Кое-как он пробился к дверям, но из-за дыма и мельтешенья тел не мог понять — что происходит, почему они закрыты и не поддаются напору?
— Бломберг?! — воззвал он громким голосом. — Где ты? На миг ему показалось, что где-то перед ним мелькнул плащ гессенского рыцаря, а возле самого створа ворот он разглядел зловещую фигуру Робера де Фабро, которую начинал лизать подступивший огонь. Но мрачный рыцарь словно бы не чувствовал ни боли, ни ужаса от всего происходящего, — пустые глаза его были неподвижны. Страшная догадка мелькнула в мозгу Людвига. Рядом с ним рухнул, объятый пламенем, человек; другой, с выхваченным мечом, бросился в гущу народа возле дверей, нанося беспорядочные удары; кто-то пронзил его сзади секирой, — началась свалка и драка в горящем храме, где уже полыхали деревянные стропила, грозя обвалиться на головы попавших в западню людей. Немногим больше повезло тем, кто стоял ближе к амвону: их увел за алтарь и вывел через второй выход игумен Даниил и служители храма; несколько раз они возвращались обратно за остальными несчастными, пока нестерпимый жар не позволил им больше сделать ни шагу. С минуты на минуту должна была обрушиться горящая крыша и погрести под обломками попавших в западню прихожан…
Зегенгейм шагнул в самую гущу драки, пробираясь к дверям, уворачиваясь от ударов, наносимых в кромешном дыму. Прямо перед собой он увидел застывшее, искаженное в какой-то нечеловеческой гримасе лицо Робера де Фабро, его сжатые губы, полные дьявольского наслаждения глаза; руки рыцаря крепко держали металлические кольца в створах ворот. Оторвать его от этих колец было невозможно. Каждая лишняя секунда промедления грозила смертью. Зегенгейм не стал более раздумывать, он выхватил меч и ударил им по левой кисти барона Робера де Фабро. Рука его плетью повисла вдоль тела, а пальцы отрубленной кисти продолжали сжимать кольцо, словно зубы мертвой собаки. И — странно, но ничто не отразилось на лице мрачного рыцаря, будто бы он и не почувствовал боли. Людвиг приналег на левую створку ворот, она открылась, освобождая дорогу к свету и воздуху. Задыхающиеся, обезумевшие от ужаса и страданий люди посыпались наружу, падая и отползая подальше от горящего храма. Людвиг сделал несколько шагов вперед, закачался и его, теряющего сознание, подхватили чьи-то услужливые руки.
Вино, выпитое султаном Юсуфом, графиней де Монморанси и князем Гораджичем было отравлено. Это был яд из сока листьев растения, произрастающего в горных районах Сенегала, вызывающий быструю смерть. Но он не мог подействовать на самого султана, который давно приучил свой организм к нему, принимая микроскопическими дозами и увеличивая их в течении десяти лет. Боязнь смерти от отравления была в крови всех предков правителя Магриба. Султан Юсуф всегда возил яд с собой, зная, что в дороге может случиться всякое… Но, надумав умертвить обоих рыцарей, он не мог предполагать, что Катрин де Монморанси, которую он хотел увезти с собой, сделает непредусмотренный им шаг — возьмет рюмку рыцаря и выпьет ее вместо него. Теперь, раз Аллах распорядился именно так, ему нечего было больше здесь делать. Живым не место среди мертвых.
— Так будь же ничьей… — тихо произнес он и встал с кресла. За окнами поднималось красное зарево.
— Что это? — спросила Катрин де Монморанси, бледнея. — Пожар?
— Да, очевидно, — промолвил султан, в последний раз вглядываясь в ее лицо. — Прощайте, графиня. Мы больше никогда не увидимся.
Катрин протянула ему руку, но тело ее качнулось, она сделала неровный шаг и схватилась за спинку кресла. Грудь тяжело вздымалась, дышать становилось все труднее. Встревоженные рыцари встали рядом с ней, а султан Юсуф уже шел к двери, не обращая внимания на финальный акт трагедии.
— Вино… отравлено… — прошептала Катрин; глаза ее исказились болью, а губы свела судорога. — Все… кончено… Так трудно жить… трудно.
Взгляд графини скользнул по лицам тамплиеров; она слабо улыбнулась им, пытаясь сказать еще что-то, может быть, самое важное, но не смогла более ничего выговорить. Глаза ее закрылись и она повисла на руках Гуго де Пейна. Гораджич, выхватив меч, кинулся на уходящих султана и евнухов.
