну вслед за Роже де Мондидье.
Ехавшие рысью рыцари молчали. Общее чувство разлуки охватило их. Бизоль вспоминал свою юную жену и двух дочек, а Роже — милую Жанетту, которой поклялся вернуться во что бы то ни стало, пусть даже перерубленный пополам, на что красавица ответила, что будет ждать его столько, сколько потребуется. А Гуго де Пейн, чья память вновь вернулась к далеким дням юности, думал о прекрасной графине де Монморанси, о незабвенной Катрин, таинственно исчезнувшей девять лет назад. Он пытался прогнать навязчивые воспоминания, хмурил брови и кусал губы, но светлый, белокурый образ с дорогими его сердцу чертами лица, словно бы плыл рядом с ним по дороге, устремляясь к горизонту.
Он не слышал, что произнес Бизоль, ехавший рядом с ним, стремя в стремя. И лишь некоторое время спустя смысл сказанного дошел до его сознания.
— Так, значит, в Труа все теперь увлечены магией? — произнес Гуго и, пришпорив коня, помчался вперед.
Глава IV. ТРУА: ВЗЛЕТЫ И ПАДЕНИЯ
Как-то раз на той неделе
Брел я пастбищем без цели.
Гильом Аквитанский
1
В столицу Шампани съезжались рыцари со всей Франции. Владетельные сеньоры, герцоги и графы, их вассалы, имеющие право поднять на древке своего копья раздвоенное знамя или вымпел — знак командования отрядом, вассалы вассалов, рыцари победнее и просто одинокие башелье, — все устремлялись в Труа. Через несколько дней ожидалось прибытие короля. И хотя домен Людовика IV ограничивался лишь Парижем и Орлеаном, и можно было бы перечислить с десяток людей гораздо богаче его, но все они, — и граф Анжуйский, и Лотарингские принцы, и даже сам граф Шампанский давали в свое время вассальную клятву верности королю Франции из династии Капетингов, сменивших в свое время Каролингов, чей первый представитель — бывший майордом Пипин Короткий занял трон после злодейского убийства последнего из Меровингов, короля Дагоберта. Глубокие тайны сопутствовали сменам династий, и не только людская воля определяла их. И никто, казалось бы, не мог предполагать, что исчезнувшие представители легендарного Меровея вдруг спустя пять веков воскреснут, как птица Феникс из пепла.
Туманом было окутано происхождение Меровингов, появившихся во Франции неизвестно откуда. Иногда их называли королями-колдунами, королями с длинными волосами, поскольку по примеру библейского Самсона они отказывались стричь волосы, в которых и заключался весь секрет их сверхъестественных способностей. По преданиям, сам Меровей был рожден от двух отцов. Однажды его мать, жена короля Клодио, будучи беременной пошла купаться в море, и там ее соблазнило и похитило таинственное морское существо, сделавшее королеву беременной во второй раз. Так родился Меровей, в жилах которого отныне текли две разные крови: французского короля и морского чудовища. Он появился на свет со священным родимым красным пятном в виде креста, расположенном на сердце, и все его дальнейшие потомки имели точно такой же знак — символ королевского рода. Необъяснимо было могущество Меровингов: они обладали даром ясновидения и чудодейственной силой исцеления, могли общаться с животными и умертвлять на расстоянии. А главное — обладали некоей таинственной магической формулой, дарующей власть над людьми. И эта формула была ценнее огромных сокровищ, накопленных ими. Последний, кто владел ею — был Дагоберт, убитый своим майордомом во время сна ударом копья в глаз, когда он прилег отдохнуть после охоты в окрестностях Ренн-Ле-Шато.