— А-а! Убийца! Получай же, что ты заслужил! — в ярости закричал он, пронзая мечом бросившегося навстречу евнуха. Султан Юсуф встал около открытой двери, глядя на мертвую Катрин де Монморанси, которую де Пейн бережно положил на ковер. Князь Гораджич сражался с тремя евнухами, пытаясь пробиться к султану, но силы уже оставляли его; смертельная темнота начинала застилать зрение. Он разрубил еще одного алжирца и ранил в плечо третьего, но по лестнице уже бежали остальные слуги. Тем временем султану Юсуфу пришлось обнажить меч против напавшего на него Гуго де Пейна, дравшегося ожесточенно и молча, — он понял, кто перед ним, и какую роль он, султан, сыграл в его жизни. Это был поединок отложенный временем на пятнадцать лет, но который все равно должен был произойти — если не на земле то в ином мире. Смерть Катрин свела их лицом к лицу, и один из них должен был умереть… Краем глаза де Пейн увидел, как упал, выронив из ослабевших рук меч, князь Гораджич, и с удвоенной яростью накинулся на человека, укравшего его любовь, изменившего его судьбу. Клинок мессира, как Божье возмездие, мелькнул перед лицом султана и наполовину вошел в живот, окрасив кровью пышные одежды. Гуго с силой вытащил меч, отступил на несколько шагов назад и отбил атаку трех слуг бросившихся на помощь своему хозяину. Но было уже поздно. Султан истекал кровью, придерживая рукой рану и вываливающиеся внутренности. В комнату ворвались еще пятеро алжирцев, в ужасе замерев при виде шатающегося султана Юсуфа ибн-Ташфина, могущественного правителя Магриба, принявшего столь страшную и неожиданную смерть в центре Иерусалима. Они готовы были разорвать рыцаря, осмелившегося поднять руку на их владыку.
— Остановитесь! — крикнул султан Юсуф, глядя с каким-то удивлением на мессира. Но в его глазах не было ненависти, лишь сожаление и печаль. — Остановитесь! — повторил он, и слуги опустили мечи, повернувшись к нему лицом. — Я не хочу здесь умирать, увезите меня отсюда… Никто не должен знать, что здесь произошло, — речь его прерывалась, а в горле пузырилась густая кровь. — Султан уходит… по воле Аллаха, а не от руки… неверного…
Взгляд его еще раз задержался на суровом лице де Пейна, чей меч был выставлен в его сторону, как неумолимое жало змеи.
— Ваше… имя? — через силу спросил султан Юсуф.
— Гуго де Пейн, — промолвил мессир глухим голосом.
— Я… знал… — голова султана склонилась на грудь; тотчас же слуги и евнухи подхватили его под руки и, не оглядываясь на рыцаря, торопливо понесли вниз, стремясь выполнить последнюю волю своего правителя. Через минуту под окнами раздался топот копыт.
Гуго де Пейн подошел к неподвижно лежащему на полу Милану Гораджичу и опустился перед ним на колени. Сердце сербского князя, вечного странника и искателя приключений не билось…
Глава VIII. КОГДА СОДРОГАЮТСЯ ИМПЕРИИ…
Такая мощь — и прах такой! Глядим,
Как град, что мир топтал неудержимо
И все крушил, как зверь несокрушимый,
Сам в прах затоптан временем глухим…
Ален Шартье
1
Маркиз де Сетина и Андре де Монбар очнулись в кромешной темноте, на зная, сколько прошло времени с тех пор, как они оба потеряли сознание. Оба тамплиера чувствовали себя так, словно сражались с целым войском или несколько часов таскали тяжелые камни. С трудом зажегши факел, они огляделись. Тот же узкий, наклонный коридор, пропитанные плесенью пол и стены, сломанный меч маркиза, но — никаких следов присутствия посторонних, неведомых существ со страшными когтями, никаких ран на теле…
— Что же это было? — спросил Монбар. — Мне чудились ползущие на нас твари… кто-то же бросил меня на стену?
— А мой меч? И зеленые глаза, эти красные огоньки из темноты? Кто-то играет с нами в скверные игры, — добавил маркиз. — Если только мы оба с вами не впали в состояние гипноза. Так бывает, Восток — таит много загадок. Я знаю, что существует подземный газ, способный вызвать подобное нарушение психики, когда сражаешься с воображаемыми врагами и принимаешь собственную тень за исчадие ада!
— В таком случае хорошо, что мы не напали друг на друга, — заметил Монбар. — Однако, нам надо как-то выбираться отсюда. Путь назад отрезан завалом. Пойдемте вперед — и будь что будет…
Оба рыцаря осторожно двинулись дальше, с тревогой всматриваясь в неведомую пустоту и прислушиваясь к каждому шороху. Коридор уходил глубоко вниз и они шли уже достаточно долго, а конца его все не было видно.
— Вам не кажется, что мы скоро пройдем всю толщу земли насквозь и вынырнем на поверхность где-нибудь в Индии? — невесело пошутил Андре де Монбар.
— У нас нет иного выхода, — отозвался маркиз. — Чувствуете? Кажется, повеяло свежим воздухом?
— Да, несомненно, — согласился Андре. — Пламя качнулось.
Он сделал несколько шагов вперед, и маркиз едва успел схватить его за руку, поскольку земля под ним разверзлась. Барахтавшегося в пустоте Монбара крепко держал маркиз, уперевшись ногами в края колодца. Наконец, с трудом ему удалось вытащить Монбара обратно. Слава Богу, остался цел единственный факел! Колодец, находившийся на их пути был неширок, около полутора метров, но глубина его была неизвестна — огонь не мог осветить дна, а звук брошенных камней достиг их ушей лишь через несколько десятков секунд. И именно отсюда веяло свежим воздухом и прохладой.
— Что это за дыра на тот свет? — произнес, отдышавшись, Монбар.
— Без веревки мы не спустимся. Вернемся сюда в другой раз, — маркиз легко перепрыгнул через колодец. — Похоже на то, что мы проходим гору, на которой стоит наш Тампль и дворец Бодуэна. Если выход из этого коридора все же есть, то мы вылезем где-нибудь за стенами Иерусалима. Мне кажется мы попали в подземный ход, которым пользовались древние жрецы и сам царь Соломон, чтобы незаметно покидать Храм. А может быть, его вырыли в позднее время?
— Вы считаете, что по этим камням ступала нога Соломона? — удивился Монбар, почтительно замерев на месте.
— Да. Видите надписи на стенах? — Сетина поднес факел к покрытому плесенью потолку. Странные иероглифы проступали на камнях, полустертые временем и сыростью.
— Это каббалистические знаки и символы, — пояснил маркиз. — Они несут таинственный, мистический смысл, постичь который могут лишь посвященные в святая святых Соломонова Храма. Позднее я вернусь сюда, попробую разобраться. Подобные знаки я видел в архивах Цезарии.
Тамплиеры двинулась дальше. Коридор изогнулся, а через некоторое время они уперлись в гранитную глыбу, закупоривающую проход.
— Все! — с огорчением произнес маркиз. — Приехали. Теперь мы в ловушке. Разве что прыгать вниз, в колодец…
— Подождите, — Монбар осветил факелом каменную глыбу; пламя качнулось в его сторону. — Видите? Через щели проходит воздух. Значит, там — полое пространство, и — выход, — он нагнулся и стал внимательно осматривать пол, ощупывая каждый сантиметр. Потом точно так же стал осматривать стены. Наконец, рука его наткнулась на впадину, в которую как раз проходила человеческая кисть. Он ощупал отверстие изнутри, обнаружив удлиненный рычаг, и потянул его на себя. Тотчас же каменная глыба со скрежетом начала поворачиваться вокруг своей оси.
— Скорее! — крикнул маркиз. — Проскочим!
Они бросились в образовавшийся проход, успев вовремя — прежде чем глыба вновь замкнула выход из коридора. Тамплиеры оказались на площадке с высоким потолком и круглой, как блин. То, что они увидели вокруг себя, повергло бы в ужас даже человека с самыми крепкими нервами. Весь земляной пол под их ногами был усеян костьми и черепами; казалось, они лежали здесь в несколько слоев, хрустя и рассыпаясь на части, лишь только тамплиеры встали на эту груду человеческих скелетов.
— Час от часу не легче! — прошептал маркиз де Сетина, испуганно озираясь. — Немудрено, что души этих несчастных блуждают по подземному коридору, нагоняя страх!..
— Боюсь, что в скором времени, мы увеличим их число, — добавил Андре де Монбар. — Кажется, отсюда нет выхода.
— Выход есть всегда, — поправил его маркиз. — Посмотрите наверх.
Там, на потолке виднелось небольшое отверстие, куда вполне мог бы пролезть человек. Но добраться до него было не просто.