А в Труа жили ожиданием короля, королевской охоты, турниров, пиров, состязаний труверов, трубадуров и миннезингеров, спешащих сюда, чтобы прославлять рыцарские подвиги и прекрасных дам. С высоты птичьего полета город представлял из себя шестиконечную звезду с вытянутыми углами, окруженными по периметру более или менее крепкими оградами. Он состоял из узких, темных, лишенных свежего воздуха и солнечного света улиц, чей смрад умножали слонявшиеся в запруженных нечистотах стада свиней и коров. Многочисленные площади были обустроены балаганами ярмарочных торговцев и грубыми мазанками горожан. Почти все ремесленники, занимавшиеся одним делом, селились в своих, обособленных кварталах. Частенько на улицах случались такие же разбои, как и на уединенных дорогах в лесах. Но жители редко выходили по вечерам из дома — и не иначе, как с зажженными смоляными факелами, а после ударов колокола обязаны были запирать двери и тушить свет в окнах. В дождливое время на улицах случалась такая грязь, что проехать здесь можно было только верхом или на ходулях, а сырость была столь велика, что ржавчина мгновенно покрывала железные двери и ставни. Примерно дважды в год в городе случались повальные эпидемии от тех страшных и смрадных испарений, которые поднимались над Труа. Впрочем, таковы были все города Франции. Знатные же сеньоры строили свои замки возле городских стен, на берегу рек или на вершине холма, возле лесов и парков, где можно было в хорошую солнечную погоду устраивать различные увеселения и пиры. Сеть таких замков возле Труа принадлежала владетельному графу Гюгу Шампанскому, одному из освободителей Иерусалима, богатейшему сеньору, славному и благородному рыцарю пятидесяти восьми лет.
В центральной башне главного его замка, в одной из специально затемненных комнат, собрались изысканные гости: здесь для развлечения сеньоров устраивал мистические радения придворный каббалист и алхимик, влиятельный маг Шампани Симон Руши. Помогал ему и ассистировал рыцарь Андре де Монбар, уже несколько лет постигавший под руководством мага эзотерические учения. Руши был неопределенного возраста, маленького роста, с ярко выраженной восточной внешностью и колючим взглядом. Андре де Монбар — сухощав, средних лет, с приятным, но каким-то бесцветным лицом и волосами, и отличительной его особенностью было то, что везде и всюду он оставался незаметен, как бы растворяясь в окружающей его обстановке. Оба они стояли возле дымящейся на маленьком столике чаши, в которую Руши время от времени бросал какие-то порошки и травы. Угол комнаты был отгорожен полупрозрачной ширмой. Напротив них в удобных креслах сидели дамы и рыцари, представлявшие цвет Франции. Здесь был сам граф Шампанский со своей молодой второй женой Марией, старый граф Анжу и Мена с юным сыном Фульком, герцог Клод Лотарингский с супругой, знаменитый, дряхлеющий трувер герцог Гильом Аквитанский, граф де Редэ и его жена Беатриса, сводный брат короля Людовика — Ренэ Алансон, ныне являющийся послом византийского императора Алексея I Комнина, сестра Годфруа Буйонского и короля Иерусалима Бодуэна I Гертруда, клирик Кретьен де Труа, историограф и каноник иерусалимского короля Фуше Шартрский. Присутствовала также путешествующая инкогнито одна из самых образованных и красивейших женщин своего времени, дочь византийского императора Анна. Некоторые рыцари, которым не хватило кресел, стояли возле стен, и среди них особенно выделялся благородной осанкой и внешностью, опирающийся на длинный меч немецкий граф Людвиг фон Зегенгейм.
Пока алхимик Руши колдовал над своей чашей, Андре де Монбар объяснял присутствующим его действия.
— Сейчас Симон начнет вызывать гомункула, который появится за этой ширмой, — тихим, ровным голосом, несколько монотонно говорил Андре. — Не беспокойтесь, никакая опасность вам не угрожает. Гомункул не способен причинить вред человеку, если, конечно, не будет на то воли его хозяина. Вот он берет корень мандрагоры — маленького земляного человечка…
— Скажите, правда ли что мандрагора приносит ее владельцу счастье, удачу, любовь женщин и военные победы? — спросил вдруг молодой граф Фульк Анжуйский.
— Правда. Мандрагора зарождается в земле, пропитанной спермой повешенных.
— Как это? — встрепенулась Мария Шампанская.