— Что ж, — произнес Сатина. — Пусть черепа послужат живым еще раз, — и он начал подгребать скелеты к центру площадки. Монбар принялся помогать ему. Скоро под самым отверстием высилась целая гора из человеческих останков. Маркиз взобрался на эту ужасную пирамиду, просунул руки в отверстие и подтянулся, исчезнув наверху. За ним последовал Монбар. Они оказались в небольшой скальной пещере, от которой расходилось несколько туннелей.
— Пойдемте направо! — предложил маркиз. — Мне кажется, что это следы чьих-то ног…
— Естественно, — согласился Монбар, всматриваясь в пол. Не сами же скелеты пришли и свалились в эту дыру. Кто-то притащил их сюда. Надеюсь, мы кого-нибудь встретим.
— В нашем неустойчивом положении встреча подобного рода сулит мало приятного. Будьте осторожны.
Рыцари двинулись дальше, держась рядом друг с другом. Несколько раз им казалось, что они слышат впереди чьи-то голоса, и они замирали, но гулкое пространство туннеля разносило лишь звуки падающих грунтовых вод, да учащенное биение собственных сердец. И вдруг — где-то далеко впереди — они увидели слабые, колышащиеся огоньки свечей, которые мерцали и пропадали в темноте. Стараясь не производить лишнего шума, на цыпочках, рыцари медленно прошли еще несколько десятков метров. Взору их открылась широкая подземная зала, в которой горели воткнутые в углубления факелы и свечи в руках собравшихся здесь людей. Благоразумие остановило тамплиеров; они прижались к стенам туннеля, скрываясь в тени. Маркиз сделал предостерегающий жест Монбару и указал рукой на огромный стол, стоящий посреди залы: на нем лежало обнаженное женское тело, привязанное веревками к воткнутым кольям. За столом высился черный деревянный трон с изображением трех мертвых голов на спинке; ножки трона изображали вставших на задние лапы собак; а само место занимал неподвижный мужчина в просторном кроваво-красном плаще и такого же цвета маске. Впрочем, все присутствующие здесь люди были в масках, и одежда их не отличалась разнообразием лишь черный и красный цвета преобладали в ней. Маркиз насчитал тридцать три человека, включая сидящего на троне. Все они заунывно читали какую-то непонятную, прерывающуюся резкими возгласами песнь, в которой отчетливо произносилось лишь одно слово: «Абуфихамет!»
— Арабское значение дьявола… — прошептал маркиз де Сетина Монбару. Глаза обоих тамплиеров расширились от ужаса.
— Мы попали в какую то сатанинскую секту, — добавил он, сжимая плечо Монбара. — Ради Бога, ни звука — иначе мы погибли…
Человек, сидящий на троне взмахнул рукой, на которой сверкнул изумрудный перстень необычайной величины, и песнь мгновенно смолкла.
— Слушайте Тафура! Слушайте Тафура! — закричали собравшиеся.
Только сейчас тамплиеры разглядели, что все их пальцы оканчивались длинными изогнутыми когтями, отливающими металлическим блеском.
— Владыка наш жаждет крови! — громким голосом произнес Тафур. — Нашими устами мы утолим его жажду! Приготовьте чашу.
Из толпы тотчас же вышли двое людей: один держал круглый золотой сосуд, а другой — серпообразный нож. Лежащая на столе женщина, увидев приближающихся к ней палачей, забилась в истерике, ее визг напоминал смертельный вой животного, чувствующего топор мясника. Слушать ее крики было невозможно… Человек с чашей придержал ее голову, а второй — сделал надрез на шее в месте артерии. Густая кровь потекла в подставленную чашу. Тело несчастной несколько раз дернулось, затем она затихла… Отрадная чаша была поднесена сначала Тафуру, сделавшему несколько глубоких глотков; затем пошла по кругу, и каждый прикладывался к жертвенной крови.
— Она мертва! — произнес тот, кто держал в руках нож.
— Слава Сатане! — отозвался Тафур. — Теперь она готова стать его невестой. Кто будет проводником его желания?
— Я! Я! — раздалось несколько голосов.
— Не медлите! — сурово крикнул Тафур. И сразу же некоторые из толпы стали сбрасывать с себя одежду. Смотреть на то, что происходило — было невыносимо; Монбар и маркиз де Сетина отпрянули вглубь туннеля. Совокупление с мертвой началось…
— Вырежьте сердце! — кричал Тафур. — Ешьте его! Дайте, дайте мне кусочек сердца! Пейте кровь! Кусайте ее печень!.. — руки Тафура, поднятые над головой тряслись, — и на его пальцах были такие же металлические когти. Пламя свечей металось над терзаемым трупом, животные утробные звуки неслись из толпы сатанистов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
— Бломберг?! — воззвал он громким голосом. — Где ты? На миг ему показалось, что где-то перед ним мелькнул плащ гессенского рыцаря, а возле самого створа ворот он разглядел зловещую фигуру Робера де Фабро, которую начинал лизать подступивший огонь. Но мрачный рыцарь словно бы не чувствовал ни боли, ни ужаса от всего происходящего, — пустые глаза его были неподвижны. Страшная догадка мелькнула в мозгу Людвига. Рядом с ним рухнул, объятый пламенем, человек; другой, с выхваченным мечом, бросился в гущу народа возле дверей, нанося беспорядочные удары; кто-то пронзил его сзади секирой, — началась свалка и драка в горящем храме, где уже полыхали деревянные стропила, грозя обвалиться на головы попавших в западню людей. Немногим больше повезло тем, кто стоял ближе к амвону: их увел за алтарь и вывел через второй выход игумен Даниил и служители храма; несколько раз они возвращались обратно за остальными несчастными, пока нестерпимый жар не позволил им больше сделать ни шагу. С минуты на минуту должна была обрушиться горящая крыша и погрести под обломками попавших в западню прихожан…
Зегенгейм шагнул в самую гущу драки, пробираясь к дверям, уворачиваясь от ударов, наносимых в кромешном дыму. Прямо перед собой он увидел застывшее, искаженное в какой-то нечеловеческой гримасе лицо Робера де Фабро, его сжатые губы, полные дьявольского наслаждения глаза; руки рыцаря крепко держали металлические кольца в створах ворот. Оторвать его от этих колец было невозможно. Каждая лишняя секунда промедления грозила смертью. Зегенгейм не стал более раздумывать, он выхватил меч и ударил им по левой кисти барона Робера де Фабро. Рука его плетью повисла вдоль тела, а пальцы отрубленной кисти продолжали сжимать кольцо, словно зубы мертвой собаки. И — странно, но ничто не отразилось на лице мрачного рыцаря, будто бы он и не почувствовал боли. Людвиг приналег на левую створку ворот, она открылась, освобождая дорогу к свету и воздуху. Задыхающиеся, обезумевшие от ужаса и страданий люди посыпались наружу, падая и отползая подальше от горящего храма. Людвиг сделал несколько шагов вперед, закачался и его, теряющего сознание, подхватили чьи-то услужливые руки.
Вино, выпитое султаном Юсуфом, графиней де Монморанси и князем Гораджичем было отравлено. Это был яд из сока листьев растения, произрастающего в горных районах Сенегала, вызывающий быструю смерть. Но он не мог подействовать на самого султана, который давно приучил свой организм к нему, принимая микроскопическими дозами и увеличивая их в течении десяти лет. Боязнь смерти от отравления была в крови всех предков правителя Магриба. Султан Юсуф всегда возил яд с собой, зная, что в дороге может случиться всякое… Но, надумав умертвить обоих рыцарей, он не мог предполагать, что Катрин де Монморанси, которую он хотел увезти с собой, сделает непредусмотренный им шаг — возьмет рюмку рыцаря и выпьет ее вместо него. Теперь, раз Аллах распорядился именно так, ему нечего было больше здесь делать. Живым не место среди мертвых.
— Так будь же ничьей… — тихо произнес он и встал с кресла. За окнами поднималось красное зарево.
— Что это? — спросила Катрин де Монморанси, бледнея. — Пожар?
— Да, очевидно, — промолвил султан, в последний раз вглядываясь в ее лицо. — Прощайте, графиня. Мы больше никогда не увидимся.
Катрин протянула ему руку, но тело ее качнулось, она сделала неровный шаг и схватилась за спинку кресла. Грудь тяжело вздымалась, дышать становилось все труднее. Встревоженные рыцари встали рядом с ней, а султан Юсуф уже шел к двери, не обращая внимания на финальный акт трагедии.
— Вино… отравлено… — прошептала Катрин; глаза ее исказились болью, а губы свела судорога. — Все… кончено… Так трудно жить… трудно.
Взгляд графини скользнул по лицам тамплиеров; она слабо улыбнулась им, пытаясь сказать еще что-то, может быть, самое важное, но не смогла более ничего выговорить. Глаза ее закрылись и она повисла на руках Гуго де Пейна. Гораджич, выхватив меч, кинулся на уходящих султана и евнухов.