— Мадам, известно, что повешение приводит к извержению семени у тех, кто подвергается этой казни, — бесцветным голосом объяснил Андре. — Выкапывать ее надо ночью, предварительно обведя вокруг нее круг по земле острием меча, чтобы растительный дух не убежал. Благодаря семени повешенного, мандрагора приобретает человеческие свойства, остается лишь оживить ее при помощи соответствующих курений и заклинаний.
Руши окунул мандрагору, наряженную в крошечные одежды, в дымящуюся чашу и тотчас же бросил ее за ширму, за которой начал расползаться желтый дым. Дым не рассеивался, но в нем проглядывались очертания маленького человека — гомункула. Он начал махать руками и кривляться. Руши щелкнул пальцами и человечек успокоился.
— Что вы желаете спросить у него, монсеньор? — обернулся Руши к графу Шампанскому. Граф в задумчивости провел рукой по своей львиной, седой гриве.
— Где сейчас король? — произнес он голосом, привыкшим отдавать приказания. Руши наклонился к гомункулу, и тот что-то зашептал ему, ухватив его ухо обеими ручонками. Колдун выпрямился, зорко осмотрев зал. От его колючего взгляда некоторые дамы испуганно поежились. Но многие из рыцарей смотрели на него насмешливо, с презрительной улыбкой.
— Король в двух днях езды отсюда. Сейчас он отдыхает. В деревушке Лентье. На сеновале.
— И, наверное, не в одиночестве, — усмехнулся граф Шампанский, подмигнув Ренэ Алансону.
— Вы правы, — подтвердил Руши. — Вместе с ним крестьянская девушка с черными, как смоль волосами.
Алансон громко расхохотался.
— Узнаю своего братца! — воскликнул он. — Надо спросить у него об этом по прибытии.
— Сеньоры, задавайте вопросы, жизнь гомункула кратковременна, — попросил Руши. Присутствующие оживились и вопросы посыпались один за другим:
— Стоит ли мне отправиться в морское путешествие?
— Как долго проживет мой дядя?
— Дождливое ли лето нас ожидает?
— Кто поджег мою усадьбу?
— Полюбит ли меня прекрасная Изабель?
— Кого принесет мне моя жена: мальчика или девочку?
— Когда наступит конец света?
На некоторые вопросы гомункул отвечал, шепча что-то на ухо Руши, а иные — игнорировал, и тогда колдун пояснял, что они касаются высших сфер, для которых нужны более сильные заклинания и другой гомункул, более мощный.
— А кто сейчас приближается к замку?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
— В самом деле? — заинтересовалась Жанетта. — Как бы с ним познакомиться?
— Ну вы будете слушать или нет? — обиженно воскликнул Роже. — О Людвиге ходит много легенд, но моя история касается меня, а не его. Тем более, что вскоре он уехал в Дамаск, и я продолжил свой путь один.
— Мы внимаем вам, шлемоблещущий воин, — смиренно произнесла Жанетта, прикладываясь к его плечу рукой, отчего Роже сразу же успокоился и заулыбался.
— Итак, — продолжил он, — ветер странствий занес меня на край земли. Три дня я скитался по пустыне без еды и питья. Конь мой сдох, и я брел пешком, падая от усталости, пока не увидел перед собой спасительный оазис. Не дойдя до журчащей воды и спасительной тени несколько метров, я упал и лишился, чувств.
— О, Боже! — испуганно воскликнула Жанетта.
— Очнулся я в прохладном шатре, на мягкой кровати из лепестков роз, — Роже с удовольствием покосился на свою соседку. — Мне показалось, что кто-то наблюдает за мной. Так и есть: откинув полупрозрачное покрывало под балдахином, ко мне приблизилась прекрасная аравийка. Тот кто был на Востоке знает, какой чарующей красотой обладают тамошние женщины. Как потом выяснилось, это была дочь местного правителя — султана Кабуса. Бедняжка была заколдована приезжим магом и чародеем, который держал в страхе весь народ и ежедневно требовал человеческих жертв. Меня он предназначил на заклание на вечер, а на следующий день должен был взять в жены эту прекрасную Гюзель.