— А-а! Убийца! Получай же, что ты заслужил! — в ярости закричал он, пронзая мечом бросившегося навстречу евнуха. Султан Юсуф встал около открытой двери, глядя на мертвую Катрин де Монморанси, которую де Пейн бережно положил на ковер. Князь Гораджич сражался с тремя евнухами, пытаясь пробиться к султану, но силы уже оставляли его; смертельная темнота начинала застилать зрение. Он разрубил еще одного алжирца и ранил в плечо третьего, но по лестнице уже бежали остальные слуги. Тем временем султану Юсуфу пришлось обнажить меч против напавшего на него Гуго де Пейна, дравшегося ожесточенно и молча, — он понял, кто перед ним, и какую роль он, султан, сыграл в его жизни. Это был поединок отложенный временем на пятнадцать лет, но который все равно должен был произойти — если не на земле то в ином мире. Смерть Катрин свела их лицом к лицу, и один из них должен был умереть… Краем глаза де Пейн увидел, как упал, выронив из ослабевших рук меч, князь Гораджич, и с удвоенной яростью накинулся на человека, укравшего его любовь, изменившего его судьбу. Клинок мессира, как Божье возмездие, мелькнул перед лицом султана и наполовину вошел в живот, окрасив кровью пышные одежды. Гуго с силой вытащил меч, отступил на несколько шагов назад и отбил атаку трех слуг бросившихся на помощь своему хозяину. Но было уже поздно. Султан истекал кровью, придерживая рукой рану и вываливающиеся внутренности. В комнату ворвались еще пятеро алжирцев, в ужасе замерев при виде шатающегося султана Юсуфа ибн-Ташфина, могущественного правителя Магриба, принявшего столь страшную и неожиданную смерть в центре Иерусалима. Они готовы были разорвать рыцаря, осмелившегося поднять руку на их владыку.
— Остановитесь! — крикнул султан Юсуф, глядя с каким-то удивлением на мессира. Но в его глазах не было ненависти, лишь сожаление и печаль. — Остановитесь! — повторил он, и слуги опустили мечи, повернувшись к нему лицом. — Я не хочу здесь умирать, увезите меня отсюда… Никто не должен знать, что здесь произошло, — речь его прерывалась, а в горле пузырилась густая кровь. — Султан уходит… по воле Аллаха, а не от руки… неверного…
Взгляд его еще раз задержался на суровом лице де Пейна, чей меч был выставлен в его сторону, как неумолимое жало змеи.
— Ваше… имя? — через силу спросил султан Юсуф.
— Гуго де Пейн, — промолвил мессир глухим голосом.
— Я… знал… — голова султана склонилась на грудь; тотчас же слуги и евнухи подхватили его под руки и, не оглядываясь на рыцаря, торопливо понесли вниз, стремясь выполнить последнюю волю своего правителя. Через минуту под окнами раздался топот копыт.
Гуго де Пейн подошел к неподвижно лежащему на полу Милану Гораджичу и опустился перед ним на колени. Сердце сербского князя, вечного странника и искателя приключений не билось…
Глава VIII. КОГДА СОДРОГАЮТСЯ ИМПЕРИИ…
Такая мощь — и прах такой! Глядим,
Как град, что мир топтал неудержимо
И все крушил, как зверь несокрушимый,
Сам в прах затоптан временем глухим…
Ален Шартье
1
Маркиз де Сетина и Андре де Монбар очнулись в кромешной темноте, на зная, сколько прошло времени с тех пор, как они оба потеряли сознание. Оба тамплиера чувствовали себя так, словно сражались с целым войском или несколько часов таскали тяжелые камни. С трудом зажегши факел, они огляделись. Тот же узкий, наклонный коридор, пропитанные плесенью пол и стены, сломанный меч маркиза, но — никаких следов присутствия посторонних, неведомых существ со страшными когтями, никаких ран на теле…
— Что же это было? — спросил Монбар. — Мне чудились ползущие на нас твари… кто-то же бросил меня на стену?
— А мой меч? И зеленые глаза, эти красные огоньки из темноты? Кто-то играет с нами в скверные игры, — добавил маркиз. — Если только мы оба с вами не впали в состояние гипноза. Так бывает, Восток — таит много загадок. Я знаю, что существует подземный газ, способный вызвать подобное нарушение психики, когда сражаешься с воображаемыми врагами и принимаешь собственную тень за исчадие ада!