— Какой ужас! — воскликнули сидящие за столом дамы.
— Да, ужас, — горделиво подтвердил Роже, посверкивая своим глазом. Несмотря на этот физический недостаток, выглядел он весьма обаятельно: была в его лице та мужественная красота, свойственная людям, которые покою и неге предпочитают свежий ветер, воздух и солнце. — Этот чародей, надо сказать, был отвратительный карлик. Но у него имелся слуга-великан, ростом, наверное, с башню. Он и совершал казни, разрывая людей пополам. А Гюзель все время находилась в состоянии полусна, не узнавая ни родных, ни друзей. Кабус же попросту постоянно дрожал от страха. Вот в такую веселенькую страну я попал.
— Как же вы избежали столь горькой участи? — взволнованно спросила Жанетта, прикладывая ладони к груди. Взглянув на нее, Роже воодушевленно продолжил:
— Когда меня привели на площадь, где томился народ в ожидании моей казни, а карлик злорадно потирал руки, я вдруг заметил одну странность в его поведении. Проклятый маг почти постоянно сосал указательный палец своей левой руки. Я догадался, что это как-то связано с его волшебством. Наверное, именно в пальце таилась его чудодейственная сила. Мне не составило большого труда выхватить спрятанный кинжал, подскочить к карлику и отрубить его зловещий палец. В один момент маг испустил дух и сморщился до размеров банановой кожуры. Народ на площади возликовал!
— Но ведь оставался еще великан, — произнес изумленный Бизоль де Сент-Омер.
— Да. Но великан сам был околдован и зловещие чары над ним кончились со смертью чародея. Он упал на колени и признал меня своим господином. Очнулась и Гюзель, а султан Кабуса тотчас же предложил мне ее в жены. Но… — тут Роже взглянул на Жанетту, — я уехал из этой страны, осыпанный богатством, поскольку знал, что мое сердце займет когда-нибудь другая дама. И я уже догадываюсь — кто это.
Жанетта слегка покраснела и спросила:
— Не там ли, благородный рыцарь, вы потеряли свое зоркое око?
— Нет, не там, — ответил Роже. — Это уже другая история. Когда я выиграл большой рыцарский турнир в Орлеане, одна из восторженных поклонниц бросила в меня огромный букет роз, и один из шипов вонзился мне прямо в глаз. Бедняжка после умерла от огорчения.
Гуго де Пейн больше не мог сдерживаться и рассмеялся.
— Не обращайте внимания, — сказал он удивленным гостям. — Так, что-то пришло на ум.
— В Труа, кстати, через неделю открывается королевский турнир. Ожидают прибытия Людовика IV. Съедутся рыцари со всей Европы. Не мешало бы и нам побывать там, — произнес Бизоль. — Тем более, что нам все равно предстоит уведомить графа Шампанского о нашем путешествии в… — тут хозяин прикусил язык и посмотрел на свою супругу. Луиза тревожно взглянула на него, потом — на Гуго.
— Какое путешествие? — спросила она.
— Недавно, мне пришла странная охота сочинять стихи, — отвлек ее внимание де Пейн. — Вот послушайте что я набросал по дороге сюда:
Не для того, чтоб прочим быть под стать,
Не для игры отнюдь или забавы,
Но чтобы Господу хвалу воздать
И чая верным — почести и славы…
— Мне нравится! — воскликнул Бизоль. — Эй, слуги, еще вина!
Ужин кончился, когда звезды уже вовсю сияли на небосклоне. В последующие дни рыцари занимались охотой, преследуя по близлежащим полям зайцев и лисиц. Роже де Мондидье большую часть времени проводил с Жанеттой, гуляя с ней в окрестном парке. Однажды Луиза отвела Гуго де Пейна в сторонку и напрямик спросила:
— Я знаю, вы желаете забрать моего мужа с собой в какие-то странствия. Я не права?
— Это так, но выбор остается за ним, — промолвил Гуго.