— В таком случае хорошо, что мы не напали друг на друга, — заметил Монбар. — Однако, нам надо как-то выбираться отсюда. Путь назад отрезан завалом. Пойдемте вперед — и будь что будет…
Оба рыцаря осторожно двинулись дальше, с тревогой всматриваясь в неведомую пустоту и прислушиваясь к каждому шороху. Коридор уходил глубоко вниз и они шли уже достаточно долго, а конца его все не было видно.
— Вам не кажется, что мы скоро пройдем всю толщу земли насквозь и вынырнем на поверхность где-нибудь в Индии? — невесело пошутил Андре де Монбар.
— У нас нет иного выхода, — отозвался маркиз. — Чувствуете? Кажется, повеяло свежим воздухом?
— Да, несомненно, — согласился Андре. — Пламя качнулось.
Он сделал несколько шагов вперед, и маркиз едва успел схватить его за руку, поскольку земля под ним разверзлась. Барахтавшегося в пустоте Монбара крепко держал маркиз, уперевшись ногами в края колодца. Наконец, с трудом ему удалось вытащить Монбара обратно. Слава Богу, остался цел единственный факел! Колодец, находившийся на их пути был неширок, около полутора метров, но глубина его была неизвестна — огонь не мог осветить дна, а звук брошенных камней достиг их ушей лишь через несколько десятков секунд. И именно отсюда веяло свежим воздухом и прохладой.
— Что это за дыра на тот свет? — произнес, отдышавшись, Монбар.
— Без веревки мы не спустимся. Вернемся сюда в другой раз, — маркиз легко перепрыгнул через колодец. — Похоже на то, что мы проходим гору, на которой стоит наш Тампль и дворец Бодуэна. Если выход из этого коридора все же есть, то мы вылезем где-нибудь за стенами Иерусалима. Мне кажется мы попали в подземный ход, которым пользовались древние жрецы и сам царь Соломон, чтобы незаметно покидать Храм. А может быть, его вырыли в позднее время?
— Вы считаете, что по этим камням ступала нога Соломона? — удивился Монбар, почтительно замерев на месте.
— Да. Видите надписи на стенах? — Сетина поднес факел к покрытому плесенью потолку. Странные иероглифы проступали на камнях, полустертые временем и сыростью.
— Это каббалистические знаки и символы, — пояснил маркиз. — Они несут таинственный, мистический смысл, постичь который могут лишь посвященные в святая святых Соломонова Храма. Позднее я вернусь сюда, попробую разобраться. Подобные знаки я видел в архивах Цезарии.
Тамплиеры двинулась дальше. Коридор изогнулся, а через некоторое время они уперлись в гранитную глыбу, закупоривающую проход.
— Все! — с огорчением произнес маркиз. — Приехали. Теперь мы в ловушке. Разве что прыгать вниз, в колодец…
— Подождите, — Монбар осветил факелом каменную глыбу; пламя качнулось в его сторону. — Видите? Через щели проходит воздух. Значит, там — полое пространство, и — выход, — он нагнулся и стал внимательно осматривать пол, ощупывая каждый сантиметр. Потом точно так же стал осматривать стены. Наконец, рука его наткнулась на впадину, в которую как раз проходила человеческая кисть. Он ощупал отверстие изнутри, обнаружив удлиненный рычаг, и потянул его на себя. Тотчас же каменная глыба со скрежетом начала поворачиваться вокруг своей оси.
— Скорее! — крикнул маркиз. — Проскочим!
Они бросились в образовавшийся проход, успев вовремя — прежде чем глыба вновь замкнула выход из коридора. Тамплиеры оказались на площадке с высоким потолком и круглой, как блин. То, что они увидели вокруг себя, повергло бы в ужас даже человека с самыми крепкими нервами. Весь земляной пол под их ногами был усеян костьми и черепами; казалось, они лежали здесь в несколько слоев, хрустя и рассыпаясь на части, лишь только тамплиеры встали на эту груду человеческих скелетов.
— Час от часу не легче! — прошептал маркиз де Сетина, испуганно озираясь. — Немудрено, что души этих несчастных блуждают по подземному коридору, нагоняя страх!..
— Боюсь, что в скором времени, мы увеличим их число, — добавил Андре де Монбар. — Кажется, отсюда нет выхода.
— Выход есть всегда, — поправил его маркиз. — Посмотрите наверх.
Там, на потолке виднелось небольшое отверстие, куда вполне мог бы пролезть человек. Но добраться до него было не просто.