— Его ничто не удержит! Ни я, ни наши дочери, — с горечью произнесла Луиза. — Зачем вы появились? Без вас было так хорошо! Я чувствую, вы погубите его.
Красные лучи заката легли на ее искаженное болью лицо, а глаза умоляюще смотрели на рыцаря.
— Уезжайте, — попросила она. — Оставьте Бизоля радоваться жизни и такому простому счастью, которое я дарю ему.
Гуго размышлял над ее словами, глядя на виднеющиеся вдали верхушки сосен.
— Возможно, случится так, — произнес наконец он, — что оставшись здесь, Бизоль никогда не простит себе этого. Ни себе, ни вам. И тогда ваше счастье превратится в ад.
Луиза огорченно вздохнула, а Гуго прикоснулся к ней рукой и мягко добавил:
— Не переживайте столь сильно, мы едем не умирать, а побеждать. Мы обязательно вернемся.
Медленно качая головой, Луиза обреченно проговорила:
— Сердце подсказывает мне, что ваша дорога ведет к краю пропасти.
Через два дня Гуго де Пейн, Бизоль де Сент-Омер и Роже де Мондидье, вместе с сопровождающими их оруженосцами и слугами, выехали из замка по дороге, ведущей в Труа. Из окна угловой башни, обнявшиеся Луиза и Жанетта с тревогой и грустью смотрели им вслед. И они еще долго стояли, всматриваясь в даль, пока пыль, поднятая копытами лошадей, не стала оседать на пустынную дорогу. Так Бизоль де Сент-Омер стал вторым рыцарем, присоединившимся к Гуго де Пейну вслед за Роже де Мондидье.
Ехавшие рысью рыцари молчали. Общее чувство разлуки охватило их. Бизоль вспоминал свою юную жену и двух дочек, а Роже — милую Жанетту, которой поклялся вернуться во что бы то ни стало, пусть даже перерубленный пополам, на что красавица ответила, что будет ждать его столько, сколько потребуется. А Гуго де Пейн, чья память вновь вернулась к далеким дням юности, думал о прекрасной графине де Монморанси, о незабвенной Катрин, таинственно исчезнувшей девять лет назад. Он пытался прогнать навязчивые воспоминания, хмурил брови и кусал губы, но светлый, белокурый образ с дорогими его сердцу чертами лица, словно бы плыл рядом с ним по дороге, устремляясь к горизонту.
Он не слышал, что произнес Бизоль, ехавший рядом с ним, стремя в стремя. И лишь некоторое время спустя смысл сказанного дошел до его сознания.
— Так, значит, в Труа все теперь увлечены магией? — произнес Гуго и, пришпорив коня, помчался вперед.
Глава IV. ТРУА: ВЗЛЕТЫ И ПАДЕНИЯ
Как-то раз на той неделе
Брел я пастбищем без цели.
Гильом Аквитанский
1
В столицу Шампани съезжались рыцари со всей Франции. Владетельные сеньоры, герцоги и графы, их вассалы, имеющие право поднять на древке своего копья раздвоенное знамя или вымпел — знак командования отрядом, вассалы вассалов, рыцари победнее и просто одинокие башелье, — все устремлялись в Труа. Через несколько дней ожидалось прибытие короля. И хотя домен Людовика IV ограничивался лишь Парижем и Орлеаном, и можно было бы перечислить с десяток людей гораздо богаче его, но все они, — и граф Анжуйский, и Лотарингские принцы, и даже сам граф Шампанский давали в свое время вассальную клятву верности королю Франции из династии Капетингов, сменивших в свое время Каролингов, чей первый представитель — бывший майордом Пипин Короткий занял трон после злодейского убийства последнего из Меровингов, короля Дагоберта. Глубокие тайны сопутствовали сменам династий, и не только людская воля определяла их. И никто, казалось бы, не мог предполагать, что исчезнувшие представители легендарного Меровея вдруг спустя пять веков воскреснут, как птица Феникс из пепла.
Туманом было окутано происхождение Меровингов, появившихся во Франции неизвестно откуда. Иногда их называли королями-колдунами, королями с длинными волосами, поскольку по примеру библейского Самсона они отказывались стричь волосы, в которых и заключался весь секрет их сверхъестественных способностей. По преданиям, сам Меровей был рожден от двух отцов. Однажды его мать, жена короля Клодио, будучи беременной пошла купаться в море, и там ее соблазнило и похитило таинственное морское существо, сделавшее королеву беременной во второй раз. Так родился Меровей, в жилах которого отныне текли две разные крови: французского короля и морского чудовища. Он появился на свет со священным родимым красным пятном в виде креста, расположенном на сердце, и все его дальнейшие потомки имели точно такой же знак — символ королевского рода. Необъяснимо было могущество Меровингов: они обладали даром ясновидения и чудодейственной силой исцеления, могли общаться с животными и умертвлять на расстоянии. А главное — обладали некоей таинственной магической формулой, дарующей власть над людьми. И эта формула была ценнее огромных сокровищ, накопленных ими. Последний, кто владел ею — был Дагоберт, убитый своим майордомом во время сна ударом копья в глаз, когда он прилег отдохнуть после охоты в окрестностях Ренн-Ле-Шато.
А в Труа жили ожиданием короля, королевской охоты, турниров, пиров, состязаний труверов, трубадуров и миннезингеров, спешащих сюда, чтобы прославлять рыцарские подвиги и прекрасных дам. С высоты птичьего полета город представлял из себя шестиконечную звезду с вытянутыми углами, окруженными по периметру более или менее крепкими оградами. Он состоял из узких, темных, лишенных свежего воздуха и солнечного света улиц, чей смрад умножали слонявшиеся в запруженных нечистотах стада свиней и коров. Многочисленные площади были обустроены балаганами ярмарочных торговцев и грубыми мазанками горожан. Почти все ремесленники, занимавшиеся одним делом, селились в своих, обособленных кварталах. Частенько на улицах случались такие же разбои, как и на уединенных дорогах в лесах. Но жители редко выходили по вечерам из дома — и не иначе, как с зажженными смоляными факелами, а после ударов колокола обязаны были запирать двери и тушить свет в окнах. В дождливое время на улицах случалась такая грязь, что проехать здесь можно было только верхом или на ходулях, а сырость была столь велика, что ржавчина мгновенно покрывала железные двери и ставни. Примерно дважды в год в городе случались повальные эпидемии от тех страшных и смрадных испарений, которые поднимались над Труа. Впрочем, таковы были все города Франции. Знатные же сеньоры строили свои замки возле городских стен, на берегу рек или на вершине холма, возле лесов и парков, где можно было в хорошую солнечную погоду устраивать различные увеселения и пиры. Сеть таких замков возле Труа принадлежала владетельному графу Гюгу Шампанскому, одному из освободителей Иерусалима, богатейшему сеньору, славному и благородному рыцарю пятидесяти восьми лет.
В центральной башне главного его замка, в одной из специально затемненных комнат, собрались изысканные гости: здесь для развлечения сеньоров устраивал мистические радения придворный каббалист и алхимик, влиятельный маг Шампани Симон Руши. Помогал ему и ассистировал рыцарь Андре де Монбар, уже несколько лет постигавший под руководством мага эзотерические учения. Руши был неопределенного возраста, маленького роста, с ярко выраженной восточной внешностью и колючим взглядом. Андре де Монбар — сухощав, средних лет, с приятным, но каким-то бесцветным лицом и волосами, и отличительной его особенностью было то, что везде и всюду он оставался незаметен, как бы растворяясь в окружающей его обстановке. Оба они стояли возле дымящейся на маленьком столике чаши, в которую Руши время от времени бросал какие-то порошки и травы. Угол комнаты был отгорожен полупрозрачной ширмой. Напротив них в удобных креслах сидели дамы и рыцари, представлявшие цвет Франции. Здесь был сам граф Шампанский со своей молодой второй женой Марией, старый граф Анжу и Мена с юным сыном Фульком, герцог Клод Лотарингский с супругой, знаменитый, дряхлеющий трувер герцог Гильом Аквитанский, граф де Редэ и его жена Беатриса, сводный брат короля Людовика — Ренэ Алансон, ныне являющийся послом византийского императора Алексея I Комнина, сестра Годфруа Буйонского и короля Иерусалима Бодуэна I Гертруда, клирик Кретьен де Труа, историограф и каноник иерусалимского короля Фуше Шартрский. Присутствовала также путешествующая инкогнито одна из самых образованных и красивейших женщин своего времени, дочь византийского императора Анна. Некоторые рыцари, которым не хватило кресел, стояли возле стен, и среди них особенно выделялся благородной осанкой и внешностью, опирающийся на длинный меч немецкий граф Людвиг фон Зегенгейм.