— Что ж, — произнес Сатина. — Пусть черепа послужат живым еще раз, — и он начал подгребать скелеты к центру площадки. Монбар принялся помогать ему. Скоро под самым отверстием высилась целая гора из человеческих останков. Маркиз взобрался на эту ужасную пирамиду, просунул руки в отверстие и подтянулся, исчезнув наверху. За ним последовал Монбар. Они оказались в небольшой скальной пещере, от которой расходилось несколько туннелей.
— Пойдемте направо! — предложил маркиз. — Мне кажется, что это следы чьих-то ног…
— Естественно, — согласился Монбар, всматриваясь в пол. Не сами же скелеты пришли и свалились в эту дыру. Кто-то притащил их сюда. Надеюсь, мы кого-нибудь встретим.
— В нашем неустойчивом положении встреча подобного рода сулит мало приятного. Будьте осторожны.
Рыцари двинулись дальше, держась рядом друг с другом. Несколько раз им казалось, что они слышат впереди чьи-то голоса, и они замирали, но гулкое пространство туннеля разносило лишь звуки падающих грунтовых вод, да учащенное биение собственных сердец. И вдруг — где-то далеко впереди — они увидели слабые, колышащиеся огоньки свечей, которые мерцали и пропадали в темноте. Стараясь не производить лишнего шума, на цыпочках, рыцари медленно прошли еще несколько десятков метров. Взору их открылась широкая подземная зала, в которой горели воткнутые в углубления факелы и свечи в руках собравшихся здесь людей. Благоразумие остановило тамплиеров; они прижались к стенам туннеля, скрываясь в тени. Маркиз сделал предостерегающий жест Монбару и указал рукой на огромный стол, стоящий посреди залы: на нем лежало обнаженное женское тело, привязанное веревками к воткнутым кольям. За столом высился черный деревянный трон с изображением трех мертвых голов на спинке; ножки трона изображали вставших на задние лапы собак; а само место занимал неподвижный мужчина в просторном кроваво-красном плаще и такого же цвета маске. Впрочем, все присутствующие здесь люди были в масках, и одежда их не отличалась разнообразием лишь черный и красный цвета преобладали в ней. Маркиз насчитал тридцать три человека, включая сидящего на троне. Все они заунывно читали какую-то непонятную, прерывающуюся резкими возгласами песнь, в которой отчетливо произносилось лишь одно слово: «Абуфихамет!»
— Арабское значение дьявола… — прошептал маркиз де Сетина Монбару. Глаза обоих тамплиеров расширились от ужаса.
— Мы попали в какую то сатанинскую секту, — добавил он, сжимая плечо Монбара. — Ради Бога, ни звука — иначе мы погибли…
Человек, сидящий на троне взмахнул рукой, на которой сверкнул изумрудный перстень необычайной величины, и песнь мгновенно смолкла.
— Слушайте Тафура! Слушайте Тафура! — закричали собравшиеся.
Только сейчас тамплиеры разглядели, что все их пальцы оканчивались длинными изогнутыми когтями, отливающими металлическим блеском.
— Владыка наш жаждет крови! — громким голосом произнес Тафур. — Нашими устами мы утолим его жажду! Приготовьте чашу.
Из толпы тотчас же вышли двое людей: один держал круглый золотой сосуд, а другой — серпообразный нож. Лежащая на столе женщина, увидев приближающихся к ней палачей, забилась в истерике, ее визг напоминал смертельный вой животного, чувствующего топор мясника. Слушать ее крики было невозможно… Человек с чашей придержал ее голову, а второй — сделал надрез на шее в месте артерии. Густая кровь потекла в подставленную чашу. Тело несчастной несколько раз дернулось, затем она затихла… Отрадная чаша была поднесена сначала Тафуру, сделавшему несколько глубоких глотков; затем пошла по кругу, и каждый прикладывался к жертвенной крови.
— Она мертва! — произнес тот, кто держал в руках нож.
— Слава Сатане! — отозвался Тафур. — Теперь она готова стать его невестой. Кто будет проводником его желания?
— Я! Я! — раздалось несколько голосов.
— Не медлите! — сурово крикнул Тафур. И сразу же некоторые из толпы стали сбрасывать с себя одежду. Смотреть на то, что происходило — было невыносимо; Монбар и маркиз де Сетина отпрянули вглубь туннеля. Совокупление с мертвой началось…
— Вырежьте сердце! — кричал Тафур. — Ешьте его! Дайте, дайте мне кусочек сердца! Пейте кровь! Кусайте ее печень!.. — руки Тафура, поднятые над головой тряслись, — и на его пальцах были такие же металлические когти. Пламя свечей металось над терзаемым трупом, животные утробные звуки неслись из толпы сатанистов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75