Пока алхимик Руши колдовал над своей чашей, Андре де Монбар объяснял присутствующим его действия.
— Сейчас Симон начнет вызывать гомункула, который появится за этой ширмой, — тихим, ровным голосом, несколько монотонно говорил Андре. — Не беспокойтесь, никакая опасность вам не угрожает. Гомункул не способен причинить вред человеку, если, конечно, не будет на то воли его хозяина. Вот он берет корень мандрагоры — маленького земляного человечка…
— Скажите, правда ли что мандрагора приносит ее владельцу счастье, удачу, любовь женщин и военные победы? — спросил вдруг молодой граф Фульк Анжуйский.
— Правда. Мандрагора зарождается в земле, пропитанной спермой повешенных.
— Как это? — встрепенулась Мария Шампанская.
— Мадам, известно, что повешение приводит к извержению семени у тех, кто подвергается этой казни, — бесцветным голосом объяснил Андре. — Выкапывать ее надо ночью, предварительно обведя вокруг нее круг по земле острием меча, чтобы растительный дух не убежал. Благодаря семени повешенного, мандрагора приобретает человеческие свойства, остается лишь оживить ее при помощи соответствующих курений и заклинаний.
Руши окунул мандрагору, наряженную в крошечные одежды, в дымящуюся чашу и тотчас же бросил ее за ширму, за которой начал расползаться желтый дым. Дым не рассеивался, но в нем проглядывались очертания маленького человека — гомункула. Он начал махать руками и кривляться. Руши щелкнул пальцами и человечек успокоился.
— Что вы желаете спросить у него, монсеньор? — обернулся Руши к графу Шампанскому. Граф в задумчивости провел рукой по своей львиной, седой гриве.
— Где сейчас король? — произнес он голосом, привыкшим отдавать приказания. Руши наклонился к гомункулу, и тот что-то зашептал ему, ухватив его ухо обеими ручонками. Колдун выпрямился, зорко осмотрев зал. От его колючего взгляда некоторые дамы испуганно поежились. Но многие из рыцарей смотрели на него насмешливо, с презрительной улыбкой.
— Король в двух днях езды отсюда. Сейчас он отдыхает. В деревушке Лентье. На сеновале.
— И, наверное, не в одиночестве, — усмехнулся граф Шампанский, подмигнув Ренэ Алансону.
— Вы правы, — подтвердил Руши. — Вместе с ним крестьянская девушка с черными, как смоль волосами.
Алансон громко расхохотался.
— Узнаю своего братца! — воскликнул он. — Надо спросить у него об этом по прибытии.
— Сеньоры, задавайте вопросы, жизнь гомункула кратковременна, — попросил Руши. Присутствующие оживились и вопросы посыпались один за другим:
— Стоит ли мне отправиться в морское путешествие?
— Как долго проживет мой дядя?
— Дождливое ли лето нас ожидает?
— Кто поджег мою усадьбу?
— Полюбит ли меня прекрасная Изабель?
— Кого принесет мне моя жена: мальчика или девочку?
— Когда наступит конец света?
На некоторые вопросы гомункул отвечал, шепча что-то на ухо Руши, а иные — игнорировал, и тогда колдун пояснял, что они касаются высших сфер, для которых нужны более сильные заклинания и другой гомункул, более мощный.
— А кто сейчас приближается к замку?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75